Прах земной [СИ]

Элена.

Лес, за который так упорно цеплялся неприкасаемый, отказываясь искать другой маршрут, с самого начала стал внушать мне серьёзные опасения по многим причинам. Те же колючие кусты, что встретили нас на подступах к нему, оказались, по словам убийцы, очень ядовитыми. А ветки первых рассмотренных нами вблизи деревьев сплетались между собой, становясь похожими на обыкновенные клетки для птиц. И хотя Рич потом объяснил, что растения таким образом защищают свои плоды от некоторых животных, спокойней мне от этого всё равно не стало.

Хорошо хоть листья тут были нормальные и в большинстве своём радовали глаз насыщенным зелёным цветом. И не чёрным, как в Пределах!

– Элена, иди сюда, посмотри, – остановившись, убийца оглянулся и негромко подозвал меня к себе.

Подойдя поближе, я посмотрела на того, кого так старательно советовал мне запомнить неприкасаемый – бурого питона. Огромный грязно-коричневый змей, около тридцати-сорока метров в длину, в ширину – не больше двадцати сантиметров. Днём, то есть сейчас, он может одновременно и спать, и охотиться. Под чешуёй у него находится много длинных и очень прочных игл, которые, реагируя на малейшие колебания воздуха, в одно мгновение удлиняются и пронзают неосторожное животное. Питается эта тварь тоже иголками, которые, застрянув в теле жертвы, начинают быстро высасывать из неё все белки, минералы, углеводы, жиры и так далее, а когда насытится – просто прячет своё оружие обратно под чешую. Дрянь, короче, а не эволюция.

– Ты всё помнишь, что я тебе об этой змее говорил?

– Угу, – передёрнув плечами, мрачно отозвалась.

Филя, сидя в своём рюкзаке у меня за спиной, тихо зевнул… малыш мой, как мне тебя жалко.

– Тогда переступай, – разрешил мужчина, внимательно наблюдая за тем, как я, подняв ногу, осторожно перешагнула через спящего змея и тут же отскочила от него подальше, увидев выскочившие в моём направлении тридцатисантиметровые иглы-копья.

– Я его не разбудила? – тяжело дыша, спрашиваю.

– Нет, днём у них очень крепкий сон, такой мелочью не проймёшь. Пошли вперёд, – командует. – И старайся не отставать, как обычно.

– Ладно, – шмыгнув носов, согласилась я и последний раз оглянулась на спрятавшую иглы змею.

В каком-то роде мне и брату повезло, что нашим спутником стал именно Рич. Он если что и защитит, и предупредит нас об опасности, но всё равно находиться рядом с ним… страшно.

Через пару часов нашего медленного продвижения вглубь леса, неприкасаемому отчего-то резко захотелось устроить привал. Не знаю с чем это связано, ведь прошли-то мы всего ничего, даже по моим меркам, но спрашивать его о чём-либо я не решилась. Так как пора уже научиться держать себя в руках и не забывать о том, что Рич – убийца. Жестокий убийца, который не раз доказывал свою готовность убить меня и моего брата.

А уж если я опять буду вести себя настолько неразумно и провокационно, как сегодня утром, то он точно без лишних метаний возьмёт и переломает нам с Филей шеи.

– Элен, а какой язык используется в России? – повернув голову в мою сторону, поинтересовался вдруг неприкасаемый.

Сейчас он преспокойно сидел на земле, привалившись к стволу какого-то дерева с роскошной жёлто-зелёной листвой, хотя ещё совсем недавно ни на секунду не выпускал из своих рук кинжал и не переставал давать мне разные ценные указания, по поводу выживания на Пепелищах.

– Русский, какой же ещё?

– А там есть люди, говорящие на ластонском?

– Ну, говорящих, наверное, нету, но понимающие должны найтись, – со скрипом подбирая нужные слова, отвечаю. – Я плохо помню историю, но, кажется, нам в каком-то классе говорили, что на территории нынешней Ластонии, когда-то находилось три независимых государства, в которых был большой процент русскоговорящих людей. По некоторым данным, именно они после Ядерной Войны, разговаривая на двух языках одновременно, создали ластонский язык на основе русского. То есть, слова они использовали по привычке в основном русские, но принцип построения предложений и вопросов был другой… Из-за этого в современной России тебя могут понять, а могут и не понять. Языки хоть и прямые родственники, считай, но… я не знаю.

– Хм, – неопределённо вздохнул мужчина, отвернувшись. – А ты чистый русский знаешь?

– Знаю, конечно, это же мой родной язык.

Угу, кое-кому этот родной язык пришлось заново учить после потери памяти.

– И как, по-твоему, большая разница? – достав из внутренних карманов пару ножей, Рич стал по очереди их затачивать. В это же самое время со стороны небольшого озера, на берегу которого мы устроили привал, раздался громкий плеск.

Неужели в этой грязной луже водиться рыба? – засомневалась я, но, опомнившись, тут же вслух ответила неприкасаемому:

– Нет, для меня разница, в принципе, не такая уж и большая. Но у других могут быть проблемы, – и снова посмотрела на озеро.

Вода в нём, как назло, была настолько мутная, что даже при очень большом желании ничего бы я в ней не разглядела. Хотя попробовать-то никому не возбраняется, верно?

Встав с насиженного места, я медленно приблизилась к берегу и с некоторым сомнением стала смотреть вглубь озера. Правда, буквально через полминуты у меня стали слезиться глаза из-за отражавшихся в воде ярких солнечных лучей, а и без того душный воздух стал казаться просто-таки обжигающим. Кошмар, ну и погода… жара.

– Рич, скажи, пожалуйста, а в пустыне сейчас также жарко?

– Хуже, – слабо отозвался мужчина, отложив ножи. – Послеобеденные часы всегда самые жаркие на Пепелищах, и лучше всего пережидать их именно в лесу. Здесь хоть какая-то защита от солнца.

– Ясно, – также слабо отозвалась я, едва заметно нахмурившись.

Вот, значит, что… защита от солнца, от истощения… от теплового удара, в конце концов. А я ещё не хотела в этот гнилой лес идти. Да уж, Рич в сложившейся ситуации действительно смыслит куда больше меня.

Не удивительно, он же сам недавно говорил, что какое-то время жил на Пепелищах. Интересно, а сколько именно черноволосый тут жил? Может быть, год? Или два? Та нет, нереально столько времени провести в одиночестве, без поддержки и какого бы то ни было общения, да ещё в такой экологически опасной зоне. Хотя, если вдуматься, то я же говорю о Риче, неприкасаемом, которого ни под каким предлогом нельзя назвать нормальным человеком.

– Куда пошёл? – строго спросила я у брата, попытавшегося быстро переползти через мои ноги, чтобы сразу же кинуться к озеру и искупаться в нём. – А ну быстро на место! – схватив мелкого шкодника за руку (слов же он не понимает!), я случайно кинула взгляд на водную поверхность и резко замолчала.

– Рич, там на озере пятно какое-то красное. Большое очень… ты не знаешь, что это? – спросила у лежащего на земле с закрытыми глазами неприкасаемого.

– Рыба крупная за питона зацепилась, – приподнявшись, сонно пояснил убийца.

– За питона? Они что и в воде охотиться могут? – сглотнув, с тревогой посмотрела на спутника.

– Могут, – напротив спокойно ответил тот и снова закрыл глаза. – А теперь закрой рот и дай мне отдохнуть.

– Хорошо, – прижав Филю к себе и невольно закатив глаза, послушно согласилась.

И ладно, пускай спит. Я вот мелкого тоже сейчас уложу и сама лягу. Эта жара так выматывает…

Обычно, когда неприкасаемые нарушали правила Дома, Маэстро сильно наказывал провинившихся, отправляя их на трудновыполнимые задания или вообще, без лишних слов, просто убивая. Но ситуация, о которой ему доложили около семи часов назад, на какое-то время выбила его из привычного холодного равновесия. Потому как на этот раз провинившимся оказался Ричард. Четырнадцатилетний мальчишка, собравший в себе одни из самых лучших черт, полагающихся наёмному убийце… жалко было бы посылать такого на верную смерть и губить подрастающий талант.

– Маэстро, Рич ждёт вас на минус втором этаже, в девятом тренировочном зале. Вы идёте?

– Ждёт? Это он так сказал? – усмехнулся глава, поражаясь наглости своего молодого воспитанника.

– Да.

– Хм… тогда сейчас иду. Кстати, Джо, приведи в тот же зал мужчину с минус пятого из седьмой камеры. Только чтобы он был с мешком на голове.

– Конечно, Глава, – склонив голову, ровным тоном ответил неприкасаемый и вышел из комнаты. Где-то через полминуты, за ним покинул свой кабинет и сам Маэстро.

– Рич, скажи мне, пожалуйста, а тебе не кажется, что к старшим можно относиться и более уважительно? – задумчиво спросил мужчина, аккуратно прикрыв за собой стальную дверь малого тренировочного зала пыток и с усмешкой взглянув на прикованного к стене мальчишку с испачканными в чужой крови лицом и руками.

– Куда уважительнее? Я и так вас уже целый час здесь жду, сколько можно? – возмущённо прорычал юный убийца, со злостью потянув цепь железного ошейника, приковавшего его к стене.

Неизвестно почему, но когда рядом не было собратьев по Дому, Рич становился куда разговорчивее обычного. Возможного, это последствие слишком мягкого отношения к нему Маэстро, а, возможно, просто проявление характера.

– Некоторые ждут несколько дней, – возразил глава, приблизившись к Ричарду и сняв с того ошейник.

– А руки? – удивился парень.

– Руки потом.

Через пару минут в зал вошёл неприкасаемый, с которым Маэстро недавно разговаривал в своём кабинете, и сгорбленный босой мужчина с чёрным мешком на голове и связанными за спиной руками.

– Это что? – приглядевшись к вошедшим, вполголоса спросил Ричард, и эхо, блуждавшее в пустом помещении, тут же подхватило его слова, отчего пленник неожиданно вздрогнул и, споткнувшись, упал на колени.

– Твоё наказание, – излишне спокойно ответил глава Дома. – Дашь этому человеку тридцать пять плетей, потом выколешь глаза. Я надеюсь, ты сможешь нащупать их через ткань? Да, Джо, может быть, и ты тоже что-нибудь предложишь?

– Ну… пускай вспорет ему живот, – безразлично дёрнув плечом, подал голос названный неприкасаемый.

– Вонять будет, – скептично возразил Маэстро, но через секунду резко поменял своё мнение. – Хотя, не я же дышать буду. Так, хорошо, тогда под конец… Рич, ты меня слушаешь? Под конец свернёшь ему шею, понял?

– За кого вы меня держите? Естественно, понял, – недовольно буркнул парень, разминая онемевшие кисти рук. – Где плеть?

– Сейчас Джонатан принесёт. Джо?

– Конечно, Глава, сейчас, – равнодушно отозвался неприкасаемый, сходив в подсобное помещение и принеся оттуда длинную плеть с несколькими кинжалами. – Держи, Рич.

– А отцеплять меня не будут?

– Не будут, – с улыбкой подтвердил Маэстро. – Давай приступай. Я буду считать… И-и-и р-раз!

Джонатан поднял пленника и подтолкнул его к настороженному Ричу. Тут же раздался тихий свист плети, но от мужчины, на чью спину обрушился удар, не долетело ни звука. Только после восемнадцатого удара его терпение и сила воли лопнули, и по залу разнёсся негромкий стон.

– Чего застыл? – отозвался Маэстро, глядя на молодого неприкасаемого, замершего от этого звука. – Давай дальше.

– В чём смысл мучить какого-то левого мужика, если наказывать вы, по идее, пришли меня? – кивнув на сидящего в луже собственной крови пленника, настороженно спросил Ричард.

– Заткнись. Потом узнаешь в чём смысл.

– Потом-потом… – неприязненно скривился парень, вскинув руку с плетью и продолжив наносить удары по спине, рукам и ногам мужчины.

– Тридцать пять! – с тихим смешком досчитал глава, махнув рукой Джонатану, чтобы тот забрал у Рича плеть и дал взамен один короткий кинжал. – Ну, что ж, работай дальше! – с подозрительным весельем, напополам перемешанным с глумлением, приказал.

– Да сейчас я уже, – тихо прошептал парень, притянув пленника за ноги поближе к себе. – Сейчас всё сделаю… – ещё тише добавил, а рука с зажатым в ней кинжалом сама собой потянулась не к глазам, а к горлу израненного мужчины.

Не хочу пытать, легче убить, – с ненавистью, направленной, прежде всего, на своего главу, подумал молодой убийца, но резкий удар по лицу заставил его выронить кинжал и на время потерять ориентацию в пространстве.

– Рич, /цензура/, доиграешься! Только себе хуже сделаешь! – засунув руки в карманы брюк, с раздражением предостерёг его Маэстро.

– Чем же хуже? Да и куда уже…

– А тем хуже, что я, как и обещал, нашёл Питера. Он сейчас отсиживается на минус четвёртом этаже, хотя мне всё больше начинает казаться, что нужно перевести его на минус шестой.

– Не верю. Не могли вы его найти за такое короткое время.

– Да ладно? А если бы всё-таки смог?

– Тогда уж лучше сразу его убейте, – негромко откликнулся Рич, вжав голову в плечи и невольно воскресив в памяти лицо Питера… пятилетнего мальчишки, пришедшего в Дом около года назад вместе с одним из телохранителей Маэстро.

Как и многие мелкие, он сначала просто привыкал к обстановке Дома и лишь в прошлом месяце стал изучать положенные всем неприкасаемым дисциплины, такие как строение тела человека и осторожность пользования холодным оружием. Рич с ним часто пересекался в последнее время и с каждым разом всё отчётливей видел в мальчике самого себя. То есть, каким он сам был, когда только попал в Дом под руку Маэстро…

Питеру кто-то совсем недавно подсыпал в еду яд, рассчитанный на медленную смерть. Яд этот из той категории, когда выпившему его нужно искать не противоядие, а звать врачей. В случае мальчика – всего-то и требовалось, что сделать операцию на печени, очисть её, чтобы возобновился процесс обмена веществ, но Маэстро, естественно, не стал бы суетиться для простого ученика и привлекать для этого людей из внешнего мира. Поэтому не так давно Рич сам, без ведома главы, ушёл из Дома вместе с Питером, чтобы попытаться найти мальчишке помощь. Отсутствовал он от силы часов восемь и вернулся только час назад, старательно заметая следы, указывающие на местопребывание ребёнка… но, видимо, его всё-таки кто-то выследил.

– Джонатан, приведи Питера сюда, раз уж Ричард не верит, что мы смогли его найти.

– Да, сейчас.

Через несколько минут Рич действительно убедился, что от главы Дома неприкасаемых спрятать что-либо практически нереально. В зал втолкнули испуганного русоволосого мальчишку пяти лет. Питера.

– Итак, объясняю в последний раз, Рич: если откажешься отрабатывать своё наказание на этом… ммм, человеке, – Маэстро пнул в бок, лежащего на полу мужчину. – Тогда Джонатан будет практиковаться на том зашуганном мальчугане. Теперь понятно?

– Да, – сквозь зубы выдохнул парень, подобрав кинжал и сглотнув.

– Тогда приступай…

Выколоть пленнику глаза и вспороть живот оказалось, почему-то, не в пример сложнее, чем сломать шею.

Потянувшись в третий раз дрожащими руками к горлу кричащего от жуткой боли мужчины, Рич попытался преодолеть себя и завершить пытки, но страшное давление в висках и затылке мешало ему это сделать, мешало сосредоточиться.

Тело молодого убийцы крыла крупная дрожь, а в ушах всё сильнее становился раздражающий скрежет, перемешанный с криками мучающегося пленника.

Приложив немалые усилия, у Ричарда всё же получилось сломать шею своей жертве, которая через несколько секунд, вполне возможно, и так бы умерла сама от болевого шока.

Но только всё закончилось, и наступила благодатная тишина, как вдруг, с другого угла зала, раздался детский визг, наполненный не дюжим страхом и запоздалым шоком. Вслед за этим визгом, в голове парня раздался другой крик… крик человека, мужчины, которого он только что убил.

– Заткнись! – зло гаркнул Рич на Питера, резко закрыв уши руками.

– Ну, что ж, друг мой, поздравляю, наказание своё ты наполовину прошёл, – похлопав в ладоши и обратив на него весьма заинтересованный взгляд, произнёс Маэстро.

– Наполовину? – слабым, дрожащим голосом переспросил Ричард.

– Ага, – забрав у подопечного кинжал, подтвердил мужчина и вновь подозвал к себе Джонатана. – Джо, когда мы с Питером выйдем из зала, снимешь с трупа мешок.

– Конечно, – в своём стиле отозвался неприкасаемый, с точностью выполнив указания главы, после того, как они с Ричем остались в зале одни.

– Что это за человек? – неживым голосом спросил Ричард, увидев лицо мертвеца и замерев.

– Роберт. Ты его разве не узнаёшь? Он же твоим отцом был, кажется?

Ответом ему стал резкий удар когтями в грудь… Рич без труда смог до него дотянуться, не смотря на то, что был прикован цепями к стене.

Тварь безумная, – подумалось Джонатану за пару секунд до смерти.

Рич.

– Питер? – позвал я, пытаясь отыскать мальчика в густом, сером тумане и постоянно цепляясь плащом за ветки колючих кустарников.

– Отстань от меня, уйди! – закричали будто бы из-под земли, а я резко открыл глаза, почувствовав на себе чужой, пытливый взгляд, который, судя по сжавшемуся от плохих предчувствий сердцу, не предвещал нам с Эленой ничего хорошего.

Неужели хищники проснулись?

Взглянув на небо, я удостоверился, что до заката осталось три-четыре часа, а, значит, звери должны ещё спать. Тем не менее, я ещё раз внимательно огляделся, но опять же ничего подозрительного не увидел. Ни со стороны деревьев, ни со стороны озера. Но ощущение того, что за нами кто-то наблюдает, всё не пропадало.

Подумав, я решил как можно скорее разбудить Элену. Приблизившись к мирно сопящим брату и сестре, присел на корточки. Дотронувшись до руки девушки, я с некоторым удивлением почувствовал слабое тепло, идущее от её кожи. Что странно, ведь моя ладонь (левая) уже несколько часов не могла согреться даже под вредными, жаркими лучами солнца. Здесь же только и нужно было прикоснуться к другому человеку, чтобы ощутить тепло.

Решив удостовериться, что мне ничего не почудилось, я снова прикоснулся к руке Элены и снова почувствовал тепло. Обрадовавшись, я неподвижно просидел около Романовых десять минут, размораживая свою ладонь, и только после того, как температура моей кожи стала такой же, как у девушки, отошёл.

К тому времени, Элена и сама уже начала ворочаться, а вскоре и вовсе проснулась.

– Рич, уже вставать пора, да? – сонно пробормотала она, протерев глаза.

– Да, вставать, – задумчиво повторил я, подобрав с земли плащ. – Буди Филиппа, и пойдём.

– Ага, сейчас, – погладив брата по голове, ответила Эля, а у меня перед глазами тотчас встала другая картина, где Питер со слезами на глазах забился от нас с Маэстро в самый дальний угол своей камеры и, заикаясь, сказал, что ему страшно. При этом из его рта тонкой струйкой вытекал гной… ещё бы, печень же ему так и не вылечили. Из-за этого почти все его внутренности сгнили, и он вскоре умер. Мучаясь или нет, не знаю. Глава об этом не особо распространялся, только сказал, что мальчик умер, и всё.

А мне до сих пор кажется, что вместо него умерло моё настоящее сознание. Или, как иногда пишут в книгах, душа. Пусть люди и считают, что она бессмертна.