Последний русич

Глава 8

Я рывком поднялся и посмотрел мимо десятника. Полтора десятка лошадей, которые вчера, даже после длинного марша, выглядели бодро, сейчас были на последнем издыхании. Несколько скакунов безвольно лежали на земле. Те, что остались на дрожащих ногах, стояли плотной кучкой, опираясь друг о друга, чтобы не упасть.

— Как так вышло? — растерянно спросил я.

— Корм, видать, плохой был, княжич, — неохотно ответил Никита. — Или вода гнилая. Рыжик твой совсем плох. Потому, думается мне, что с зерном беда связана. Не успеть нам вовремя теперь к Седой горе. Пока коней выходим. Пока в путь двинемся…

— Валдис уже переправится, — закончил я фразу десятника. — А в поле мы ему не противники. Даже задержать толком не сможем.

Мысли хаотично метались в голове. Как минимум, необходимо было вернуть лошадей в строй и продолжить путь. В город возвращаться смысла не было. Нас наверняка догонят разведчики конунга ещё в пути. Терять драгоценное время на лечение лошадей было опасно с любой стороны. Любая задержка была смертельной. В прямом смысле.

— А если пешком? — предложил я.

— До Смоленска или до Седой горы? — видимо, рассуждая в схожем ключе, отозвался десятник. Опытный воин понимал перспективы лучше меня, а даже я видел, что расклад крайне хреновый.

Более неподходящий момент даже придумать было сложно. В любой другой ситуации мы могли выкрутиться. Вчера — вернуться в город. Завтра — дотянуть до Седой горы. Но у нас было сегодня. Когда до обеих точек было примерно равное расстояние. Одинаково непреодолимое.

— Если в город? — первым делом спросил я.

— То успеем предупредить стражу, — спокойно ответил Никита. Десятник был хмур, но рассуждал здраво. Я был уверен, что он примет любое моё решение и не станет указывать мне на трусость или обвинять в предательстве. Бессмысленно умирать никто не хотел, а именно такой вариант напрашивался, если мы продолжим путь.

— А до Седой горы? — всё же спросил я.

— Не поспеем мы, Алёша, — покачал головой воин, — Никак не поспеем. В лучшем случае, войско Валдиса уже на нашем берегу увидим. Да и то издали. Моё слово — надо коней бросать и в Смоленск бежать. Дадут боги, завтра к ночи доберёмся. Есть по пути деревня — там тебе коня раздобудем и вперёд отправим. А сами уж как-нибудь…

Я осмотрел серьёзные лица стоявших вокруг гридней и впервые ощутил, что для этих людей род был не пустым словом. Полтора десятка дружинников уже не думали о своих жизнях. Теперь их первостепенной задачей стало спасти меня, а там будь что будет.

— Не пойдёт, — покачал головой я. Кидаться грудью на вражеское войско я не собирался, но и просто использовать доверившихся мне людей, как живой щит не мог. Мерзко это было. Не по-людски. — Должен быть другой способ. Город один хрен не выстоит. Из дружины три калеки осталось и Прохор. Старики на стенах может и смогут что-то сделать, но долго они не протянут. Вперёд надо идти.

— Не поспеем, — упрямо повторил Никита. — На своих двоих, да в полной сбруе… Ежели и доберёмся к сроку, то там только лечь и помереть останется. Проку с нас не будет.

— Значит, нужно будет лечь и помереть, — неожиданно резко ответил я. — Всё равно это лучше, чем в пути разведку врага встретить и без толку сдохнуть!

— Ты ли это, пришлый? — подозрительно произнёс десятник, впервые упомянув моё иномирное происхождение. Дружинники переглянулись и все как один уставились на меня. — С каких пор ты за род и город так переживать стал? Или не тебя давеча всем миром в поход выступить уговаривали?

— Да насрать мне на род, — зло усмехнулся я, сам не понимая, что на меня нашло. Ну не получилось с диверсией! Бывает, чего уж там. Другой вариант поискать можно. Только уже без этих парней, которые наверняка сдохнут, прикрывая моё бегство. — Вы сейчас мой род. Если вас брошу, то какой смысл возвращаться? Раз облажаюсь — весь остаток жизни себя винить буду. Который, кстати, тоже будет не особо длинным и счастливым. Думать нужно. С конями что?

— Слабые совсем, — ответил один из гридней. Если бы не размеры и мощная мускулатура, то этот парень был бы очень похож на Сашку. Может, так тот выглядел бы, став культуристом, а не киберспортсменом. — Словно силу из них что-то пьёт. Как бы не померли вскорости.

Как проходит отравление у людей, я знал на собственном опыте. Пара выездов на курорты Турции сформировала у меня чёткий перечень признаков, по которым можно было ориентироваться. Способы лечения я тоже помнил назубок. Маринка заставила выучить, пока я торчал возле унитаза, не зная, какой стороной к нему лучше пристроиться.

— Корм где для коней? — переходя к активным действиям, спросил я.

— В сумах переменных, — озадаченно ответил Никита. — А тебе зачем, княжич? Нет с него проку. Не унесём ведь… Как бы доспех оставлять не пришлось!

Я добежал до валявшихся неподалёку сумок и запустил руку в первую попавшуюся. Внутри нащупал какие-то мешочки. Не то. Из следующей удалось добыть горсть зерна, и уже с ней я рванул к Рыжику. Конь лежал на земле и печально смотрел на меня. При моём приближении он сделал безуспешную попытку подняться и уныло заржал.

— На, родной! — протягивая скакуну угощение, произнёс я. — Кушай!

Конь набросился на зерно, словно ел в последний раз неделю назад. Гридни, молчаливой толпой шагали следом за мной. Никита повелительно взмахнул рукой, и парни разбежались к своим лошадям, повторяя мои действия. Ни одно животное от еды не отказалось. После короткого осмотра ночного пастбища я пришёл к выводу, что причину отравления нужно искать в другом месте.

— Дальше что, княжич? — напомнил о себе Никита. — Время уходит. Выступать пора.

— У тебя конь травился когда-нибудь? — вместо ответа, спросил я.

— Было дело, — кивнул воин.

— Как себя вёл? — уточнил я.

— Как вёл? — переспросил десятник. — Как скотина последняя! Весь двор загадил, а потом три дня на голой воде сидел, жрать отказывался.

— А здесь что видишь? — ткнул пальцем в истоптанную траву я.

— Поляна тут, — начал перечислять Никита. — Каштаны, вон, лежат…

— А между тем, в этом месте ночевало полтора десятка отравленных лошадей, — пристально глядя в глаза собеседнику, произнёс я. — Теперь что скажешь?

Десятник резко помрачнел и ещё раз осмотрел поляну. Самых явных следов отравления не было нигде. Вообще. Остальные гридни тоже переглянулись. В воздухе повис немой вопрос, который озвучил один из дружинников.

— Так это что же выходит? Не сами они отравились, а потравил кто-то?

— Этого мы сейчас уже не узнаем, — отозвался я, — Но, когда вернёмся, обязательно нужно задать пару вопросов ответственным лицам. Если лошади ядом отравлены, то нужно понять, как их привести в себя.

— Никак, — хмуро ответил Никита. — В том и беда. Без лекаря или конюха толкового, не разобраться нам. Да и времени на это нет.

Я открыл интерфейс и отыскал в нём вкладку со своим снаряжением. Рыжик сиял гнилостно-зелёным светом на пол экрана. Даже описание смотреть не нужно было, чтобы понять, насколько всё плохо. Если вчера было лёгкое отравление, то сейчас было отравление очень сильное.

Никита отдал приказ прятать лишнее и готовиться к пешему походу. Дружинники развили бурную деятельность, уже мысленно распрощавшись со своими четвероногими боевыми товарищами.

— Всем стоять! — пытаясь поймать за скользкий хвост мелькнувшую мысль, выкрикнул я.

Раз отравление не имело отношения к пище, то вполне могло быть магическим. Теоретически, я мог использовать для его снятия свой чудесный навык, однако тогда была велика вероятность остаться без выданных старцами плюшек. Так рисковать я не мог.

— Чего ещё, княжич? — вздохнул рядом со мной десятник.

— Можешь принять моего коня в дружину? — спросил я.

— Это ещё зачем? — не понял Никита. — Сроду лошадей в отряд не брали. Даже боевых. Скотина, она ведь скотина и есть!

— Можешь или нет? — прямо спросил я.

— Не могу, — покачал головой десятник. — Я людьми командную, а ты всем отрядом. Сам делай. А на кой оно тебе, княжич?

— Опять сам! — вздохнул я.

Рыжик лежал на прежнем месте и уныло следил за бродящими вокруг людьми. Я подошёл к своему скакуну и положил обе руки на его массивную голову.

— Нарекаю тебя другом и боевым товарищем, — косясь на скептическую физиономию Никиты, негромко произнёс я. — Принимаю тебя в дружину и присваиваю тебе звание младшего стажёра.

Во время своей странной речи я внимательно следил за панелью управления отрядом. В какой-то момент в одном из пустых окон появилась голова Рыжика, с гордым званием младшего стажёра под ним. Система работала до ужаса прямолинейно и даже не задавалась вопросом об уместности подобного конского звания в боевом отряде. Однако, сейчас меня гораздо больше интересовала реальность воплощения моей задумки в жизнь.

Идея моя была проста до абсурда. В моём распоряжении было целых два заклинания, которые могли привести наших скакунов в относительный порядок, но это был серьёзный риск для всей операции. Если один из скилов был относительно бесполезен, то второй мог спасти жизни дружинников и расходовать его, даже не добравшись до места назначения, было очень опрометчиво. С другой стороны, если не использовать его сейчас, то до места мы и так и так не доберёмся. Нужно выбирать. Но перед этим необходимо всё проверить.

Я привязал к иконке Рыжика выданные на моё имя заклинания и, втайне опасаясь жестокого провала, прожал виртуальную кнопку лечения. Тело коня покрыла изумрудная плёнка, а секунду спустя животное вскочило на все четыре ноги и ткнулось головой мне в грудь.

К сожалению, радостное ощущение первой победы вдребезги разбилось о суровую реальность, едва я открыл вкладку с состоянием нового члена моего подразделения.

«Среднее отравление. Скорость снижена на двадцать процентов. Выносливость снижена на тридцать процентов. Время действия — бессрочно».

Как и говорил княжич, лечение помогало не от всего и не всегда, однако прямо сейчас я выглядел для всех дружинников, как легендарный герой и спаситель отечества. Даже Никита удивлённо покачал головой и принялся собирать выпотрошенную сумку.

Следующий час я потратил на двукратное увеличение состава своего отряда. Заводного коня пришлось оставить и распределить поклажу поровну между всеми. На него лечения уже не хватило, а дополнительное заклинание взять было негде.

Никита прекрасно понимал, чем именно я вылечил лошадей, но говорить ничего не стал. Гридни сели верхом, и отряд двинулся в путь. К Седой горе. По молчаливому согласию, о возвращении в город упоминать не стали.

— Пойте парни! — внимательно отслеживая состояние всех стажёров, громко произнёс я. — И лучше бы погромче.

Вялые кони неохотно перешли на рысь, но, едва начала работать дорожная аура, прибавили ход. Я немного поковырялся с настройками второго скила и сумел запустить его в слабом режиме. Правда, приходилось постоянно перекидывать усиление между потребителями, потому что одно я вчера бездарно просрал во время испытаний.

В итоге мне удалось разогнать общую скорость отряда до всех ста процентов. Где-то на пару часов. Потом восстановление сил исчерпало ресурс. И я вместе с ним. Постоянный контроль жутко выматывал, и к полудню я чувствовал себя, как выжатый лимон. Леса сменялись полями. Дорога уже давно превратилась в едва заметную колею. Исчезли последние признаки существования в этих местах людей.

Лошадей хватило на шесть часов непрерывной скачки. Короткий привал особо ситуацию не изменил, и до самого вечера мы ехали уже гораздо медленнее. Гридни давно охрипли от песен. И, временами, неприязненно поглядывали на меня. С того момента, как я понял, что ауру можно разгонять ещё на тридцать процентов повторным исполнением народного творчества, парням пришлось горланить песни почти непрерывно.

Однако, всё было не зря. Выехав на опушку небольшой рощи, в сгущающихся сумерках я увидел вдалеке высокий холм, с присыпанной белым песком вершиной. Почти добрались…

Остаток пути преодолели уже на морально-волевых. У меня болела вся нижняя часть тела, у гридней саднило горло, кони едва плелись от усталости. Один Никита выглядел свежим и неприятно бодрым.

— Успели, княжич! — придержав коня и поравнявшись со мной, радостно воскликнул десятник.

— Откуда знаешь? — устало спросил я. — Может, прошло уже войско…

— Так поле же, Алексей, — широким жестом указав на волнующееся впереди разнотравье, ответил Никита. — Нетронутое, нехоженное. Даже дозоры передовые Валдиса ещё не проходили.

— Круто, — осторожно укладываясь на холку своего коня, ответил я. — Не зря, значит. Молодцы мы…

— Дальше что делать будем? — серьёзно спросил меня воин. — Ты план битвы продумал уже, княжич? Куда людей ставить будем?

— Никит, я даже лежу с трудом! — устало откликнулся я. — Какой план? Выспаться — вот мой главный план!

— Тебе решать, княжич, — не стал спорить десятник. — От тебя теперь судьба рода зависит. Раз сумел нас до места довести, то и дальше справишься. Верят тебе теперь парни, Алёша. Без оглядки верят. Как отцу твоему. Даже ряд новый готовы заключить. Не печалься, что лечение на скакунов наших растратил. Видел я всё. Правильно поступил ты. А коли поляжем все у Седой горы, то так тому и быть. За правое дело головы сложим!

— Что ж вы фаталисты все здесь все мрачные? Поляжем… Мы ещё посмотрим! — глядя в удаляющуюся спину ратника, проворчал я. На зубах заскрипела поднятая копытами коня Никиты пыль, а мысли невольно свернули в сторону грядущей диверсионной акции.

Если бы речь шла об очередном матче моей команды, то рассуждать было бы гораздо проще. И всё же это был самый простой для меня способ планирования. Просто выключить эмоции и представить на месте живых людей красочные модельки из сотен полигонов каждая.

Смешно. Раньше приходилось заставлять мальчишек вжиться в шкуру их персонажей, а теперь я сам, всеми силами, пытаюсь отстраниться от реальности.

Итак. Что мы имеем. Полтора десятка пехоты разной степени качества. Полтора десятка полудохлых коней. Пяток разной направленности скилов. И удобную позицию для подготовки атаки. Гора, река, мост, роща.

Я с трудом поднялся и внимательно осмотрел приближающуюся гору. Днепр возле неё делал резкую петлю и сильно сужался. Зачем местные жители оставили рядом рощу для меня было непонятно. Издалека скопление деревьев выглядело, как идеальное место для засады.

Очевидно, что не только для меня. Только там можно было скрытно разместить достаточное количество бойцов, чтобы быстро перекрыть мост. И именно поэтому использовать рощу для подобных целей было нельзя. Противник первым делом проверит опасный участок и только потом начнёт переправу. К тому же, у меня попросту не было в наличии столько юнитов, чтобы устроить полноценную засаду.

Я проверил продолжительность действия имеющейся маскировки и недовольно поджал губы. Если операция затянется, то мы могли оказаться в очень неприятной ситуации. Отступать будет поздно, а на своих дохлых клячах мы в любом случае далеко не уйдём. К тому же, у неприятеля будет полная пачка готовых к бою кастеров. Мои пукалки им, что слону дробина. А прямых атакующих заклинаний у меня в арсенале не было. Совсем не было, и этот факт меня сильно огорчал.

Сухой пересчёт имеющихся ресурсов неожиданно помог отстраниться от будущей мясорубки и взглянуть на задачу иначе. Мысли о вражеских магах потянули за собой мысли о святой земле. К моменту, когда отряд остановился, у меня уже созрел очень кривой и трудновыполнимый план. Правда, других идей всё равно не было.

Отряд спешился в сотне метров от подножия холма. Ближе подходить Никита запретил, чтобы не оставлять лишних следов. Пара гридней отправилась на вершину Седой горы, а остальные принялись рассёдлывать разгорячённых коней.

— Что надумал, княжич? — первым делом спросил у меня десятник. — Как вражью силу бить станем?

— Есть у меня один план, — отозвался я. — Только давай сразу договоримся, что ты не будешь возмущаться и топать ногами.

— Не пристало воину, как бабе базарной себя вести, — хмуро ответил Никита и слышавшие наш разговор дружинники одобрительно зашумели. — Коли будет что сказать — скажу, княжич. Но руки выкручивать себе не стану.

— Договор? — протягивая вперёд руку, упрямо повторил я.

— Договор, — степенно ответил десятник и обхватил моё запястье своей рукой.

— Вы венки плести умеете?