Принятие

Глава 42.

Никольский уезд

Обед прошёл в дружеской обстановке, с Дадиани невозможно было не улыбаться. Несколько натянуто звучали реплики между Морозовым и Забела, но в целом, это тоже было весело, потому что Забела просто в силу характера всё время поддевал Морозова, который просто не успевал ему отвечать. В результате весело было всем и в конце концов даже Морозов стал веселиться специально либо затягивая ответы, либо нарочно отвечая так, что у Забела сразу же рождалась новая острота.

После обеда стали собираться обратно в имение, а по пути их нагнали знакомые казаки, которых Лидия Артамоновна отправила с приглашением для Лопатиных и их гостей к ней в имение на обед.

Было ещё не поздно, поэтому Ирэн предложила сделать небольшой крюк и заехать на строительство храма.

Ехали верхом, поэтому храм увидели сразу. Как Пелагея и рассказывала, храм стоял на холме, взмывая белыми стенами в небо, но поразило Ирэн и остальных не это, а то, что ехали они с востока, а солнце садилось как раз напротив них, за храмом и закат был оранжево-красно-огненный и на фоне этого заката казалось, что храм стоит посреди огня, и огонь не трогает его и только золотом отливают купола.

Так они и застыли не в силах двинуться дальше. На эту картину хотелось смотреть и смотреть.

— Что это? — спросил Шейх Али-Мирза

— Это наш храм новый, — ответила Ирэн, всё ещё находясь под впечатлением от увиденной картины.

— А что это за такой белый камень, где вы такой чистоты мрамор взяли? — тоже изумлённый увиденным спрашивал Али-Мирза.

— Погоди, Али, — сказал ему Морозов, — сейчас подъедем поближе и ты всё увидишь.

Через несколько минут он подъехали совсем близко к храму, их встретила охрана. Узнали Ирэн и пропустили.

Вблизи стало понятно, что храм огромен. Ирэн подумала:

— Я построила Храм Христа Спасителя, император, когда узнает, то убьёт меня.

И начала лихорадочно вспоминать, давала ли она строителям описание храма, который «рисовался» у неё в голове.

Навстречу вышел Василий, Ирэн хорошо помнила бородатого бригадира. Он был слегка похудевший, и опалённый солнцем.

— Вот сразу видно, человек «не вылезает» с объекта, — Ирэн вспомнила, как ещё давно, когда только начинала строить свою фабрику, выгнала прораба, который утверждал, что «целый день на площадке», а на самом деле появлялся там только пару раз в неделю.

Но сейчас, глядя на Василия Ирэн понимала, что вот он и его бригада работали, что называется, «от зари до зари».

— Ирэн Леонидовна, — пробасил Василий, — ну, наконец-то вы приехали, Я уже боялся, что вы не успеете к окончанию строительства.

Ирэн видела, что Василий явно «кокетничает». Ещё пару месяцев назад, когда она только договаривалась о строительстве храма, ей говорили, что храм строят год, потому как он должен быть выстроен из белого камня, а камень этот не так-то просто обтесать.

А здесь, прошло-то всего два с половиной месяца, а храм уже построен. Только и осталось, что внутреннее убранство и росписи сделать, глядишь к осени и освятят.

— Устал гонять ваших крестьян, как ни вечор, так и идут, заняться им, что ли нечем, — продолжал рассказывать Василия, улыбаясь в окладистую бороду.

— А тебе что, Василий, помощь не нужна? — спросила Ирэн, — если люди сами приходят, найди им какое-то занятие. Я вот сама теперь, наверное, каждый день ходить буду, ты же такую красоту построил, взгляду не оторваться.

— Да, — поддержал Ирэн Морозов, — я вырос почитай в храме, но такой красоты ещё не видел.

Ирэн оглянулась посмотреть, где там Али-Мирза, но не увидела его, стала смотреть по сторонам и оказалось, что наследник Ханидана, ходит вокруг храма и наглаживает стены, собранные из «белого камня» правильной формы. — Дохтар ханум, — взволнованно произнёс Али-Мирза, — что это, кто так камень стесал? Что за чудо?

Ирэн улыбнулась:

— Завтра, Али-Мирза, мы с вами рано с утра поедем туда, где этот камень делают, и ты увидишь, как рождается чудо.

— Balad mudhhli, shaeb mudhhil, — пробормотал Али-Мирза

Ирэн вопросительно взглянул ан Морозова и тот перевёл:

— Удивительная страна, удивительные люди

Василий отвёл Ирэн в сторону:

— Барыня, я вам вот, что хотел сказать, церкви ваш камень очень понравился, они хотят сделать его только церковным, чтобы, значить, никто себе из такой красоты дома не начал строить. Но я вам как мужик скажу этот камень ваш, великое дело, чтобы люд простой мог в каменном доме жить. Я посчитал этот храм по тем деньгам, что за камень уплочены, в десять раз дешевле получился, чем из обычного.

Остановился, видимо, не очень привычно было бригадиру такие долгие речи вести, перевёл дух и продолжил:

— От меня с мужиками к вам, барыня, просьбишка, сделайте ентот камень не белым. Пусть церковь белый берёт, а для простого люда пущай хочь серый будет. Главное, чтобы был.

Ирэн посмотрела на бригадира, обвела глазами, подошедших и стоявших вокруг, опрятных мужиков-строителей, поклонилась им в пояс, поблагодарив за работу, и сказала:

— Сделаю, люди добрые, не сомневайтесь, все кто захочет смогут себе лома каменные построить.

И получила ответный поясной поклон.

Али-Мирза, не всё понявший из этой странной беседы, переспросил у Морозова:

— Якоб-ага, о чём дохтар-ханум с мужиками говорит?

— Обещает, что у всех такой камень будет, — ответил Морозов, испытывая странную гордость оттого, что он тоже знает эту женщину. Ведь всё, что она говорит, она делает. Качество достойное великих.

Вернулись в имение поздно, но никто не спал кроме Танюши, все ждали Ирэн.

Ирэн поделилась с отцом радостью от увиденного храма, на что Пелагея сразу же заохала:

— А я вам говорила, кажный день хожу, сил нет насмотреться.

Потом обратилась к Ирэн:

— Вот увидите, барыня к вам сюда в этот храм со всей Стоглавой ездить станут.

Потом ещё раз подумала, и уточнила:

— Ну, можеть не со всей Стоглавой, империя-то у нас огромная, но со столицы точно поедут, я вам говорю.

Ирэн сообщила отцу, что завтра на обед их ждёт Лидия Артамоновна. А рано с утра она хочет поехать к Картузову.

Уже укладываясь, перед этим, конечно, зашла к Танюше, чтобы чмокнуть в мягкие волосёнки на макушке, Ирэн поняла, что устала, но это была хорошая усталость, не было ни страха, ни липкого ощущения неправильности, всё, что она здесь делала, было именно тем, что ей хотелось делать.

Подумала, что следующий день тоже будет весьма насыщенным. Ей понравилось ездить в компании Яши Морозова и Али.

— Наверное, они тоже утомились и спят, — подумала Ирэн и, закрыв глаза почти сразу же провались в сон.

Али-Мирза и вправду спал, насытившись впечатлениями настолько, сколько не имел за всю свою жизнь.

А вот Якоб Морозов ещё не ложился. Он писал запрос Шувалову о графе Забела. Очень ему было непонятно что тот вдруг здесь делает, и, если это новое задание, то он, Морозов, должен об этом знать.

***

Граф Забела тоже не ложился, ругал себя, как он мог так проколоться. Почему не ожидал, что Ирэн захочет приехать в дом наместника. Нет, конечно, он не винил Ирэн винил только себя.

Сидел возле не разожжённого камина, рядом у ног на ковре лежал Батыр. В руках граф держал бокал.

Забела говорил, обращаясь то ли к себе самому, то ли к Батыру:

— Ну что, дружище, не ожидал, ты, что хозяин твой так поступит?

— Вижу, что не ожидал, да я и сам от себя не ожидал, кто бы мне ещё пару месяцев назад сказал, что я брошу всё ради женщины и буду её ног, готовый на самые нелогичные поступки.

Сделал глоток из бокала и продолжил:

— Я бы рассмеялся тому в лицо. Чтобы я, граф Андрей Забела, который всегда считал, что женщины это лишь необходимое зло, без которого нельзя, но и которому нельзя потакать, сейчас готов положить к ногам женщины всё: мир, честь, жизнь.

Дверь распахнулась и вошла княгиня Дадиани. Лицо княгини было непривычно серьёзным:

— Что сидишь? Иди к ней! Никого не хочет больше видеть!

— Я не могу, Нино, — граф говорил с княгиней так, словно они очень давно знали друг друга.

— Вай, не узнаю тебя, Андрей, ты же самый крутой мужчина, которого я знаю, ну после моего мужа, конечно, послушай старого друга. Я же друг тебе?

Забела грустно и устало улыбнулся:

— Конечно, друг, Нино

— Так послушай меня, я же не просто друг, но и женщина, и я тебе говорю, иди к ней, и поговори, расскажи, что собираешься делать, а самое главное, расскажи, что чувствуешь.

Забела допил бокал, поставил его на стол, посмотрел какими-то больными глазами на княгиню и сказал:

— Не могу я, Нино, завтра надо уезжать, скоро Мирослав вернётся, лучше распорядись, кто там со мной поедет, что на рассвете выезжаем. И… ей скажи.