Предварительно обречен

4

Я возвращаюсь к балюстраде. Твердая поверхность под руками поддерживает иллюзорно, но мне хватает, чтобы сосредоточиться. Артем пристраивается рядом. Качнись я немного в сторону, задену руку. Его взгляд тут же растекается по мне, забираясь щекочущим морозцем под тонкую ткань блузки. Я хочу всем вниманием нырнуть в сизую дымку улицы, но соседство Артема притягивает. Он опасен, от этого я чувствую себя, как под прицелом ружья.

— Что с коленом?

От вопроса я теряюсь. Когда он заметил?

— Случайно встретилась с асфальтом, — шутливо отмахиваюсь я.

— Вечер случайных встреч, значит. Ты куришь?

Я жестом показываю, что нет.

— О, я тоже. Не для этого мы остались, верно? Как и не для обсуждения перспективного продукта, который ты создаешь.

Я удивленно поворачиваюсь, нет, он и не думает шутить. Радужки глаз отливают свинцом.

— А подруга твоя, между прочим, жестока. Или все женщины легко бросают подруг ради бывших?

— Спроси у всех женщин. И Иринка не жестока. Ты сам позаботился, чтобы она ушла.

— Она могла выбрать. Забрать тебя. Но все же оставила мне.

— Я сама решила остаться.

— И захотела сама?

Надо же — как легко он подгоняет смыслы под себя.

— Нет. Я хотела сбежать, — спокойно признаюсь я. — Но передумала, ведь рано или поздно все равно пришлось бы разговаривать. Решила не тянуть.

— Значит, я успел в последнюю минуту, — усмехается Артем. — Судьба прям любит меня сегодня. Да и вообще неплохо сыграла.

Я саркастически пожимаю плечами.

— А вдруг все это время ты так хотел увидеться, что просто надоел ей своим нытьем.

— У меня с нытьем мало общего.

— Люди меняются.

— Не в этом случае. Я просто верю в высшую справедливость.

— Обычно в нее верят наивные и слабаки.

Мы одновременно обрываем пикировку. Потом Артем задумчиво замечает:

— Да-а-а, а ты посучнела, Елизавета Бельская. Что, личная трагедия? И теперь все мужики козлы?

Я с подозрением кошусь на него. Откуда он знает? Конечно, я не думала так о мужчинах. Провалы, конечно, были. И «больше-никогда» список имелся. В него полтора года назад вписала еще одно имя. Запись эта окончила неудачный роман со взбалмошным любителем мотоциклов и ролевых игр. С тех пор я запретила себе встречаться с мужчинами младше себя, мужчинами без постоянной работы и теми, кто проповедует гедонизм в худшем проявлении — только ради удовольствия собственного. В тот раз я самовольно спустилась с пьедестала гордости ради туманных острых ощущений. Да, я их получила, но за ними явно тянулся шлейф опьяняющего угара. Протрезвев же, поняла, что гордость весомее. Рассталась я без сожаления и к романам пока охладела.

Норка знала обо всех завихрениях тех отношений, но не осмелилась бы рассказать ему. Обсуждать дела подруг с посторонними было негласным табу. Скорее всего Артем просто ткнул наобум.

— Почему все? Только некоторые особо отличившиеся личности, — отвечаю я.

— «Некоторые особо отличившиеся личности» — это скорее про тебя, Лиза.

— Наверное, про меня тоже, раз и через семь лет ты не способен нормально разговаривать.

— Для тебя все-таки важно, чтобы я нормально разговаривал?

— Важно, чтобы ты перестал глупо цепляться к словам, — сухо говорю я. — Я тоже не горю желанием общаться. И вообще надеялась никогда не встретиться. Но раз уж это произошло… значит, произошло.

Артем не отвечает, и тишина между нами похожа на провал. Когда она затягивается, усилием воли я заставляю себя повернуться. Зачем так близко? Он стоит ровно, руки в карманах, ветер шевелит распахнутый ворот рубашки, пробегает по темным волосам. Он кажется спокойным, но это обман. Для меня он сродни скале перед камнепадом. Я оглядываю глаза с сизыми тенями, и хочется сразу отступить на несколько шагов, будто это поможет защититься. Но я остаюсь на месте. Адреналин раскатывается по телу. Чем дальше я двигаюсь по тропинкам Артема, тем зыбче они становятся. Надо заканчивать. Набрав воздуха, я быстро поговариваю:

— Раз уж судьба благоволит тебе сегодня, я ее поддержу. Я извиняюсь за то, что сбежала тогда и оставила тебя одного. Продолжать я не могла… несмотря ни на что. Знаю, что тебя стоило предупредить. Но я не предупредила и оставила одного, — я поднимаю подбородок и отрывисто заканчиваю, ставя точку: — Мне жаль, Артем. На самом деле. Надеюсь, ты пережил случившееся.

От этих слов на лице Артема не движется ни один мускул.

В том, что он пережил, я не сомневаюсь. Об этом говорят и расслабленная манера поведения, и шелковистая тонкая ткань рубашки, и ладный крой брюк; стрижка явно родом из хорошего салона, но главное, блеск глаз, которого не бывает у тех, кто сдался.

— Пережил, — понизив голос, наконец говорит Артем. — Хотя и с последствиями.

Последствия… Конечно, глупо думать, что их не было.

— Сделку заключили? — увязая зубами в словах, спрашиваю я. — Или сорвалась?

— Сделка сорвалась. Сорвалась работа. Карьера сорвалась. А, может, и серьезные отношения сорвались.

Каждая фраза падает как камень. Я сглатываю. Вот, значит, как. Я задумывалась тогда, могут ли его уволить, но всегда уверенно себе отвечала, что нет. Артем не из тех людей, которых увольняют. А что до серьезных отношений — разве их можно было так назвать? Нас просто затянуло в бурю, которая закончилась неожиданно быстро. Но даже если бы ничего не случилось, мы были обречены — будущее не строится на оголтелой страсти.

— И все же ты не только выкарабкался, но даже отыграл потерянное.

— Почему ты так думаешь?

— Вижу. Да и Аня не встречается с неудачниками, — я добавляю тепла в голос и крошечную каплю раскаяния. — Я рада за тебя, Артем, и мне правда жаль.

— И о чем именно ты жалеешь, Лиза?

Он не подхватывает предложенный тон, игнорирует извинения, но настойчиво толкает меня на темы, которые я не собираюсь обсуждать. И этот небрежно брошенный вопрос граничит между проектом и тем, что было между нами тогда. Но пока мы не разберемся с главным, пока я не пойму, что он думает о случившемся и как он может быть к нему причастен, я не хочу обсуждать нас. Не хочу марать то яркое обжигающее пламя, что мы разожгли.

— О том, что оставила тебя разбираться самому, — твердо говорю я, сворачивая в безопасную сторону. — Это было глупо. Я подставила тебя перед руководством. За это вины не снимаю. И тебе надо было свалить все на меня, раз все шло к увольнению. Я не имею ничего против побыть девочкой для битья.

Брови Артема взлетают.

— Лиза, тебя привел я. И вел проект я. За всех участников был ответственен я. И за их косяки тоже. Ты мне через семь лет разрешаешь сделать тебя козлом отпущения, чтобы проект не развалился? Ты действительно думаешь, что это могло сработать? И я мог так поступить?

Я холодно подтверждаю:

— Да, ты ведь жил этим проектом. Я предала тебя. Не стоило меня жалеть.

— Я тебя тогда не жалел. Да и сейчас не собираюсь. За извинения спасибо, конечно. Они греют душу, но их мало. Тебе все равно придется заплатить. И больше ты не сбежишь. Говорю, как есть, чтобы ты сняла розовые очки и не думала, что сегодня все кончится. А ты именно так и думаешь.

Я вспыхиваю и открываю рот, чтобы возразить, но Артем не позволяет прервать.

— Начнем прямо сейчас и поговорим о том, что произошло. Почему китайцы перестали отвечать сразу после встречи с тобой? В тот же день съехали с гостиницы, а через два месяца заключили контракт с «Кайсан». Что тогда случилось?

В висок бьет ледяной кулак. За семь лет я ведь так и не поинтересовалась, чем все закончилось. Это стало моральным табу — слишком страшно было узнать, что натворила. А я, выходит, и правда, натворила. Не зря боялась, не зря. И хоть я размышляла, что могут сделать китайские партнеры после той незабываемой встречи, но не думала, что они решатся на такое — без объяснений переметнуться к прямому конкуренту — это худшее, что они могли сделать. Грудь стягивает мокрыми кожаными ремнями. Теперь понятно, почему Артема не оставили в компании.

— Значит, они молча сбежали, — тихо подытоживаю я, отводя взгляд.

Также, как и я. Интересно, сколько раз эту мысль думал Артем. Предателей оказалось больше одного. Но я — главный в его глазах. А что же в моих?

Мое мнение не поколебалось. Я не виновна в том, что случилось в отеле. Китайцы предпочли опозорить себя побегом, только лишь бы не расхлебывать последствия. Слишком стыдно было показаться перед иностранцами, стыдно объяснять. Все начали они, я лишь защищалась.

Шею вдруг сдавливает мимолетной болью, как тогда, когда ее сжимали мужские пальцы. Я снова чувствую запахи крови и дождя. «Мы просто хотим помочь тебе переодеться». Я сглатываю, по телу прокатывается дрожь. «Ты очень опасная девочка».

Нет. Нельзя. Сейчас нельзя об этом думать. Это яма, из которой я выбиралась почти год, а следующие два ровняла с землей. Больше ее нет. Никто не разроет ее снова.

Артем смотрит на меня в упор и ждет ответа.

— Получается, за семь лет ты так и не выяснил, что тогда произошло, — размеренно говорю я, полируя взглядом пуговицу на его рубашке. — И, что, даже не догадываешься?

— Догадки я оставлю при себе. Мне нужно, чтобы говорила ты.

Я усмехаюсь. Трудно поверить, что Артем смирился, даже не попытавшись разобраться. Слишком дорого ему обошлось это незнание. Или… он все же был причастен к внезапным желаниям китайцев?

«Думаешь, Аэртему понравится, как ты исполняешь его указания?»

Эта мысль приводит в чувство. И эхо злости, что пожирала меня в тот день, отдается в голове.

— Зачем? Ты и без этого прекрасно дожил до сегодняшнего дня. Сделка все равно сорвалась, ты, судя по сему, снова на какой-никакой вершине, а что до «Кайсан» — ну свалилось на них счастье, дальше что? Сделка, как брак. Мало заключить. Самое сложное начинается после. Может, китайцы их уже разорили.

Речь звучит неожиданно резко, но Артем не подает вида, что его задет. В его тоне все та же уверенность и твердость.

— Китайцы их не разорили. Более того, их «брак» весьма счастливый. Строят третий завод, еще два в планах на следующие два года. У них было все, чтобы не терять времени. Бери да делай. Потому что там, где не справились одни, справятся другие.

Слова бьют оплеухой. Меня. Да и сам Артем, наверное, получает их, как только узнает новости о «Кайсан». Мы с ним не справились.

— Ну, знаешь, китайцы — нация довольно жестокая. А уж когда речь заходит о деньгах, они точно никого не пожалеют. Ты должен был знать это заранее, если решил вести с ними бизнес, — говорю я.

— То есть, по-твоему, я виноват в провале?

— Надо было лучше просчитывать риски, когда берешься за проект, который тебе едва по зубам, и особенно когда в спину дышат конкуренты. Но ты так сильно хотел эту сделку, что перестал трезво мыслить.

Эти слова ранят, но он пытается загнать меня в угол. Я вынуждена защищаться. Только сейчас понимаю, что значит быть противником Артема. Почувствовав чужую слабину, он тут же попробует перегрызть горло.

— Очень интересное обвинение. А я уверен, что проект был мне по зубам, несмотря на конкурентов и мою вовлеченность в него. Я бы вытянул его.

Я растягиваю губы в кривой улыбке: давай, закончи фразу, которая и так очевидна нам обоим. Но Артем не продолжает.

— Но ты не вытянул его, — рублю я тогда. — И за семь лет не понял, почему. А теперь, встретив меня, пытаешься выжать насухо, только чтобы убедиться, что и впрямь это случилось из-за меня.

Вот так. Даже не пытайся приблизиться клыками к моей коже. К сожалению, Артем слишком умен, чтобы долго вестись на нападки.

— Я задал очень простой вопрос, Лиза, — похолодевшим голосом говорит он. — И знаешь, то, как активно ты его избегаешь, наталкивает на определенные мысли. Не очень хорошие для тебя.

Я незаметно сжимаю руку в кулак. Артем тоже пытается выбить меня из колеи.

— У меня нет иллюзий о твоих мыслях на счет меня.

— Моих мыслей можешь не бояться. А вот о контракте, который мы с тобой заключили тогда, стоит подумать.

— Что именно тебя в нем волнует?

— Твои обязательства, Лиза.

— Хочешь засудить меня за то, что недовыполнила работу? Так подавай иск.

— Ты смелая теперь. С тобой в огонь и воду не страшно идти.

Он перемежает угрозы с шутками, и этим пытается сломать мою линию обороны.

— Мы уже ходили, — цежу я. — Как оказалось, соратники из нас хреновые.

— Каждый заслуживает второй шанс. А что до иска — он давно написан.

Его тон небрежен, но это явный крючок, который я должна заглотить. Я не успеваю остановить себя и спрашиваю:

— Что за иск?

— Иск от компании.

— Что-то я не получала повестки.

— Наверное, потому что я не дал этому делу ход.

Он говорит расплывчато. Почему не дал? Я лихорадочно думаю, ждет ли он, что я спрошу вслух. Наверняка.

— Ты просто не нашел меня, — бросаю я ехидно.

— Нет, я знал, что рано или поздно разберусь с тобой самолично.

— Вот как. То есть решил мстить.

— Разберусь и мстить разные вещи.

— Иногда разные, иногда нет. Разойтись миром все равно ведь не получится, ведь так? Поэтому делай что хочешь. Я осталась, чтобы извиниться, и я извинилась. Больше мне нет дела до прошлого. Если не согласен — твои проблемы. И закончим на этом.

Я поворачиваюсь, чтобы уйти, но Артем быстро захватывает плечо и подтягивает к себе. Его лицо непроницаемо. Пальцы больно сжимают кожу.

— Заканчивать я уж точно не планирую. Будем видеться чаще, чем ты хочешь.

— Я вообще не хочу, — шиплю я, выворачивая плечо, но хватка только крепнет.

— Почему? Тебе же нет дела до прошлого. Я тоже согласен оставить его. И лично тебе я плохого ничего не сделал, ни тогда, ни сейчас. Тогда почему, Лисенок? Боишься, что я трахну твою подружку?

Это удар ниже пояса. «Лисенок» — так Артем звал меня в минуты близости.

Именно так, полушепотом, на выдохе, с тянущей «е». Я с яростью пожираю глазами нависающее лицо. От смеси ауры, запаха, голоса внутри сходит лавина. Меня погребает под толстым слоем возбуждения, с хрустом выворачивающего кости, давнего и привычного, когда источник бывал вот таким же близким и моим.

Я обмякаю и снова дергаю плечом, Артем отпускает.

— Если… если ты используешь Аню, чтобы насолить мне, — с тяжелым придыханием начинаю я, но Артем осекает.

— То что? — хмыкает он. — Что тогда будешь делать?

В его глазах полыхает интерес. Но ему все равно, что именно я буду делать. Важно, что я отвечу.

Что я сделаю в самом деле? Что я вообще могу сделать? Рассказать Норке о прошлом с Артемом? Наверное, надо было это сделать сразу, как только его увидела с ней рядом. Сказать, что знакомы, умолчав о романе. Но ведь суть именно в нем. Я закусываю губу. Отважусь ли я сказать ей вообще? Артем может вывернуть все так, как нужно ему. И после этого я лишусь подруги. А, может, и двух.

— Ты. Используешь. Ее? — с расстановкой повторяю я.

— Нет, она мне нравится. Красивая, свободная и нескучная.

Его слова ковыряют сердце тоненькой иголкой. Почти незаметно, но это страшное слово «почти». Я вспыхиваю злостью к самой себе. Мне не должно быть дела до его личных пристрастий. Тем более, Норка действительно именно такая.

— Красивых, свободных и нескучных в Москве пруд пруди. Если дело только в этом, то найди другую для развлечений.

— Думаешь она с тобой согласится? — весело спрашивает Артем. — Может, ты ей еще и совет подкинешь, как обращаться со мной, у тебя какой-никакой опыт имеется. Поделишься с подружкой.

Я сжимаю зубы. Перед глазами проносятся сцены наших ночей.

— Конечно, ты не будешь ей говорить. Боишься причинить боль, да? Вдруг я настроен серьезно.

— Хотелось бы в это верить, — цежу я.

— Нет, как раз в это верить ты не хочешь. Тебе хочется совершенно другого.

Тембр его голоса снижается и глохнет. Он переходит на шепот. Голос затекает в уши словно лава. Одна часть меня похожа на кролика перед хищником. Вторая — истошно кричит, что передо мной враг.

Я выравниваю дыхание и говорю:

— Я хочу, чтобы ты не скатился до роли мудака в отношениях с Аней. Какими бы ни были твои цели, если это хоть каким-то боком касается меня, то решай это со мной.

Едва слова покидают рот, как я осознаю, что именно к такому ответу Артем меня и подталкивал.

— Тогда давай решать вдвоем, только я и ты, — подхватывает он. — Хочешь скрыть, почему тогда сбежала, так и быть, пытать не буду. Даже можем действительно забыть о прошлом. Начнем сначала и докажем, что можем. Как тебе? Поработай у меня переводчиком. Это будет твоя плата за предательство. А я буду пай-мальчиком с Аней.

Я стискиваю зубы.

— Ты решил шантажировать меня Аней?

Артем качает головой.

— Мне нужен переводчик. Прямо сейчас. И любой мне не подойдет. У тебя есть нужные знания, Лиза, потому что я собираюсь повторить тот проект.

Я ошеломленно внимаю словам. Он что?

— Ты что?

— Ты слышала. Я разрабатываю проект, схожий с тем, нашим, — он делает упор на слово «нашим», отчего сердце заходится в частом ритме. — С другим китайским заводом и от другой компании. Теперь уже от своей компании. И раз уж ты попалась мне на пути, я хочу привлечь тебя. Снова.

Я слушаю внимательно — каждое слово глубоко врезается в сознание, но каждое — мне не по душе.

— Не могу, я работаю, — делая шаг назад, говорю я.

— Можешь. Я уже сказал, всегда есть выбор. Если тебе надо, ты можешь все.

— А мне это не надо.

— Врешь, это надо нам обоим. Иначе бы ты не осталась со мной.

Я снова отступаю. Он предлагает бессмыслицу. Как мы можем снова работать вместе? Я едва сумела настроить себя на то, чтобы извиниться, а он хочет, чтобы мы виделись каждый день.

— Четырнадцать дней, Лиза. С перерывом на выходные. Черт, это же еще меньше. Десять дней совместной работы. Давай договоримся так, — горячо настаивает Артем. — Через две недели я должен подписать контракт. Возьмешь на себя перевод документов. Ты занималась этим тогда, так что сложно не будет. Забытое вспомнишь. С техническими деталями я помогу. Товар тот же. Цели те же. Тебе все это знакомо.

— Зачем ты повторяешь прошлое? — тряхнув головой бормочу я.

— Я вывожу его на новый уровень. Решайся. В отличие от прошлого раза выйдешь победителем.

Его фразы, переполненные силой, неминуемы, как зыбучие пески.

— Как ты сможешь работать со мной? — спрашиваю я.

— Легко.

Я поднимаю глаза. Он сможет. Он пережил провал и выкарабкался. Что для него теперь две недели рядом со мной? Он стал сильнее, гораздо сильнее, чем прежде. Я вижу, насколько длиннее теперь расстояние между нами.

Артем протягивает руку, и я смотрю на нее как на хищника, готового захватить жертву. Он жаждет моего согласия, а я не могу отбросить мысль, что снова надо будет прикоснуться к его обнаженной коже. Готова ли я?

Моя рука тянется вперед.