Призрак древних легенд

Глава 5

Я вышел из таверны Кнуда, когда уже начало смеркаться. Погода портилась. По узким улочкам, подвывая, носился пробирающий до костей ветерок. Поземка, вперемешку с мусором, кружилась над обледенелой мостовой. Темнело быстро. В окнах, занавешенных каким-то тряпьем, загорался тусклый свет, заменявший здесь уличные фонари.

Интересно, сколько бы ни было у меня перерождений, каждый раз извилистая судьба приводила меня в трущобы. Даже когда я стал спасителем короля, а потом графом, начинать приходилось с трущоб. Тогда у меня было два пути — сдохнуть сразу или уйти в солдаты и сдохнуть уже там. Я выбрал второй. Тогда я уже многое знал и умел. Королевство, приютившее меня, упоенно воевало с соседями. Потери среди вояк были огромными, зато карьерный рост у выживших стремительным, правда, недолгим.

Мне удивительно везло. Уже через год я стал десятником, а через полтора — полусотником. Именно тогда, в безумии кровавой схватки, моя полусотня случайно оказалась возле короля. Нас тогда хорошо зажали, надежды выбраться практически не было. Потому сражались мы с упорством и бесстрашием обреченных. Пару-тройку раз я прикрыл собой монарха, что не осталось незамеченным Его Величеством.

По большому счету, мне было плевать на него. Но он был символом, центром, стержнем, вокруг которого сплотились самые сильные, самые упорные бойцы. Да и королем Ласко Смелый был относительно неплохим. Людей своих старался беречь, был в меру справедлив и не очень кровожаден, что редкость для правителей средневековья. За что и пользовался любовью и уважением у рядовых воинов и простого народа. С аристократами сложнее — слишком много у них интересов, идущих вразрез интересам государства. Впрочем, все это не важно.

Тогда мы чудом выжили. Нас, живых, но израненных, покрытых кровью и дерьмом из распоротых кишок, возле короля осталось не больше двух десятков. В последний момент на помощь подоспела дворянская тяжелая конница. Тогда-то прямо на поле боя в порыве чувств Ласко и облагодетельствовал меня титулом графа. Вот уж точно из грязи в князи.

Правда, графство мне досталось так себе. Небольшая долина на севере в окружении гор, славящаяся своими виноградниками. Но этого добра хватало и в южных провинциях. Наверное, поэтому аристократы мой взлет восприняли довольно спокойно. Пропели дифирамбы королю за щедрость и справедливость, потрепали новоиспеченного графа по плечу и намекнули, чтобы «достойный юноша» не вздумал мешать «мудрым дядям» делать политику.

Меня быстро сплавили в графство, где я спустя два года женился на прелестной Жанет — юной дочке одного из моих баронов. Политический брак породил такие яркие, всепоглощающие чувства! Тогда я был счастлив! Восторженно, безгранично, безумно! Как не был счастлив никогда — ни до, ни после… Мы прожили душа в душу долгую жизнь. Дети, внуки, правнуки… Графство свое я расширил. Ну и немного попрогрессорствовал, не без того. Иначе сожрали бы. А потом она умерла. Уснула и не проснулась. Просто от старости. Спустя несколько месяцев ушел на перерождение и я. А от Жанет мне остались память и боль потери, которые живут со мной до сих пор на протяжении нескольких жизней.

Потому-то не хочу я привязываться к кому-нибудь еще. Слишком тяжело потом, слишком пусто. А вот Сольвейг меня чем-то зацепила. Нет, это не любовь. Не смешите. Я старик, а она совсем ребенок! Просто было у нас что-то общее. Что-то такое, что притягивало меня к этой девочке. Я почувствовал это еще тогда, в первую нашу встречу. А сейчас испугался. Откупился и сбежал, повесив заботу о ней на старого пирата. Он сделает все как надо, я в этом не сомневался. Но чувство неправильности росло с каждым шагом, уводящим меня от таверны Кнуда.

Из какой-то подворотни мне наперерез вывалились три фигуры:

— Эй, парень, давай, помоги хорошим людям. И тебе за это ничего не будет, — на меня удушающей волной пахнуло перегаром и немытым телом. Взмахнув рукой, воздушным ударом мимоходом отправил заплутавших в своих желаниях маргиналов обратно в воняющий мочой и рвотой проулок, откуда они и появились. Это не профессионалы. Обычные отбросы, которым не хватило на порцию отвратительного пойла. Их выступление даже не отвлекло меня от размышлений.

Можно, конечно, успокаивать себя тем, что девочка станет рычагом давления на меня в предстоящем разговоре с князем Лобановым. А в том, что он состоится, я ни на миг не сомневался. Иначе грош цена такой спецслужбе. Слишком громкий вызов я им послал. О чем ни капли не жалею. То, что творилось под боком у местных государственных заправил, происходить не должно. А вот по реакции на мой демарш будет видно, имеет ли смысл строить свои планы, опираясь на Княжество, или надо искать другие варианты.

Встанет Великий Князь в позу, решит пойти по жесткому пути — придется уходить. Или к эребам, или в Заброшенные земли, а то и вовсе на перерождение. Станет действовать мягко, захочет поговорить — тут возможны варианты. А у меня есть чем поторговаться с Лодброком. И запрошу я у него многое. Правда, и предложу не меньше. А вот когда все эти вопросы утрясутся, тогда и можно будет поучаствовать в судьбе Сольвейг активней. А пока все-таки решение принято правильное. Не надо давать лишних козырей в руки потенциальных противников.

Темные лабиринты трущоб сменялись более светлыми и благоустроенными спальными кварталами. Ухоженные дворики с детскими площадками у аккуратно покрашенных коробок многоэтажек. Несмотря на похолодание, людей здесь хватает. Компания мужчин и женщин с детьми под ярким фонарем, с радостными криками лепят снеговика и снежный замок. За этим действом с теплыми улыбками наблюдают пожилые матроны. Видимо, бабушки. И не скажешь, что буквально в получасе ходьбы отсюда совсем другая жизнь — полная беспросветной мглы, крови, страха и боли. Где даже дети должны выгрызать свой кусок черствого, заплесневелого хлеба в смертельных схватках с такими же маленькими, но уже отведавшими крови хищниками.

Нырнув в арку, вынырнул на широком проспекте. Взмахом руки остановил такси:

— На Цветочную.

Пожилой водитель с морщинистым, добродушным, усталым лицом молча кивнул. В машине было тепло, по радио играла заунывная музыка, перемежавшаяся с короткими выпусками новостей. На фронте воцарилось затишье. Инсургенты со своими хозяевами свои задачи решили — получили выход к Заброшенным землям и захватили самые богатые южные области Княжества, с комфортом обосновавшись в столице. Великий Князь, по всей видимости, собирал силы для решительного удара. По крайней мере, об этом трубили в каждом выпуске новостей.

— Случилось что-то, — вдруг произнес таксист, выдергивая меня из размышлений.

— Что? — переспросил я. Задумавшись, не обратил внимания, что таксист заговорил со мной.

— Случилось, говорю, что-то, — чуть громче повторил водитель, — Весь день патрули усиленные по городу ходят. Меня три раза останавливали. Спрашивали, про что-нибудь подозрительное, ­– он через зеркало стрельнул в меня взглядом, проверяя, слушаю я или нет. Убедившись, что слушаю, продолжил, — А что тут может подозрительного быть? Все как обычно. Парней вез. Из госпиталя. На фронте, говорят, хреново. Имперцы под видом наемников гвардию пригнали. А нам тут про мятежников толкуют. И что Князь войну им не объявит⁈ Давно бы уже выгнали южан с нашей земли.

— Война — это мобилизация.

— И что? — фыркнул мужик, — Надо — значит надо. Я бы и сам пошел. И сыновей заставил.

— А что не пошел?

— Почему не пошел? — удивился таксист, ­– Пошел. В княжий воинский приказ ходили со старшими. Сотник сказал, чтобы домой валили, — дядька покачал головой, — Без нас справятся. Только не справляются чёт! — он в сердцах хлопнул огромной, как лопата ладонью по баранке, — Мальчишек жалко. Совсем зеленые, а уже пораненые все.

— Так и тебя с сыновьями поранить могут, — мне было странно после увиденного в трущобах встретить такой яростный патриотизм от обычного водителя.

— Могут, — кивнул таксист и тут же самодовольно добавил, ­ ­– Только вряд ли. Я с сынами с самим старым князем Бежецким от имперцев границу боронил, когда нынешние вояки пешком под стол ходили. Гоняли эллинские фаланги в хвост и в гриву. Наверное, до сих пор про «Черных волков» своим внукам страшные сказки рассказывают.

— Лет-то тебе сколько, батя? — я с улыбкой посмотрел на этого уверенного в себе, пышущего силой мужчину. Со старым князем Бежецким? Это получается лет двадцать назад? А то и больше? Папашка моих знакомых княжон восемнадцатый год, как род у отца принял.

— Дык седьмой десяток пару лун назад разменял, — усмехнулся мужчина, — Мы в роду все такие. У меня деду семьдесят два стукнуло, когда он мою мамку бабке заделал.

— Силен! — восхитился я дедом таксиста, отчего тот расплылся радостной улыбкой.

— А то ж. Мы, Каюмовы, такие! Приехали, паря. Вот твоя Цветочная. Куда теперь?

— Здесь выйду. Пройдусь. Рановато мне еще.

— На свидание, поди, собрался? — понимающе хохотнул таксист. Разубеждать не стал, промолчал и загадочно улыбнулся, сунув дядьке деньги с хорошими чаевыми.

— Спасибо, отец.

— И тебе хорошо отдохнуть, паря.

Я захлопнул дверь, и машина, вильнув в заносе на гололеде, скрылась за поворотом.

Цветочная улица оказалась застроена небольшими особнячками, скрывающимися за высокими сплошными заборами. На ближайшей калитке табличка цифрой 34. Мне нужен 18-й дом. Никуда не торопясь, двинулся вперед. Из-за забора яростно забрехала собака. Нос защекотало от запаха дыма. Над крышами домов труб не видно. Баню кто-то топит что ли? До одурения захотелось забраться в жаркую, пахнущую березовыми вениками и травами парную. Прожариться, пропотеть до костного мозга. А потом выскочить на улицу и запрыгнуть в обжигающий кожу сугроб. И снова в парную. А затем, в сладкой истоме, расплывшись на жесткой деревянной лавке в предбаннике, хлебать ледяной квас. Вот где лепота и просветление! А вместо этого придется опять лить кровь.

Дом номер 18 ничем не отличался от соседних. Такая же типовая белая коробка с ажурными окнами, колоннами, балкончиком и двумя шпилями по краям высокой, с крутыми скатами, крыши. В одном из окон на втором этаже горит свет. Те, кто мне нужен — там. Я запомнил их ментальные слепки. Один из засевших в доме довольно сильный маг. Игни — заместитель Кракена.

С легкостью перебираюсь через забор. Собак здесь нет. Заснеженный неубранный дворик. От калитки к дому ведет цепочка следов. Охраны во дворе тоже нет, спрятаться здесь им просто негде. Не таясь, подхожу к двери и выношу ее воздушным кулаком. По чувствам бьет мерзостное ощущение страха и обреченности идущее сверху.

Едва зашел в просторный, украшенный вычурной лепниной и статуями голых женщин холл, как на лестнице, ведущей на второй этаж, появилась покачивающаяся фигура, шарахнувшая в меня волной огня. Нет, так дело не пойдет! Этот особняк я уже считаю своим, а ты тут пожар устраиваешь. Придавливаю бандита ментально, что получается сделать без особых усилий. Он и так напуган и сломлен. К моим ногам скатывается обрюзгшее тело с закатившимися глазами. Запах страха и перегара стал нестерпимым. Вглядываюсь в дымную темноту лестницы — никого. Магией тушу не успевший разгореться пожар. Где-то наверху засели еще трое. Почему они не атакуют⁈ Ждут, когда я сделаю первый шаг? Так за мной дело не встанет.

Бегом заскакиваю наверх и вламываюсь в комнату с бандитами. И… Ничего! Апологеты криминальной романтики оказались до изумления пьяны. Один расплылся на стуле, положив голову на стол, прямо в грязную тарелку с какими-то объедками. А двое других так и вовсе, обнявшись, как два голубка, устроились под столом. С обветренных, покрытых белым налетом губ одного из них, свисает густая нитка слюны, а под щекой расплывается подозрительная лужица. Надежно связав криминальный квартет, затащил их в кладовку, которой, судя по тряпкам, швабрам и ведрам, пользовалась прислуга. Вряд ли бандиты очнутся до утра, но береженого Боги берегут, поэтому еще раз проверяю узлы.

Была у меня мысль отдать этих четверых Сольвейг. Пусть делает со своими мучителями что хочет. Но передумал. Нехорошо это. Неправильно. Не надо девочке мараться. Все, что с ней произошло, должно навсегда остаться в прошлом, как страшный сон. Ну а этих… Да, в конце концов, пусть с ними Князь разбирается! Это его обязанность. Я вообще сюда, по большому счету, не за ними пришел. Они так — приятный бонус.

Поморщившись от запаха гари, открыл окна и двери, а сам устроился на удобном диванчике в гостиной. Вкуса у Кракена совсем нет. Вернее, не было. Зато с амбициями и комплексами перебор. Все в этом доме было слишком. Слишком вычурно, слишком аляповато, слишком пафосно. Повсюду позолоченная, а может и золотая, это еще предстоит выяснить, лепнина. Статуи голых баб. Именно баб — мясистых, сисястых, в вульгарных позах. Не удивлюсь даже, что это бывшие любовницы Кракена. Хотя, он же, вроде, по другой части.

На огромном мягком узорчатом ковре прожжённая дыра. Вот гад этот маг бандитский! Может убить его все-таки жестоко? Нет, не буду. И так, вон уже даже Кнуд меня обзывает Кровавым, и поглядывает с некоторой опаской. Можно подумать, он добрый и пушистый, как белёк. Да там на перекошенной и вечно недовольной морде огромными буквами написано — душегуб! А все туда же.

Мебель тоже поменяю. Эта слишком яркая. Алая обивка с огромными вышитыми золотой нитью цветами. Сияющие лаком и стеклом столы, тумбы и шкафы забитые хрустальной и, опять же, золотой с драгоценными камнями посудой. Картины в массивных рамах. Надо говорить, с какими сюжетами? Кому бы поручить все это продать и купить что-нибудь поприличней? Я скривился в усмешке. Еще ничего не решено с Великим Князем и его СБ, а я уже планы строю.

Нехотя поднялся с пригретого места и зябко повел плечами. Холодно. Придется закрыть окна. Проветрилось слегка и хватит. Устало поплелся наверх. Вымотал меня сегодняшний день. Надо отдохнуть. Но есть еще одно дело, которое не хочется откладывать на утро.

Комната, где я обнаружил бандитов, предназначалась для охраны босса. Тут все было скромно и функционально. Плитка для разогрева еды, шкафчик с посудой, холодильник, телефонный аппарат, под потолком тихо бубнит радио. Меня же интересовали две комнаты по соседству — кабинет и спальня Кракена. Сначала в спальню. Тут, нажав хитрый рычажок, о котором мне перед смертью любезно сообщил хозяин апартаментов, открыл тайник, спрятавшийся на стене за пейзажем. Кстати, единственная приличная картина в этом доме.

Брезгливо скинул на пол чье-то заботливо уложенное Кракеном грязное белье и закинул к себе в хранилище пачки денег, расположившиеся рядками под вонючими трусами, как мужскими, так и женскими. У местного мафиози явно было что-то не так с головой. В бытность свою главой преступного синдиката на Туклине я с такими отморозками не связывался. Брезговал. И если даже приходилось вести дела с подобными персонажами, поручал это своим заместителям. За что и был широко известен в узких кругах как Рей-чистоплюй. Пусть себе. Душевное спокойствие дороже.

Решив вопрос с финансами, отправился в кабинет. Тут должно быть самое интересное, что, надеюсь, даст мне ощутимые преимущества при торговле с Великим Князем. Рабочее место бандита оказалось на удивление аскетичным. Стол, кресло, сейф. Вот только там, где в государственных присутствиях висит портрет князя Ингвара, здесь огромный ростовой портрет самого Кракена. Художник более чем приукрасил изображение. Нескладный, невысокого роста с пивным брюшком и непропорционально длинными руками бандит на картине предстал в виде статного красавца, величаво взирающего на посетителей кабинета. Голову венчает корона, на плечи накинута багряная накидка с белым меховым подбоем, а у ног, обутых в алые расписанные золотом сапожки, сидят обнаженные рабыни. Он что, мнил себя Императором? Ну точно — псих! И вот с этим работали местные спецы? У меня все больше и больше вопросов к князюшке Лобанову.

Тут тайник открывается посложнее. Несколько манипуляций с письменными приборами на рабочем столе, магический импульс в стену и только тогда справа от картины отворилась небольшая, неразличимая до этого потайная дверца. Ноздри защекотал сладковатый запах духов и еще чего-то неприятного. Тут у хозяина кабинета комната отдыха. Активного отдыха. Описывать не буду, только замечу — я такой отдых категорически не одобряю. Особенно вот эти кожаные трусы с… Хм… Ладно, не важно. Помер Кракен, туда ему и дорога. А ведь была мысль посадить его на кол перед резиденцией Микулича. Хорошо, не стал. Такому развитию событий босс портовых только порадовался бы.

Отодвигаю кушетку, скромно притулившуюся у дальней стены среди странных, устрашающего вида приспособлений, боюсь даже подумать для чего предназначенных. В полу едва различимый лючок. Нажимаю на дверцу, и она открывается. Под ней сейф. Цифровой и магический коды. Их я тоже узнал у Кракена. Он, вообще, много чего интересного рассказал, перед тем как воспарить орлом над бренной и грешной своей жизнью.

Знакомые мне ошейники-подавители и папки, папки, папки… А хорошо развернулся упырь под крылышком у местных спецслужб. Контакты с чиновниками Великого Князя и Империи. Компромат на рода. Здесь — в Княжестве, в Эребском союзе, у эллинов. Каналы контрабанды. Работорговцы. И вишенкой на торте инсургенты. С ними тоже вели дела бандиты. Причем очень тесно. А вот за это, Ингвар Лодброк, я запрошу у тебя свой род с княжеским титулом и земли. И ты мне их дашь. Или не быть тебе Великим Князем.

Ведал ли о том, что я нашел в тайнике Лобанов? Если знал, боюсь, Ингвар весь Наташин род вместе с младенцами, союзниками и дальними родственниками под нож пустит. И никто его за это не осудит, скорее, наоборот. А если не знал — хреновый из Лобанова безопасник, и служба его крыс совсем не ловит. Такое у себя под носом проморгать! Демоны! И как теперь быть? Я же на князя ставку делал. А теперь гадай, что у Юрия Мстиславовича перевесит — долг или собственное благополучие?

Неожиданно раздавшееся громкое, бьющее по ушам дребезжание вывело меня из невеселых размышлений. Я не сразу сообразил, что надрывается не телефон в комнате охраны, а входной звонок от калитки. Пока мешкал, кто-то нетерпеливо затарабанил кулаком в железо. Какие нервные гости! А я никого не приглашал. Но посмотреть, кто так настойчиво хочет меня видеть, думаю, стоит. Не торопясь, спустился вниз. Ругая тихим незлобивым словом ленивых бандитов, не удосужившихся почистить снег, подошел к калитке:

— Кого принесло⁈

— Открывай, давай! — послышался с той стороны грубый командный голос, а дальше последовала такая затейливая многоэтажная брань, что я, замерев, заслушался. Владеет человек языком! Мастер, настоящий мастер! И не повторился же ни разу!

— А ты не ругайся, — я все-таки решил сначала узнать, кто пришел к бандитам в столь поздний час, — А отвечай! Мы никого не ждем.

В ответ опять послышался мат и уже тише:

— Байбаков это. Отворяй.

Опа! Как интересно. А про этого господина я только что читал. Заместитель Лобанова. Тысяцкий. Курирует рода связанные с криминалом. И, судя по папочке с компроматом, с потрохами этому криминалу, вернее бунтовщикам, действующим через криминал, продавшийся.

Я отодвинул засов и, толкнув калитку, сделал шаг в сторону, будто уступая гостю дорогу. На самом же деле спрятался от светящего с улицы в ограду фонаря. В отворившийся проем шагнула кряжистая грузная фигура на полголовы выше меня. И тут же мне в лицо с бранью полетел могучий кулак. Если бы я не ждал чего-то подобного, то наверняка этот медведь меня бы вырубил. А так получилось все наоборот. Поднырнув под удар, я резко выпрямился, вбивая руку в квадратный подбородок не ожидавшего сопротивления эсбэшника. Байбаков клацнул зубами, смешно хрюкнул и завалился в снег. Я же резко выскочил на улицу, готовый сразиться с сопровождающими предателя бойцами. Удивительно, но такого уровня чин пришел к бандитам совсем один. Судя по всему, он здесь не просто никого не боялся, он чувствовал себя хозяином этих людей.

Захлопнуть калитку и задвинуть засов — дело секундное. А вот затащить грузное тело безопасника в дом оказалось не так уж и просто. Тяжелый гад, еще и шубу нацепил. Но я справился. В холле, стащив с упыря богатые меха, обнаружил под ними изорванный мундир с торчащими на плечах нитками от сорванных эполет. Вот тебе, бабка, и Юрьев день! А тысяцкий-то у нас, похоже, в бегах! Может, зря я на Лобанова плохо думаю? Не совсем все безнадежно в Княжестве? Вов всяком случае, для выводов пока рано. Посмотрим. Допросить бы сейчас господина Байбакова. Но что-то мне подсказывает, что делать этого не стоит. Мало ли что хранится у него в голове. Тут как раз тот редкий случай, когда верен постулат: «Многие знания — многие печали».

Фух! Надеюсь, больше никто сюда не явится? А то у меня криминальный элемент складировать уже негде. А их же еще как-то охранять надо. Хотя, у меня же подавители есть! Как они работают, я еще на Зоряне разобрался. Так что ошейники на магов, и всем пятерым снотворного из аптечек, чтоб сутки минимум продрыхли. Этого времени хватит, чтобы определиться, что с ними делать — отдать Лобанову, Великому Князю или выпотрошить самому и в море? Кстати, тут же еще в гараже автомобиль должен быть! Но его, пожалуй, утром посмотрю. Сейчас уже с ног валюсь. Надо проверить, насколько удобна кровать у Кракена. А, вообще, нет! Брезгую! Мало ли чем на ней занимался покойный. Лучше тут в холле на диванчике прикорну. А завтра с утра заскочу к Кнуду, узнаю, как у Сольвейг дела. И буду решать, как действовать дальше. Сейчас голова абсолютно не варит.

Кинув на калитку и входную дверь магические сигналки, я с наслаждением завалился на диван. Спустя мгновение провалился в глубокий, без сновидений сон.