Элена.

Я лежала на спине, слегка прикрыв глаза и стараясь не особо морщиться от отвращения, вызванного моим нынешним положением. Затылком чувствовалось спокойное, но всё равно слишком громкое биение сердца неприкасаемого, а макушкой ощущалось его дыхание.

И это всё очень неправильно, стоит только вспомнить события двадцатиминутной давности, когда мы с ним во всё горло орали друг на друга, а Рич, к тому же, ещё и собирался меня убить.

Мне, наверное, вообще жутко повезло, что он, догнав меня тогда и схватив за руку, до крови разодрал своими когтями моё запястье, из-за чего, собственно, и свалился потом без чувств на землю. Но так как хватка-то у этого гада оказалась чересчур крепкой, я упала следом за ним.

Вот и лежу до сих пор на груди бессознательно Рича, временами пытаясь вырвать свою руку из его лапы, но при этом только сильнее раздирая царапины и вынуждая кровь течь с новой силой. Вставать на ноги я пока что не пробовала из-за подозрительной боли в спине, которая частично передавалась и на рёбра.

Ну и… каракатица. Даже слезть с этого идиота не могу, а ведь он, как очнётся, снова может попытаться меня убить. Проблема. По-хорошему, после всего случившегося нам с Филей нужно быстро брать руки в ноги и бежать от него без оглядки, но страх остаться на чёрных землях без должной защиты и проводника тоже весьма велик. Где же тут найти меньшее зло, если в обоих случаях нас с огромной вероятностью ждёт смерть?

– Кушать хотю, – прозвучал над головой просительный голос братца, который, оказывается, всё это время медленными шажками подкрадывался ко мне и неприкасаемому. – Кушать хотю! – повторил.

– Сейчас будешь кушать. Подожди немного, – чуть помедлив, со слабой улыбкой произнесла я.

Да, пусть спина всё ещё побаливает и с негодованием реагирует на любое неосторожное движение, но Филька со вчерашнего дня ничего не ел, а я не хочу, чтобы у него в таком маленьком возрасте желудок испортился.

Кое-как извернувшись и посильнее сжав зубы, я вырвала свою руку из ладони неприкасаемого, в следствии чего, красных полос на моей коже значительно прибавилось. Зараза, больно…

Скатившись с неприкасаемого, я пару секунд простояла на четвереньках, не шевелясь и как можно внимательней рассматривая лицо Рича. Убедившись, что убийца так и остаётся лежать, связанный чужими воспоминаниями (моя кровь на его ладони ещё не успела свернуться), я облегчённо выдохнула.

– Эйя, – позвал брат, отбежав от меня на несколько метров и махнув рукой в сторону нашей "лежанки" и сумок.

– Да иду я, иду, – тихо пробурчала себе под нос и, с третьей попытки поднявшись на ноги, пошла вслед за неугомонным Филькой. Через пару минут мелкий уже во всю уминал консервы, практически полностью позабыв об окружающем его мире. Я же, в свою очередь, сидела рядом и никак не могла решить, как лучше всего поступить. То ли уйти сейчас, пока Рич лежит без сознания, то ли наоборот, остаться на свой страх и риск и ждать его пробуждения. Но, даже если мы с братом никуда не уйдём, появляется другой вопрос: в каком настроении очнётся убийца и не попытается ли он в случае чего завершить начатое, то есть не захочет ли снова убить нас?

Если кое-кто больше не будет его умышленно доставать, то и до убийства дело, скорее всего, не дойдёт.

Тогда… остаёмся? В конце концов, с Ричем же у меня получалось как-то договариваться, если тому что-то не нравилось, а вот с животными-людоедами – ни разу. И не вариант, что вообще получится.

Спрятав лицо в ладонях, я просидела так около двух-трёх минут, пока не услышала стон и не поняла: Рич приходит в себomanПоднявшись со своего места, я медленно с опаской подошла к лежащему на земле убийце. Глаза у него были открыты, но на моё приближение он почему-то никак не отреагировал. С чего бы это? Остановившись в нескольких шагах от неприкасаемого и присев на корточки, я осторожно позвала:

– Рич… у тебя кровь из носа идёт, – можно было бы ещё добавить, что и губу он прокусил до крови, но я не стала. Потом, если что, сам заметит, а мне сейчас главное с ним разговор наладить, а то создаётся такое ощущение, что он то ли заснул с открытыми глазами, то ли умер.

– Тебе воды принести? – спрашиваю, дотронувшись до его плеча, но опять не встречая хоть какой бы то ни было реакции на свои действия. Да что с ним такое? – Рич?

Не зная, как поступить, я легонько толкнула его в плечо, потом, когда никакой реакции не последовало, ещё несколько раз. Примерно на второй минуте тармошения Рич закашлялся и, перевернувшись на бок, с трудом сел. Серые глаза с расширенными зрачками и полопавшимися сосудами осмотрели меня с ног до головы и, по-моему, поначалу даже не узнали.

Странно всё это… Он там от моих воспоминаний головой, случайно, не повредился?

– Элена, – едва слышно прошептал мужчина, спустя какое-то время.

– Что? – спросила я, в глубине души тихо порадовавшись, что уж моё-то имя Рич вроде бы не забыл.

– Отойди от меня.

– В смысле? Куда отойти?

– Просто отойди. Желательно куда-нибудь подальше, – сквозь зубы процедил убийца. А потом он вдруг чему-то криво не то улыбнулся, не то ухмыльнулся, чем довёл меня до лёгкого культурного шока.

Хотя тут, думаю, любой сможет меня понять, зная, что в обычном состоянии представляет собою Рич, и как этот не-человек скупится на любое проявление эмоций.

– Хорошо, сейчас уйду, – убрав с глаз мешающуюся чёлку и довольно резво подскочив с колен, я быстро пошла прочь от неприкасаемого, как того тому и хотелось, при этом не забывая через каждые два шага оглядываться назад и раз за разом увеличивать скорость.

– Эйя! Ещё хотю есть! – заметив моё приближение, громко прокричал Филя, а для пущей убедительности ещё и помахал у себя над головой пустой банкой из под консервов.

– Тише ты! Не кричи, сейчас всё дам, – шикнув на брата, я снова с опаской оглянулась на убийцу: не начнёт ли он опять рычать на нас с Филькой из-за слишком громких разговоров?

Но нет, ему сейчас, похоже, вообще никакого дела до нас нет. Вон, сидит всё также на земле, зажав рот руками и раскачиваясь всем телом из стороны в сторону, и витает в облаках.

Ну не безжалостный убийца просто, а самый безобидный на свете шизофреник!

– На, ешь, – открыв новую банку, я без промедления выдала её мелкому. Пусть наедается, всё равно сегодня-завтра вся еда закончится и придётся её выбрасывать.

Мне бы тоже, кстати, не мешало чего-нибудь пожевать. Пусть пока что и не очень хочется, но сравнительно небольшой опыт, полученный в нескольких школьных поездках и походах, показывает, что на пустой желудок путешествовать очень даже не рекомендуется. Потому что почти всегда существует большая возможность свалиться без сил на ровном месте и основательно "примять" себе лицо. Со мной такое уже было один раз, и тогда меня успел вовремя подхватить учитель. В нынешней же ситуации, очень сомневаюсь, что Рич, в случае чего, сможет повторить его подвиг.

Заставив себя таким образом позавтракать, я ни на секунду не переставала хоть краем глаза посматривать за неприкасаемым… Кто бы знал, как он пугает меня, находясь в таком зомбированном состоянии, когда и не знаешь даже, чего от него можно ждать.

– Эйя, – постучав железной вилкой по донышку пустой банки, позвал мелкий обжора.

– Что?

– Хотю пи-ть! Пи-ть хотю!

– Держи, – улыбнувшись, передала брату открытую бутылку, в то время как убийца, перестав улыбаться и зажимать рот руками, пытался осторожно подняться на ноги и сделать хотя бы пару пробных шагов.

Не смотря даже на то, что Рич мне крайне неприятен, я бы могла сейчас подойти к нему и предложить помощь, подставить своё плечо, так сказать, но учитывая, что он сам всего несколько минут назад "попросил" меня уйти, я не хочу этого делать. Так как устала уже натыкаться на чужую неблагодарность и равнодушие! Точно также, как устала бояться и находиться рядом с этим монстром!

Из плаксивой задумчивости меня вывел несильный пинок по голени. Не трудно же догадаться, кто это сделал?

Подняв голову, я со скрытой неприязнью посмотрела в глаза неприкасаемому, чьё бледное лицо и красные глаза как никогда делали его похожим на упыря. Пнув меня ещё раз, не знаю, правда, зачем…

Садистские наклонности, наверное, проснулись.

…Он кивнул куда-то в сторону и произнёс:

– Вон там лежит рюкзак, армейский. Я его, как смог, переделал под детский. Будешь носить в нём своего брата, чтобы руки были всегда свободны и не уставали. Поняла?

– Да, – удивившись, пробормотала. – Спасибо… На вот, кстати, я случайно салфетки влажные вчера нашла, когда консервы доставала. Вытри кровь с лица.

Склонив голову набок, Рич протянул руку и без колебаний взял одну салфетку, правда, не касаясь при этом моей ладони.

– Складывай вещи. Нам пора идти, – закончив с "умыванием" и отбросив салфетку в сторону, ровным тоном скомандовал неприкасаемый.

– Хорошо, – выдохнула. – А ты, значит, есть пока не будешь?

– В дороге поем.

– Так вредно же так есть… разве нет?

Но мой вопрос мужчина предпочёл проигнорировать, просто-напросто повернувшись к нам с Филей спиной.

Неужели старый неразговорчивый убийца возвращается?


Рич.


После страшной боли и криков незнакомых мне людей, виновников аварии и простых наблюдателей, резко наступившая тишина показалась чем-то нереальным. Прошло, наверное, немало времени, прежде чем лёгкий порыв прохладного ветра и слабый солнечный свет, еле-еле пробивавшийся из-за туч, убедили меня в обратном.

Надо же, помню, когда я бежал за Эленой, этих туч ещё не было, а сейчас уже наползли… непредсказуемые Пепелища.

Попытавшись приподнять голову, чтобы хоть немного оглядеть окружающее меня пространство, я неожиданно столкнулся с ещё одной проблемой, помимо неприятной рези в глазах и громкого стука сердца в ушах: со слабостью. Непривычное и очень чуждое для любого неприкасаемого чувство, которое до сегодняшнего дня лично я испытывал всего несколько раз за всю жизнь. Ведь слабость, мало того, что враг нашей профессии, так ещё и враг выживания.

Взять, к примеру, тот же город, точнее, городские помойки. Даже там слабые не живут.

Видел я один раз, как бомжа, сломавшего на моих глазах ногу, через пару минут загрызли собаки, почуявшие запах крови и прибежавшие с другого конца километровой свалки. А был бы тот человек хоть каплю сильнее и меньше бы обращал внимания на свою травму, то смог бы отбиться от них или, по крайней мере, убежать.

Вздохнув, я заставил себя выкинуть ненужные воспоминания из головы и для проверки попытался согнуть пальцы в кулак. Не получилось. А оттого не удивительно, что, не имея возможности нормально контролировать своё тело, я пропустил приближение постороннего человека. Хотя какой посторонний на Пепелищах? Скорее всего, это Элена пришла меня убить…

С удивлением осознав, что, возможно, нахожусь сейчас на пороге смерти, я почувствовал моментальный прилив сил. Ну вот, говорил же, что неприкасаемым не свойственна слабость!

Громко закашлявшись, я приподнялся на локтях с земли и резко сел. Потом перевёл пустой взгляд на девушку, которая пусть и выглядела испуганной, но в руках почему-то не держала ни ножей, ни пистолета, ни вообще какого-либо другого оружия.

Странно. Элена ведь знает, что сейчас, я вполне в состоянии или даже в настроении её убить, так чего же она не воспользовалась случаем, пока я был без сознания, и не перерезала мне, скажем, горло? Не ценит свою жизнь? А как же, в таком случае, Филипп? За него она разве не боится? За то, что я могу его сейчас убить, не переживает?

– Отойди, – говорю, не добавляя, что это в её же интересах. Ну и… частично в моих.

– В смысле? Куда отойти?

– Просто отойди. Но вообще, желательно куда подальше, – сказал, а губы сами собой сложились в улыбку. Причём действительно сами собой. Потому что, когда я попытался вернуть своему лицу привычное выражение, то понял, что не могу ничего исправить. Все мышцы будто окаменели.

Стоило Элене уйти, как из моего горла неожиданно вырвался короткий смешок, а на лицо наползла ещё более широкая улыбка. Быстро закрыв рот руками, я постарался переждать сумасшедшее, непонятное поведение собственного тела, которое, к слову, зачем-то стало раскачиваться из стороны в сторону, будто качаясь на качелях.

Одновременно с этим в голове кто-то робко, но вполне чётко сказал: "Люблю играть!".

Хотя, почему кто-то? Элена… детский голос Элены… но как я могу его слышать?

Что за шутки?

В левой руке, которой я держал девчонку, когда находился без сознания, появилось неприятное холодное покалывание, пальцы на несколько минут онемели.

Вскоре, правда, все неприятные ощущения ушли, голос в голове стих, а тело вновь стало меня слушаться.

Встав на ноги, я приказал Романовым быстро собираться и отправляться в дорогу, решив, что времени на завтрак и так ушло непозволительно много.

Последующие же полчаса я старательно убеждал себя в том, что всё со мной произошедшее просто небольшое "наказание" за длительный просмотр чужих воспоминаний, на деле оказавшихся для меня полностью бесполезными.

Оглянувшись, я внимательно посмотрел на идущую позади девушку. Смеясь, она разговаривала с братом и, кажется, не замечала ничего вокруг себя.

Какая беспечность. Или она думает, что в химической пустыне, из которой мы до сих пор не выбрались, нет никакой опасности? Напрасно. На Пепелищах никогда не существовало и поныне не существует такого понятия, как "безопасный". Да и какая безопасность, если здесь даже от времени суток может зависеть степень продолжительности чьей-либо жизни?

Как так? Ну, ночью, к примеру, как я уже говорил, из нор вылезает огромное количество хищников, от которых иной раз легче спрятаться, чем убежать. А днём (преимущественно после полудня) солнечные лучи, усиленные радиацией, могут изжарить тебя изнутри всего за несколько часов. Ужасная участь. Даже пытки Маэстро никогда не смогут сравниться с этими ощущениями…

– Рич, можно спросить? – прекратив смеяться, сдержанно попросила Элена у меня за спиной.

Всё так же не останавливаясь и не оборачиваясь, я кивнул.

– Там же вдалеке деревья растут. Это лес, да? Мы туда направляемся?

– Туда.

– А там сильно опасно?

– Когда как. Ночью опаснее, чем в пустыне, днём наоборот – не так сильно опасно.

– То есть днём там безопасно? – поравнявшись со мной, сделала неправильные выводы девушка.

– Нет, там всегда опасно. Иногда меньше, иногда больше, но безопасно там не бывает никогда, – сказал, рассчитывая на то, что Романова, может быть, хоть немного призадумается над тем, где мы сейчас находимся, и в будущем больше не будет мне перечить. Только расчёты эти не оправдались, так как Элена резко выразила своё желание не идти в лес и настойчиво попросила найти какую-нибудь другую дорогу. Но голоса она при этом не повышала, даже интонации были скорее просительными… меня, видно, боится. Не новость, конечно, но всё равно повышает самооценку бывшего неприкасаемого.

– Ты меня слушала? Говорю же, днём там безопаснее, чем здесь, потому мы туда и идём, – холодно напоминаю, поправив сумку у себя на плече.

– Из-звини, – тихо бормочет она, снова отступая назад, мне за спину.

Боится-то боится, но с другой стороны, разве можно быть такой пугливой?


Карл.


– Ну, и какое имя мне лучше всего выбрать? – задумчиво спрашивал я сам себя, сидя в батькином кресле и закинув ноги на его же рабочий стол. – Дед отзывался на Мастера, прадед на Людоеда. Имён можно придумать много, но как найти самое подходящее? – взлохматив волосы рукой, возмутился в потолок, но, увы, не получил от него никакого ответа.

А жаль, я был бы не против немного с ним поговорить, хоть о жизни, хоть о чём. Прямо как в прошлый раз, когда друзья припёрли на мой день рождения таблетки рефрана*, и мы все до одури ими обожрались… вот философия тогда была, игры подсознания! А сейчас? Занял папкино место и разгребаю его дела, даже отдохнуть денёк не могу. И единственное развлечение, которое могу себе в ближайшие дни позволить – это выбор нормального имени.

Согласно заметкам в журнале Маэстро, который я недавно нашёл, многие наши предки, становясь во главе Дома, меняли своё имя на какое-нибудь громкое прозвище. Спрашивается, чем я хуже? Вот-вот, ничем. Эх, наконец-то перестану быть Карликом…

Варварски прерывая мои мечтания на самом интересном месте, в дверь размеренно постучались.

– Войдите! – разрешаю, раздражённо закатив глаза. Что там за зараза пришла?

– Карл, только что приходил курьер из Миграционного центра. Он принёс вашему отцу разрешение на выезд из страны и последующее годовое пребывание в России, – глядя чётко перед собой, на одном дыхании произнёс вошедший чёрный убийца.

– Ого, папка хотел свалить из Ластонии?

– Да, он подавал прошение в центр семь лет назад.

– Семь лет… дурь настоящая, столько ждать. Он им что, взятки дать не мог?

– Маэстро говорил, что они такое не принимают, – спокойно проинформировал меня неприкасаемый, пожав плечами. – Так мне вернуть разрешение обратно?

– Не надо. Мы с отцом внешне очень похожи, так что, может быть, сам вскоре надумаю туда поехать.

– Кстати, Карл, – непроизвольно заскрипев зубами от собственного имени, я более чем недружелюбно уставился на чёрного. – К вам женщина-заказчица пришла. Жалуется на недобросовестное исполнение договора и на обман.

– Дура, что ли, чтобы жаловаться? Или думает, что из-за договора неприкосновенной заделалась? Ай, ладно, это потом, какой у неё заказ? – нахмурив брови и устало потерев виски, спрашиваю.

– Убийство детей бизнесмена Романова.

Романов? Знакомая фамилия… кажется, это то самое задание, которое Рич так и не выполнил. Я его, как назло, ещё толком и просмотреть не успел.

– А сама она к его семье как относится?

– Вроде бы Маэстро говорил, что Светлана, женщина эта, третья уже по счёту жена Романова.

– Жена? Она что, поручила нам убийство своих же собственных детей? – убрав ноги со стола, заинтересованно уточнил.

– Да. Только один ребёнок для неё родной, а второй нет, – опустив взгляд в пол, тихо пробормотал неприкасаемый.

– Понятно. Ну что ж, Чернуша, веди эту леди ко мне, послушаю её жалобы, – ехидно оскалившись, разрешаю.

Вышеназванный убийца тут же испарился, а через две минуты в мой кабинет уже входила высокая, стройная женщина с яркими, рыжими кудрями и холодными зелёными глазами.

Самовольно усевшись на небольшой диванчик около окна, она несколько секунд бросала на меня весьма любопытные взгляды, а потом якобы робко спросила:

– Извините, а где Маэстро?

– Умер, – искренне усмехнулся, потерев переносицу.

– Ум-мер? Из-за чего?

– Вас это не касается, – всё также дружелюбно улыбаясь, я медленно поднялся с кресла, обогнул стол и приблизился к гостье. – Просто примите к сведению, что сейчас у неприкасаемых другой глава. Я. А вы, насколько помню, пришли по поводу своего заказа?

– Да, – выпрямив спину, несколько удивлённо произнесла та. – Я не очень довольна… работой ваших людей. Я думала, детей просто убьют и оставят их тела в доме Олега. Но вместо этого дети куда-то пропали!

– Они не пропали, а сбежали, – поправив Светлану, я непринуждённо присел рядом с ней на диван.

– Сбежали? Что, вдвоём? И убили почти всех людей, что мой муж нанял для охраны целого дома?

– Нет, им помог один наш убийца, который… – не успел я толком договорить, как меня, на свою же беду, перебили.

– Какой убийца? Разве бывший глава не контролировал своих подчинённых "от" и "до"? Почему какой-то самовольник…

– Успокойтесь, Света, мы всех найдём. И предателя, и ваших детей. Если хотите, то именно такими, какими вы их заказывали предыдущему главе, – снисходительно предлагаю, наблюдая за возмущённой женщиной. Ничего. Пускай ещё немного попищит, похрабрится и выскажет всё, что думает по поводу нашего Дома. Всё равно последнее слово за мной останется.

– Хорошо. Не буду спрашивать, где вы будете их искать, – а тебе никто и не ответит. – Но хочу, чтобы вы всё-таки выполнили мой заказ, как следует.

– Без проблем. А можно мне тогда задать вам вопрос? Я могу понять, почему вы вдруг захотели убить свою падчерицу, но почему вы при этом решили убрать и своего сына? Он же вам как бы родной.

Жена Романова нерешительно поглядела на меня, нахмурилась, но промолчать не решилась:

– Чтобы муж ничего не заподозрил. Он-то видел, что я не очень хорошо отношусь к его дочери, и мог бы сделать кое-какие выводы, если бы её убили. А так, если умрут сразу двое, то это, как бы сказать… и для меня горе, и для него.

– М-м-м, вот как, – едва слышно пробормотал, нахмурившись и искоса поглядев на спокойную женщину.

– Угу.

– Светлана, скажите, хоть это и не так важно уже… вы когда-нибудь делали аборты?

Загрузка...