Принятие

Глава 17.

Москов. Кремль. Ранее утро дня приёма участников выставки. Кабинет графа Шувалова

— Ставровский найден мёртвым в камере, — доложил Шувалову гвардейский офицер.

— Что?! — Шувалов сломал перо, которым записывал что-то на лист, вложенный в его неизменную чёрную папку.

— Это шутка?

— Никак нет, ваше сиятельство, — офицер был бывалый и знал, что лучше не отходить от устава, даже, если их сиятельство изволит гневаться

— Да я вас в Сибирь всем составом! — Шувалов понимал, что уже ничего не изменишь и эта ниточка оборвалась, и никуда он, конечно, этих вояк не отправит, но злость кипела и выпустить её было необходимо.

Гвардеец только ещё больше вытягивался, понимая, что надо дать их превосходительству выговориться. Он сам только недавно также орал на своих подчинённых, которые охраняли камеру.

Информация была, что никто не приходил, и никто не входил, а князь утром померши.

Назначил наказание по пять плетей, сам ожидал большего, но теперь, глядя на Шувалова появилась надежда, что пронесёт.

Не пронесло, Шувалов сорвал погоны с гвардейца и отправил того в казармы с понижением в звании.

Гвардеец вздохнул, но делать нечего время сейчас такое, вон главнокомандующего, говорят, император до полковника понизил, а уже ему то что, побудет снова в солдатах. Может ещё передумает граф-то.

— Что стоишь? Мало тебе? — Шувалов немного успокоился

— Ваше сиятельство, дозвольте сказать, — гвардеец хитро прищурился

— Говори

— Так ведь никто к князю не приходил, никто ничего не приносил, только человек с кухни еду принёс, а я сегодня побежал этого человека искать и нет такого на кухне, а девчонку, что должна была еду принести нашли запертой в кладовке, — солдат так и держал в руках сорванные погоны

— И что?

— А то-то и оно, что крыса-то здесь в Кремле, я же как обнаружил князя мёртвым никого не выпускал. Все собранные у меня, ежели понадобиться допросить, то можно сразу.

Шувалов крикнул, чтобы к нему вызвали двух дознавателей, сам пока сел в сторонке. Подумал, что надо бы ещё Забела позвать, потом вспомнил, что тот сегодня утром работал в императорском архиве. Интересно найдёт что-нибудь или снова они зайдут в тупик?

Первые допросы прошли впустую, никто никого не видел, не слышал, а когда граф Шувалов уже отчаялся, одна из посудомойщиц вдруг сказала, что барин заходил в кухню, она его только слышала, потому как занималась своими делами. Но говорил как барин, просил, чтобы ему специальный отвар сделали.

— С кем говорил, — сразу же спросил дознаватель

— Дык с поварихой, — ответила посудомойка

Стали искать повариху, в числе задержанных её не было, послали людей на кухню, там тоже нет. Нашли потом, она так и сидела холодной, где овощи да соленья, на шее у неё обнаружился синий след от тонкой верёвки.

— Знакомый почерк, — позже сказал Шувалов графу Забела, когда тот пришёл из архива, так пока ничего и не обнаружив, — неужели Бротта?

Или кто-то хочет, чтобы мы так думали, — ответил задумчиво Забела.

— Ладно Андрей, завтра опять иди в Архив, а сейчас пойдём, познакомлюсь наконец с вашей Ирэн.

По дороге встретили Виленского, который решал домашние дела с сестрой из-за чего сильно задержался.

Елена Михайловна никак не хотела возвращаться в дальнее имение. Но Виленский считал, что свежий деревенский воздух для сестры наилучшее решение. Поэтому Елена Михайловна рано утром отбыла в сопровождении отряда охраны, сиделки, здоровой сильной бабы с жёстким характером, которая много лет проработала в скорбном доме, и умела обращаться со сложными пациентами, и письмом к управляющему, в котором содержались расширенные полномочия.

***

После того как император с императрицей отошли от их дивана, Ирэн с отцом, а вместе с ними и Картузова пригласили пройти за высоким офицером в форме императорского гвардейца.

Виленский оставался рядом, отчего Ирэн испытывала странное спокойствие. Было заметно, что в Кремле Сергей Михайлович очень хорошо ориентируется.

Они вместе вышли из малого дворца и по симпатичным дорожкам, которые были умело скрыты от посторонних взглядов, прошли в большой дворец в нежилую часть.

Пока шли Виленский рассказывал Ирэн, что и где находится. Возможно, он бы молчал, но Ирине стало интересно, и она спросила, а барон так обрадовался возможности поговорить, что стал рассказывать сам, уже не дожидаясь вопросов.

Кабинет императора находился на третьем этаже, и Ирина с большим удивлением увидела тот самый лифт, про который ей рассказал Кулибин и за который ему так и не заплатили, уверив мастера, что он так и не был установлен.

Виленский сказал, что это малый кабинет, здесь император принимает только своих, тех кому полностью доверяет.

Ирина хмыкнула про себя:

— Какой, однако, стремительный «карьерный взлёт». Из брошенной любовницы в доверенные лица императора.

В ожидании императора Ирэн и остальных сопроводили в небольшую гостиную перед кабинетом, куда принесли закуски и чай. Ирине выделили горничную, которая отвела её освежиться и «попудрить носик», за что Ирина императору или тому, кто это устроил была безмерно благодарна. Она с самого дома не посещала подобное помещение, а уже очень хотелось.

Расположившись на удобных диванах за чашкой ароматного чаю, Ирина продолжила беседу с Виленским.

— А что вы делаете на службе, — спросила Ирэн Виленского

Судя по выражению лица, барон не ожидал именно такого вопроса, но ответил:

— Я веду проекты, которые способствуют стратегическому преимуществу империи.

Ирина подумала, — Вот здесь мы с тобой барон совпадаем.

А барон, видимо, удивился её вопросу, потому что следующее, что она услышала, было:

— Так странно, Ирэн, вы ранее никогда не интересовались чем я занимаюсь, мы с вами вообще практически не говорили, особенно после рождения Саши.

—Упс, — подумала Ирина, — снова прокол, — а вслух сказала:

— Но теперь я и сама занимаюсь проектами, поэтому мне интересно. Наоборот, мне удивительно, что вы в своих письмах ни разу не рассказали мне как у вас шли дела на Златоустовском железоделательном заводе.

Виленский ненадолго задумался, а потом сказал:

— Простите, Ирэн, я не думал, что вам может быть интересно, и признаться долго думал о чём писать, пока Иван Иванович, словно лопатой по голове не огорошил меня вашими знаниями. Это ведь исключительно благодаря вам нам удалось всего за месяц выполнить задание государя. Иван Иванович вам не рассказывал, как прошли испытания?

Ирина отрицательно помотала головой:

— Когда? Мы же только что с ним увиделись.

Дальше разговор пошёл про самого Виленского, оказалось, что он долгое время работал в Ханидане, хорошо знает их правителя, говорит на ханиданском.

С Виленским разговаривать было легко, он старался всё разъяснить и вообще был очень заботлив.

Ирина всё пыталась вспомнить то ощущение внутренней дрожи, когда впервые встретилась с Виленским, но оно больше не появлялось. И это было странно, потому что Виленский ей по-прежнему нравился. С ним она чувствовала себя в безопасности. Он был словно Ипполит из Иронии судьбы* надёжный и немного скучный. Но кто ей нужен Ирина пока не знала. Знало только одно, что в своём мире, да и в этом тоже, она уже вышла из возраста, когда ей может понравиться кто-то вроде весёлого и авантюрного Жени Лукашина*.

(*Очень точное определение Ипполиту в фильме дал Лукашин: "Такие, как вы, всегда правы, вы живете, как положено, как предписано… но в этом и ваша слабость. Вы не способны на безумства. А жизнь нельзя подогнать под выверенную схему". Такие люди, как Ипполит, – солидные, важные, не терпящие унижения. В них совершенно нет гибкости и чувства юмора. Зато на них всегда можно положиться, это люди слова.)

Каким-то образом она начала называть Виленского Сергеем, хотя и продолжала называть его на вы. Даже спросила, есть ли новости по документам о разводе.

Оказалось, что у законника Виленского господина Бертельса, любителя тёщиных щей, так и не получилось быстро развернуть всё обратно. Потому что церковь отказывалась проводить документы, утверждая, что для восстановления супружества необходимо присутствие супругов и возможно частичное повторение обряда.

Ирина не была готова повторять обряд с Виленским, и была ему благодарна, что он не использовал своё право на Сашу, иначе бы ей пришлось либо согласиться, либо…о том, на что ещё ей пришлось бы пойти, Ирина даже думать не хотела.

До аудиенции с императрицей оставалось два часа. Ирина спросила Виленского, можно ли будет опоздать к императрице, если её задержит император.

Виленский успокоил Ирэн, что в случае необходимости всегда можно подключить Забела и он решит этот вопрос.

Наконец-то пришёл император, а вместе с ним Шувалов, Забела и ещё один человек, который представился бароном Виллье, и Ирина вспомнила, что он визави Путеева и отвечает за военно-медицинское ведомство. В кабинет пригласили только Ирэн и Лопатина, Картузов остался ждать в гостиной. Его попросили подождать, сказали, когда вопрос дойдёт до его области, его пригласят.

—Вот значит, как выглядит ближний круг императора Стоглавой, — подумала Ирина, — не густо у императора близких людей, всего несколько человек на такую огромную империю.

Сундук Лопатиных уже стоял в кабинете. Разговор сразу начали с нефти.

Правда и здесь её продолжали называть «чёрная кровь», хотя Ирина помнила, что само слово нефть пришло откуда-то с востока от слова «нафт». Она посмотрела на Виленского, припомнив, что тот хорошо знает ханиданский и решила попозже у него уточнить.

Император развернул карту и сразу спросил:

— С чего вы решили, что в этих местах может быть «чёрная кровь»?

Ирина готовилась к этому вопросу, и рассказала и про географическое положение, и про схожие климатические условия, и про сопутствующие минералы.

Мужчины на какое-то время замерли. Первым пришёл в себя Забела, всё-таки он был более «тренированный». Он долго, больше месяца находился рядом с Ирэн и уже не так реагировал на подобные вещи.

— Но почему тогда мы ни разу не слышали о том, чтобы кто-то находил в этих местах «чёрную кровь»?

И на это у Ирэн был ответ:

— Потому что там она не выходит на поверхность так как в Ханидане, там она находится под землёй и надо будет бурить специальные отверстия, чтобы её достать.

Технология бурения уже была известна, конечно, на довольно примитивном уровне, но колодцы строили, канализацию проводили, фонтаны делали, поэтому это не вызвало господ императорских приближённых какое-то особое удивление.

Ирина пока не стала говорить о том, что нашла инженера, который сможет сделать буровую установку. Основные принципы она вспомнит, а уже Кулибин поможет ей воплотить их в жизнь.

И вдруг прозвучал вопрос от Шувалова:

— Кому ещё вы успели рассказать о ваших догадках?

И Ирина сразу вспомнила, как отреагировал император, когда она начала рассказывать об этом в общей зале.

— Никому, — неуверенно сказала Ирина, потому что не помнила, посвящала ли она в это профессора Шмоля или нет.

Император с Шуваловым переглянулись. Ирэн стало не по себе от этих переглядываний.

— Ирэн Леонидовна, Леонид Александрович, вы могли бы подождать в гостиной, нам необходимо посовещаться, — очень вежливо произнёс император.

Ирэн с отцом вышли. Интуиция кричала, что не просто так их попросили выйти, что сейчас решается останется ли Ирэн на свободе или её «посадят» на короткий поводок. Такими красноречивыми были переглядывания Шувалова и императора.