Предварительно обречен

18

Артем сидел в кресле, заложив нога на ногу, и задумчиво рассматривал слепящие линии на полу — архитектурную прихоть солнечных лучей. Три оголенные чашки с темными высохшими стенками грудились на краю стола. Вокруг них по-прежнему гулял призрачный запах кофе. Бумажное безбрежье с укором дышало белизной — документы ждали изучения, но за все утро он так к ним и не прикоснулся. Молчал компьютер, темнея монитором. С утра Артем привычно поглядывал за белый уголок, — нездоровая привычка, будь она не ладна, — но там, вдали, в месте, которое неумолимо притягивало последние дни, теперь не было жизни. И пусть. Сегодня же надо все убрать. Хватит слабостей. В голове никак не рассеивался колючий туман, сквозь который Артем все выхватывал кинематографические кадры, запечатлевшие падение, совершенное прошлой ночью.

Соглашаясь на авантюру, Артем не разрешал себе даже мысли о том, что снова окажется с Лизой в одной постели. Увидеть ее оказалось больнее, чем он предполагал. Его разум планировал столкнуться, накрыть друг друга недолгой полупрозрачной тенью неприязни, и разойтись — каждый в свою новую жизнь, но, когда перед глазами возникла Лиза, превратившаяся из девушки с аккуратной улыбкой и брызжущей наивностью душой, в молодую женщину, явно заключившую долгосрочный контракт со строгостью, мир вдруг стал болезненно шершавым, и сразу стало понятно, она не отпустит так просто.

Едва увидев, Артем перебрал ее всю: и буйные некогда волосы, превратившиеся в тихую дорогую прическу, которую страшно хотелось взлохматить, чтобы вернуть прежнюю свободу, и изысканно накрашенное лицо с загнанными глазами, и стройную взрослую фигуру, от которой было трудно отвести глаза. Лиза трогательно прятала руки и смотрела запинающимся взглядом, в котором были десятки вопросов. Он испытал садистское удовольствие пополам с щемящим чувством утраты. Желал объять ее всю целиком, долго-долго выжимая соки из каждой клетки, чтобы вспомнить, распознать ее новую, понять, как именно она без него изменилась, а потом использовать эти знания, чтобы вдавить ее в себя как можно глубже, ведь она должна прочувствовать все то, что чувствовал он, когда она исчезла. Это желание действовало вопреки трезвому рассудку, жило в нем отдельно от сознания и часто брало верх. Артем злился, запрещал задевать ее, но начинался новый день, новая встреча, и с появлением Лизы ему моментально сносило крышу.

Возможно, только возможно, она права — это испытание ему было нужно, чтобы проверить себя, понять, что осталось, какие шипы не вытащил до сих пор, но он смалодушничал, предпочел бездумно нападать, чтобы не пришлось защищаться. И, выходит, проиграл. Не Лизе, самому себе.

Он сам загнал себя на дно, и снова отсюда придется выбираться. Не впервой. Артем привык справляться с любыми трудностями, но в этот раз он никак не мог нащупать ту самую пусть крошечную, но все же опору, которая смогла бы выдержать, когда он будет отталкиваться. Вокруг была неясная зыбь, которая засасывала все глубже, пришла во сны, искрясь в них буйным пожаром прошлого. От них он просыпался потным, возбужденным и злым. Не помогало ничего. И тогда Артем решился на самый примитивный и действенный прием — резать.

Он вспомнил, как рассеянно Лиза выглядела на мосту, когда услышала его решение, как самоотверженно пускалась в откровения. Он никак не мог понять, как подобная отвага сочетается в ней с жутким желанием бежать от проблем, которое задевало его более всего. Он с любопытством исследователя искал ту грань, которая отделяет трусиху от героини, но Лиза все ускользала. Боролась, пыталась сбежать, кусалась, интриговала, но только забиралась все глубже, затирая собой рассудок, и вызывая похороненные некогда чувства. Когда он отрезал, оказалось, слишком поздно — кровь захлестала из него самого. И чтобы выжить, он снова пришел к Лизе.

Артем прикрыл глаза, и тут же в подернутой розовым темноте округлилось нагое женское тело — непривычно знакомое, где каждое движение возрождало забытые детали — то родинку чуть ниже подмышечной впадины, то привычку надолго припадать ртом к шее, то пальцы, цепко впивающиеся в его ягодицы, когда Лиза в предоргазменной агонии желала управлять скоростью, то опушенные хрипотой протяжные стоны. Все это возвращалось ночью, вызывая сквозь алкогольный дурман восторг, но и сейчас от воспоминаний веяло теплотой, будто он побывал в родном доме.

Артем дарил себе слабину признаться — иногда его волновала ветреная мысль, смогли бы они с Лизой протянуть семь лет? И, не любя отступаться от того, что считал серьезным, он говорил сам себе, что точно бы вывел их в сегодня, но все это было возможно в другом мире, в том, где не было предательства.

Предательство — это слово как раскрошенное стекло хрустело на зубах, кровавя незаметными осколками рот. Он не раз их выплевывал, но, уменьшаясь, они никогда не заканчивались. Когда Артем упоминал его, Лиза демонстрировала, что полной вины на ней нет. Она была так уверена, что нападала без оглядки, и сколько бы он ни искал на ее лице настоящего, так нужного ему раскаяния, сколько бы ни старался добраться до первопричины, чтобы выцепить истинное мнение о произошедшем с ними, Лиза выдержала осаду. Он добился, чего хотел До Шэнли, но не добился, чего хотел сам.

Выяснилось, что ее уязвимость перед китайцем гораздо сильнее, чем перед ним. Это было неожиданно обидно — посторонний человек одним своим видом достиг того, чего не смог Артем. Он намеренно скрыл, с кем встречаются, осознавал, что Лиза будет возмущаться, но готов был принять и возмущение, и обиду. И принял, но не смог достойно совладать с тем, что она оказалась раздавленной. Артем стыдил себя за жестокость, стыдил и продолжал напирать, как хищник, загоняющий раненое животное. Он видел, как она, зализав рану, снова дает ему отпор, но теперь как настоящему врагу.

Эта трезвая мысль заняла значимое место в его голове, и он с ней холодно согласился. Да, враг, ведь он не встал на ее сторону и не захотел понять. Артем знал почему: пойди он навстречу, под угрозой бы оказался проект. Эта чаша весов перевесила боль Лизы. Проект оказался важней. И только теперь, когда он получил желаемое, посмел обдумать то, что произошло в отеле.

У него не было никаких доказательств. Ее слово против слова директора. Лиза права, он выбрал его, потому что так было выгодно. Но если оттереть это условие, то кто из них двоих говорил правду?

Или же — кому выгодно говорить ложь?

Образ Лизы предстал перед глазами. Гордая, честолюбивая, пылкая и юная- она смело откинула всю свою жизнь ради его проекта, решительно вложила ладонь в его, смотрела когда-то преданными до мурашек глазами, и прятала их, когда на веранде он спрашивал о причине ее побега. Могли ли его партнеры покуситься на ту, что принадлежала ему? Они спрашивали мимоходом, китайцы не привычны к такту, особенно с теми, кто младше, и Артем отвечал уклончиво, боясь, что размажет серьезность и деловитость по личному, и в результате поставит под угрозу весь проект, но они все равно все поняли, это было заметно по понимающим ухмылкам, но вроде не придали особого значения. Артем выдохнул: они были на финише, и все складывалось. А потом…

Артем судорожно выдохнул, потер большим пальцем тыльную сторону кисти. То, на чем настаивает Лиза, немыслимо. Тогда даже близко не подошел к этой мысли — да и причин так думать не было, а после того, как До Шэнли заговорил о недопонимании, безоговорочно согласился с ним. До хотел в проект Лизу, именно ее и никого больше. Поразительная избирательность.

До вел себя он с Лизой учтиво, даже слишком, будто и правда хотел загладить вину, объяснить недопонимание, только вот она извинений так и не приняла. Она выполнила обещание — перестала бегать от него, вовлеклась в работу, но от желания перегрызть ему горло не избавилась. Как бы она не старалась, ее безразличие было напускным, как тонкая корка льда над подогреваемым стаканом с водой.

Отчего так? Если прав До Шэнли, то у Лизы нет причин играть в униженную и оскорбленную так долго, если права она…

Артем схватил ближайшую к нему чашку и опрокинул надо ртом. Холодная горькая капля стекла в рот.

Пусть окажется правым директор До. Иначе…

«Иначе я так и не найду опору, с которой смогу оттолкнуться».

Однако после ночи казалось, он утонул окончательно. Он до сих пор не написал Лизе и слова, идя против собственных правил галантности и внимания. Артем усмехнулся: упрекает Лизу в трусости, но сам осознанно отворачивается от себя самого.

Это было подло, ведь это он пришел, он пил ее вино, он разворошил ее постель, он заставил их уснуть только под утро. Это он заставил их воскресить былое не только в головах. Благодаря его несдержанности они пересекли границу между безопасными мыслями и действием, у которого не может быть последствий. Просто Артем пока не решил, какой исход выбрать. Все, что он сумел сделать, — это извиниться, сложив халат и убрав кухню. Весьма чахлое оправдание собственной беспомощности.

Артем потряс кружкой, но жидкости в ней больше не было. Остальные тоже выглядели жалко с суховатой темной кашицей на дне. Надо сварить новый.

Артем было поднялся, но подал голос телефон. На экране появилось имя человека, от которого он не ждал звонка последние шесть с половиной лет. И была только одна причина, почему человек позвонил именно сейчас. Потянувшись, Артем принял звонок и поставил его на громкую связь.

— Артем? — разнесся глуховатый голос по кабинету. — Давненько тебя не слышал.

Артем усмехнулся. Выглядело так, будто звонил сам Артем.

— Привет, Денис Сергеевич. Мог бы и дальше не слышать, зачем портить настроение?

— Ну, не век же мне на тебя зуб точить. Время же, черт его дери, лечит.

Артем опустился обратно в кресло и сцепил пальцы в замок.

— Лечит, но не тогда, когда речь идет о миллионах и судьбе всей компании.

— Кто-то теряет, а кто-то находит, — беззлобно ответил голос. — И неплохо находит, к слову. Так, что даже чешется поздравить. Вот решил не мучиться, а позвонить и сказать напрямую. Поэтому поздравляю, Артем Андреевич, хорошо идешь. Не зря я тебя когда-то выбрал.

Артем тактично промолчал, вспомнив, какие слова услышал в тот раз, когда исчезли Лиза, китайцы и карьера.

— Спасибо. Хотя и рано поздравлять.

— Ну, все же ты продвинулся дальше, чем в прошлый раз. И хотел бы сказать, что, наверняка, не совершишь ошибок прошлого, как узнал, что ты снова работаешь с той незабываемой переводчицей. Что, до сих пор не можешь держать член в штанах?

— Кто же такой разговорчивый у нас? — Артем проигнорировал оскорбление.

— Люди, Артем Андреевич, конечно, люди. Да я ведь не в претензию тебе. Уж умом ты не был обделен. Наверняка, и с иском решил, раз уж она объявилась.

— Иск теперь мое дело. С тобой мы все решили, — отрезал Артем, намеренно вытравливая из голоса тепло.

— Решили, — мирно согласился Денис Сергеевич. — Просто если на тебя я не злюсь, то с переводчицей твоей история другая. А от того, что ты с ней снова снюхался, печаль берет. Печаль и злость. Сам ведь сказал, что речь о миллионах идет.

Артем выдержал паузу, потом с напором спросил:

— Ты знал, что китайцы в тот день, возможно, пытались ее изнасиловать?

Трубка замолчала. Артем ждал.

— Возможно? — жуя буквы, наконец сказал Денис Сергеевич. — Это слово не из твоего лексикона.

— Это пока «возможно». А дальше посмотрим.

Динамик издал смешок.

— И что? Из-за нее начнешь войну с завербованным втихую партнером?

— И это знаешь, — ответно усмехнулся Артем. — Не на конкурентов работаешь случаем?

Динамик зашелся смехом.

— Ну, я неплохо устроился. До твоих высот мне не добраться, но, может, и не надо. Хватило того раза. А что до моей осведомленности — ты крутишься в слишком узкой нише. И я в ней тоже не последний человек.

— Обсуждаете, значит.

— Значит. Чаще всего это полезно. А то сегодня проглядишь, завтра тебя оставят позади. Так я больше не работаю, Артем. Теперь стараюсь узнавать важные новости вовремя.

Артем насторожился. Он хорошо знал бывшего начальника. И по тому, как тот строит фразы, понял, что есть еще что-то, что знает Денис, но колеблется сказать.

Артем собрался, придвинулся к телефону.

— Говори, Денис.

Но динамик молчал, будто раздумывая. Артем ждал. Денис точно знал, что готов сказать, а потому паузу выдерживал специально. Поиграв немного нервами Артема, еще глуше, чем обычно Денис сказал:

— Про переводчицу я непросто так заговорил. И про ваше обновленное сотрудничество тоже.

— Ближе к делу.

В динамике раздался вздох.

— Раз ты ее снова взял, то скорее всего не в курсе, что в тот самый день, когда все пошло псу под хвост, из гостиницы переводчица уехала в Володей Абрамцевым. Знаешь такого?

— Знаю такого. Откуда ты знаешь, что она уехала с ним?

— Не веришь? Ну, ты у нее спроси, у нее же рот бывает свободен хоть иног…

— Я спрашиваю тебя, потому что ты об этом заговорил, — оборвал бывшего начальника Артем. Голова набиралась зловонной неповоротливой черной субстанцией. Абрамцев работал в «Кайсан», и Лиза не могла быть с ним знакома. — Кто и откуда это знает?

— Люди знают. А я с ними общаюсь, Артем. Хотел бы узнать еще тогда, может, что-то и получилось бы исправить, но увы. Недавно выяснил. Самая чудовищная версия оказалась верной.

Артем молчал. Мозг мгновенно обмелел мыслями. Слова Дениса никак не хотели укладываться в логичную картину, ведь не было никаких предпосылок подобного поступка. Артем потер переносицу. Как подобное смогло пройти мимо него?

— Когда ты об этом пообщался с людьми? И как эти люди выглядят?

— Все-таки думаешь, вру, — с удовольствием протянул Денис, будто наконец услышал долгожданные слова. — Ну, думай. Я тебя предупредить, блин, хотел, чтобы ты не доверял ей. Или ты что? Не только трахаешь ее, но и любишь? Любишь, да? Поэтому снова втянул в проект? Она меня, Артем, предала и тебя тоже. А тебя так вообще в первую очередь. Она и тебе подмахивала, и конкурентам заодно. Отличная девчонка! Так, Артем?! Почему бы с такой снова не поработать? Или погоди, а, может, ты знал про Абрамцева? И про то, что она слила сделку конкурентам? Тоже знал?! Я один тут идиот, который все эти годы сопли на ус мотаю?

— Закончил? — Артем массировал складку между бровей, которая никак не желала расходиться. — Я не знал. И ты сам меня уволил. Деньги я тебе вернул. Иск перекупил. То, чем я занимаюсь сейчас, к Лизе отношения не имеет. И то, что она в проекте, не моя идея.

— А чья же тогда это идея, Артем? Кто тебя так не любит?

Кто его не любит? Кому он враг?

Артем стиснул переносицу до боли.

Ерунда. Лиза и До Шэнли? Невозможно. Между ними не может быть ничего общего. Лиза его ненавидит — это очевидно даже слепому. Да и зачем? Им нечего делить. Сам Артем был и остается единственным связующим звеном между ними.

И все же он чувствовал, что пустота между Лизой и До Шэнли заполнена недоступной ему материей. До сегодняшнего дня Артем не считал это достойным внимания, но теперь… если вспомнить… За словами и намерениями До Шэнли к Лизе тянулись незримые нити интереса, лежащего за пределами простого извинения. Что если? Тогда. И теперь.

Возможно, у Лизы тоже есть слабости, которые прошли мимо него. Артем сглотнул пересохшим ртом — она не может пасть так низко.

— Денис, мне надо знать, кто тебе сказал про Лизу и Абрамцева.

— А ты тоже пообщайся с людьми, Артем. И начни с самой Бельской. Только как с предателем, а не как с бабой, которую тебе нравится трахать. Потом даже можешь мне позвонить, я тебя поддержу в сложную минуту.

Денис отключился. Артем обессиленно откинулся на спинку кресла.

— Только не сделай этого со мной, — подумал он. — Даже если он, главное, не ты…

В дверь постучали. Артем набрал было воздуха, чтобы гаркнуть на непрошеного посетителя, — он еще с утра предупредил всех, чтобы ему не мешали приходить в себя, — но не успел сказать и слова: в появившуюся щель просунулась голова Романа.

— Артем Андреевич, Лиза пришла. Примешь?

Артем тут же сел вертикально. Примет ли он? Еще бы. Молодец Лиза. Как раз вовремя.