Прах земной [СИ]

Элена.

– И ты что, в такой юбке на встречу с друзьями пойдёшь? – приподняв бровь, с сомнением оглядела я попавший ко мне в руки предмет, который Мальвина гордо именует юбкой от Валерия Крупского, известнейшего модельера России, заслужившего много наград и премий за свои оригинальные наряды. – Она же вязанная! И летняя, к тому же, короткая. Её только поверх купальника на пляже и носить, в других местах в таком показываться просто стыдно.

– Нифига ты не понимаешь! Эта юбка – новое творение Валеры, мне её тётка из столицы привезла!

– А, твоя тётка, – понимающе протянула я, спрятав за поджатыми губами ехидную усмешку. – Это к ней тебя родители в субботу уволокли? Как ты там её называешь… крысиная мымра?

– Она самая, ровесница динозавров.

– И чего ты от неё подарки принимаешь, если так сильно её не любишь?

– Ну, знаешь, мой папа тоже чиновников и депутатов не любит, но терпит, потому что с ними работать очень выгодно.

– Сравнила, – насмешливо улыбнулась я, встав с уютного мягкого кресла и заглянув в большой шкаф, шириной не меньше трёх метров. – У тебя тут столько вещей висит, могла бы выбрать что-нибудь получше, – говорю, взяв несколько вешалок с красивыми и показавшимися мне наиболее тёплыми платьями и аккуратно разложив их на Мальвинкиной кровати.

– Не хочу пла-а-атья, – с нотками капризности протянула подруга, скрестив на груди руки.

– А в летней юбке по морозу хочешь переться, да?

– Ой, нашла мороз, шесть градусов на улице, – беспечно отозвалась она, скинув разложенную мной одежду на пол.

– Какой у тебя всё-таки характер скверный.

– Нормальный, – возражает хозяйка комнаты, встав рядом с зеркалом и достав приличных размеров косметичку в форме царского ларца.

– И куда же ты с друзьями попрёшься? Вы хоть как дикари к прохожим не приставайте, если вдруг вздумаете по городу погулять.

– Стоп. А ты со мной разве не пойдёшь? – обернувшись ко мне с зажатым в руке карандашом для подводки глаз и губной помадой, резко спросила брюнетка.

– А что мне там делать? – в свою очередь поинтересовалась я, немало удивившись. – Твои друзья, ты с ними видеться в последнее время реже стала, сама как-то жаловалась, вот и наверстаешь упущенное. А мне в спальне у себя ещё поубираться надо.

– Да ты эту и прошлую неделю только и делаешь, что в комнате своей убираешься, пошли сегодня со мной!

– Не, Мальвин, не пойду, что я там буду делать?

Девушка снисходительно закатила глаза.

– А если серьёзно? С кем я там буду разговаривать? – вновь спрашивала я Зубакину, оглядываясь по сторонам и не понимая, почему мы с ней прячемся в самом дальнем уголке сада, куда охранники и те редко заходят.

Слабо подул холодный ветер, закачались ветки полностью облысевших деревьев, завыла на луну бездомная собака. Неприятная атмосфера, хотя и слышно, что за высоким двухметровым забором шумят люди, ездят машины, и всё вроде бы как в нормальном городе.

– И зачем обязательно лезть через забор, чтобы к друзьям сбежать? Отпросилась бы у родителей, и всё.

– Ага, чтоб они со мной отряд телохранителей отправили? – неприязненно скривилась Маля, щёлкнув каким-то пультом в сторону ближайшей берёзки. Сверху тут же что-то три раза пикнуло.

– Это что пищит?

– Камеры выключились. Давай быстро перелазить, а то они через четыре минуты опять включаться, – поторопила она меня, подняв лежащую на земле – то ли специально принесённую, то ли просто кем-то забытую – деревянную лестницу и прислонив её к забору.

– Откуда ты знаешь, может быть, к друзьям тебя отпустили бы и без охраны? – идя уже по широкой улице, наполненной спешащими по своим делам людьми, допытывалась я у неё. – Меня же они с Лёшкой в клуб отпустили без проблем!

– Ага, потому что клуб тот принадлежал давнему папиному дружку и подельнику. За тобой там такой конкретный присмотр был, что никакая охрана нафиг не всралась.

– Правда? – удивилась я, моментально скиснув. Да уж, если так, то Малькины родители действительно клинический случай. Представляю, как они будут кричать, когда мы домой вернёмся.

– Кстати, на, посмотри, – найдя в телефоне фотку Рича, я с самодовольной миной на лице протянула устройство подруге. – Полюбуйся на своего клыкастого.

– Хм-м, – разочарованно хмыкнула та секундой позже.

– А я тебе что говорила?

– Ну и что! Он красивый и прикольный даже без клыков! И глаза у него, как у раненного волка, грустные! – привела странный довод Маля, тряхнув чёрными кудряшками и поправив рукава лёгкой курточки синего цвета, под которой у девушки была одета не менее тонкая шёлковая кофточка.

Да, одежду она себе выбрала знатную. Не то, что я, "деревенщина", джинсы напялила, свитер тёплый, куртку и зимние полусапожки на ноги.

– Тебе совсем не холодно? – поспешила сменить тему я, а то не хватало нам ещё о достоинствах Ричарда начать говорить.

– Не холодно, – подтвердила Зубакина, с брезгливостью поглядев на пробежавшего мимо нас трёхногого кота. Сочувствием, как я уже успела понять, она могла проникнуться далеко не к каждому.

– Опа-на, чувырла стоит. А остальные куда захавались? – внезапно спросила она у самой себя.

Проследив за направлением её взгляда, я наткнулась глазами на высокую, но всё равно кажущуюся хрупкой девушку с красными волосами и миловидным лицом. Она стояла, кутаясь в коротенький фиолетовый плащ, рядом с входом в развлекательный центр и переговаривалась с кем-то по телефону.

Схватив меня за руку, Мальвина на всех парах попёрла к ней.

– Привет, прогульщица, чего опаздываешь? – весело поздоровалась красноволосая, закончив разговаривать и попутно приветливо помахав мне рукой.

Я ответила простой, но искренней улыбкой.

– А что сразу прогульщица? Я, по крайней мере, с нашими созваниваюсь, а ты вообще на целый месяц куда-то из жизни пропала, – поправив чёлку, с долей высокомерия ответила Зубакина. – Это Элька, знакомься. Элька, это – Саша, моя одноклассница.

Я задумчиво кивнула, глядя на то, как девчонки, крепко обнявшись, принялись обсуждать неизвестного мне Иван Палыча, который умудрился опозориться на прошедших учительских соревнованиях, поскользнувшись на бумажке во время бега и упав на другого участника-учителя.

Интонации Александры были вполне миролюбивы, а вот Мальвина опять на всех брызгалась слюной и ядом. Мне даже на мгновение показалось, что её не столько раздражает неуклюжий препод, сколько выводит из равновесия одноклассница. Честно. Она так холодно с ней разговаривала, что сомнения по поводу их дружбы закрались в голову против моей воли.

– А чего ты тут, кстати, стоишь?

– Мишку дожидаюсь. Он в "Крабе", – Александра оглянулась на развлекательный центр. – Никогда не был. На каком этаже находиться боулинг не знает, запрётся куда-нибудь не туда, и будут потом пожары, потопы и разорванные медные трубы, пока нас не найдёт.

– Ага, это в его духе.

– Эль, а ты в какую школу сейчас ходишь? В наш город недавно приехала? – переключила своё внимание на меня красноволосая девица.

– Да, недавно, три месяца назад. А в школу я не хожу, закончила её ещё в том году.

Ну-ну, ты уверена, что точно её закончила?

Не знаю, у меня сейчас полжизни из памяти стёрто. Не рассказывать же посторонним, что из-за двукратной потери памяти я не могу вспомнить даже такой элементарной вещи?

Саша с поразительным рвением принялась расспрашивать меня о жизни. Я отвечала, но при этом старалась ненавязчиво обходить те вопросы, где так или иначе могла быть затронута тема семьи и аварий.

– О, Мишка идёт! – вдруг почти с детским восторгом воскликнула моя новая знакомая и быстро пошла навстречу неторопливо бредущему к нам парню с ярко-жёлтыми волосами и ростом примерно на двадцать сантиметром выше меня.

– Кикимора, к Мишеньке побежала, жаба бородавчатая. Бедный Самохин, как у него терпения хватает эту дуру шестнадцатилетнюю терпеть?

– Ты так говоришь, будто тебе самой не шестнадцать.

– Ты, в отличие от меня, не знаешь её характера! – оскорблённо воскликнула девушка. – Обезьяна мадагаскарская! Кидается на всех и вся. На девчонок из зависти, на парней из жадности, шалава паршивая.

– В шестнадцать лет и… проститутка? – выразила я не дюжие сомнения, посмотрев на неторопливо идущую к нам Александру, под ручку с Михаилом.

– Да, а в тринадцать первый аборт!

– Откуда такие сведения? – Мальвина пусть и недолюбливает людей, но врать на подобные темы, я думаю, не станет.

– От верблюда, – раздражение в голосе Зубакиной проскользнуло столь явно, что я посчитала лучшим больше не приставать к ней с расспросами.

Однако к Саше у меня отношение стало более настороженным. Неприятно и дико знать, что тринадцатилетние дети творят и живут тем, о чём не каждый взрослый человек может помыслить.

– Привет, девчонки, – улыбнулся во все тридцать зуба Миша, глядя в упор на меня. – А ты кто?

Формулировка у вопроса была не очень вежливая, но доброжелательный, приправленный лёгким любопытством тон парня ясно говорил, что обижать он никого не собирался.

– Это Элька, подруга моя хорошая. Такая же культурная, как и я, так что попрошу контролировать свой речевой аппарат и срач понапрасну не разводить. Понятно? – уперев руки в бока, грозно предостерегла Мишу Мальвина. Но тот лишь снисходительно усмехнулся и пренебрежительно ответил, что не понимает претензий в свой адрес.

– Тебе подробнее всё объяснить?

– Ага.

– Балда! – пихнув парня в плечо, огрызнулась Малька.

Через пять минут, когда мы зашли в развлекательный центр и сдали верхнюю одежду в гардероб, я чуть попридержала её и в лоб спросила:

– Ты всех своих друзей ни во что не ставишь?

– С чего ты взяла? Это просто Сашка – дура, которая дружит с Мишкиной сестрой, и из компании её без веских причин не выкинешь. Она мне даже не приятельница.

– А к нему чего цеплялась? – указала в спину идущего впереди нас молодого человека.

– Предупредить хотела. Он у нас бывает чересчур не сдержан в общении с людьми, в том числе и с теми, кого не первый год знает. Ругается часто, а я помню, что ты к матам негативно относишься… – под конец объяснительного монолога Мальвина говорила всё тише и тише. – А вообще друзья у меня классные. Сама скоро увидишь.

Сказанное темноволосой девушкой в точности исполнилось, и тихая, скромная Элена отлично поладила с остальными её друзьями. С художницей Аней, талантливым хоккеистом Димой и гитаристом одной малоизвестной метал-группы Кириллом. Хотя будь Эля чуть постарше и так хорошо вписаться в их разношёрстую компанию у неё, наверное, не получилось бы.

Взять, к примеру, того же Мишу. Ему, как и Романовой, было девятнадцать лет, но из-за того, что парень никогда не попадал в аварии и не страдал амнезией, характер у него понемногу начинал твердеть и закаляться. Появлялись другие интересы, и тусоваться с "мелкотой" постепенно стало совсем не прикольно, но необходимо, дабы приглядывать за младшей сестрой Анькой и отговаривать её от разных глупостей.

В то время как у притягивающей к себе неприятности Эльки поведение иной раз было не лучше, чем у шебутной Мальвины, впрочем, как и интересы. Не зря эти две девушки так быстро сдружились и нашли общий язык.

– А хорошо всё, однако, складывается, – тихо бурчала довольная Зубакина, сидя за небольшим круглым столиком боулинг-клуба, поедая третий кусочек пиццы с грибами и запивая его вредной, но вкусной кока-колой.

За первой дорожкой бок о бок стояли Элена с Мишей, причём второй показывал первой, как правильно кидать шар, чтобы выбить страйк.

Позади них тёрлась грустная Саша, пытаясь обратить внимание парня на себя, но постоянно терпя поражение. Этот факт доставлял Мальвине особо сильное удовольствие, ведь красноволосую одноклассницу она не любила всей душой.

– Что это с братушкой сегодня такое? – за столик подсела Аня, улыбчивая девчонка с причёской-каре и штангой** в левом ухе.

– Не видишь, что ли? Веселиться твой братушка.

– Ага, веселиться. Обычно он наши сходки переносит хуже, чем алкоголик процедуру кодирования.

– Ну, так это обычно. А сегодня к нему родственная душа прилетела, страдать легче, – усмехнулась Мальвина, стащив, пока никто не видит, со второй целой пиццы кусочек помидора.

– Знаешь, а мне показалось, что это к нам родственная душа прилетела, – хитро глянула на неё Аня. – Ей точно девятнадцать? Не пятнадцать, не шестнадцать, хотя бы?

– Говорила же уже, ей столько же сколько и Мише, – вслух сказала брюнетка, а про себя подумала, что Самохина младшая однозначно углядела в поведении Элены какие-то странности. Интуиция у неё всегда работала на отлично.

И это качество Ани вызывало в Мальвине наибольшее уважение.

Вообще, если разобраться, то друзьями Зубакиной в основном становились именно те, кто чем-то, по каким-то параметрам её превосходил. Той же природной интуицией, возможностью создавать картины, по реалистичности неотличимые от фотографий, или способностью одним лишь голосом зачаровывать толпы людей.

Элене, по мнению Мальки, больше всего удавалось рисовать отменные, смешные карикатуры и шаржи.

Например, однажды Романова накарябала со слов Мальвины портрет Максима Хазановича, школьного математика, так сходство вышло просто феноменальным. После чего дочь Маргариты и попыталась разговорить угрюмую русоволосую девчонку со значительными пробелами в памяти и выведать у неё всё мало-мальски интересное.

Примерно так они и подружились.