Приз победителю

Глава 27

Мэнн ехал в направлении Козуэй-Бэй, минуя Лан-Квай-Фон, «клубный» квартал Центрального района, когда ему пришло на ум нанести еще один визит в «Мерседес». Он не намеревался долго там находиться. Просто хотел встретиться с Люси и выспросить кое-какие детали о девушках-иностранках, останавливавшихся у нее. Но когда вошел в клуб, Линда сказала, что Люси отправилась с клиентом в гостиницу. Зато, добавила она, у них появилась еще одна иностранная «хозяйка», приходящаяся Люси сестрой. Детектив обдумал ее слова и попросил устроить встречу с новенькой.

Поскольку ресторан еще не заполнился, ему отвели место за популярным столиком, откуда он мог хорошо видеть все помещение. Столик находился на значительном удалении от оркестровой площадки, так что звуки музыки не помешали бы разговору. В свою очередь, они с новенькой не помешают никому из особо важных персон, чьи беседки располагались ближе к танцполу.

Детектив сидел погруженный в размышления, опустив голову, как вдруг его взгляд упал на розовый носок и золотые лямки босоножки, появившейся в его поле зрения. Чуть приподняв глаза, он увидел длинные стройные ноги, гладкие округлые бедра, тонкую талию и пару небольших прекрасно очерченных грудок. Но на этом портрет гостьи не заканчивался, поскольку все это великолепие венчала небольшая изящная головка с лицом, за которое можно было отдать жизнь. Изящное, овальное, с высокими скулами и большими, цвета амбры глазами. Кроме того, девушка обладала очень светлой кожей, россыпью крохотных веснушек на носике и волосами цвета кофе-эспрессо, которые обрамляли лицо и ниспадали на плечи крупными локонами, столь любимыми всеми прерафаэлитами. Нет, это была не просто симпатичная девушка. Перед инспектором стояла самая настоящая красавица.

— Мисс Джонсон… если не ошибаюсь? — потрясенно осведомился детектив.

Она согласно кивнула, и на ее губах проступила легкая неуверенная улыбка. Мэнн заметил, что рот красавицы имел идеальную форму «сердечка», или, как говаривали в старину, ее губы изгибались, точно лук Купидона, являя собой истинное совершенство.

— Садитесь, пожалуйста.

Джорджина чуточку неловко, как если бы ей мешало платье или высокие каблуки, опустилась на стул. Она казалась очень молодой, даже юной и, по мнению Мэнна, совершенно не вписывалась в обстановку клуба.

— Мама-сан сказала, что вы только начали работать здесь. Это верно?

— Да, сегодня мой первый настоящий рабочий вечер. — Она поерзала на краешке стула.

— А до этого клуба вы где-нибудь еще работали? — спросил Джонни, пытаясь снять улыбкой возникшее напряжение.

— Нет.

— Когда вы приехали в Гонконг?

— Два дня назад.

— С какой целью приехали сюда?

Девушка заколебалась, не зная точно, что сказать. Потом проблеяла:

— Я приехала, чтобы отыскать сестер.

— Сестер? Ах да, Люси!.. У вас есть здесь родственники, кроме нее?

— Никого. Только Люси и ее сестра Ка-Лей.

— Значит, вы приехали только для того, чтобы повидать их? Далеко забрались, ничего не скажешь…

Неожиданно Мэнн почувствовал жалость к этой девушке. Ну зачем ей, такой молодой и неопытной, было тащиться на другой конец земли, задался он вопросом, да еще в такое крайне неподходящее время?

С минуту он смотрел на нее изучающим взглядом, потом спросил:

— Сколько вам лет?

— Двадцать два.

Да, подумал инспектор, это вполне возможно. Хотя по лицу ей можно дать куда меньше, тело как у взрослой женщины.

— Почему вы выбрали работу в ночном клубе?

На лице Джорджины проступило смущение.

— Между прочим, ваши родители в курсе, что вы здесь работаете?

— Отца я почти не знала, а мама умерла два месяца назад.

Ее янтарные глаза затуманились, а взгляд устремился в другую сторону. Детектив пожалел, что задал этот вопрос. Он знал, что такое печаль по близкому человеку. Когда начинаешь думать, что совладал с печалью и можешь отвечать на вопросы об усопшем, вдруг — бац! — эмоции захлестывают, словно мощный поток, вырвавшийся из теснины у тебя за спиной. С юности, когда смерть отца была совсем свежа в его памяти, Джонни научился справляться с этим злом, трансформируя сентиментальные чувства в злость, ибо злость куда лучше способствует выживанию, нежели жалость. Он также научился читать знаки приближающегося водопада чувств и знал, когда наступит кризис. Поэтому когда волна скорби готовилась захлестнуть его с головой, поворачивался к ней лицом, ждал, когда она начнет низвергаться, и, вскочив на самый высокий гребень, оседлывал ее и правил в безопасное место, как если бы плыл на доске для серфинга в волнах прибоя.

— Здесь, в Гонконге?

— Нет, в Англии.

— Мне очень жаль, что все так случилось с вашими родителями.

— Благодарю за сочувствие. — Она едва заметно улыбнулась.

— Значит, ваш дом в Англии? В Лондоне?

— Нет, мы жили в сельской местности. В Девоне. Знаете такое место?

— Не слишком хорошо. Я учился в частной школе в Херфордшире, и мы как-то раз ездили в Девон, чтобы сыграть с местными ребятами в регби. Помнится, они нам тогда здорово накостыляли. Эти фермерские сынки оказались на удивление крепкими парнями.

Девушка рассмеялась и наклонилась в его сторону, чуточку оживляясь.

— Как вышло, что вы оказались в частной школе в Британии?

— Мой отец китаец, а мать — англичанка. Это ее идея.

— Стало быть, вы тоже евроазиат? Как и я?

Мэнна поразила странная детская наивность ее вопроса, заданного, что называется, в лоб и без каких-либо задних мыслей. Более того, новое знание, отражавшееся в устремленных на него глазах девушки, казалось, было ей приятно, как если бы она пришла к выводу, что между ними заключен некий тайный союз.

— Теперь я вижу это ясно. У вас глаза китайские.

Детектив рассмеялся.

— Китайские глаза, кельтская челюсть, а уши как у мистера Спука из фильма «Звездный путь». Видите? — Он повернулся в профиль и заложил волосы за уши.

— Действительно, самую малость заостренные. — Девушка вновь рассмеялась задорно и искренне. Однако следующий вопрос оказался не столь детски-наивным, как предыдущий. — Вы учились в университете в Англии?

— Нет… — Инспектор сделал паузу, так как не привык распространяться о своей частной жизни, но потом неожиданно для себя решил сказать правду. Хотя бы для того, чтобы расположить ее к себе и снять остававшуюся еще в ней скованность. — Отец умер слишком рано, и мне пришлось вернуться домой, чтобы помогать матери. Это был мой выбор, — поторопился добавить он. — В результате все свелось к обучению в здешней полицейской академии.

— Ваша матушка все еще живет здесь?

— Да. У нее квартира на Стенли-Бэй в южной части острова. Когда у меня есть такая возможность, по воскресеньям отправляюсь ее навестить. Обедаю с ней, отношу белье в прачечную, короче, пытаюсь, чем могу, облегчить ей жизнь, сделать ее немного счастливее. Вы когда-нибудь бывали на рынке в тех местах? Хотя мы не поощряем торговлю контрафактными товарами, могу тем не менее сообщить, что там можно приобрести поддельный трикотаж и наручные часы всех знаменитых фирм, включая Армани.

— Я мало что видела в Гонконге и только пытаюсь обосноваться здесь. — Ее голос вновь прервался, и она замолчала.

— Но на Вершине хоть побывали?

Она отрицательно покачала головой.

— Вам обязательно надо туда подняться. И не забудьте взять с собой камеру — открывается великолепный вид. Вы сможете увидеть весь Гонконг.

Детектив посмотрел ей в глаза и ободряюще улыбнулся. Сестра Люси представлялась ему маленькой девочкой, потерявшейся в огромном мире. Ему стоило большого труда удержаться от того, чтобы не пригласить ее на прогулку по городу.

— Вы когда-нибудь ездили туда? — спросила Джорджина, неотрывно глядя на собеседника так, как если бы искала в его лице и взгляде ответы на свои не высказанные еще вопросы.

— Вы имеете в виду Англию?

Она кивнула.

— Нет. Я не возвращался туда с тех пор, как закончил школу. Мой дом в Гонконге. И всегда был здесь. Ну а что вы думаете о наших местах? Как вам здесь живется и работается?

— Полагаю, мне здесь понравится. — Она улыбнулась, и в ее улыбке одновременно проступили убежденность и бравада. — Гонконг — прекрасный город.

— Очень хорошо. Я рад, что он вызывает у вас положительные эмоции. Гонконг действительно фантастическое место. Но жизнь в ночных клубах полна опасностей. И вам необходимо иметь это в виду. Доверяйте только людям, которых хорошо знаете. — С этими словами он открыл бумажник и извлек визитную карточку. — Возьмите. На всякий случай я записал на обратной стороне номер своего домашнего телефона. Если что — звоните без всякого смущения. Если это в моей власти, я помогу вам.

Джорджина улыбнулась и поблагодарила его за любезное предложение.

— И еще одно. Уведомите вашу сестру Люси, что сержант Энджи завтра зайдет к ней, чтобы записать ее показания.

Девушка поднялась с места.

— Запомните, что я сказал вам, мисс Джонсон. Честно говоря, мне бы не хотелось снова вас здесь увидеть. — Инспектор наклонился поближе, чтобы его не могли подслушать. — Это не самое подходящее место для такой восхитительной евроазиатской девушки, какой вы, без сомнения, являетесь.

Выйдя из клуба, Мэнн бросил взгляд на часы. Стрелки показывали час ночи. Встав за углом Поларис-центра, он извлек из кармана и просмотрел список мест, которые ему требовалось посетить. Сегодня ночью он должен обойти как можно больше баров с «хозяйками», караоке-баров, массажных кабинетов и прочих заведений с девушками. Эти разномастные заведения в его списке объединяло только одно — во всех работали иностранки.

Когда полицейский остановился, чтобы подвернуть рукава рубашки и повесить на плечо пиджак от Армани, неожиданно повеяло прохладным бризом. Мэнн с благодарностью посмотрел на звезды и возблагодарил Творца за благодатную прохладу, отсутствие дождя и ясное небо. Все это ему сегодня очень пригодится. Гонконгское лето с его испепеляющей жарой и стопроцентной влажностью постепенно подходило к концу, а это означало, что скоро начнется так называемый прохладный сезон.

Неожиданно пришло желание съездить на набережную. Ничего страшного: несколько минут не принесут большого ущерба задуманному им рейду по барам и злачным местам. Между тем ему просто необходимо провентилировать легкие, прийти в ровное расположение духа и настроиться на работу. И несколько глотков прохладного морского воздуха помогут сосредоточиться. Он любил водный простор, который всегда действовал успокаивающе и способствовал концентрации сознания. К счастью, в Гонконге до моря отовсюду близко.

Расположившись у парапета высотой до поясницы, он вытянул шею, повернул голову в сторону моря и, разминая мышцы, несколько раз отжался от холодной каменной стены. Потом сделал пару глубоких вдохов и, задержав воздух на некоторое время, медленно выдохнул. Зарядившись таким образом от моря энергией, он поднял голову и бросил взгляд через залив на материковый Цзюлун. В дневное время взгляду предстали бы небоскребы, окаймлявшие вход в гавань и напоминавшие стоявшие тесно друг к другу зубы в золотых коронках. Но ночью они благодаря прожекторам и лазерным устройствам являли собой куда более изысканное зрелище и, казалось, были сотканы из потоков света, исходивших от водной поверхности и устремлявшихся к небесам.

Мэнн еще несколько раз глубоко вздохнул и улыбнулся своим мыслям. Гонконг никогда не навевал на него скуки, и он никогда не уставал от него. Семь лет назад, в 1997 году, инспектор стоял на этом самом месте и смотрел на залив, задаваясь вопросом, как Гонконг переживет передачу власти и что из всего этого выйдет. В ту сырую дождливую ночь в город парадным маршем вошли войска тысячелетнего Китая. Британцы же погрузились на корабли и отплыли на родину, увозя на борту одного из судов насквозь промокшего под дождем принца Уэльского и пребывавшее в смятенном состоянии души семейство Паттен в полном составе. Старый китайский папаша, войдя в бывшую английскую колонию, некоторое время недоуменно обозревал свою блудную декадентскую дочь, расцвеченную, словно косметикой, яркими огнями реклам. Потом, по некотором размышлении, издал новые правила народного общежития, отнюдь не отличавшиеся избытком демократизма или свобод. Хуже того, эти правила и постановления позволили значительно расшириться и укрепиться триаде, превратив полицейскую работу в сплошной кошмар. В городе и по сей день не существовало нормальной службы охраны свидетелей, так что число желающих давать показания стремилось к нулю. Когда же полицейским удавалось все-таки схватить преступника, им не хватало власти и полномочий, чтобы арестовать его нечестно заработанные капиталы. В самом деле, как прикажете работать в таких условиях? Несмотря на передачу власти и все последующие изменения, Гонконг, по мнению Мэнна, продолжал оставаться все той же своенравной и непокорной девицей, как и в день своего основания. Девица эта отличалась также развитыми пробивными способностями, деловой хваткой, наглостью и была самую малость грязнулей. Если другие азиатские страны можно сравнить с вальяжными цветущими дамами, возлежавшими на спине и взывавшими: «Возьми меня», — Гонконг скорее напоминал ушлую шлюху, которая, раздвигая ноги, говорила: «Это будет вам дорого стоить. Зато мне наплевать, кто вы и сколько вас».

При всем том детектив не собирался переезжать в другое место. Он давно решил, что будет жить и умрет в объятиях Гонконга. Что касается смерти, то она — при избранной им манере ведения дел — возможно, придет за ним довольно скоро. Впрочем, очень может быть, что ему, наоборот, суждено прожить долгую жизнь. Но как бы ни сложилась в дальнейшем жизнь, несомненно одно: легкой она не будет. Мэнн знал за собой один крупный недостаток, сильно усложнявший существование. Он был слишком безрассудным и отчаянным. И это при почти полном отсутствии чувства самосохранения, каковое обстоятельство он признавал, но ничего по этому поводу не делал. Всегда первым влезал в самую отчаянную заварушку, не обдумав до конца последствий. В глубине души полицейский считал, что у него нет причин воздерживаться от излишнего риска и, если разобраться, не хотел, чтобы они вдруг появились. В тот день, когда убили отца, все его детские мечтания в мгновение ока рассыпались в прах. Фактически он за несколько секунд превратился из мальчика в мужчину. Но когда мальчик умер, возникший на его месте мужчина оказался ущербным и травмированным произошедшей трагедией. И вся его дальнейшая жизнь была подчинена только одной задаче: воздать полной мерой за то, что произошло в тот день.