Прекрасней всех на свете

Глава 22. Человек из пустыни

Шэннон. Я расталкивал недовольных стариков, ища ее повсюду. Каждый из них кряхтел о чем-то. Едва собравшись прокричать ее имя, меня кто-то одернул, крепко схватив за руку. Седой старец, с добрым взглядом, держа меня за запястье, осторожно произнес:

- Ты Шэнни ищешь? Так она ушла к трухлявому Джеду. Совсем тот плох стал последнее время. Ты за ней не ходи. У нее забот то много с ним сейчас...

- А где он живет? Так, чтобы иметь ввиду… – спросил я отрешенно.

- Эй парень, не хочешь слушать старика! Наживешь проблем, потом не говори, что Дариус Барроу не предупреждал тебя – искренне возмущался старец.

Внезапно, к разговору подключилась рыжеволосая, кудрявая женщина, лет шестидесяти, не меньше.

- Да здесь он, прямо возле часовни и живет. Что тебе нужно то, от этой старой развалины? – произнесла она.

- Хах-гх-гх – вдруг захохотал и тут же поперхнулся Дариус - да чтобы мне провалиться, Дайна! Посмотри же ты на меня как следует!

Старик демонстративно проявил интерес к кудрявой женщине. По здешним меркам, весьма молодой. Улыбка украшала озорное лицо старца, а глаза возбужденно блистали.

– Со мной уже неделю не разговаривает, а тут на тебе! Заговорила! – поехидничал он.

Я услышал величавый голос Дэсмонда, приближавшегося к нам.

- Вынужден забрать нашего дебютанта. Но уверяю, он скоро вернется еще более живым и просветленным!

- Пока, Дэвид Коул! - в один голос, промолвили те, кто стоял рядом.

В свете дня, передо мной открылась необычная черта местных жителей. Они неизбежно напоминали выживших после долгого пребывания в пустыне. Все кто приходил оттуда, были покрыты радиоактивным загаром, и стеснены «лающим» кашлем. Впрочем, подобного кашля я не заметил, в отличие от их кожи. Она обладала тем самым уникальным оранжево-коричневым оттеноком, который мы не раз изучали в церковной академии.

Было бы нелепым предположить, что эти люди подверглись радиации, в то же время сумели достичь столь преклонного возраста. Пустынные странники всегда были молоды и умирали, едва зайдя в город. Это наводило на мысли, что отель скрывает куда больше секретов, чем может показаться на первый взгляд.

Ведя меня за собой, прочь из часовни, Дэсмонд произнес:

- Тебе не хватает доверия, Дэвид.

- Доверие…, это пустая надежда. Но я готов двигаться вперед. Куда мы кстати направляемся?

- Наш Создатель открывает двери всем, кто ищет, так же как и наш дом открыт для пришедших к его порогу – витиевато ответил он.

Дэсмонд подошел к двери, расположенной неподалеку от часовни, открыв ее, приветливо пригласил внутрь.

Где то я слышал, что высочайшим желанием человека является желание быть значимым. Оказавшись в кабинете Дэсмонда, расположенном на третьем этаже, с противоположной стороны от часовни, меня сразу же окутала эта мысль. Стены огромной комнаты украшали древние полотна. Повсюду, словно бесчувственные стражи, находились статуи людей без одежды, выполненные из белого камня. На широком столе, будто свидетели прошедших эпох, выстроились необычные инструменты и блестящие приспособления.

Но самым главным, притягивающим взгляд и не отпускающим его, была фреска на стене. Она не сияла разнообразием красок, но ее яркость была очевидной. Фреска воплощала огненный круг, в центре которого, с распростертыми в стороны руками и ногами, стоял человек. Его сходство с Дэсмондом было поразительным: та же прическа, те же черты лица. Полностью обнаженный, он словно призывал к чему-то любого, кто смотрел на его изображение. Этот человек стоял на животном, похожим на одну из вымерших птиц. Она была цвета красного пламени и сливалась с общим полотном фрески.

По периметру огненного круга тянулась цепь из загадочных символов. Все они были начертаны ярко черной краской. Человек словно упирался и одновременно указывал на них руками. Какие-то закорючки с точками и палочками, абсолютно непонятные мне. В их числе, изредка, проглядывались подобия букв, похожих на животных.

Без сомнения, это творение не могло появиться давным-давно. Все линии выглядели четкими и насыщенными, словно только что ожившие под кистью художника.

Фреска, картины, статуи…, по-видимому, они доставляли хозяину этой комнаты, куда большее наслаждение, чем весь тот смрад, что царил за ее порогом.

- Я полагаю, у тебя множество вопросов. А мыслей еще больше… – спросил меня Дэсмонд.

Он уселся за стол, расположенный у подножия фрески. Утренний свет, проникающий из окна слева, на мгновение приласкал его улыбчивое лицо.

- Не будь их, это вызывало бы множество подозрений. Не так ли? – ответил я и расположился на одном из стульев, стоявших вдоль стены.

- Конечно же… – спокойно произнес он, увлеченно разглядывая замысловатые приборы, стоявшие на столе.

- Я должен каким-то образом быть вам полезным? Не считая регулярной кровеотдачи… - я слегка запнулся, сдерживая волнение.

Дэсмонд благосклонно отвлекся от перекладывания измазанных красками кистей. Посмотрев на меня, он ответил:

- Переступив порог этого места, добравшись сюда несмотря ни на что, отвергнув блага Эоса, ты стал тем, кто готов присоединиться к последнему акту воли Божьей. Но ты не готов расстаться с роботом, который вел тебя сюда.

Он демонстративно покачал головой и огорченно вздохнул.

- Это похоже на ту болезнь, что пустила Мать в наш мир... – уверенно заявил Дэсмонд.

После сказанных слов, он сделал паузу, задумчиво посмотрев в окно, добавил:

- Невозможно быть праведником, едва встав на свой путь. Все понимают это. От тебя требовать подобное было бы глупо.

- Какой акт, я не до конца понимаю…, и откуда у вас информация о Божьей воле? – вкрадчиво спросил я.

- Разумные вопросы, Дэвид. Разумные вопросы…, но разве я могу доказать причастность к Его воле, пока она еще не совершилась? Разве это возможно? Разве это мог сделать кто-либо до меня? – ответил он, почти возмущенно.

- Может быть, тогда расскажете, в чем она заключается?

Я продолжал осторожно и постепенно вытягивать из него суть, безуспешно пытаясь избавиться от излишних эпитетов. Через секунду, задумавшись, я настойчиво уточнил:

- Чего именно вы добиваетесь? Есть хоть какая-то возможность заставить людей забыть то, что они уже знают о себе?

- Нет, Дэвид. Хотя, стоит признаться, подобные попытки были и раньше, не очень успешные...

- Тогда чего же вы хотите? Просто дожить здесь свои жизни? В изоляции от разума Матери, тем самым очистив имена перед Создателем?

Дэсмонд ухмыльнулся.

- Дэвид, все не совсем так, как тебе рассказали напичканные извращенной ложью пастыри Совета. Все мы разные, потому что каждый человек лишь часть одной большой, разорванной картины. И если кто-то, ты например, или я, нарисован белой, редкой краской, которую сложно создать, то обязательно найдутся люди, представляющие из себя мрак и непроглядную тьму. Их сути краска черная, ничем не разбавленная и густая. Но без них нет полноты осмысления жизни.

Переложив тюбики с краской, лежавшие на столе, Дэсмонд увлеченно продолжил:

– Забытая миром воля Создателя заключается в том, чтобы нарисовать новую картину, забрав из старой все то, что удалось ему на славу. Вложить это в основу нового произведения.

Я видел, как Дэсмонд говорил со страстью в глазах. Его охватывала дрожь от одной только мысли о сравнении Бога с художником.

- Владычица одурманивает нас свидетельством о том, что мы одно целое. Но это не совсем так. Мы целое, но разное по цвету и сути. И пока еще разделимое…

- Что вы намерены сделать, чтобы совершить Его волю? – спросил его я.

Мне стало очевидно - передо мной человек фанатичный и наполненный безумием.

- Картину можно стереть водой. Такое уже было, но очень давно. Ты, наверное, даже не знаешь об этом. Сжечь в огне…, тоже случалось. Добавить каплю растворителя, попытаться им убрать все лишнее, чтобы что-то исправить без лишних жертв. И это мы помним. Ты сам прекрасно понимаешь, что Создатель все это уже совершал. Но каков был результат? Лишь продление наших с тобой мучений. Мучений, на старом и истрепанном полотне жизни.

- И все же, вы не ответили на мой вопрос… - я покачал головой, почти сдавшись.

- Однажды Дэвид, я видел сон. В большой комнате, похожей на эту, в середине стояла кровать, на ней лежала женщина. Красивая, обнаженная, обездвиженная. Словно парализованная. Ее лицо замерло и блестело от пота. Я понимал, она чувствует непостижимую боль, при этом не может пошевелить даже пальцем. Рядом на коленях стоял человек, одетый во все серое, как те простые люди, что живут в Эосе. Склонившись над телом, как при молитве, он был измучен печалью и скорбью, приковавшей его к ней. Откуда-то из пустоты, к той постели подошел мужчина, одетый в одежду яркую, как эта фреска за моей спиной.

Дэсмонд откинул голову, небрежно, почти скромно, показал пальцем на фреску позади себя, потом продолжил:

- Человек в сером, молча посмотрел на него и принялся ожидать, не зная что будет. Появившийся, склонился над прекрасной женщиной, безнадежно умирающей, прислушиваясь к ее дыханию. «Что делать с телом?» - спросил у человека в сером тот, кто появился. «Дать умереть, прошу тебя! Не продлевай мучения в этот раз…» - ответил ему человек. После этого я проснулся. В долгих молитвах мне пришли образа, озаряющие и просветляющие мой разум.

- И о чем вы подумали проснувшись? Вам не пришла в голову мысль, что это мог быть всего лишь сон, а не откровение. Такой же как и многие другие.

- Дэвид, любой сон что-то значит. Не важно, когда он случится, важно уметь понять то, что он пытается донести. Это не дано узреть в простой жизни.

- Как я понимаю, речь в том сне идет об истреблении? Очередном истреблении! О котором предостерегают сотни лет. Им пугают детей и их родителей. О нем безустанно кричат из всех законовещателей.

- Нет Дэвид. Ты не улавливаешь сути. Мать, Владычица, Богиня, все это имена только тех людей, что однажды сомкнуться воедино. Мы же станем свидетелями великой воли Бога. Воли Разъединения. Совершившись, она отделит Денницу, нашего древнего предка, от тех, что удостоились стать великим началом нового царства. Царства душ и их сияния!

Он произнес эти слова громко и четко, словно они были священными для него. Встав с кресла и прищурившись, он гордо посмотрел на меня.

- Сейчас ты Дэвид, живешь в мире, где Его непостижимый план будет завершен нами, последними кто дышит ядовитым воздухом, опьяняющим вновь возрождающуюся Лиллит. Пятиконечную мать всего сущего. Не бойся Дэвид, когда все будет кончено, я лично обниму тебя в царстве нашего Истинного Бога. Называй как хочешь, но это не истребление. Это создание нового мира. Это наше спасение. Разве у тебя есть представление о том, как можно иначе изменить гиблую природу человека?

После этих слов, я окончательно убедился, что не дождусь от него никаких подробностей. Как именно они собираются покончить с Богиней, а следовательно и всем Эосом.

- Ну…, это хотя бы не будет катастрофой?...

- Разве войны, катастрофы и массовые эпидемии могут быть чем-то ужасным для нашего Создателя? Скажи Давид! Ведь мы все попадем к Нему после смерти. Он ждет нас, тебя и меня. Правильно ли сострадать в таком случае?

- Тогда что вы имеете ввиду, говоря про гиблую природу? Ту часть нашей сущности, что коллективная? Сам Бог заложил это в нас, раздробив Денницу.

- Конечно же Дэвид, именно эту сущность я и имею ввиду. Именно для нее, одиночество, самое страшное наказание. А самая большая сила, это объединение – абсолютно уверенно и бесстрастно ответил Дэсмонд.

- Но ведь именно Бог…, именно он сделал нас такими…

- Ты знаешь лишь часть правды. Владычица не хочет, чтобы люди помнили о том, для чего он это сделал.

- Для чего?

- Я ведь уже сказал тебе, разве ты не помнишь?

Дэсмонд был недоволен тем, что счел себя не услышанным

- Для того, чтобы в новую картину не попало ничего лишнего. Чтобы отсеять все ненужное и создать нечто совершенное. На основе прошлых недостатков, разумеется. Наше жизнь это сито, если тебе будет так проще…

В этот момент мне показалось, что его интерес к разговору начал медленно угасать. Мне оставалось лишь соглашаться и делать задумчивый вид, чтобы появился шанс покинуть это гиблое место.

- Тебе просто отупляли разум. Создавали образ не того монстра. Не вини себя.

- И все же это было ошибкой. Моей ошибкой…

- Рад это слышать…, умение признавать свои ошибки – величайший дар во всей Вселенной. Этого и хочет от нас Создатель. От всех и каждого. Этим даром он наделил все живое. Он доступен каждому кто еще дышит! И только он отделяет нас с тобой от лона Матери. Я все понимаю, никому не сбежать от прошлого, никому не скрыться от собственной крови - задумчиво произнес Дэсмонд, как будто сам не ждал от себя этих слов.

Еще какое-то время, я притворялся, что согласен со всеми его убеждениями. Все сильнее осознавал, что его мышление куда более коллективное, чем у многих, встречавшихся мне.

На меня нахлынуло чувство обреченности. Я вдруг понял, что индивид, одиночка, и правда не может противостоять Богине Матери. Любое объединение, толпа, коллектив, так или иначе, уподобиться ей. Рано или поздно превратиться в нее. Превратиться в то, чем было изначально. Заполучит все изъяны в виде лжеоткровений, ритуальной атрибутики, безальтернативности выбранного пути. А так же смрада и вони, окружающие аккуратные, величественные интерьеры тех, кто стоит во главе.

Возможно ли существование человека, который способен противопоставить себя Богине? Разрушить ее власть, не превратившись в ее подобие. Как бы выглядел тот, кто не станет браться за оружие, как это делает любой коллектив, так или иначе. Чем бы он смог спасти других людей? Не прибегая к словам о пророчествах и недоказуемым откровениям. Как бы он отвернул их от коллективной сути, при этом, не умертвив их природу, не превратил бы в полумертвых, обезображенных существ?

Все эти мысли безусловно пугали меня, даже бросали в холодный пот. Я старался не показывать этого Дэсмонду, увлеченно рассказывающему мне о всех благах, которые получат те, что примкнут к жителям отеля и засвидетельствует Божью кару.

Слова о возмездии восхищали и вдохновляли его. До неистовой дрожи в голосе и благоговейной задержки дыхания. Думаю, именно Дэсмонд пытался реализовать многочисленные подрывные акты, о которых говорили в новостях. Наверняка, именно так, он убеждал своих последователей в сепарации от Материнского начала.

- Что касается твоего андроида. Я принял решение – вдруг произнес Дэсмонд, прервав череду фраз, неустанно сотрясавших кабинет.

- Какое решение? – пытаясь удержаться от гнева, спросил я.

- В начале, хочу заверить, оно было послано мне в молитве. Этой долгой ночью я почти не спал. Едва сомкнул глаза, ровно в тот момент, когда наступил час пятый. Мне был адресован образ будущего. Перед рассветом, как и полагается.

- Что же вы увидели? – исподлобья я посмотрел на Дэсмонда.

Он уверенно и строго выкрикнул:

- Она останется здесь! Послужит нашей великой миссии. Соответствующий приказ утвержден и ее…, пентаморфа уже оповестили. Ровно через пять дней ты сам изъявишь желание передать ее Джерси, поняв, что лучшего применения ей не найти – величаво тараторил Дэсмонд.

- Пять дней? Почему именно пять? – изобразив доверчивое недоумение, спросил я.

В тот же миг я ощутил дикую злость.

- Поверь, так и случится. Такого видение. Все было как наяву.

Он говорил максимально убедительно. Казалось, Дэсмонд правда верит, что с ним произошло откровение.

- То время, пока ты будешь с ней, все пять дней, отведенные судьбой, тебе придется усердно исполнять мои приказы. Приходить туда, куда я тебе скажу. Есть и пить то, что дадут. Молиться с нами тогда, когда тебя призовут. Это откроет твой разум, ты увидишь, что заблуждался, веря и доверяя роботам, а не людям. У тебя есть шанс стать ближе к понимающим тебя людям, которые зовут тебя за собой, и хотят позаботиться о тебе Дэвид. Ты увидишь всю картину целиком, сделаешь правильный выбор. Я знаю… – важно, с абсолютной уверенностью в словах и неуловимым смущением, говорил Дэсмонд.

Я согласился на все условия. Иного пути не было. Эти пять дней станут шансом найти способ сбежать отсюда. Сбежать в очередной раз… Я абсолютно уверен, что найду путь как выбраться. Выбраться живым и спасти Джуди.

На пути, обратно в свой номер, я шел совершенно один. Никто не сопровождал меня, если не считать пристальных взглядов пожилых людей, что я встретил в смердящих коридорах. Они надменно стряхивали остатки пены с уголков рта, не отрывая глаз от каждого моего шага.

После кабинета Дэсмонда и относительно опрятной и светлой часовни на третьем этаже, я снова погрузился в атмосферу жуткого санатория. Надежно защищенного от внешнего мира и взгляда Владычицы, но полного вони и мрачных тайн, прорастающих отовсюду вместе с плесенью.

На подходе к номеру я встретил старого коротышку Джанни, проходящего мимо меня с чемоданом в руках. Он ворчал что-то себе под нос и нервно отряхивал красный пиджак. Должно быть, не заметил меня, оно и к лучшему.

Открыв дверь в надежде обнять Джуди, я увидел, пожалуй, самое невероятное из всего, что можно представить. Странное чувство непонимания происходящего, помутило мой разум.

Даг. Даглас. Даглас Хьюз! Не может быть.

Стоя в комнате, прямо перед дверью, он смотрел на меня угрюмо и печально. Тяжелым взглядом, он буквально просверливал меня - ошарашенного его появлением. Это длилось несколько секунд.

Определенно он! Все такой же напряженный, каким я видел его последний раз.

- Даг!?

Гнетущее молчание. Я заглянул в крошечную комнату. У окна стояла Джуди и печально смотрела на нас.

- Надеюсь ты уверен в том что делаешь, Дэвид… – вздохнул Даг и обойдя меня, вышел из номера.

Было ясно, он один из них. Конечно же, не такой сумасшедший как многие. Он определенно не рад видеть меня здесь, в этом отеле. Зла он мне не желает, это очевидно. Важно дать ему понять - мое прибивание здесь - не то, чем может показаться.

- Тебя Дэсмонд послал? – спросил я, уже в коридоре.

Даг, покачал головой.

- Дэсмонд. Для инструктажа твоего пентаморфа.

Даг всем своим видом показывал, что в этих стенах не станет говорить со мной о чем-либо.

- Оставляю вас – кротко произнес он, тяжело выдохнул и направился в сторону лестницы.

- Пока, Даг…

С горечью я смотрел ему вслед, понимая, буквально чувствуя боль от неведомой утраты.

Даг остановился. Обернувшись, посмотрел мне в глаза.

- Хорошо, что живой - тихо сказал он и, склонив голову, скрылся на лестнице, ведущей низ.

Невероятно. Как он оказался в рядах этих фанатиков? С его то скептическим характером. От хмурых морщин на лбу до грубой мужской пятерни, все кричало - ему здесь не место.

Плотно и тихо закрыв за собой дверь, я направился к Джуди. Она стояла у окна и ласково улыбалась, глядя на то, как я приближаюсь к ней. Одна ее рука была спрятана за спину. Я тут же заподозрил неладное.

- Что с тобой? – спросил я.

Подойдя к ней, я попытался заглянуть за ее спину.

- Просто нужно привыкнуть – Джуди нехотя отодвинулась в сторону, показав правую руку.

Я увидел наручники на ее запястье. Джуди была прикована к блестящему, никелированному кольцу-пеленгатору, который, казалось, только что вмонтировали в стену. Медленно опускаясь на кровать, она оттянула скованную руку. Я вгляделся в ее печальные глаза и, сев рядом, нежно улыбнулся. Ответив мне улыбкой с долей отчаяния, она обняла меня так крепко, как позволяла ей ее свободная рука.

Джуди поделилась со мной тем, что сказал ей Даг, придя в номер. По его словам, это якобы временное ограничение, компромисс для адаптации жителей общины. Однако это была явная ложь. Я уверен, что Даг не знал всех деталей, возможно, его самого ввели в заблуждение. Но для меня стало ясно, оставаться здесь нельзя. Чем скорее мы найдем способ сбежать, тем лучше.

Обнимая Джуди, смотря на мигающий браслет, который каждое мгновение считывал ее диагностику, я вдруг вспомнил, что граждане Эоса, воспринимали мятежников как диких зверей, нежелающих эволюционировать до физио-коллективистской сущности. Здесь, в этой «обители свободы» я понимал, что не о какой дикости нет и речи. Они больше похожи на загнанных в стойло животных, существующих между регулярными сеансами откачки крови и неспособных к проявлению собственной воли. Не удивлюсь, если их подвалы битком набиты законсервированными трупами, которых отвезут на фабрику под видом случайной находки.

Я ненавидел это место. Все сильнее. С каждым вдохом. Чем крепче Джуди обнимала меня, тем острее становилось желание найти способ освободиться от пут, сковавших нас.