Преследуя судьбу

Первая глава. Кейт

Имя Эрика мелькает на экране. Я делаю глубокий вдох, затем еще один. Когда дело касается Эрика, терпение — это добродетель.

— Что?

Слово вылетает у меня изо рта слишком быстро, мое настроение подавлено, и меня не волнует праздная болтовня, в которой, как известно, участвует Эрик.

— И это все, что я получаю? — жалуется он своим высокопарным тоном, — На этой неделе ты работаешь нянькой. Я не могу выносить эту враждебность вдобавок ко всему остальному.

Эрик недавно расстался с Тристаном из-за собственной неуверенности. Тристан уехал в Дубай на съемки фильма, и Эрик был уверен, что Тристан ему изменит. Несмотря на то, что мы с Чарли пытались убедить его, что он сам себя накручивает, Эрик поступил импульсивно и порвал отношения за день до отъезда Тристана. Прошло ровно тридцать дней с тех пор, как это случилось, и Эрик не представляет собой ничего, кроме печального и жалкого оправдания человеческого существа. Есть несчастные, а есть Эрик Кеннеди.

Мы с Чарли нянчимся с ним эмоционально. На этой неделе моя очередь, и я уже скучаю по покою от его излишне драматичных рассказов о том, как много он ел для комфорта и как весы отказываются ему врать.

— Мне очень жаль, — извиняюсь я, на мгновение закрывая глаза, чтобы взять себя в руки, — У меня много дел.

— И у тебя, и у меня. Что у тебя на уме, или я должен спросить, кто у тебя на уме?

— Ничего, — отвечаю я категорично, — Я имею в виду никого. Могу я тебе перезвонить? Я как раз собираюсь уходить из офиса. Это был чертовски трудный день.

Это ложь, но очень нужная. Мне нужно проветрить голову, а Эрик — последний человек, с которым я хочу говорить.

— Отлично, откажись от меня, как и всех от остальных. Я просто бедный мальчик, никто меня не любит, — плачет он.

Я стону в динамик. То, что Эрик поет песню, выводит его на худший уровень. Его отчаянная потребность в моем внимании только усиливает мою потребность отправиться домой к бутылке столь необходимого вина.

— Послушай, королева драмы. Я перезвоню тебе, когда напьюсь и у меня не будет иммунитета к твоему мелодраматическому настроению.

— Спасибо, куколка. Перезвони скорее.

Линия замирает, тишина похожа на чистое блаженство.

Уже поздно, чуть позже семи. Офис практически безлюден, только звуки уборщиц, возившихся со своим оборудованием, пока они работали в тишине. Нередко я остаюсь, ища утешения в работе, вместо того чтобы идти домой в пустую квартиру.

Звук моего телефона пикает, оповещая меня о текстовом сообщении. С досадой я открыто ругаюсь на Эрика и его отчаяние во время так называемого эмоционального срыва, но вижу на экране другое имя.

Моя грудь начинает вздыматься, тяжесть текстового сообщения невозможно игнорировать. Сделав глубокий вдох, я позволяю воздуху придать мне уверенность, необходимую для защиты от унижения, которое я почти наверняка испытаю.

Доминик: Больше нечего сказать.

Мой взгляд метался по словам, наполовину ожидая, что они сменятся на что-то менее обидное. Медленно мои плечи сгибаются в груди, а затем в животе появляется тревожное чувство.

Целую неделю я ждала от него хоть какого-то ответа. Хоть что-нибудь, чтобы показать, что я ему хоть как-то небезразлична. Я придумывала в голове различные сценарии, например, что он скажет, что он ворвется в этот офис и потребует раздеть меня до гола, чтобы поглотить меня.

Но все, что мой извращенный разум начинает представлять, — это все, чем он не является.

Я пыталась играть с огнем, я обожглась, и его сообщение подтверждает это.

Этот момент происходит именно так, как он сказал. Просто каким-то образом за последние два месяца я позволила себе стать тем, кем я не являюсь. Я изолировала себя больше, чем обычно, оторвала свои эмоции от реальности, почти как если бы я шла в чужой обуви.

Эрик, будучи напористым даже в своем собственном беспорядке, много раз допрашивал меня, но я всегда находила ложь, которую стоило бы рассказать, чтобы защитить нашу дружбу. По крайней мере, в это я заставляла себя верить.

Каждая моя ложь становилась легче, как будто правды больше не существовало. Я делала вещи, выходящие за рамки моего характера, за рамки моей зоны комфорта, пытаясь зацепиться за человека, который с первого дня дал понять, что его намерения совершенно ясны.

И все же я жаждала чего-то большего, глупо позволяя своим эмоциям молча идти рядом с моей жесткой внешностью. Я винила общество со всей его эйджистской чушью о тикающих часах и тому подобном. Я сузила круг своих желаний испытать близость с мужчиной, наблюдая за тем, как мои друзья и родственники идут по пути поиска любви и счастья.

Положив телефон на стол, я просматриваю несколько контрактов, отчаянно нуждаясь в том, чтобы направить свои мысли на что-то другое, прежде чем принять глупое решение, например, ответить.

Есть несколько электронных писем, на которые нужно ответить, и одно от помощника Лекса, который пытается синхронизировать даты наших поездок на ближайшие несколько месяцев. В Лондоне проходит саммит, на котором Лекс настаивает, чтобы я присутствовала, поскольку на нем будут присутствовать многие из наших заинтересованных сторон. Возвращение домой кажется уместным. Прошло больше года с тех пор, как я в последний раз ступала на землю Лондона, и как же я скучаю по своей семье.

Но возвращение домой приведет к тому, что моя семья начнет задавать вопросы о моей личной жизни, что, очевидно, является их делом. Моя мама, Бог ее любит, всегда была традиционалисткой. Брак, дети, все, чего у меня нет. Я никогда не была из тех, кто действительно хочет остепениться, да и идея детей меня не прельщает. Конечно, я люблю свою крестницу, Амелию, и других детей, с которыми провожу время, но мне также нравится отдавать их обратно в конце дня.

Вокруг меня все прошли именно этот путь — счастье с избранником и продление его любви путем создания семьи.

Лекс и Чарли счастливы, они ждут третьего ребенка и хорошо устроились в своей семейной жизни на Западном побережье. Даже Адриана нашла любовь с Джулианом. Вселенная работает с ними загадочным образом, но, тем не менее, они влюблены и только что привезли свою дочь домой из Южной Америки. В последний раз, когда я разговаривала с Адрианой, она была самой счастливой из всех, кого я когда-либо слышала, и, несмотря на мое собственное мнение о Джулиане, он сделал ее счастливой, и не мне вмешиваться в их отношения.

Вернувшись на Восточное побережье, я уже давно не встречалась с Никки и Рокки. Последнее, что я слышала, это то, что между ними были неприятные отношения. Опять же, не мое дело вмешиваться, тем более что у меня нет мудрости, которую я могла бы поделиться на тему бесплодия.

И, возможно, мое решение оставаться одинокой не лишено оснований. Любовь кажется чудесной и приятной, но вместе с ней приходит и душевная боль. У Лекса и Чарли была своя доля взлетов и падений, и, к сожалению, я попала под перекрестный огонь, даже не подозревая об этом в то время.

Адриана и Джулиан — я даже не знаю, с чего начать, насколько это было сложно.

Что касается Эрика, его выбора можно было бы легко избежать, если бы он думал сердцем, а не своей глупой головой.

А еще есть я, всегда одинокая в группе, которую все жалеют, что приводит к не очень деликатному назначению свиданий вслепую и постоянному давлению найти «того самого».

И все же в их присутствии я ношу фасад. Все было в порядке, и меня вполне устраивало отсутствие отношений, несмотря на их беспокойство по поводу моей несуществующей личной жизни.

Последние четыре года изменили все представления о том, кто я и чего хочу в жизни.

Моя карьера и амбиции превратились в эгоистическую зависимость. С тех пор как Лекс повысил меня в должности, чтобы я могла переехать в Лос-Анджелес, я сделала своей миссией показать всем, кто именно является новым боссом. Я годами следила за Лексом, наблюдая, как он доминирует над окружающими. Он тратил каждый божий час на то, чтобы стать магнатом, которым он намеревался стать, и это принесло хорошие плоды. Я не дура, хотя деловые партнеры посчитали это шуткой, когда Лекс покинул манхэттенский офис под моим руководством. Мерзкие комментарии были сказаны за закрытыми дверями, шовинистические засранцы не знали, что у меня есть интеллект или способность занять место Лекса.

И вот, я решила доказать, что все ошибаются.

Я рвала задницу, изнуряла себя работой, чтобы доказать свою правоту. Где-то, среди всего этого хаоса, мое эго начало процветать. Я почти наслаждался страхом, который я внушала в офисе, и, как и ожидалось, люди обратили на это внимание и подтянули свою рабочую этику вокруг меня. Чтобы добиться успеха, мне нужна была команда, которая будет выполнять свою работу и выходить за рамки того, что от нее ожидается.

Я стала Лексом — безжалостной, напористой и не дающим ничего, потому что я обладала властью.

Между нами говоря, Лекс никогда не стеснялся говорить мне, что я изменилась, хвалил меня за мою способность преодолевать негатив и развивать наш бизнес, несмотря на трудности, с которыми я сталкивалась, будучи женщиной среди мужского совета директоров.

Возможно, именно его поддержка подтолкнула меня к дальнейшему развитию. Он был счастлив замедлиться, сосредоточиться на своей семье. Я же, напротив, отказывалась замедляться, потому что замедление приведет вас именно туда, где я сейчас нахожусь.

Униженной.

Потому что у меня есть чувства к человеку, который не проявляет ко мне никакого интереса.

Доминик Кеннеди.

Старший брат Эрика.

Телефон снова начинает звонить. Серьезно, почему все не могут просто оставить меня в покое, чтобы я могла разобраться со своими мыслями? Я издаю раздраженное рычание, глядя на экран, сомневаясь, стоит ли отвечать, поскольку мать-курица выразила беспокойство по поводу моего душевного состояния за последние несколько дней.

— Привет, — это все, что мне удалось сказать.

— Так, значит, если я не буду получать ответ на сообщения, у меня начнутся преждевременные роды, — говорит Чарли, не менее раздраженная моим незаинтересованным приветствием, — Все ли в порядке? В последний раз, когда мы разговаривали…

— В последний раз, когда мы разговаривали, я была в порядке, а ты раздула из мухи слона.

— Кейт, — предупреждает она, — Ты не в порядке. Просто признай это.

— Я не могу признать это, — понижаю голос, понимая, что в моем тоне звучит обида, — Он сказал мне, Чарли, он сказал мне, что он не из тех, кто любит отношения. Не только это, но он также объяснил мне свой образ жизни. У нас никогда не было никаких секретов.

— Это не значит, что это не больно. Ты человек.

— Разве? Я даже не знаю, кто я теперь.

— Послушай… Я думаю, тебе нужно приехать и провести здесь некоторое время. Ты совсем одна, и ничего хорошего из этого не выйдет.

— Я не могу. Работа, слияние…

— Я уверена, Лекс не будет против.

— Нет, Чарли, ты же знаешь, что я не буду смешивать бизнес с удовольствием, — напоминаю я ей.

— Эй, у каждого из нас случались романтические срывы и нам нужно было время на отдых. Даже Лекс. Тащи свою задницу в самолет, и я не приму отказа.

Я думаю о ее предложении. Я давно не была там, и, возможно, мне действительно нужно выбраться из города и подышать свежим воздухом. Хотя, Лос-Анджелес вряд ли можно назвать свежим воздухом с его ужасным затянувшимся смогом и солнцем, которое несовместимо с моей английской кожей.

Мне пришлось бы столкнуться с Эриком, но, с другой стороны, он, как известно, втягивает друзей в какие-нибудь нежелательные махинации, что в конечном итоге отвлекает меня от дел. В последнее время это была сплошная работа и никаких игр.

— Но ты занята тем, что залетела, и разве ты не говорила, что твой кузен, Ноа, живет у тебя?

Хотя я с ним не встречалась, я как будто знаю Ноя вдоль и поперек. С тех пор как Эрик узнал о его переезде в Лос-Анджелес, он неустанно пытается нас свести. Эрик следит за его аккаунтами в социальных сетях, присылая мне фотографию за фотографией, и, как ни странно, нашел какой-то сайт, на котором с помощью морфинга двух лиц показывается, «как будет выглядеть ваш ребенок». Конечно, поддельный ребенок был милым, но, Господи Иисусе, Эрику нужно перестать.

— Его еще нет. И не волнуйся обо мне. Я беспокоюсь о тебе.

— Я знаю, что волнуешься, — тихо говорю я, — Я поговорю с Лексом и посмотрю, смогу ли я выкроить неделю в Лос-Анджелесе. Но я не даю обещаний.

— Я уверена, что он даст тебе неделю на отдых. Он не трахался уже неделю с тех пор, как был в Хьюстоне, так что я уверена, что смогу его убедить.

— Спасибо за новости о твоей сексуальной жизни, — смеюсь, а затем долго вздыхаю, — Боже, Чарли, когда я стала такой…

— Поганой?

— Я хотел сказать «собачьим обедом».

— Знаешь, я знаю тебя четыре года, а твой британский сленг все еще ставит меня в тупик, — Чарли смеется, — В смысле?

— Беспорядок.

— Ах, — говорит она, подхватывая, — Это случается с лучшими из нас.

— Я просто… — ищу слова, чтобы передать чувства, которые я похоронила глубоко внутри, — Я больше не знаю, кто я. Я скучаю по себе прежней. Такой беззаботной, счастливой, в отношениях или нет. Я наслаждалась жизнью и всем, что она могла предложить, никогда не боялась рискнуть на что-то удивительное. И разве это может повредить, если я найду мужчину, который просто хочет повеселиться, без мелодраматичных привязок?

— Ты хочешь сказать, что Эрик не такой? — спросила Чарли саркастическим тоном.

Мы обе смеемся — простой звук, которого так не хватало в моей жизни в последнее время. Эрик — это много чего, назовите его высокомерным, и он будет утверждать, что это не так, только чтобы выбежать из комнаты, ругаясь и устраивая сцену.

— Я просто хочу быть собой, — наконец признаюсь я, — И быть рядом с кем-то, кто ценит меня настоящую. Я не ищу мужа, просто кого-то, с кем я могу веселиться и наслаждаться жизнью.

— Это придет, Кейт, — ободряюще говорит Чарли, — Когда ты меньше всего этого ожидаешь, с человеком, с которым ты меньше всего этого ожидаешь.

Возможно, она права. Когда дело касалось отношений, Чарли всегда давала точные советы.

Старая Кейт все еще где-то там, и я чертовски скучаю по ней.