Послушник забытого бога

Глава 6. Где Саша?

Этим утром Хеди проснулся раньше обыкновенного. Солнце только начало подниматься на небосвод, и город ещё мирно спал во власти занимающейся зари. Но для паренька, которому совсем недавно исполнилось шестнадцать годовых циклов, это день был особенным.

Хеди встал с кровати, переоделся из лёгкой льняной пижамы в летний наряд воспитанника лесной школы: давно ставшие привычными грубые кожаные штаны и холщовая рубаха, потёртые кожаные ботинки, которые выглядели так, словно их носили уже несколько поколений, и зелёный шейный платок. Одевшись, он заправил кровать и отправился умываться.

Остальные подопечные приюта викария Мафлида в это время ещё спали, так что очереди в умывальню гарантированно не было. Умывшись и быстрыми движениями собрав свои длинные светло-русые волосы в хвост, Хеди посмотрел в висевшее слева от умывальника зеркало. Хотя его лицо в отражении казалось абсолютно спокойным, Хеди, прислушавшись к своим внутренним ощущениям, почувствовал волнение, радость, любопытство и восторг. Ничего необычного, но довольно много всего за раз. Хорошим контролем эмоций это не назвать, но раз внешне они не проявлялись, значит, он всё же делает определённые успехи.

До торжественного момента, который раньше казался таким далёким, оставалось всего четверть суток, и Хеди не был уверен, что сможет до последнего момента держать свои эмоции в узде. Уже скоро его примет одна из стихий. Интересно, какая именно? Хеди хорошо давался контроль радости и умиротворения, чувств, связанных со стихиями электричества и льда. Возможно, именно одна из них и станет опорной.

А может, он почувствует родство сразу с двумя стихиями? Или ему откроется что-то, о чём он и не подозревал? Свет, как у викария Мафлида!.. Совсем скоро всё прояснится, совсем скоро.

Спустившись на первый этаж и пройдя в столовую, Хэди почувствовал знакомый с детства любимый запах тыквенного пирога. Мафлида уже не было. Удивительно, какие дела у него могли быть в такую рань? Впрочем, их у викария всегда было навалом, а вот времени на них не хватало катастрофически. С подопечными своего приюта он обычно общался раз в десятицу (как правило, на десятый день недели) хотя искренне интересовался их горестями и радостями.

Из кухни вышла пышнотелая женщина средних лет. Тётушку Белл Хэди знал с детства. Кажется, она работала в приюте с момента его основания.

Брюнетка оглядела парня карими глазами.

— Какой ты стал взрослый, Хэдиваль Ореб, — сказала она.

Белл знала, что Хэди встанет сегодня пораньше, поэтому к его приходу на кухню тыквенный пирог был как раз готов. Это было любимое блюдо Хэди, которое обычно Белл готовила по праздникам. Но сегодня пирог был сделан специально для него, без праздничного повода.

Подкрепившись и поблагодарив радушную экономку всея приюта, Хэди вышел на улицу — город встретил его утренней свежестью и запахом выпечки из пекарни на соседней улице. Приют располагался в центре города, совсем недалеко от здания городской управы, отличить которое можно было только по скромной вывеске над дверью. А Хеди нужно было попасть на окраину.

Этот путь он проделывал каждый будний день. Узкие улочки изгибались и кружили, огибая дома, украшенные деревянными ящиками, в которых уже распустились первоцветы. Благодаря извилистости улиц Хеди мог добраться до конечного пункта назначения по сотне разных траекторий.

В спешке не было необходимости, и он сделал небольшой крюк, пройдя по улице мимо большого дома, выкрашенного в розовый цвет. Маленькая уютная улица, на которой он стоял, была одной из самых ухоженных в городе: посмотришь на неё, и казалось, будто она сама приглашает прогуляться под ней. Хеди любил ходить этой дорогой, хоть она и была длиннее.

Город был небольшой, и когда Хэди вышел к окраине, за которой виднелся лес, солнце всё ещё висело невысоко над горизонтом, утренняя прохлада не уступила место жаре. Олоб уже начал просыпаться: хозяева хлопали, ставнями, гремели вёдрами в глубине дворов, но на улицах ещё было пустынно.

Вскоре все дорожки начали сходиться к более широкой улице, внезапно обрывающейся за последними домами. С этого места расходились три тропинки: по двум путник мог обогнуть город по окраине, а третья вела в лес — до него была всего минута ходьбы.

За развилкой виднелся указатель с надписью «Лесная школа». А на скамейке под ним сидел немолодой мужчина. Заметив Хеди, он приветливо помахал ему. Подойдя поближе, Хеди поздоровался:

— Привет, Рейк! Твоя смена начинается?

Рейк был одним из городских стражей, которые охраняли периметр города от стихийных порождений, и, конечно, Хеди был с ним знаком. Рейк пришёл в свободные земли откуда-то издалека и стандартной одежде городских стражей предпочитал свою экипировку не то рейнджера, не то егеря, не то охотника. Увы, Хеди не помнил ни откуда именно Рейк пришёл в Олоб, ни что побудило его покинуть родные края и переселиться в свободные земли.

Рейк имел за плечами боевой опыт, об этом красноречиво свидетельствовал огромный шрам на его лице. Исцелить столь незначительное увечье было пустяком, но вояка этого делать категорически не разрешал. По его словам, шрам служил напоминанием о том, чего он хотел бы не забывать, чтобы впредь не совершить ошибку. Одни считали его за это чудаком, другие же, напротив, проникались уважением.

После обмена любезностями Рейк спросил:

— Хеди, ты хорошо подумал насчёт специализации? Я буду рад видеть тебя в моём звене, если тебе откроется боевая стихия. Ты парень толковый, у тебя свои планы, но если вдруг с работой в городской управе не выгорит, подай заявку к нам.

Рейк поджидал здесь Хеди специально для этого разговора. Ну и, конечно, чтобы пожелать ему удачи.

Хеди никогда не думал о том, чтобы работать на передовой. Не то чтобы защита города от стихийных порождений была рискованным занятием… Но работа в управе явно была безопаснее. Как минимум потому, что градоначальник Венг — глава городской управы — был одним из сильнейших магов, живущих в Олобе.

Рейку было пора отправляться заступать на смену, и Хеди, распрощавшись с ним, отправился дальше.

Лесная школа… Большую часть своей жизни Хеди провёл именно здесь, даже не в приюте. В школе учились все дети с пяти до шестнадцати годичных циклов, за исключением поступивших в академию магии. Но чтобы учиться в академии, нужно было либо платить взносы, либо иметь огромный талант. Обе эти возможности Хэди не светили, что, впрочем, его совершенно не расстраивало.

В это утро на поляне, где под растянутым между стволами деревьев огромным тентом стояли столы и стулья, было всего три человека. Старший учитель Инра, охранник Йенз и Кана, однокашница Хеди. Кана почти на цикл младше Хеди и было совершенно неясно, что она делает здесь в выходной день.

Йенз, длинноволосый кареглазый лучник в зелёном камуфляже, можно сказать, жил в школе. Кроме выполнения своих прямых обязанностей, состоящих в охране периметра школы от стихийных порождений, он проводил время вместе с ребятами на уроках, играл с ними на переменах, учил мальчиков (а иногда девочек) боевым и охотничьим приёмам и помогал учителям. Казалось, он является частью этого места. Лишь изредка, когда стихийное порождение нарушало защитный контур территории лесной школы, он получал тревожный сигнал на своё коммутационное устройство и незаметно скрывался в лесной чаще. Порой его отсутствие оставалось незамеченным, и только появившиеся на его одежде порезы говорили о том, что буквально недавно он занимался тем, для чего на самом деле находится в этом месте — охраной лесной школы от нарушивших периметр стихийных порождений.

Лук к образу Йенза совершенно не шёл. Его развитой и усиленной магией жизни мускулатуре мог позавидовать любой боец ближнего боя. Не говоря уже о том, что лучник был неуклюж и перемещался по лесу с таким шумом, словно специально пытался распугать всех стихийных порождений в радиусе километра. Почему при этом он пользовался луком, а не булавой или топором, для Хеди оставалось загадкой.

Инра, бывшая выпускница лесной школы, а ныне старшая преподавательница, приветливо улыбнулась Хеди. За её плечами как обычно развевались непослушные рыжие волосы. Инра была прекрасной учительницей, её главный талант заключался в умении подобрать ключ к каждому ученику. Девочки и мальчики разных возрастов из разных по положению в обществе семей, приходя в школу, становились командой, а Инра была их капитаном. С каждым она общалась как с равным, но при этом для учеников была авторитетом.

Кроме Инры, в школе было всего два преподавателя. Один из них занимался с младшими детьми, а второй, Вальтхамистер Лер, работал в особняке Хединого дяди, был гнусав и картав одновременно и периодически приходил учить школьников магии. Вернее, понимать свои чувства и эмоции — в лесной школе учили только основам оперирования стихиями. Хеди старался не выставлять напоказ своё знакомство с преподавателем, но всё же нет-нет да становился посыльным для взаимного обмена приветами между некровными родственниками.

Дядюшка приходился мужем сестре хединой матери, однако кроме него и кузины Оник родственников в Олобе у Хеди не было. Но Хеди думал не о своём дяде и даже не о лесной школе, мыслями он уже нёсся к событию, до которого оставалось совсем недолго.

У Инры он получил полагающиеся выпускнику бумаги: табели, рекомендации и направление на прохождение инициации. Старшая преподавательница пожелала Хеди удачи и в шутку предложила ему получить специализацию помощника учителя. Пока что эту работу на добровольной основе выполнял Йенз, но у него были и свои обязанности.

Лучник тоже поздравил Хеди и пожелал ему успехов. Сделала это и Кана, как оказалось, пришедшая сегодня исключительно ради прощания с Хеди. Дети часто приходили в лесную школу даже во внеурочное время, ведь это был единственный безопасный участок леса в окрестностях города. Погулять в другом месте можно было лишь с кем-то взрослым, ну или напросившись в обход со звеном городской стражи.

Попрощавшись, Хеди направился обратно в центр города: бумаги теперь нужно было заполнить у градоначальника или его секретаря. Как и все бесплатные для горожан возможности, получение вчерашними школьниками специализации означало неизбежные бюрократические проволочки. Особенно с учётом того, что для туристов получение специализации обошлось бы в весьма крупную сумму. Техники, передающие любому чужой опыт был разработкой самого правителя Свободных земель, великого магистра Эженэйро, и были невероятной редкостью. Едва ли ещё хоть кто-то в мире был способен на такую магию.

Город уже проснулся: громыхали на улицах телеги, открывались торговые лавки, раздавались голоса идущих по своим делам и приветствующих друг друга горожан. Хеди и сам не заметил, как ноги принесли его к городской управе.

Градоправителя на месте не было — он преподавал в академии. Зато был его секретарь. Хеди удобно устроился в кожаном кресле напротив: придётся подождать, когда тот освободится и займётся его бумагами. И хотя ожидание не сильно затянулось, предоставленный собственным мыслям парень начинал нервничать: что же, в конце концов, ждёт его в Храме Всех Стихий, где проходит инициация?

Когда, получив подписанные бумажки и покинув управу, он наконец добрался до небольшого каменного домика без окон, стоявшего на самой окраине города, от уверенности и спокойствия не осталось и следа. Бурю эмоций было не унять, а преобладали в ней волнение и беспокойство.

Солнце уже было в зените, а значит, время пришло. Храм Всех Стихий. Да, внешне — сарай сараем. Но это символично. И практично. У входа в храм, как и всегда, стоял алтарник Донк. И хоть ему прекрасно было известно о том, что сегодня Хеди проходит инициацию, он всё равно начал со своего дежурного приветствия:

— Здравствуй, друг! Ты хочешь узнать о храме Всех Стихий и как благодаря великому магистру Эженэйро удалось создать это место для приобщения к стихиям?

Эту историю Хеди слышал, наверное, тысячу раз. Донк умел рассказывать интересно и легко адаптировал рассказ под возраст слушателей. Малышам он словно рассказывал сказку, а подросткам уже раскрывал технические стороны устройства храма. Накопители, поглотители, направлятели, источатели… Устройства, чудом пережившие Катаклизм…

Но сегодня Хеди всё это не интересовало. Оттягивать момент истины ещё дольше не было смысла. И Хеди, поприветствовав служителя, попросил его сразу перейти к делу.

Забрав нужную бумагу, свидетельствующую о готовности выпускника к прохождению инициации, Донк открыл покосившуюся деревянную дверь и, улыбнувшись, пожелал парню удачи.

Хеди шагнул в полумрак храма. Если бы он раньше смог понять, к какой стихии предрасположен, всё это было бы ни к чему. Сестре вот повезло, она поняла воду и электричество ещё в детстве. Убойное и очень редкое сочетание двух противоречивых эмоций: грусти и радости.

А вот Хеди так и не разобрался в своих чувствах. Но теперь, вблизи концентрированных точек стихий, всё произойдёт при его минимальном участии. Нужно провести немного времени в медитации — и стихии всё решат сами.

Десять цветных камней разных форм сияли из стен маленькой круглой комнаты. В полной тишине, кажется, слышно, как стучит сердце Хеди.

Коричневая трапеция — Земля — страх. Благодаря ему стены храма были крепче, чем кажется.

Красный треугольник — Огонь — гнев. Этот камень поддерживал в помещении постоянную температуру и, в отличие от других, мерцал.

Чёрный квадрат — Тьма — ненависть. Он словно источал мрак, не принимая свет. Камень излучал опасность, и опасались его не зря: прикосновение к чёрному квадрату могло убить, в том числе и окончательно, без надежды на воскрешение.

Серый прямоугольник — Болезнь — зависть. Его тусклый серый свет отбивал всякое желание связываться с этим камнем, участки стены вокруг которого были покрыты слизью и плесенью.

Синее кольцо — Вода — грусть. Стены рядом с этим камнем всегда были влажными.

Оранжевый полукруг — разум. Странная нестихийная магия. Фирменный знак великого магистра Эженэйро, в отличие от прочих, совсем не светился и был еле различим в полумраке. По сути, просто бесполезное украшение, даже чёрный квадрат сильнее контрастировал со стеной, чем оранжевый полукруг.

Бежевая спираль — Ветер — любопытство. Мало кто был способен работать с этой стихией, так что главной функцией камня была вентиляция помещения — и на том спасибо.

Голубой ромб — Лёд — умиротворение. Стены вокруг камня всегда были покрыты инеем.

Белый круг — Свет — любовь. Этот камень освещал всё небольшое помещение. Более-менее сносно управляться со светом и тьмой из тысячи человек могли единицы. И это даже не смотря на то, что в недрах горы Вноши, расположенной не так уж далеко от Олоба, были локальные источники этих стихий.

Зелёный крест — Жизнь — наслаждение. Большинство горожан нашли себя именно в этой стихии, так как рядом со Свободными землями, к которым принадлежал Олоб, располагался глобальный источник стихии жизни.

Жёлтая четырёхконечная звезда — Электричество — радость. Его тоже не стоило трогать, чтобы не получить удар током. Не смертельно, но приятного мало.

А над дверью, за спиной Хеди, можно было разглядеть фиолетовый шестигранник — знак божественной силы. Как и оранжевый полукруг, этот камень был «особым»: он тоже не светился, в отличие от остальных десяти. Говорили, что на инициацию может явиться один из богов и одарить человека своей стихией в обмен на службу. Хеди считал это сказками, хотя вполне допускал, что богиня жизни, Ники, могла явиться тем, чья душа открыта. Хеди, как, кстати, и его сестре, природа не давалась от слова совсем, так что на явление богини он не рассчитывал.

На коричневой трапеции круг замыкался.

Хеди был здесь неоднократно. И отлично знал, что его должно ждать. Но прежде всего, нужно привести эмоции в порядок и успокоиться. А затем выделить каждое чувство по отдельности и ждать отклика стихии. Это же очень просто. У каждого есть своя стихия. Каждый рано или поздно учится понимать свои эмоции и контролировать их. Выдох, вдох. Выдох. Вдох. Выдох… Вдох…

…

От чёрного и белого камней одновременно отделились силуэты, похожие на каких-то зверьков. Словно зеркальные отражения, они двигались навстречу друг другу.

Хеди не понял, что происходит и как такое вообще возможно. Считалось, что свет и тьма не просто конфликтны — они не совместимы. Что всё это могло значить?

Силуэты приблизились вплотную и слились в один.

Вспышка!

И Хеди падает на каменный пол, схватившись руками за голову…