Призрак древних легенд

Глава 15

Степь словно решила не отпускать нас, оставить навсегда на своих бескрайних просторах. В запланированный день вылета совершенно испортилась погода. Тяжелое свинцово-серое небо упало на землю и просыпалось густым крупным снегом. А к вечеру замела, завьюжила пурга, да так, что из юрты на улицу выйти было просто невозможно. Отойди от жилья на пару метров — и ты пропал. Видимости нет, ветер сбивает с ног, швыряясь в лицо тяжелыми снежными охапками. Дорогу назад к теплому очагу в этой белой злой круговерти не отыскать.

Вот и пришлось скучать, прячась за толстым войлоком стен. Не знаю, как проводили время Олег с бароном и хан с приближенными, а я рассказывал сказки своим «подаркам», проклиная минуту слабости, когда пошел на поводу у собственной сердобольности.

Запас дров и кизяка у нас был, но неизвестно когда закончится буран, чтобы его пополнить. Потому, с целью экономии, очаг едва теплился, и в юрте было довольно таки прохладно. Зухра, Лейла и Гюльчатай (так я стал называть мелких — настоящие имена они сообщить наотрез отказались, заявив, что как их теперь зовут должен решить Господин) зябко кутались в тулупчик, при этом добросовестно исполняя обязанности хозяек. Они готовили еду, благо с продуктами проблем не было — сушеного мяса и крупы хватало, мыли посуду, делали уборку, вышивали на моей одежде. Подаренной. Камуфляж трогать я категорически запретил, после того, как, проснувшись утром, увидел бушлат расшитый узорами золотой нитью. Велел спороть. Чем обидел и напугал мелких. Эти засранки стояли на коленях глядели мне в лицо испуганными виновато-просящими полными слез глазами и хлопали длинными ресницами. Пришлось улыбаться, гладить по головкам и объяснять, что я не сержусь, просто, прежде чем что-то делать с моими вещами, неплохо поинтересоваться мнением их хозяина. Меня не поняли, но клятвенно пообещали делать, как прикажет Господин.

А первой же метельной ночью пигалицы забирались ко мне под одеяло, щебеча в один голос, что им холодно и страшно. В этот раз без всяких эротических поползновений. Игру в настойчивое соблазнение мелкие прекратили, перейдя к длительной, ненавязчивой осаде. Теперь они отыгрывали невинных девочек, нуждающихся в защите и суровом воспитании. И это было забавно. А я, после лечения у шамана, размяк. В первую же ночь, чтобы успокоить детей и скоротать время, рассказал им читанную в далеком забытом детстве историю про девочку Элли и волшебника из Изумрудного города. И это стало ошибкой! Теперь из меня вили веревки, требуя все новых и новых рассказов и историй. Был, правда, и плюс. Увлекшись сказками, которых я знал и помнил великое множество, проказницы забыли о своем настойчивом желании соблазнить такого замечательного и легендарного меня. Хвала всем Богам Вселенной!

На шестой день нашего заточения буран начал стихать. К утру ветер совсем прекратился, а еще через пару часов нас откопали, пробив проход в огромных, в человеческий рост, сугробах. Бездонное синее небо, без единого облачка, кружило голову, затягивая в свою глубину, ярко сияло солнце, играя бликами в кристалликах снега, жесткий, кусачий мороз обжигал лицо. Из-за этой стужи пришлось отложить вылет еще на несколько дней. Олег побоялся, что конструкции дирижабля не выдержат холода. А вешать защиту от аномалии еще и на систему обогрева корпуса и агрегатов было бы совсем расточительно. Да и я бы не потянул обслуживание такого количества амулетов. В общем, проще было переждать непогоду. Тем более, долго такой экстремальный мороз держаться не мог.

Наконец, потеплело, и мы начали готовиться к вылету. Погрузка подарков от хана Великому князю и предстартовая проверка заняли еще сутки. Свои подарки я оставил на хранении у Мункэ-тэнгри, забрав с собой только мелких плутовок и, выцыганенные у шамана во время наших посиделок, старинные книги, написанные синскими иероглифами. Думаю, в княжестве найду человека, который сможет мне помочь их перевести. Надо бы обсудить это дело с профессором. Правда, чокнутый ученый наверняка опять начнет требовать с меня расшифровку формул и будет агитировать за науку, но тут можно будет и поторговаться. Главное — понять ради чего торгуюсь. А то может случиться так, что в старинных книгах, вместо интересующих меня знаний по магии и устройству мира, окажется жизнеописание какого-нибудь императора или военачальника, а то и того хуже, великого культиватора.

Все когда-нибудь заканчивается, закончилось и наша миссия. Слава Богам, мы все-таки вылетели. С нами в княжество отправлялось посольство Великого хана, во главе с наследником Бахтияром. Но то были не мои заботы. Пусть с ними разбирается Олег. А меня порядком утомили фанатично-восхищенные взгляды степняков. Потому едва дирижабль взмыл в небо, я скрылся в ставшей родной каморке в техническом отсеке. Там мне было привычней и удобней.

А вот «подарки» пришлось поселить в выделенной мне, как офицеру, каюте, приказав непоседам без моего ведома никуда не выходить и ни с кем не разговаривать. Мордочки скривили, но пререкаться и не подумали. Пришлось пообещать заглядывать к ним, как можно чаще. Все-таки дети на боевом воздушном судне весьма не к месту. Да и страшно им, хоть виду и не показывают. Но я то вижу. А вообще, не правильно все это. В Або — Сольвейг, здесь — эти три пигалицы. Я становлюсь слаб. Зарекался же после Жанет и детей ни к кому не привязываться, а тут… Еще и мама стала сниться практически каждую ночь. Броня, которую я воздвигал вокруг своей души на протяжении нескольких жизней, дала трещину. Странно. Непонятно. Не должно так быть. Неужели виновата аномалия? Она единственное, чем Мидгард отличается от других миров, в которых мне пришлось пожить. Еще одна причина форсировать изучение непонятного явления.

На третий день пути мы были атакованы какими-то сумасшедшими огромными птицами, которые с самоубийственным отчаяньем бросались на дирижабль. То ли мы нарушили границы их территории, то ли они решили, что мы угрожаем их гнездам, но эти орлы-переростки едва не устроили нам катастрофу, пробив в нескольких местах гондолу. Не обошлось без потерь среди экипажа — одного из матросов-канониров проклятые пернатые выдернули из турели и разорвали в клочья прямо в небе, на глазах у товарищей. Но все-таки боевая машина оказалась не по зубам, вернее клювам, безумным птицам. Несколько особей разбились о корпус, штук пять расстреляли из орудий. А потом стая так же внезапно, как напала, исчезла. Вот только что они кружились вокруг дирижабля, пронзительно горланя, а спустя мгновение небо оказалось совершенно чистым.

Остаток дня и часть ночи занял ремонт. Да и потом люди несли вахту в диком напряжении, каждую секунду ожидая повторения нападения. Но больше никаких ЧП не происходило, и спустя две недели изнуряющего перелета мы достигли обжитых земель. Сначала внизу проплыли мачты наших карбасов, а затем показалось стойбище старого Пуйне.

За время полета я как-то незаметно сблизился с профессором. Юнг оказался человеком занимательным и интересным. Если только не включал режим сумасшедшего ученого. Да и то, как мне показалось, после простого человеческого общения, чудачества эти в большей степени маска, приросшая намертво к личности. Зачем, почему? Да кто ж знает! Не настолько мы близки с профессором, чтобы он открыл мне душу. Но насчет вместе поработать, мы с профессором договорились. А в случае моего поступление в Академию, место старшего лаборанта в группе Юнга мне обеспечено. В ответ пришлось открыть Ларсу Густавовичу алгоритм расчетов движения энергопотоков в условиях хаоса аномалии. Собственно, на этом я ученого и потерял. Проф замер, глядя внутрь себя остекленевшим взглядом, а затем, витиевато выругавшись, сорвался с места и закрылся у себя в лаборатории. Фанатик, что с ним поделаешь⁈

В Холмогорске пришлось задержаться. Людям нужен был отдых, да и техника требовала ремонта. Все-таки птицы потрепали нас сильней, чем казалось на первый взгляд. Кое-где были повреждены газовые клапаны, кое-где выдавило заплатки, установленные на пробоинах на скорую руку. Работы не так уж и много, но она была необходима.

А моя миссия практически была закончена. Заброшенные земли мы относительно благополучно миновали, с Наследником в степи ничего экстраординарного, за исключением похмельного синдрома, вызванного посиделками с ханом, не случилось.

По большому счету, я мог остаться и в Холмогорске. Грамоты на боярство и земли у меня с собой. Отсюда и до вотчины моей ближе. Но надо встретиться со старым пиратом. Чувствую, ждут меня проблемы с Вольными охотниками и поддержка таких авторитетных людей как Кнуд и Ворон в этом противостоянии будет совсем не лишней. Знать бы еще, чем заинтересовать стариков. Рано. Слишком рано мне досталось это боярство. Не врос я еще в общество, многое не знаю, не понимаю. Теперь же остается действовать только нахрапом. Идти напролом, и будь что будет.

Может так оно и лучше. Что аристократы, что ушкуйники уважают и понимают только силу. И я показал, что она у меня есть. Но это моя личная сила. Ее мало. Нужны люди. Связи. Общие интересы. А я пока одиночка. Меня можно раздавить, подмять. Так будут думать все. Они, кончено, ошибаются. Но проблемы будут. А я еще и подставился, взяв на себя ответственность за Сольвейг и трех мелких пигалиц. Но и по-другому нельзя было. Сам себя уважать бы перестал. Но спрятать девчонок от внимания недоброжелателей надо. А значит пришла пора побеседовать с наследничком.

Олег нашелся у себя в каюте. Причем не один, а с султаном Бахтияром и комендантом Холмогорского гарнизона полковником Ливеном. Я нагло, без стука вломился к княжичу.

— Привет, высочества. Полковник, мое почтение — в нос ударило густым духом свежего перегара, ­– Фу! Ну и вонища у вас здесь. Вы что с утра пораньше?

— Господин Раевский, ­– глаза Ливена блестели, но выглядел он свежо в отличие от двух принцев.

— Великий Гэсэр! — Бахтияр под недоуменным взглядом полковника вскочил, попытался поклониться, но, потеряв равновесие, едва не завалился носом в пол. Спас наследника хана от конфуза княжич, ухватив султана за воротник и рывком усадив его обратно в кресло.

— А, боярин. Заходи, — княжич взмахнул рукой, икнул и, громко рыгнув, выдал такой выхлоп, что относительно трезвого Ливена перекосило, — Мы тут отмечаем успешное завершение беспримерного перелета через Заброшенные земли. Считай, в историю воздухоплавания вошли, ­– Олег снова икнул и воздел указательный палец к потолку.

— Что ж вы высочества надраться-то так изволили. И ладно этот северный варвар, — я беспардонно ткнул в Лодброка, ­– Но ты-то, Бахтияр.

— Я налаживаю дар… дав… дааврительные отношения с коллегой. Нам вместе миром править!

— Во! — Олег кивнул и нетвердой рукой разлил что-то пахучее, похожее на коньяк, по бокалам.

— Ууу, похоже, господам принцам пора спать.

— Ничего подобного, — замотал головой Олег, Бахтияр, поддержав товарища по нелегкой наследничьей работе, кивнул головой и опять едва не свалился на пол. В этот раз его со всем почтением успел придержать полковник, — Мы только начали.

В принципе, я парней понимаю. Переход выдался нелегким. А сейчас, когда напряжение отпустило, организм расслабился и вот результат. Только рано начали принцы. Дотерпели бы до Або. Хотя, там их сразу возьмет в оборот Великий Князь, а здесь они сами себе хозяева. Полковник не в счет, он от оказанной ему чести вздохнуть боится. Но держится молодцом. Настоящий офицер.

— Господин полковник, придется помочь Их Высочествам справиться с этой гадостью, ­ — я мотнул головой на пузатую бутылку с пойлом.

— Но-но! — возмутился Олег, — Это не гадость. Это двадцатилетней выдержки арманьяк из личных погребов короля Наварры.

— А воняет, как самогон в трактире у дядюшки Кнуда.

— Да? — княжич, прищурившись, уставился на бутылку, — Мы обязательно должны посетить заведение это почтенного господина. Обещай, что ты меня туда отведешь!

— Не вопрос, — усмехнулся я, — Но в ответ попрошу услугу.

— Все что угодно, — легкомысленно махнул рукой княжич, — Что надо?

— Ты отвезешь меня в вотчину.

Взгляд Олега тут же протрезвел.

— Ты серьезно?

— Абсолютно.

Лодброк испытующе посмотрел на Бахтияра и полковника.

— Господин Ливен, все, что Вы здесь услышите, должно остаться в этих стенах. Если Вы не уверены в себе, прошу покинуть нас.

— Я офицер, Ваше Высочество! — вскинулся полковник, вытянувшись по стойке смирно, — Ваше недоверие оскорбительно!

А молодец полкан. С характером. Понимает же, что такой демарш может стоить ему карьеры, побледнел весь, но держится с честью. А ведь деваться ему некуда. Уйти сейчас, значит показать свою полную несостоятельность. Олег впился в коменданта Холмогорска тяжелым взглядом. Седые виски Ливена стали мокрыми от пота.

— Приношу Вам свои извинения, Отто Карлович. Я должен был Вас предупредить.

— Извинения приняты, Ваше Высочество, — из полковника словно выпустили воздух и он, не дожидаясь разрешения, тяжело опустился на кресло. Олег не обратил внимания на нарушение субординации, переключившись на меня:

— В чем дело, Федор? К чему такая спешка?

­– В предчувствия веришь? — княжич кивнул, — Считай это они. Да и что мне делать в Або? Занятия в Академии раньше осени не начнутся, хозяйством я обрасти не успел. А там у меня дел невпроворот. Надо договариваться с Вольными.

— Ты же сам из них…

— Я не ватман, Олег, — криво усмехнувшись, я покачал головой, — Да даже будь им, право на свободные земли надо доказывать силой.

— Ты сам попросил эти земли.

— А я и не отказываюсь. Но сейчас там эллины. И противостоят им только ватаги вольных. Скажи, как меня примут, если я заявлюсь в Кочки после их освобождения?

— Никак. Тебя убьют.

— Меня попытаются убить в любом случае, — я зло ощерился, ­– Пусть попробуют. Но если я приду на все готовое, мое боярство закончится, так и не начавшись. Меня просто не примут.

— Они и так тебя не примут, когда узнают о жалованной грамоте.

— Кто смеет идти против Великого Гэсэра⁈ — встрепенулся задремавший Бахтияр, — Если нужна помощь, скажи. Все тумены моего отца встанут под твои знамена.

— Спасибо тебе, султан. И передай мою благодарность Великому хану. Я знаю, что нет у меня преданней друзей, чем люди степи. Ваши табуны — мои табуны, ваши отары — мои отары, ваша кровь — моя кровь. И наоборот. Я никогда не забуду тех, кто первый предложил мне помощь.

— Мы один народ, о, Великий! — Бахтияр фанатично сверкнул глазами. А ведь он серьезно. Боги, за что мне все это⁈

— Я услышал тебя, Гэсэр. Или все-таки Тюр?

— Олег, и ты туда же⁈ Не неси ерунды! — я скривился, словно от зубной боли. Одна романтично настроенная дура, начитавшись книжек, озвучила свои домыслы, и пошло поехало. Теперь еще и степняки добавились. Я посмотрел на княжича. Он настороженно вглядывался в мое лицо. Хмеля во взгляде, как ни бывало. И этот тоже верит в сказки. Взрослые люди, демоны их побери! Мне не оставалось ничего другого, как непонимающе покачать головой. Все равно разубедить упрямцев не получится. — Что касается ушкуйников — есть идеи, как обойтись без большой замятни. Но для этого мне как можно быстрее надо оказаться там. Я бы и сам добрался. Но у меня на руках дети.

— Ты потащишь девочек с собой в Заброшенные земли?

— Что-то подсказывает мне, что там им будет безопасней, чем в Вашей банке с пауками, именуемой двором.

Лодброк вскинул заросший щетиной подбородок, но возражать не стал:

— Я не могу ничего тебе обещать, пока не поговорю с отцом.

— Этого достаточно. Не сможешь, решу вопрос сам.

Олег прикусил губу и кивнул.

— Не надо рефлексий, Твое Высочество, — я открыто улыбнулся княжичу. Парень он хороший, да и прав во всем. Такой вопрос без Ингвара не решить. Использовать флагман воздушного флота, как такси для одного из бояр не может себе позволить даже Наследник престола. Если он конечно настоящий Наследник, а не потакающая своим прихотям мразь, на коих я насмотрелся в других мирах, включая свой родной. Я взял наполненный Олегом бокал и поднял его вверх: — Давайте выпьем! Видят Боги, мы этого заслужили!

На ремонте простояли почти трое суток. На Або ушли в ночь, чтобы утром быть на месте. Так оно и вышло. В одиннадцать утра «Сокол» пришвартовался к причальной мачте на базе Воздушного флота. Внизу нас ожидал принимающий комитет во главе с Великим Князем. Ковровая дорожка, раскатанная прямо на утоптанный снег, почетный караул из гвардейцев, оркестр, пространные муторные речи. Зеленый от возлияний Бахтияр, с кривой дрожащей улыбкой мужественно выслушал разнообразных встречающих, начиная с главы Або и заканчивая Ингваром, который выступал последний. Хвала Богам, хоть Великий Князь не растекался мыслью по древу. Кратко поприветствовал султана и степных послов, поблагодарил экипаж и своих посольских, и будя. Вечером намечался прием в честь высоких гостей и завершения беспрецедентного перелета. Там будет более торжественная встреча. Там же должны огласить мое боярство и жалованные земли. Но то простая формальность. Никчемная, но обязательная. Но присутствовать придется.

Я дождался, когда разъедутся высокие и припряг двух матросов, чтобы вытащили вещи. Своих-то у меня не так уж много. Зато у «подарков» моих шмоток разных гора. Даже не знаю, откуда что взялось. Вроде, рабыни, а барахла, как у графинь каких. Впрочем, пусть себе. Все меньше мороки одевать их. Да и вообще, сейчас доберемся до Цветочной, размещу их там — спален хватит. Вечером поприсутствую на приеме. А завтра сдам мелких Сольвейг с ее мамой и займусь делами. Хватит решать проблемы князя, у меня и своих хватает.

Мой ярко-красный уродец оказался припаркован у общежития, в котором я провел все время до вылета. А ведь стоял в гараже на Цветочной. Не иначе князь Лобанов подсуетился. С одной стороны, какого демона его молодцы лезут на мою территорию! А с другой, инициатива оказалась весьма кстати. Скомандовал восторженно взирающим на блестящее непотребство мелким нырять в салон. Их багаж матросики уже кое-как упаковали. Сам сел за руль и сгорая от стыда, двинулся домой.

Всю дорогу девчушки крутили головами, восхищенно разглядывая улицы огромного города. Жалко их. Кроме женской юрты и степи ничего не видели, ничего не знают, не умеют. Ерунда, выучу! К Сольвейг учителя должны приходить, вот и пусть вместо одной, учат четверых. Сколько надо ­– заплачу. А встанут в позу ­­ других найму. Проф поспособствует.

Не доезжая метров сто до дома, остановился. Из трубы над крышей поднимался дымок. Это что еще за новости⁈ Опять Лобанов инициативничает⁈

— Так, красавицы, — я обернулся к девочкам, — Всё как обычно. Сидите здесь, никуда не выходите, ни с кем не разговариваете. Если кто-то, кроме меня, попытается открыть машину… Хотя, все равно не услышу. Давайте-ка на пол и замрите. Нет вас здесь.

Мелкие послушно сползли с дивана вниз и замерли на половичках, свернувшись калачиками. Сорвал с пассажирского сидения лохматый чехол и набросил его на девчонок. Годится. Если заглянуть в салон с улицы, может показаться, что на полу лежат вещи накрытые тряпкой. Воры замки быстро не вскроют, а кому посерьезней мои шмотки не интересны. Им нужен я. Да и задерживаться надолго не планирую. Только разберусь — кто это такой наглый в чужом доме так вольготно себя чувствует, и обратно.

В калитку заходить не стал. Мало ли какие там сюрпризы могут быть. Перемахнул через забор к соседям, а там уже в свой двор. Портьеры на окнах задернуты, сквозь щель видно, что в холле горит свет. Попытался заглянуть внутрь. Ничего не видно. Узенькая полоска стены и часть портрета Кракена. Так и не снял, руки не дошли.

Ну и что делать? Да, в конце концов, что я сам себя накручиваю⁈ Не таясь, по-хозяйски подошел к двери. Надо же — открыто! Ну и кто тут у нас такой смелый? Я был готов ко всему. К атаке убийц, заглянувшим в гости коллегам Кракена, костоломам князя Лобанова, гвардейцам Ингвара. Но вот нарваться на две пары заплаканных глаз не был готов совершенно.

— Зоряна⁈

Княжна вскочила и, издав протяжное рыдание, бросилась мне на шею. Ее спутница худенькая, какая-то высохшая женщина без возраста, наоборот, вжалась в кресло, подтянув к груди острые, как пики колени.

— Федя, Федечка, — всхлипывая причитала Зоряна, тесно прижимаясь ко мне, прошу заметить, весьма соблазнительными выпуклостями. Только вот не похоже, что Бежецкая-младшая решила меня соблазнить. Скорее девочка опять вляпалась в какую-то историю. Я с трудом оторвал вцепившуюся в меня, как клещ блондинку:

— Так, Зоряна Ярославна, — я сурово посмотрел в заметавшиеся в испуге голубые глаза, — Давай, ты успокоишься и расскажешь, какого демона тут происходит?

Девушка судорожно втянула в себя воздух, успокаивая рыдания и ломающимся от слез голосом выдохнула:

— Сольвейг в тюрьму посадили! Храмовую! Завтра суд! Из-за меня! — и опять разразилась рыданиями.