Прекрасней всех на свете

Глава 31. Дурная кровь

Первые лучи солнца освещали дорогу. Вдоль обочин виднелись мелкие горки песка, насыпанные местными жителями. Они предназначались для укрытия серебристо-синих соляных пятен, выступающих из-под земли. Мерцающие, токсичные, раскинутые везде, куда падал взгляд. Издалека доносился грохот трудящейся наковальни и ритмичный стук молотов. Лязг железа анонсировал наступление нового дня, обещающего жителям непосильный труд, вплоть до наступления темноты.

Именно на рассвете, я чаще всего вспоминаю об отце. Уверен, он сейчас встал и собирается на утреннюю службу в свой сверкающий на заре храм. Когда-то, мы вместе с ним готовились к утренней мессе. Отец был ответственен за подготовку священных утварей и одеяний служителей Храма. Я должен был беспрекословно придти на службу раньше любого местного ребенка. Гектор желал видеть меня в первых рядах, среди тех, кто молится Богине, поклоняется ей, принимая все дары. Уже тогда я хотел сбежать как можно дальше от того что он называл благодатью. Я видел в этом лишь символ рабства, слепоты и забвения.

Спустя час плутаний по бесконечным кварталам, на фоне доносившихся сирен, пугающих демоническим воплем, и безумных криков прохожих, уклонявшихся от нас, мы наконец добрались до места, в котором легко затеряться, маскируясь шумами чужих сигнатур.

Площадь для утренней казни была полна, как и полагалось. В подобных районах, такое пространство – единственная возможность для отдыха и редких прогулок. К тому же, посещение хотя бы одной "процедуры возмездия" гарантировало право на отгул с работы в любой день текущего года. Многие пользовались этой привилегией в канун Дня Обретения, чтобы как следует отдохнуть перед изнуряющей службой в кафедральном Соборе Владычицы.

Оставив патрульную машину, мы поспешили примкнуть к толпе, собравшейся в предвкушении главного зрелища. Я катил перед собой инвалидную коляску Джеда, стараясь не привлекать внимания. Джуди, шагая рядом с Шэннон, что-то весело рассказывала ей, по-дружески улыбаясь малышке. Со стороны казалось, что для этой девочки жизнь только что начала обретать смысл...

Люди всегда предпочитали видеть лучшее из того, что предлагал церковный трибунал. Они не желали разменивать свое время на прослушивание однообразных приговоров, практически неизменно скопированных друг с друга. Сегодня их ждало редкое развлечение - казнь целой группы бунтарей, осмелившихся рисовать на домах и оградах сепаратистские лозунги и прочие надписи, затрагивающие вопросы коллективной осознанности. Об этом было сказано на гигантском рекламно-информационном экране, окружавшем овальную сцену, установленную самом центре «театра наказаний».

Сама площадь выглядела захудало. Скорее, это был небольшой бульвар в рабочем квартале, зажатый между двумя административными зданиями. Отсутствовало привычное разнообразие уличных торговцев и лавок. Лишь назойливые законовещатели, снующие повсюду. Пара мастеров, скромно расположившиеся вдалеке друг от друга, выставили на обозрение отремонтированных фрей-пентаморфов, в надежде продать их какому-нибудь работяге, нагрянувшему из толпы.

Откуда-то снизу, под гневные крики и топот сапог, на сцену неспешно выкатили несколько биокапсул. Внутри находились приговоренные к казни. Совсем еще дети - шесть мальчишек и шестеро девчат. Испуганные до глубины души, они окинули взглядами скандирующую публику, ожидая того, что произойдет дальше.

Приговоренных установили в ровный ряд в самом центре сцены. Вокруг царила атмосфера номенклатурного судилища, организованного исключительно ради праздного увеселения и устрашения остатков идентичности.

Стоя у подножья сцены, среди толпы, я задумался: мы бежим в тишину пустыни, подальше от города, ищем покой…, но перед глазами убивают тех, кто заслуживает жизни, ни на каплю меньше чем мы. Я чувствовал связь с приговоренными, хотел вгрызться зубами в трубки идущие к их капсулам, не дать убить закованных и обреченных. Моя смерть не стала бы напрасной. Но я понимал, это - лишь мысли.

Джуди, внимательно, почти неподвижно наблюдала за происходящим на сцене. Шэннон трепетно держала ее за руку. Нет, я не могу себе позволить этого…

Обрюзглый, седой распорядитель, в золотом ошейнике, подпирающим ухоженную бородку, медленно вышел на сцену. Его черная мантия, едва касалась пола, придавая величественный вид старому официалу. Те, кто с трепетом ожидал оглашения приговора, тут же притихли.

Взойдя на трибуну, он начал вещать уверенным голосом:

«После тщательного рассмотрения объективных данных, полученных во время тайного обряда, и засекреченных показаний свидетелей, чьи имена останутся скрыты на веки, кафедральный трибунал Великой Церкви пришел к следующему решению: признать виновными Даррена, Дарси, Делайлу, Джерри, Дориана, Джоанну, Доэрти, Джилроя, Джеймса, Дарьяну, Дерека и Дейзи в чудовищных злодеяниях, содеянных ими в полной ясности ума и трезвости рассудка.

Учитывая общественную опасность совершенных ими незаконных, бесчеловечных проступков, а так же руководствуясь системой ритуального права - святой, незыблемой, действующей и поныне, коллегия почтенных схимчих судей, не нашла иного наказания для этих мерзавцев, как смерть через полное обескровливание.

На Владычицей хранимой площади, мы изымем то, что было дано им, и то, чем они распорядились недостойно. С этого момента, богоотступники будут лишены права общей крови. Во веке в…»

Не успев дослушать речь «кровопийцы», я вдруг осознал, что Джуди и Шэннон больше нет рядом. Лишь озлобленные, изнуренные тяжелым трудом, лица мужчин и женщин, жадно смотрели на сцену. Их голод - увидеть скорейшую смерть двенадцати испуганных подростков.

С тревогой в сердце, я начал бродить среди толпы, не упуская из рук коляску Джеда. В это время, на сцене засуетились люди, подготавливая необходимое оборудование для казни.

Джед, как и я, озирались по сторонам. Он поворачивал шею так быстро, как только мог, в надежде увидеть Джуди и Шэннон. «Там! Вон там!» воскликнул он, показав иссохшим, костлявым пальцем на кучку динго-ботов, окруживших кого-то.

Под небольшим навесом, рядом с лавкой кукольного мастера, я увидел Джуди, стоящую посреди освирепевших динго. Шэннон нет рядом.

Я знал - Джуди не справится с таким количеством быстрых врагов. И все же, ее несокрушимый взгляд, как знамя, возвышался над четырехпалыми ботами. От нее по-прежнему веяло свободной. Спустя мгновение, я заметил группу пентаморфов, бегущих в ее сторону.

Застыв на месте как вкопанный, я смотрел на происходящее. Старик Джед подняв голову, с прискорбием взглянул на меня. В своих мыслях, мы оба были уже там - на сцене, рядом с остальными, ждущими своей казни.

Внезапно, Шэннон ухватила меня за руку. Испуганная малышка. Ее взгляд наполнен чувством вины. Она растерянна и дрожит.

- Не ругай её — тихо прошептала девчонка.

- Шэннон! Где ты пропадала? - удивлённо спросил я, вытаращив глаза.

- Джуди собиралась освободить приговорённых. Она хотела взобраться на сцену, чтобы спасти их. Представляешь? – воодушевившись, поведала Шэннон - но её быстро окружили…

Она сделала паузу. Грустно опустив головку, девочка продолжила, не поднимая глаз:

- Я успела спрятаться под площадкой. Затем пришла к тебе. Что теперь будем делать?

Шэннон украдкой подняла пальчик и слегка подергала им, обращая мое внимание на то, как к Джуди подбежали вооруженные пентаморфы.

- Зачем нужно было рисковать ради незнакомцев? — спросил я,0 сдерживая досаду.

Шеннон отодвинулась от меня, отдернув руку.

- Ты тоже считаешь, что это круто? – спросила девчонка, словно поддразнивая - Джуди сказала, ты сам хотел этого…

- Постой, с чего она…

- А разве не так? Ты собирался стоять и смотреть на то, как их убивают? Просто стоял бы и смотрел на это? Да? – Шэннон изо всех сил толкнула мена локтем в бок.

- Да! В смысле…, нет! Я не хотел, чтобы они умерли. Но сейчас, это уже не важно.

Шэннон ничего не ответила. Замерев, она посмотрела на заключенных подростков, выставленных на сцене. Совсем недавно, маленькая девочка спасла мне жизнь. Она не знала ни меня, ни Джуди. А я никчемно опустил руки…

Сжав кулак, я поднял его вверх, так, чтобы Джуди увидела это. В ее глазах засияла надежда и появилась улыбка, та, что пряталась и ждала чего-то. Подхватив коляску Джеда, я быстро побежал к патрульной машине оставленной неподалеку. Шэннон неслась следом. Едва успев закинуть старика на заднее сидение, я посмотрел в глаза Шэннон и понял - девчонка не стала бы размениваться ни на что иное.

Включив все сирены, я погнал на полной скорости прямо на Джуди, окруженную динго и пентаморфами, начавшими заковывать ее в наручники.

По площади разнеслась паника. Люди, стоявшие возле сцены, загудели словно рой, неотрывно наблюдая за нами. Забыв про казнь, они смотрели как мы с Шэннон и стариком Джедом, под выстрелы распылителей, налетели на тех, кто окружал Дужди. Несколько динго, оказавшись под нашими колесами, жалобно заскулили, перед тем как отключиться. Патрульные пентаморфы, едва уцелев, были мгновенно обезврежены Джуди. Оказавшись на свободе, она быстро набросилась на роботов, вырвав из их спин провода, вместе с кусками генопластиковой кожи.

Я не останавливался, продолжая на полной скорости, кружить вокруг главной сцены, прямо на глазах у ошалевших зрителей.

Распорядитель, стоявший за трибуной, монотонно, как ни в чем не бывало, доводил дело до конца - оглашал с трибуны процессуальные правила проведения казни. Его безразличие казалось невозмутимым. Похоже, ему крайне важно закончить то, что предписано священной системой ритуального права, адептом которой он был.

Джуди, без малейшего колебания, запрыгнула на сцену. Она так же собралась закончить то, что планировала с самого начала. Начала она с переломленных костей того самого распорядителя, а так же сорванной с него мантии и впечатанной в трибуну головы.

В неискоренимом желании спасти себя от кровопролития, люди на площади торопливо разбегались в разные стороны. Возможность стать свидетелями чужой смерти непостижимым образом пробуждала в них жгучий восторг. В то же время, мысль о том, что подобная участь может постигнуть их самих, погружала в ужас, отражавшийся на обезумленных лицах.

Подняв подолы черных мантий, несколько женщин, словно тени, выбежали из-под сцены и быстрым, ловким шагом устремились к ближайшему зданию. Они хотели скрыться от гнева Джуди, оставшись невидимыми в вихре толпы. Стоит ли жалеть об их неудачной попытке? Я не испытывал сочувствия, видя как Джуди запрыгнула сверху на одну из них и принялась сворачивать звонкие шеи, в урагане ярости срывая черные мантии.

Площадь быстро опустела. Остался только разбросанный мусор и пара любопытных зевак. Не раздумывая, я взобрался на сцену и принялся открывать капсулы. Шэннон запрыгнула следом. Повторяя за мной каждое движение, она помогала выпускать на свободу осужденных Церковью подростков.

Открыв очередную пневмокапсулу, я увидел перед собой обомлевшее, жаждущее жизни, лицо юной девушки. Несколько мгновений она стояла неподвижно, смотря мне в глаза, потом рухнула прямо на сцену. Девушка поднялась быстро, почти сразу. Ничего не сказав, посмотрев на меня истощенным взглядом, она ринулась за толпой, уносить ноги как можно дальше отсюда. Передо мной осталась лишь пустая капсула и свет ее улыбки.

Я обратил внимание на дверцу, которая удерживала девушку внутри карательного механизма. На прозрачной поверхности откинутой крышки виднелись фразы, начертанные кровью. Давно затертые и иссохшие, но все еще заметные для глаз. Тихий голос тех, кого уже казнили в этой капсуле - последние слова перед лицом неизбежного.

«Хочу прочитать все книги на свете» было вырисовано тоненьким пальчиком. «Ее никогда и ничто не остановит» - написал кто-то, размашистыми движениями. «Не радуйся деньгам, а тому времени, когда ты о них не вспоминаешь» - еле заметно, на самом верху.

Погруженный в поиск предсмертных записок, я не заметил, как все осужденные давно убежали прочь. Площадь окончательно опустела.

- Дэвид, нам пора в путь – крикнула Джуди из машины.

- Иду, любовь моя… – прошептал я.

Попрощавшись с капсулой, не хотевшей меня отпускать, я сел в патрульную машину.