Вселенная начала качаться,
Земля начала содрогаться,
Море Сун взволновалось и задрожало,
Гора Сумбэр задребезжала.
Стоящие камни — вниз упали,
Лежащие камни — пылью стали [i].
Бэлиг-улэгерч прекратил пение и отложил в сторону топшур. Его глаза оставались закрытыми, а лицо поднятым вверх, будто он пытался разглядеть что-то видимое только ему одному сквозь узорчатый круг шанырака.
В просторной ханской юрте воцарилась тишина. Только из-за толстых войлочных, обтянутых желтым шелком, стен слышался гул Орды[ii]. За богатым дастарханом собрались самые важные люди. Богатые нойоны, главы влиятельнейших родов, поднявшие Абылая на белом войлоке и провозгласившие его Великим Ханом. Мункэ-тэнгри — тот самый шаман, обозвавший меня Древним. Он сидел по правую руку от Абылая сверкая желтыми глазами из-под седых косм. Позади него столбиками замерли двое юношей, ловящих каждое движение старика. Ученики. Рядом с шаманом усадили меня. У нас за спиной тоже два шаманёнка-прислужника. Постоянно чувствую на себе их восхищенные взгляды.
Благодаря Мункэ я теперь воплощение легендарного Гэсэра — сына Неба, Бога-воина, когда-то спустившегося на землю, чтобы спасти людей от демонов. И да, по преданиям Гэсэр должен прийти снова с великим войском и возглавить очистительный поход против всего плохого, за все хорошее. Старый хрыч, сидящий рядом со мной, не знаю чего он там обкурился и каких грибов обожрался, решил, что я именно этот самый герой. И убеждать в обратном кого бы то ни было занятие бесполезное. Да и посольские с Наследником на меня поглядывают странновато. Словно бред старого наркомана их ничуть не удивил, а только подтвердил какие-то предположения.
Давным-давно, в одной из прошлых жизней, у меня уже случалась такая ерунда. Тогда люди Буйвола тоже объявили меня Богом. Но демоны раздери, там был первобытно-общинный строй! С мистическим мышлением. Где любое непонятное явление, по сути, есть вмешательство сверхъестественных сил: духов огня, ветра, воды, животных и всего-всего-всего, что находится вокруг. Но здесь же общество хоть и магическое, но довольно развитое и опираться в логических построениях на древние сказания и легенды, это выше моего понимания.
— Скажи Хэлг, — наконец заговорил хан на словенском, которым он владел в совершенстве. Впрочем, как и большая часть его нойонов, включая старого шамана. Лишь легкий горловой акцент, делающий речь грубее, выдавал, что язык этот для них не родной. Ничего удивительного, все они когда-то учились в княжестве или в Эллинской Империи, — Почему я должен вам помогать? Вы слабы, — он презрительно скривился и повелительно взмахнул рукой, останавливая попытавшегося возразить ему Олега, — Эллины тоже слабы. Ваше противостояние похоже на возню едва увидившех свет кутят, пытающихся казаться взрослыми и страшными волкодавами. Много возни, желания победить во что бы то ни стало и никакого толка, — Абылай улыбнулся, его приближенные подобострастно захихикали, повинуясь сигналу повелителя. Юный Лодброк вспыхнул, но промолчал, сдерживая себя. — Пока один пытается побороть другого, мои багатуры богатеют, пользуясь вашей глупостью. Мне выгодна ваша возня. Так почему я должен помогать кому-то из вас?
— Из нас? – вмешался барон фон Ланге, — У тебя уже успели побывать эллины, Великий Хан?
— Это не важно, Кхлаус. Мы с тобой друзья, но я буду принимать решения выгодные народу Великой Степи. Пока в ваших предложениях я не вижу пользы для своего народа. Вы предлагаете мне воевать с Империей, но не предлагаете ничего взамен, кроме дружбы. Со слабыми не дружат, их покоряют, — взгляд Хана блеснул сталью, Олег с бароном напряглись, нойоны же наоборот одобрительно загудели, потянувшись руками к начавшему остывать мясу. Тоже что ли еще чего-нибудь отведать. Пожалуй, не стоит. И так брюхо, как барабан.
— С чего ты взял, что Княжество слабо, Великий Хан? — медленно, растягивая слова, проговорил Лодброк, высокомерно улыбнувшись. Мы не просим у тебя помощи. Мы приглашаем разделить богатую добычу, которую надо просто взять. Эллины завязли в южных провинциях. Наемники — не воины. Они не хотят умирать, их дело награбить, как можно больше. Весной мы их выбьем с наших южных уделов, а там придет черед Пограничья.
— Тогда зачем вы пришли ко мне сейчас? — хитро прищурившись, погладил бороду Абылай, — Пришли бы весной, не надо было бы красться Проклятыми землями.
— Красться? — удивленно вскинул брови Наследник, — Мы не крались. Просто по пути к тебе в гости я решил показать боярину Раевскому жалованные ему батюшкой земли.
Хан и его нойоны вопросительно уставились на меня. Пришлось пожать плечами и кивнуть. Лицо Абылая закаменело, а взгляд стал задумчивым. Нойоны зашептались между собой.
— Зачем? — хан посмотрел на меня.
— Хорошая земля. Ничья. Мне нравится, — я еще раз пожал плечами.
— Ты дал клятву Лодброкам?
— Нет, — усмехнулся я, — У нас договор.
По лицу хана пробежало едва заметное облегчение.
— Договор?
— Ничего особенного, — махнув рукой, я взял в руки наполненную мальчишкой-слугой пиалу и с удовольствием швыркнул холодный кислый, бьющий в ноздри напиток, — Замечательный кумыс у тебя, Великий Хан. Крепкий. Один мудрец когда-то сказал: «Кумыс подобен ароматному напитку из райской реки, он вдыхает жизнь и исцеляет больное тело».
— Это дар Небесной Кобылицы народу степи, — поддержал беседу хан, хотя по его недовольному лицу было видно — поговорить он хотел совсем о другом. Но мои дела с Великим Князем — только мои дела, и обсуждать их я ни с кем не собираюсь, — Мои кобылицы пасутся в Проклятых землях, потому кумыс от них особо полезен для людей обладающих Даром Небес.
— Вот как? Когда станем соседями, я хотел бы купить у тебя табун таких лошадей.
Хан всплеснул руками:
— О чем ты говоришь, Древний! Дарю! По-соседски дарю!
— Благодарю, хан. Но сейчас не время. Надо сначала обжиться в своих землях.
— Ты собираешься жить в Проклятых землях?
— Не знаю. Князь Ингвар даровал мне городок в Пограничье. Возможно, обоснуюсь там. Но мне больше нравятся горы.
— Если нужна будет помощь, Древний, ты всегда найдешь ее в степи.
— Благодарю, Великий Хан. И не называй меня Древним. Федор.
— Хорошо, Пхедр, — радушно улыбнулся Абылай. Демоны! Кочевники не выговаривают «Ф». Но теперь уже поздно поправлять. Пхедр, так Пхедр. Хотя звучит так себе. Уж лучше бы Древним звали, потерпел бы. Но кто же знал. А вообще, надо заканчивать этот разговор. Вон Олег с бароном недовольно морщатся. Только, кто им виноват? Сами подставились. Зачем было меня припрягать?
Хан покрутил седеющий ус и посмотрел на Олега с фон Ланге:
— Я подумаю над вашими словами. А пока будьте моими гостями. Степь с незапамятных времен славится своим гостеприимством.
Аудиенция окончена. Олег с бароном встали, поклонившись хану. Наследник — как младший старшему, фон Ланге — как нижестоящий вышестоящему. Все согласно дипломатическому этикету. Или понятиям. Что в данном случае практически одно и то же. Все-таки быть одним из королей теневого мира гораздо проще и спокойней, чем играть в придворные игры.
После жары и духоты свежий морозец степной зимней ночи бодрил, обжигая кожу порывами ледяного ветра. Купол неба, густо усыпанный звездами, освещал стойбище, разгоняя ночную тьму. Даже серебряный диск луны терялся среди миллионов мерцающих огоньков. Шли молча. Наследнику и барону надо было подумать, а мне просто нечего было сказать. Да и не хотелось нарушать разговорами волшебство ночи.
Олега с бароном, как дорогих гостей, поселили в захваченном у эллинов алом шатре, подчеркивая их статус. А мне выделили отдельную юрту по соседству. Не такую большую, как у хана, но довольно просторную, и так же обтянутую шелком, только не желтым, а небесно-голубым, символизирующим мое «божественное» происхождение. Так пояснил мне старый шаман. Его юрта, стоящая неподалеку, тоже затянута таким же. Только выцветшим от частого использования. Надо будет пообщаться поближе с местным служителем культа. Не так он прост. По крайней мере, из всех встреченных здесь одаренных, Мункэ-тенгри самый сильный. И, что интересно, ману он получает извне, так же как и я. Только будто фильтруя ее, отбрасывая ненужную часть. Любопытно. А вот ученики его откровенно слабы. Но ведь он на них рассчитывает, иначе не учил бы. Неужели степняки владеют настолько мощной методологией развития дара? Тогда почему никто кроме них ей не пользуется? Тщательно охраняемый секрет? Возможно. Но маловероятно. Любая тайна рано или поздно становится известна многим. Здесь что-то другое. Мало информации, мало знаний. А я, вместо того, чтобы изучать такой интересный мир, занимаюсь не пойми чем!
Встретили меня девочки-рабыни десяти-двенадцати лет. Дали в услужение. Вернее во временное владение с намеком не стесняться в желаниях. Покой и умиротворение, навеянные звездами, сменились раздражением. Уезжать буду — выкуплю. Если согласятся. Так-то живется им тут неплохо. А то что рано познают мужчину, вполне укладывается в местные обычаи. Тут места суровые и ранние браки — одна из основ выживания. Даже дочери степных аристократов выдаются замуж примерно в этом возрасте, что уж говорить о черни и рабах. В общем, именно с этими девочками все не просто. Ну а о судьбе других стараюсь не думать, чтобы не сорваться.
Пигалицы расстелили мне одеяла для сна, стянули с ног берцы и уселись у порога, глядя на меня по-собачьи преданными глазами.
— Что уставились? Ешьте и спать ложитесь! – зло скомандовал я. Раздражают. Понимаю, что они ни в чем не виноваты — делают то, что им приказали, но все равно, едва сдерживаюсь, чтобы не выгнать. Останавливает только то, что сделаю детям только хуже.
— Кого из нас Вы пожелаете этой ночью, Господин? Мы хорошо обучены и многое умеем, — подняла на меня серые огромные глазищи самая шустрая.
— Тебе как звать?
— Как пожелаете, Господин, — и ресницами хлоп-хлоп. Думает, что эротично, а мне хочется пойти и придушить хана со всеми его жирными нойонами.
— Никого не пожелаю, — буркнул я, — Ешьте, что натащили и спать ложитесь!
Глаза девчонок налились слезами:
— Не прогоняй нас, Господин! — они рухнули ниц, уткнувшись симпатичными мордашками в вонючий войлок. Тьфу, ты! И что с ними делать⁈
— Ну-ка встали! — мелкие тут же вскочили и испуганно замерли. В юрту заглянула рожа призванного охранять наш покой ханского нукера, — Скройся! — рявкнул я. Не знаю, понял он меня или нет, говорил-то я на словенском, но любопытный вояка тут исчез с глаз долой. Я подошел к едва сдерживающим слезы девочкам, которые даже сейчас пытались исполнить что-то эротичное, несмотря на плещущийся в глазах ужас. Молодец, Федя! Делаешь успехи! Напугал детей!
Хотел погладить самую маленькую по белокурой головке. В глазах ребенка заметалась паника, но отпрянуть от руки она не посмела. Вымуштровали, твари!
— Давайте, вы вытрете свои красивые глазки и ляжете спать, — я постарался сделать голос, как можно мягче, — Никто вас выгонять не собирается, – ну, не надо так на меня смотреть! Даже если не захотите — выкуплю, а не согласятся отдать — украду или силой заберу! И плевать на Хана, Князя и все их комбинации! Сколько миров, сколько жизней и всегда, везде одно и то же. Возомнившие себя хозяевами жизни и такие, как Сольвейг или эти пигалицы. Всем не помочь, я не всемогущий Бог, но кому смогу — помогать буду. Впрочем, как и всегда.
Услышав, что выгонять их не собираюсь, девочки начали робко улыбаться. Но посматривают все равно с опаской. Ладно, это пройдет. Время все лечит. Или почти все.
— Кушать хотите?
— Нет, Господин.
— Тогда спать.
Переглянувшись, они тут же улеглись прямо где стояли у порога.
— Куда⁈ — ну вот, опять напугал. Вскочили, лупают, — Туда ложитесь, — я кивнул на расстеленную для меня из пуховых перин и шелка постель. Радостно защебетав, девочки рванули в угол, предназначенный для сна. Скинув с себя всю одежду мелкие разлеглись на шелке в соблазнительных позах, призывно поблескивая на меня глазенками. Это они, или те, кто их обучал, так думают. Какой соблазн может быть в детских угловатых фигурах? — Накройтесь! — скомандовал я и под разочарованные вздохи, доносящиеся мне вслед, накинув полушубок, вышел из юрты.
Мазнув взглядом по глумливой улыбке караульного, не сдержавшись, заехал поганцу в зубы. Не сильно, чтоб не покалечить. В воспитательных целях. Во-первых, нечего зубы щерить, коль ты на службе, а во-вторых, я же видел, как он смотрел на детей. Степняк тут же вскочил на ноги и схватился за саблю. Интересно, а самострелы у них здесь есть? Все воины с саблями и луками. Пару раз попадались с чем-то отдаленно похожим на арбалеты. А вот самострелов не видал. Не продают их кочевникам. Или близость аномалии сказывается. В Пограничье вольные тоже сложное оружие не жалуют. Ну, что. Обнажит клинок или нет? Нет. Сдержался. С одной стороны жаль, а с другой, у меня и так репутация отморозка. Но врага себе я нажил. Да и демоны с ним, одним больше, одним меньше. Не тот масштаб у простого воина, даже из гвардии хана. Разве что по мелочи напакостит, или в спину стрелу пустит, если возможность представится. В благородных багатуров из сказаний улэгерчей я не верю. Честные и благородные среди людей не выживают.
Бросил взгляд на шатер Наследника. Двойное оцепление из нукеров хана и охраны посольства. Убийцам не подобраться. А если навалятся люди Абылая, тут даже мне не отбиться — задавят массой. Так что можно не суетиться. Сейчас, даже если захотят, на Олега нападать не будут. Дождутся более подходящего момента. Не торопясь пошел к окраине стойбища. Следом на отдалении пристроилась сопровождать неугомонного гостя парочка воинов. Бдят. То ли меня охраняют, то ли от меня. Шум и суета потихоньку сходили на нет. Лишь слышались перекрикивания караульных, да лай собак. Степняки степняками, а служба у хана поставлена как надо. По-другому и быть не может.
Эти люди живут войной. Междоусобицы в степи никогда не прекратятся. А если и остановятся, то только на время. Лишь для того, чтобы собравшись ордой, пограбить оседлых и мягкотелых имперцев или северян. Как саранча они покатываются по приграничным землям, грабя и уводя в плен жителей. И тут же уходят обратно в степь, едва неподалеку появляются регулярные войска. Будь-то воины Императора, Великого Князя, или дружина сильного рода — не важно. Против обученных, хорошо экипированных войск кочевники не тянут. Разве что «волчьеголовые» — личная гвардия Великого Хана. Но она не многочисленна и в набегах принимает участие редко. Если только, вдруг, случится большая война.
Погрузившись в невеселые мысли сам не заметил, как покинул пределы стойбища. Степь вокруг была вытоптана и обильно унавожена тысячами лошадей. Так что идти было так же просто, как по асфальту. Главное не влезть в кучу. Но темное на белом в свете звезд и луны хорошо видно, так что особо приглядываться не пришлось. Хорошо тут! Просторно! Аж дух захватывает! Огни стойбища скрылись за холмом. Утрамбованный наст сменился глубоким рыхлым снегом с торчащими из него тут и там ветвями кустарника. Шевелясь от легкого ветерка, крутящего едва заметную поземку, они казались сказочными чудовищами, поднимающимися из-под земли.
Я остановился. Мои сопровождающие тоже замерли метрах в пятидесяти позади. В звенящей тишине впереди и правее, где заросли были погуще, раздался знакомый характерный скрип, сменившийся хлопком.
— Тревога!!! — рука на автомате отбивает, выдернутой их хранилища саблей, пущенную из кустарника стрелу. Слышу за спиной предсмертные хрипы конвоиров. А впереди, словно призраки, поднимаются всадники. Один, два, три… Да что тут считать⁈ Много! Очень много! И туча стрел летящих в меня. Тут ни одна, ни две — сотни! Не отбить и не увернуться. Амулеты выдержат. Но долго ли? А вообще, надоело! В этом мире я словно притягиваю неприятности! Ведь мог же пойти в другую сторону, что меня понесло именно сюда⁈ Хотя, кто сказал, что стойбище не окружено? Вполне возможно, враги атакуют ставку со всех сторон. Интересно, это по наши души или очередной переворот?
Глупые мысли, мечущиеся в голове, не мешали мне действовать. В небо пустил огненную струю. Предупредить спящее стойбище надо. Пусть готовятся отбиваться. А сам окутался ледяным барьером. Ну а что мне, воевать что ли против тьмы вооруженных и, совершенно точно, одаренных всадников? Этим увлекательным делом найдется кому заняться, мне главное продержаться до прибытия подкреплений. Сомневаюсь, что неизвестным удалось незаметно подтянуть к ханской Ставке столько воинов, чтобы справиться с его гвардией. Расчет совершенно точно был на внезапность.
Вокруг меня кружилась непробиваемая ледяная взвесь. Завернутый в нее словно в кокон я не чувствовал направленных на меня атак. Внезапно на меня обрушилось дыхание хаоса, а сквозь мерцающую пелену пробился яркий холодный свет. Мои энергоканалы буквально затрещали от нагрузки, из носа потоком хлынула кровь. Щит еще держался. Но еще одной такой атаки я не выдержу. И, главное, ничего не сделать. Попытался нащупать противника ментально. Бесполезно, слишком много людей, а я не видел, кто и откуда по мне ударил. Остается надеяться, что повторить подобное у неизвестного противника не получится. А я еще подумывал шарахнуть наугад по площадям. Хорошо, не стал. Сейчас бы точно ушел на перерождение.
Надежды оказались тщетными. Опять ощущение хаоса и новый удар. Слабее первого. Гораздо слабее. Мой щит падает, и я вижу сквозь застилающую глаза темную пелену, вызванную истощением, вздымающуюся надо мной и покачивающуюся на фоне светлого неба тушу огромного, не менее полуметра в диаметре червяка и разбегающихся от него людей. Своих или нет — не понять. Не до того. На меня уже несется, полная острых, расположенных частой гребенкой зубов, круглая пасть в обрамлении шевелящихся щупалец.
Да хрен тебе! Быть сожранным каким-то червяком-переростком я не желаю! Лучше уж погибнуть в бою! Буквально выжигая себя, активирую подарок Хель и, прежде, чем провалиться во тьму, успеваю увидеть, как прахом опадает на снег то, что мгновение назад было жутким монстром.
[i] «Гэсэр», бурятский народный эпос.
[ii] Здесь — ханская ставка.