Призрак древних легенд

Глава 1

Тяжелая, непроницаемая для посторонних звуков дубовая дверь с бронзовой табличкой с простой надписью «Кн. Лобанов Ю. М» и эмблемой службы безопасности — два ворона держат в когтях «Глаз Одина», скрывала за собой аскетичную рабочую обстановку — классический образец функциональности и минимализма. Деревянный, покрытый темным лаком пол без ковров и дорожек. Стены, обитые темными деревянными панелями, с расставленными вдоль жесткими тяжелыми стульями из мореного дуба. На одной из стен карты княжества и мира, с пометками, значение которых понятно только самому хозяину кабинета. Массивный стол буквой «Т». Протертое до дыр кожаное кресло. Князь не позволял его менять. Привык. Над креслом герб княжества и ростовой портрет Великого Князя в древних доспехах, опирающегося на боевой топор и грозно взирающего на входящих в кабинет посетителей. Большой сейф. Книжный шкаф, одна полка забита Законами и Кодексами, остальные обычными канцелярскими папками с кодами на корешках. На столе рабочий беспорядок. Документы, артефакты неизвестного назначения, схемы, таблицы.

Сам князь Юрий Мстиславович, моложавый мужчина, недавно разменявший пятый десяток, тряхнул густой черной шевелюрой с проблесками серебра и потер красные от недосыпа глаза:

— Молчан, чаю принеси, — тихонько произнес он в никуда. Буквально, через несколько секунд, в кабинете появился огромный, гориллоподобный мужчина. Его тяжелый, из-под густых бровей, взгляд тут же с профессиональной цепкостью обшарил кабинет. Несмотря на мощь и вес, двигался мужчина с грацией танцора. При всей свой дикой варварской внешности этот гигант, похожий на портового амбала, имел за плечами два академических образования — юридическое и психологическое, был сильным одаренным стихии воздуха и обладал острым аналитическим умом. А еще господин Нечаев слыл непревзойденным мастером развязывать языки несговорчивым бедолагам, по той или иной причине попавшим в зону интересов СБ. В общем, человек совершенно незаурядный, противоречивый, но вполне соответствующий своей должности секретаря Руководителя Службы Безопасности Великого Княжества.

— Тебе не чай надо, а домой и спать, — вкрадчивым обволакивающим голосом заметил он, ставя пред Лобановым поднос с чашкой чая и булочкой, политой вареньем. Молчан был одним из немногих людей, кто заслуженно имел право называть князя по-простому, без титулов. Этими двумя людьми было столько всего пережито вместе, что величать друг друга иначе было бы просто смешно.

— А себе? — князь кивнул на чашку.

— Я уже столько выпил, скоро из ушей и носа потечет.

— Тяжелая ночь, — кивнул Юрий Мстиславович.

Затеянная Великим Князем хитрая игра набирала обороты и требовала неимоверного приложения сил. Зато и награда велика будет — единовластие и порядок. А если нет, если проиграют они, то и самого Великого Княжества Новгородского не станет. Падет, раздираемое межродовыми распрями. Давно уже облизываются на их земли эребы, а эллины так и вовсе, чуть ли не интервенцию затеяли. Если бы не они, давно раздавили бы изменников, власти возжелавших. Не просчитали, недооценили алчность Императора при планировании операции. Теперь приходится исправлять ошибки. Союзники нужны. А где их взять? Идеи есть. Только вот, как их реализовать? Задачка!

— У нас когда по-другому было? — невесело усмехнулся секретарь.

— Ничего, скоро полегче станет. Выкорчуем семя ядовитое и отдохнем.

— Выкорчуем это, прорастет другое, — пожал плечами Молчан.

— Это да, — протянул Лобанов, швыркнул кипяток и устало откинулся на спинку кресла.

— Наташа звонила, — произнес Нечаев, смахивая ладонью с глянцевой поверхности стола только ему одному видимую пыль, — Я попросил перезвонить попозже.

— Что хотела?

— Не говорит. Ты же ее знаешь.

— Коза упрямая, — невольно улыбнулся князь. Дочку он любил. Умница, красавица, а теперь еще и героиня, совершившая с подругами то, что до сих пор не удавалось никому другому. А как он переживал, когда она пропала! Вида не показывал, невместно. Но седых волос на голове добавилось. И что ее понесло в Пограничье⁈ Главное не сказала ничего. Иначе не пустил бы. Хорошо, что все хорошо закончилось. Надо будет Адеркаса поблагодарить. Правда, там еще какой-то загадочный проводник фигурировал. Кстати… — Что там с проводником?

— Раевским? Ищем. Поздно спохватились. Сел в такси и пропал. Таксиста выявили, но он три дня назад взял заказ и уехал в Тавстборг. Запрос дали. Найдут. Ты сам сказал — можно не спешить.

— Люди сейчас для другого нужны. А этот никуда не денется. Просто любопытно. Прямо сказочный персонаж.

— Все кто с ним вышли, считают его Богом, — осторожно заметил Молчан.

— Ты сам в это веришь? — фыркнул князь, — Кстати, что там с его артефактами?

— Ничего, — недовольно поджал губы Нечаев, — Вчера только в Академию звонил. Профессор Юнг утверждает, что это обычные безделушки. Есть, правда, гипотеза, выдвинутая молодым ассистентом профессора, что артефакты действуют, опираясь на принципиально иные, неизвестные нам физические законы. Но Юнг категорически отрицает такую возможность.

— Вот как⁈ Почему сразу не доложил⁈

— Ты занят был. Вот сейчас докладываю. И в сводке это есть, — Молчан показал глазами на одну из папок на столе у князя.

­— Исследования не останавливать. Как-то же они помогли пройти через аномалию, — князь задумчиво забарабанил пальцами по столу, — И знаешь что, ускорь-ка ты поиски это мифического то ли графа, то ли Бога. Найдешь, пригласи ко мне. Вежливо. Поломать его мы всегда успеем. Сначала надо попробовать договориться. Если он действительно настолько всемогущ, как о нем говорит моя дочь, нам такой союзник ой как нужен.

— Вчера еще распорядился, — как о само собой разумеющемся пожал плечами Нечаев.

На столе у князя пронзительно и мерзко трезвонил телефон. Лобанов, скривившись, с ненавистью уставился на аппарат, размышляя брать или не брать. Но чувство долга перевесило.

— Да⁈ — рявкнул он в трубку. Молчан не слышал, что докладывают князю, но видел, как лицо у старого товарища вытягивается, а взгляд приобретает жесткость, — Ждите! — отрубил Юрий Мстиславович и буквально вбил трубку в аппарат. — Кто у нас бандитов курирует? Байбаков? — он вопросительно посмотрел на секретаря.

— Он самый. Случилось что?

— Случилось, — Лобанов еще раз выбил пальцами дробь, — Собирайся. Сами съездим. Байбаков дуболом. А тут, нутром чую, дело не простое. Все подробности по дороге.

Нечаев кивнул и выскочил из кабинета. А Юрий Мстиславович еще несколько минут посидел в раздумьях, затем быстро выхлебал остывший чай, с сожалением посмотрел на нетронутую булочку и, тихо матерясь, встал из-за стола. Надежды на отдых не оправдались. И кто-то за это очень сильно поплатится. Лицо князя исказила яростная гримаса.

* * *

Завид Гориславович любил просыпаться рано, справедливо считая, что тот, кто рано встает, в накладе точно не останется. И приучил к такому графику слуг и сотрудников. В семь утра он уже принимал у себя в кабинете доклады своих заместителей и помощников. Так повелось с первого дня, как он стал главой рода семнадцать лет назад. Плохое наследство ему оставил батюшка. Практически разорившийся род, долги, разбежавшиеся слуги, презрительно кривящие губы бывшие друзья и союзники.

Но Завид хоть и был тогда молод, едва окончил юридический факультет Академии, характер имел стальной и деятельный. Правдами и, гораздо чаще, неправдами, не стесняясь в средствах, по крупицам он принялся восстанавливать былую славу рода, не чураясь крутить дела с самыми отъявленными негодяями криминального мира, потихоньку подминая под себя банды Або и Новгорода. Контрабанда, работорговля, проституция, наркотики, азартные игры — везде имел свою долю род Микуличей. Не явно, само собой. Через посредников. Но кому надо, были осведомлены, кто стоит за теми или иными темными делишками.

Честь? Не смешите! Когда вопрос стоит о выживании на такие эфемерные понятия можно, и даже нужно не обращать внимания. Свет не принимает? Ничего. Это пока. Наберет род былую силу, и никто не вспомнит, каким образом он этого достиг. Еще драться будут за право встать рядом.

Завид Гориславович слыл человеком жестоким, умным и по-звериному осторожным. При этом, если это было выгодно, умел делиться, договариваться и идти на компромиссы. Да и не наглел сильно, понимая, что пока еще рано. Это среди бандитов, он величина. А среди большинства аристократов с их гвардией, ресурсами, связями — мелкий бояришка с сомнительной репутацией.

Зато Великому князю и его Службе безопасности такой человек был выгоден, более того, необходим. И Микулич этим очень хорошо умел пользоваться, никогда не отказывая в просьбах людям князя Лобанова. Переправить нужного человечка через границу? Припугнуть? Надавить? А совсем непонятливых и на свидание с Хель отправить, так чтобы с Великим князем и его спецслужбами это никто не мог связать? Не извольте беспокоиться! Будет сделано в лучшем виде! Комар носа не подточит!

Потому и имел Завид Гориславович чин советника и звание полусотника Службы безопасности Великого Княжества, что позволяло ему дела свои вести спокойно, не опасаясь репрессий со стороны государства. Главное, чувствовать грань и не переходить за нее, чтобы не превратиться из полезного, преданного пса в бешеного зверя, которого уничтожают. Микулич грань чувствовал. И род его по праву входил в семерку самых влиятельных родов, через которые Великий Князь контролировал теневой мир княжества. Вернее теперь уже в четверку. Три рода из теневого круга переметнулись к эллинам. И их судьба после победы Ингвара будет незавидной. А в том, что Лодброк одержит верх над инсургентами, сомнений у Завида не было. Боярин вообще считал, что Великий Князь сам спровоцировал южан к выступлению. А теперь только ждет удобного момента, чтобы ударить, полностью искоренив инакомыслие. И получить абсолютную власть в княжестве. Без оглядки на Совет Родов. Но, т-с-с-с! О таких вещах лучше не болтать. А еще лучше даже не думать. Не его ума это дело. У него своих забот хватает.

Вычурная, покрытая резьбой и позолотой дверь в кабинет тихонько открылась:

— Боярин? — в приоткрытой щелке показалось сухое, серое и жесткое, как закаменевшая, заплесневелая давно забытая хлебная корка, вытянутое лицо. В совсем другом мире и совсем другой стране этого человека называли бы "консильери'[i], что наиболее точно характеризовало функции, которые исполнял Томил Шелухин по прозвищу «Шило» при боярине Микуличе. Сам же Шило любил, когда его называли тигнарманом[ii]. Выбившийся наверх с самого дна, деньгами и хлопотами Микулича получивший низшее дворянство, Шелухин очень гордился своим статусом, трепетно оберегая выцарапанные потом и кровью, чаще всего чужой, привилегии.

— Заходи, Томил, — добродушно разрешил Завид Гориславович, степенно отпивая из синской фарфоровой чашечки, сто̒ящей по нынешним временам целое состояние, ароматный чай. При этом на его холеных пальцах блеснули рубинами массивные перстни. Настроение у боярина было отличное. Война — это возможности! Даже очень большие возможности, если не отвлекаться на всякое морализаторство. Слово-то какое противное, сразу видно эллины придумали, чтобы непотребства свои прикрыть. Имперцев Завид Гориславович не любил. Нет, скорее даже ненавидел, справедливо считая подлыми и изнеженными извращенцами, обитающими за гранью добра и зла. Что, впрочем, не мешало ему проворачивать с эллинами разные крупные и не очень махинации.

Даже сейчас, когда их государства фактически оказались в состоянии войны, свои дела с врагами княжества боярин сворачивать не собирался. Слишком выгодными и прибыльными они были. Особенно хорошо шла торговля людьми. Городские трущобы полны отбросов обоих полов, имеющих смазливую внешность. А имперцы падки на северную красоту и готовы платить за нее золотом. Правда, действовать теперь приходилось аккуратней, чтобы не навлечь на себя гнев князя Лобанова или, того хуже, самого Ингвара Лодброка. Но в данном случае риски оправданы, действует он через посредников и путаные схемы исключающие связь рода Микуличей и работорговцев, да и кто будет расследовать пропажи каких-то бродяжек из трущоб? Смешно даже! Кому нужны эти отбросы, кроме имперских извращенцев?

— Прибыл груз от эребов, господин, — доложил советник, — Все как договаривались. Деньги я перевел через Имперский банк. Товар раскидали по купцам.

— Перед «Оком» не засветились?

«Оком» называли великокняжескую Службу безопасности из-за изображенного на ее гербе символа.

— Обижаешь, Завид Гориславович, — самоуверенно усмехнулся Томил.

— А ты не усмехайся, — остудил его Хозяин, — Княжьи люди работать умеют. А за такую партию отравы, нас с тобой на корм рыбам отправят. И на былые заслуги не посмотрят. Что там с портовыми?

— Нашли мальца этого, что людей Кракена из-за девки положил. Я ребят отправил, привезут скоро.

— Хочешь выяснить сам он по себе или послал кто?

Советник кивнул:

— И это тоже. Мальчишка одаренный вроде как. И ничей. Продать за дорого можно. Потому наших послал, а не портовых костоломов.

— Точно ничей? — задумчиво прищурился боярин. Ему сейчас не хотелось ввязываться в драку с кем-то из аристократов из-за такой мелочи, как слабый одаренный. А сильному в трущобах взяться неоткуда.

— Ничей, — махнул рукой Томил, — Какой-то дружок Скегги Серого.

— Ты считаешь, я должен помнить по именам всю твою шелопунь? — нахмурился Завид.

Шелухин напрягся. Хозяина он боялся, как огня.

— Нет, господин! Конечно, нет! — испуганно замотал головой Шило, — Я так не думаю, господин.

— Что за Скегги? — недовольно спросил боярин. Что-то во всей этой ситуации ему не нравилось, но он никак не мог понять что.

— Племянник старой Магды. Пансионат у нее на нашей территории. Таксистом работает. Тоже у нас. Ну и наши дела решает. По необходимости.

— Ты у него про приятеля спрашивал?

— Нет еще. Серый на заказ уехал. Вернется на днях только. Тогда и расспрошу, откуда он этого приятеля взял.

Сердце Завида екнуло. Предчувствие, не раз спасавшее его от неприятностей просто взвыло.

— Отзывай своих людей! — скомандовал он.

— Но…

Томила откинуло к стене мощным потоком воздуха, вышибая дух. Боярин не был сильным одаренным, но Шелухину хватило и этого, чтобы со стоном сползти на пол. Зная крутой нрав Хозяина, он тут же попытался вскочить. В ярости боярин мог и покалечить. Правда, Шило так и не понял, чем вызвал его гнев. И выяснять абсолютно не хотел. Едва он успел подняться на ноги, дверь в кабинет без стука распахнулась и на пороге появился взволнованный, бледный гвардеец:

— Господин, там… — он замялся, не находя слов, потом судорожно мотнул головой, — Вам надо это видеть.

В груди что-то оборвалось и ухнуло куда-то вниз. Тело сковало могильным холодом. Все нутро выворачивало от осознания того, что случилось ужасное и непоправимое. То, что может поставить крест на всех его трудах, начинаниях и мечтах. А может и на самом его существовании. Что делит жизнь на на до и после. Если оно еще будет, это после. Несмотря на близость гвардейцев и слуг, мужчине стало так жутко, так тоскливо, как не было никогда в жизни. Захотелось стать маленьким-маленьким и спрятаться далеко-далеко, где его никто никогда не найдет. Но Завид Гориславович не стал бы тем, кто он есть сейчас, если бы не умел держать себя в руках. А уж загнать в узду свой страх в его делах самый необходимый навык.

— Веди! — он решительно шагнул из кабинета.

* * *

Когда-нибудь у рода Микуличей будет за̒мок на одном из островов архипелага — символ статуса и успешности. А пока приходится довольствоваться лишь стилизованным под него особняком неподалеку от набережной Ауры. Зато с большим прилегающим парком, что, учитывая стоимость земли в городе, говорило о связях и состоятельности хозяина. Высокая ограда из натурального камня с металлическими пиками наверху укрывала обитателей дома от досужих посторонних взглядов. Ажурные кованые ворота с гербом рода выходили на неширокую улочку, перейдя которую можно попасть в закрытый прибрежный парк для чистой публики.

Именно здесь, припаркованный на обочине прямо напротив ворот, стоял грузовичок-фургончик с намалеванным на стенках фиолетовым осьминогом с злобным взглядом и ярко-красной надписью «Морепродукты от Кракена». Вокруг грузовичка кучковались гвардейцы Микуличей, и, что плохо, люди из ведомства князя Лобанова. Боярин быстрым широким шагом подошел к машине и заглянул в кузов. Его лицо тут же позеленело, подбежавший вслед за ним Шелухин грязно выругался. Обычно не допускающий таких вольностей Завид сейчас не обратил на оплошность помощника никакого внимания.

— Ты их знаешь? — Микулич посмотрел на Шило.

— Это Кракен. Силь — его заместитель. Этих не знаю. Скорее всего, портовые. А эти четверо мои. Те, что я за парнем посылал.

Почему-то боярин не сомневался в ответе. Кто, демоны побери, мог такое совершить⁈ Ну не мальчишка же! Одному человеку такое не под силу! Кракен был довольно сильным одаренным, боярин это знал точно. Его зам, вроде, тоже обладал способностями. Банда, державшая порт, была одной из самых сильных и влиятельных в городе. Да и Шило набирал себе персонал для деликатных поручений не из слабаков. И вот, они все здесь.

Мертвецы лежали плотно в три ряда друг за дружкой. В самом ближнем к дверям ряду как раз и находились сам главарь банды с заместителем и парни Шелухина. Их тела были по пояс обнажены. Руки и ноги связаны. Кожа не спине срезана, ребра вывернуты наружу в виде крыльев, так что видны желтовато-розовые легкие. Рты безобразно раззявлены, лица искажены предсмертной му̒кой. Остальные трупы бандитов ничем не отличались от главарей. «Кровавый орёл» — легендарная казнь древних северных воинов. До сих пор считалось, что это вымысел фантазеров-скальдов. Оказывается, нет. Нашелся какой-то безумец, решивший в наше время воплотить кровавый ритуал, описанный в старинных сагах.

Завид Гориславович едва подавил подкативший к горлу кислый комок. Еще не хватало опозориться перед подчиненными. Хотя, судя по запаху, кого-то из присутствующих уже прополоскало. Неудивительно! Густая, тягучая кровь полностью залив пол кузова потихоньку начала стекать на мостовую.

— Кто это мог сделать? — хрипло выдавил из себя боярин.

— Кажется, я знаю, кто это сделал, — раздался позади него знакомый голос и Микулич вздрогнул. Князь Лобанов задумчиво смотрел на нарисованное кровью «Око Одина», в центр которого был воткнут обычный рыбацкий нож.

— Ваше сиятельство⁈ — Завид Гориславович склонился в поклоне. Все остальные последовали его примеру.

— Что, Завид, доигрался⁈ — князь, прищурившись, посмотрел на проштрафившегося подчиненного, — Пойдем. Расскажешь мне все. И не вздумай юлить. Все равно узнаю, — от голоса Юрия Мстиславовича повеяло могильным холодом. Боярину ничего не оставалось, как молча кивнуть и молиться всем Богам, чтобы оберегли и помогли выбраться из ямы, в которую он от гордыни и алчности угодил.

[i] Консильери — руководящая должность в иерархии сицилийской, калабрианской и американской мафии. Слово получило широкую известность благодаря роману писателя Марио Пьюзо «Крестный отец» (1969) и его одноимённой экранизации (1972) режиссером Фрэнсисом Фордом Копполой. В романе консильери — это советник или консультант дона (босса) с дополнительной обязанностью представлять босса на важных встречах как внутри преступного клана босса, так и с другими преступными кланами. Консильери является близким другом и доверенным лицом, своего рода старейшиной мафии. По самой сути своей работы консильери один из немногих, кто может спорить и бросать вызов боссу, если необходимо обеспечить надёжность замыслов мафии. Обычно его описывают как лишённого амбиций человека, который дает боссу бескорыстные советы

[ii] Тигнарманы — это «сливки» общества, знатные люди по родословной или боевым подвигам. В числе их состояли: конунг — это верховный правитель; ярл — в современном обществе аналог — это заместитель директора, премьер-министр. Часто ярлы соперничали за право властвования, так как имели обширные владения, иногда превышающие имения конунга.

Загрузка...