Призрак древних легенд

Глава 13

Родовой замок Бежецких в Або опустел. Отец с Рогнедой отбыли к брату на фронт. Матери уехали в пригородное поместье, заявив, что без мужа в северной столице им делать нечего. С ними должна была уехать и Зоряна. Но ее в городе задержали дела ­­– пришло уведомление, что всех студентов-лекарей, находящихся в Або приглашают на собрание в Департамент здравоохранения. Пришлось идти. Вдруг, появилась новая информация по следующему учебному году. В этом занятия были отменены в связи с мятежом и боевыми действиями.

К сожалению, ничего конкретного по этому поводу озвучено не было. Лишь скупые общие фразы, что обучение в новом учебном году будет обязательно возобновлено, студентов обо всем уведомят заблаговременно. У Зоряны сложилось такое впечатление, что ни кураторы курсов, ни деканы, ни ректор сами толком ничего не знают и не понимают. И эта неопределенность раздражала. Потому юная княжна с радостью согласилась на предложение поработать в госпиталях в качестве помощницы лекаря. Такие предложения поступили всем студентам Академии. Боевые действия затягивались, раненых становилось все больше, а с наступлением холодов к ним добавились еще и обмороженные. Стала ощущаться нехватка лекарей, целителей и знахарей. Вот и было принято решение привлечь к работе студентов. Пока на добровольной основе.

Согласились далеко не все. Зоряне это было не понятно. И даже противно. Дочь боевого рода, воспитанная в духе патриотизма, преданности сюзерену и Родине, она не могла принять для себя, что в такой тяжелый для княжества момент, кто-то может отсиживаться в тылу и, более того, пытаться получать из этого выгоду. Она даже поссорилась с сокурсниками из-за этого. И теперь на душе было тяжело от обиды и недоумения.

— Вы ­– Бежецкие всегда были верными шавками Лодброков, — глумливо усмехнулся ей в лицо Нездин — прыщавый отпрыск столичного боярского рода, специализирующегося на торговле продовольствием. Откуда у Вадима появились лекарские способности, было не понятно. Но факт этот служил поводом для злых шуток и пересудов, как среди молодежи, так и среди дворян более зрелого возраста. Правда, чаще всего за спиной. Боярин Нездин был богат, влиятелен, злопамятен и мстителен, как дикая крыса. Поэтому и с наследником старались не связываться. Но сейчас была затронута честь рода.

— Хольмганг! Здесь и сейчас! — у Зоряны не было другого выхода. Вадим побледнел, его глаза забегали. Окружавшие их студенты зашушукались, разделившись на две группы. Большая часть встала рядом с Нездиным, глядя на Зоряну с ненавистью. Как? Почему? Что она им сделала? Девушка с удивлением заметила среди своих противников тех, с кем она довольно тепло общалась на первом курсе. Правда, и у нее оказались сторонники.

— А ты молодец, Бежецкая, — хлопнула ее по плечу Лада Аршеневская, — Не такая уж никчемная тихоня, как казалась.

Странно, с Ладой они не то чтобы враждовали, но теплыми их отношения назвать было сложно. Высокая, статная, язвительная и взрывная задира Аршеневская была полной противоположностью романтичной и тихой Бежецкой. Они никогда не ссорились. Но Лада считала Зоряну безмозглой красивой куклой, а Зоряна Ладу невоспитанной и злой грубиянкой. И вот сейчас рядом с ней оказалась именно она, вместе со своей компанией, а не те, кого Зоряна считала хоть и не близкими, но все-таки подругами. Они как раз почти все оказались рядом с Нездиным.

— Что молчишь, Вадимка? — Лада с презрением посмотрела на боярича, — Язык проглотил? Привык, что тебе твои шавки, — слово «шавки» Арешенвская с усмешкой выделила, оглядев столпившихся возле своего лидера молодых дворян, — Под хвостом тебя вылизывают.

Странно, но никто не возразил, не вызвал Ладу на поединок. Все молчали, отводя глаза. «Прав батюшка, — подумалось Зоряне, — Обмельчало дворянство. Не способно на поступки». Вспомнился Федор, его кривая ироничная улыбка перед хольмгангом с младшим Угрюмовым. Тот бы точно не промолчал. По сравнению с ним все присутствующие здесь казались маленькими щенками рядом с матерым волком. Даже Лада. Хотя нет. Лада тоже волчица, только молодая, еще не набравшая силу. Как сестра или Аделина. Хотя, Аделька скорее куница — такая же гибкая, ловкая и очень опасная. При этом безумно милая и пушистая. А Наташа с Дашей тогда кто? Так сразу ничего на ум и не приходит. Зоряна улыбнулась своим не совсем уместным мыслям. У нее поединок намечается, а она о всяких глупостях думает. Лицо Нездина перекосило.

— Не твое дело, Аршеневская, — процедил тот сквозь зубы. Щека молодого человека нервно дернулась. Он понимал, что ответить что-то надо. Но как же не хочется. Против Бежецкой у него шансов не было. Она хоть и лекарка, но из рода воинов и воспитывалась как боец, при этом гораздо сильней его, как одаренная. — Здесь и сейчас не получится, дела рода, — выдавил он, пытаясь выиграть время, — Через три дня в четыре часа пополудни на Княжьем острове. Биться будем боевыми топорами. До первой крови.

Княжий остров — небольшой островок, обустроенный еще дедом нынешнего Великого Князя под этнический парк в староскандинавском стиле. Место очень популярное среди аристократов. Считалось, что поединки, проходящие на острове, осенены благословением Богов, что исключает несправедливый исход дуэли. Возможно, так оно и есть, не зря же посреди парка расположилось большое действующее капище. Зоряне доводилось бывать там. Чувствуется там какая-то мощная сила, заставляющая трепетать сердце и наполняющая тело и источник энергией.

На губах Лады заиграла презрительная усмешка. Трусливое решение. На топорах, которыми нанести смертельное ранение крайне сложно, против девушки, что тоже дает преимущество, которая заведомо слабее физически, да еще и до первой крови — быть убитым в такой дуэли надо постараться. Это значит — Норны тебя не просто не любят — ненавидят!

— Ты меня не разочаровал Вадимка, — усмехнулась Аршеневская, и лицо парня покрылось красными пятнами. Он гордо вскинул голову… и промолчал. Получить еще один вызов Нездину не хотелось. Хватило того, что тихая, безобидная Бежецкая вдруг показала зубы. Спокойная, незаметная, витающая в облаках, она мало с кем общалась на курсе, проводя большую часть времени с Иркой Порфирьевой. Вот и забыл Вадим, из какого она рода. Посчитал неопасной. Захотел выделиться, еще раз показать значимость свою и рода Нездиных. Ведь мало кто может себе позволить разговаривать в таком тоне с родовичами удельного князя. А здесь дочь, хоть и младшая. Только вот, вызов стал для него полной неожиданностью.

— Что скажешь, Бежецкая? — не унималась Аршеневская.

— Мне все равно, через три дня, так через три дня, — равнодушно пожала плечами Зоряна. Ей действительно было безразлично — в своих силах она была уверена. Да и после перехода через Заброшенные земли предстоящий поединок с Нездиним казался не настоящим, воспринимался, как какая-то глупая детская игра.

— Я приду, — процедил сквозь зубы Вадим и быстрым шагом ушел прочь. За ним потянулись и его сторонники.

— Зоряна, ты не против, если я буду твоим секундантом на этом поединке? — неожиданно предложила Лада. Зоряна задумалась. После бала у наследника, их компания распалась. Рогнеда уехала, Наташу отец отправил куда-то по делам, Аделина с Дарьей отбыли в родовые поместья. Можно, конечно, связаться с ними, княжна была уверена, что подруги тут же бросят всё и приедут в Або. За три дня точно успеют. Но зачем, если Аршеневская сама предлагает поддержку? Да и род Лады имеет влияние не меньше, чем у Нездиных. А главное, входит в партию Великого Князя, в более умеренное ее крыло.

— Не против, — просто ответила Зоряна, не скатываясь в излишний пафос. Такая простота пришлась по душе оставшимся с ней дворянам. Послышались одобрительные и ободряющие возгласы.

— Вот и отлично! — еще раз хлопнула ее по плечу Аршеневская, — С секундантами этого сморчка я сама договорюсь, с волхвами тоже…

— С волхвами?

— На Княжьем острове поединки проводятся только с разрешения и под приглядом волхвов из святилища всех Богов. Ты что не знала?

— Нет, — пожала плечами Зоряна.

— Бежецкая — ты чудо! — хмыкнула Лада, — И как ты в Заброшенных землях выжила?

— Нормально, — княжна еще раз дернула плечами, — Там Федор был.

— Это Кровавый Орел? Расскажи⁈

В тот день они просидели в кафе до позднего вечера. Аршеневская оказалась не такой уж грубиянкой. Вернее вовсе не грубиянкой. Просто такой же увлеченной натурой, помешанной на традициях и битвах, как баронесса Адеркас.

И вот настал день поединка. Зоряна совсем не нервничала. Почему-то она была твердо уверена в своей победе. Вчера позвонил отец. Расспросил подробности вызова, скупо похвалил и так же скупо пожелал удачи. Только в оттенках интонаций, дрогнувшем голосе, когда он прощался, Зоряна все равно почувствовала неподдельную заботу и беспокойство о ней, отозвавшимися теплом в сердце. И здесь Федор оказался прав. Там, в Заброшенных землях, он говорил ей, чтобы не судила отца строго. Возможно с ее замужеством все не так, как кажется, и глава рода действительно желает младшей дочери только счастья.

Время подходило, и княжна начала собираться на поединок, как в комнату кто-то постучал.

— Войдите, — разрешила она. Дверь открылась, и на пороге появился их дворецкий Карл.

— Госпожа, — он чопорно с достоинством поклонился, — К Вам от господина Раевского.

Сердце девушки тревожно затрепетало.

— Кто⁈ Что-то случилось с Федором⁈

— Не могу знать, Госпожа. Спрашивает какая-то девочка из черни, — сквозь раздутую чопорность дворецкого проскочили нотки презрения, — Представилась как Сольвейг.

Что еще за девочка? Откуда? Что ее связывает с Федором?

— Пропусти.

— Вы примете ее в передней?

— Вот еще, — фыркнула Зоряна, — В гостиную веди. И прикажи подать чай.

— Слушаюсь, — всем своим видом Карл показывал, что не одобряет такое решение.

— Карлуша, — девушка остановила собравшегося уходить мужчину, — Ты, похоже, забыл кто я и кто ты?

Дворецкий побледнел, на его лбу проступила испарина. После путешествия по Заброшенным землям младшая Хозяйка очень изменилась. Стала уверенней, жестче, хоть внешне и не перестала казаться такой же, как раньше нежно-утонченной, романтичной и доброй юной мечтательницей, живущей в мире придуманных книжных героев. Только внешность бывает обманчивой. В маленькой княжне проснулась кровь ее воинственных предков. А мнимая безобидность только вводила в заблуждение. На это попался боярич Нездин, а сейчас и он — старый, преданный слуга, возомнивший, что ему можно немного больше чем остальным. Что же, признавать свои ошибки и с достоинством принимать наказание за них одна из добродетелей хорошего слуги. А Карл считал себя очень хорошим.

— Прошу меня простить, госпожа, — он низко склонился перед княжной, — Готов принять любое наказание.

Зоряна, задумавшись, посмотрела на седой затылок Карла.

— Ступай, — она махнула рукой, — Выполняй, что велено.

— Благодарю, Зоряна Ярославна, — дворецкий склонился еще ниже и, выпрямившись, так же чопорно скрылся за дверью.

Спустя десяток минут княжна спустилась в гостиную, где ее уже ждала гостья. Бледная, худенькая девочка с короткими волосами и в скромном, но добротном совершенно новом платье. Видимо, надела самое лучшее, что у нее было, собираясь с визитом к князьям. Смелая. Держится с достоинством, хотя видно как тяжело ей это дается.

— Здравствуйте, госпожа, — девочка не очень глубоко поклонилась и, выпрямившись, побледнела еще сильней.

— Здравствуй, — кивнула Зоряна, — Кто ты, дитя? И что ты знаешь о Федоре?

— Меня зовут Сольвейг. Ничего не знаю. Я ищу его…

Зоряна видела, что ребенку тяжело стоять. Осмотрев ее с помощью дара, обнаружила множество хорошо залеченных травм. Тут постарался довольно сильный лекарь. Судя по одежде и манере держатся, семье девочки такой специалист явно не по карману. Княжна кивнула ребенку на кресло, рядом с маленьким столиком, на котором слуге уже расставили фарфоровые чашечки, серебряный самовар и вазочки с печеньем, сдобой и вареньем.

— Садись. Рассказывай…

Сольвейг очнулась и замерла с закрытыми глазами. Она боялась, что добрый и заботливый странный парень, глава портовых вольных трактирщик Кнуд, свадьба, богиня Хель привиделись ей в бреду. Сейчас бандиты увидят, что она очнулась, и вновь примутся ее пытать. Только страх этот был каким-то странным, будто все, что с ней произошло, случилось давным-давно и осталось в памяти только тусклыми обрывками неясных картин. Тогда и старый ушкуйник и… А как зовут ее спасителя? Рей? Федор? Почему-то в голову приходят эти имена. Но он же ей не говорил свое имя… Или говорил? Мысли ворочались тяжело. А вот боли не было… Почти не было. Лишь чуть-чуть ломило тело, словно она вчера делала какую-то тяжелую работу.

Девочка открыла глаза и увидела белоснежный потолок с тускло горящим магическим светильником. Красивым, сразу видно — очень дорогим. Значит, она не дома. А где? Неужели ее забрал к себе Кракен. По телу прокатилась волна ужаса. О привычках и пристрастиях главного портового бандита по трущобам ходили леденящие кровь слухи. Но точно никто ничего не знал. Потому что попавших в апартаменты к этому монстру больше никто и никогда не видел.

Сольвейг хотела вскочить с кровати, но стоило оторвать голову от подушки, как потолок, стены, мебель закружились, к горлу подступил кислый комок, и она рухнула обратно в спасительные объятья мягкой перины.

— Госпожа Фискаре, лежите спокойно, вам нельзя вставать, — послышался требовательный мужской голос. Девочка с опаской повернула голову на звук. В углу комнаты у столика, заполненного какими-то склянками и непонятными приспособлениями, стоялвысокий пожилой благообразный мужчина с густой седой шевелюрой и окладистой бородой. Герб на кармане длинного темно-серого пиджака, говорил о его дворянском происхождении. Что изображено на гербе Сольвейг не было видно. Хотя, если б даже и увидела, все равно ничего бы не поняла. Гербы в Княжестве не были так уж широко распространены. Разве что южане их использовали и рода, чьи земли граничили с Эребским союзом. Старые рода, берущие свои корни из Росской Империи, использовали вместо них изображения тотемных животных или тайные знаки.

— Кто Вы? — прошептала девочка, — Где я? Как я здесь оказалась?

Морщины у мужчины разгладились, лицо осветилось теплой улыбкой:

— Я Аристов Вячеслав Игоревич, ваш лекарь. Находитесь Вы у себя дома. А как здесь оказались, я сказать Вам не могу. Когда меня к Вам привезли, Вы уже были тут. В очень тяжелом состоянии, прошу заметить. О Вашем состоянии я вынужден был сообщить в Службу Безопасности Великого князя. Те, кто творят такое с детьми должны понести самое суровое наказание! — в голосе лекаря прозвучала сталь.

Сольвейг еще раз осмотрела комнату. Шикарная мебель, белоснежное белье, кровать мягкая, словно облако, на окнах роскошные портьеры, сейчас задернутые, но сквозь тонкую щелку пробивается солнечный свет. Неужели не бред и не сон? Получается так! На губы девочки наползла улыбка, от которой у видавшего виды армейского лекаря в отставке по спине пробежал холодок:

— Не беспокойтесь, Вячеслав Игоревич, они уже наказаны. А мама? Что с мамой⁈ — в голосе ребенка послышалась паника.

— С Вашей мамой сейчас тоже все в порядке. Господин Кнуд пригласил меня весьма вовремя. Еще бы чуть-чуть и было бы поздно. Сейчас она в моей больнице на восстановлении, под присмотром весьма умелых лекарей и знахарей.

— Это же дорого!

— Не дороже, чем мои визиты к Вам, госпожа Фискаре.

— Зовите меня Сольвейг, — после трущоб девочке было непривычно произносить свое имя, но именно эта непривычность и возможность свободно его говорить принесли огромное облегчение. И даже тело стало меньше ломить.

— Хорошо, Сольвейг. Не переживайте, господин Кнуд в полной мере рассчитался со мной. И за Ваше лечение и за лечение Вашей мамы. Ваш отец, наверное, был ушкуйником или вольным охотником?

— Нет, — девочка попыталась покрутить головой, но опять почувствовала головокружение, — Он был рыбаком.

— Вот как? — удивился лекарь, — Странно. Обычно «вольные» не берут под свое покровительство посторонних. Впрочем, это не мое дело. Мне уже пора, — он подошел к кровати положил ей на лоб прохладную, мягкую ладонь, — Жар спал, кризис миновал. Сейчас придет Марта. Она очень опытная знахарка. Советую Вам слушаться ее во всем. Так Вы быстрее встанете на ноги. Всего доброго, Сольвейг.

— До свидания, господин Аристов, — девочка попыталась встать. Не по чину ей провожать представителя высшей знати валяясь на перине. А лекарь явно был из аристократов, причем старых, имперских. Вышитый на пиджаке серебряными нитками бобер держащий в лапах братину не оставлял в этом никаких сомнений.

— Лежи! — прикрикнул на нее Вячеслав Игоревич и, поняв, что именно смутило ребенка, с улыбкой добавил, — Сейчас перед тобой не боярин, а лекарь. Вот встанешь на ноги и раскланяешься, если тебе так хочется, а нет — так и не надо. Тем более, что-то мне подсказывает, не так долго тебе в простолюдинках ходить, — он хитро улыбнулся, подмигнул Сольвейг и вышел за дверь. Интересно, что он имел в виду? А через несколько минут в комнате появилась сухощавая, прямая как палка женщина неопределенного возраста в длинном темно-зеленом платье с изображением змеи обвивающей посох — знака Трояна, покровителя всех лекарей, целителей и знахарей.

Опытный лекарь, замечательный уход и молодой организм помогли Сольвейг быстро справиться с последствиями плена у бандитов. Осталась лишь накатывающая временами мутная слабость, да еще сны… Тяжелые, вязкие, они словно продирались сквозь возведенную кем-то пелену, чтобы вцепиться в душу. Странный барьер держался. Но Сольвейг все равно было страшно. Она знала, чувствовала, что если защита падет, ей будет очень-очень-очень плохо и больно. А еще она вдруг осознала, кто поставил эту защиту. Тот самый парень! Это он. Он спас ее. Оплатил лечение ей и маме, которую на днях отпустили домой. И хоть мамочка была очень слаба, она уже не умирала, наоборот, с каждым днем, с каждым часом ей становилось все лучше и лучше. Она уже ходила по комнатам, пыталась помогать прислуге, нанятой дядей Кнудом, и все время выпытывала у дочери, кто и за что облагодетельствовал так их семью и что этот неизвестный потребует с них взамен.

— Чтобы ни потребовал, мама, — вспылила Сольвейг, которой надоели эти расспросы, — Я готова на все.

— Как ты можешь так говорить⁈

— Как⁈ Как, мама⁈ — глаза девочки налились слезами, — Что нас ждало там, в трущобах? Тебя смерть, а меня, в лучшем случае, бордель. Хотя, даже он вряд ли, — Сольвейг криво улыбнулась и, в безумном порыве, обняв маму, горько зарыдала. Она не рассказывала матери, что ей пришлось пережить в логове бандитов. И никогда не расскажет. Только за то, что господин Раевский вытащил ее оттуда, она готова позволить ему все, что он только пожелает. Но девочка была абсолютно уверена — ничего такого он не захочет. И это радовало и в то же время огорчало. Ей все время вспоминался яркий прекрасный сон. Его сильные руки и кружение в вихре из лепестков роз под радостные крики людей. — Вот увидишь, он хороший!

— Дочь, люди его зовут Кровавый. Он убийца!

Сольвейг отпрянула от мамы и с недоумением уставилась на неё.

— Никогда, — яростно прошипела она, — Никогда так не говори о нем! Ты ничего не понимаешь! Не знаешь! Да если б могла, я сама их! Вот этими руками! Зубами! — ее речь становилась бессвязной, истеричной, — Рвала! Рвала! Рвала! А ты! Никогда! Никогда! Слышишь⁈ — страшно закричала девочка. Женщина отпрянула, увидев взгляд дочери, полный безумной звериной ярости. В страшно расширившихся зрачках металось всепоглощающее пламя. От ребенка стали расходится волны смертельной жути, от которой хотелось в ужасе бежать. Герта кинулась к дочери, крепко обняв ее.

— Сольвейг, девочка моя, солнышко, родная. Тише, тише, моя хорошая. Я больше не буду. Никогда! — она гладила девочку по голове и с ужасом наблюдала, как в шелковистых русых прядках буквально на глазах появляются редкие серебристые ниточки, — Доченька моя, родная, любимая, что они с тобой сделали⁈

Но Сольвейг уже не могла ответить, она обмякла и забылась тяжелым беспокойным сном, продлившимся почти сутки. Господин Аристов сказал, что такое бывает. Воспоминания, прорвавшись через возведенную ей самой блокаду, нахлынули на ребенка, вызвав рецидив болезни. Это должно было случиться рано или поздно. И хорошо, что все обошлось. Теперь ей необходимы только покой и хорошее питание. Тем и другим семья Фискаре обеспечена в полном объеме.

И действительно, проснувшись, девочка чувствовала себя прекрасно. Оставалась еще небольшая слабость. Но на нее можно не обращать внимания, пройдет. Только вот теперь у Сольвейг появилась навязчивое желание увидеть Раевского. Она не находила себе места, ожидая, когда придет ее спаситель. Она стала задумчивой, молчаливой. Делала домашние дела и садилась у окна, глядя на мощеную красным гранитом дорожку, ведущую к дому. А Федор все не появлялся и не появлялся.

Во время одного из визитов к ним старого Кнуда, девочке удалось выведать у него, что Раевский, в случае крайней нужды велел обращаться к княжнам Бежецким. Разве пропажа ее любимого не крайняя нужда⁈

На следующий день Сольвейг надела свое лучшее платье и отправилась в гости к княжнам. Узнать, где располагается замок рода, не составило большого труда. И вот она стоит перед огромными бородатыми гвардейцами. Ей было страшно. Очень страшно. Кто она, и кто удельные князья⁈ Это богоподобные люди, парящие где-то в небесах. Богато одетый мужчина спросил к кому она пришла и окинул девочку брезгливо-презрительным взглядом. Выслушав ее, он молча удалился. Сольвейг не знала что теперь делать. Ждать, или нет? Хотела спросить у гвардейцев. Но те стояли молча, как истуканы, уставившись перед собой пустыми глазами. Она решила ждать до последнего. Рано или поздно из замка все равно кто-то выйдет.

К удивлению, ожидание надолго не затянулось. Через полчаса вернулся тот самый мужчина и пригласил ее следовать за ним. Сейчас его взгляд не выражал ничего, кроме деловой озабоченности. Он провел ее в роскошную залу, обитую красивой, бежевой с золотом тканью и увешанную картинами. И ушел. Сольвейг не успела толком рассмотреть окружавшую ее обстановку, как услышала за спиной легкие, невесомые шаги. Она обернулась и замерла, пораженная красотой вышедшей к ней девушки. Невысокая, с точеной фигуркой, затянутой в темно-синий брючный костюм, она вопросительно смотрела на Сольвейг огромными голубыми глазами. Девочка замерла в горьком восхищении.

Дура, какая же дура! Посмела мечтать о недостижимом! У Федора вон какие красавицы в знакомых, что ему дела до такой замухрышки, как она! Но, тем не менее, Сольвейг, гордо вскинув подбородок, сделала поклон, которому ее обучил новый, нанятый по приказу Раевского дядей Кнудом учитель:

— Здравствуйте, госпожа.

Княжна Зоряна Ярославна оказалась не такой уж и страшной. Она с неподдельным сочувствием слушала тяжелый рассказ девочки о ее коротком знакомстве с Федором. О чудесном спасении от бандитов. О жизни и быте в трущобах. Вдруг девушка встрепенулась и резко поднялась из-за стола.

— Иди за мной, — скомандовала она и стремительным шагом поспешила вверх по лестнице. Сольвейг не оставалось ничего другого, как поспешить следом. Они ворвались в просторную комнату, оформленную в розовых тонах. Княжна подскочила к зеркальному шкафу и, распахнув его, вывалила на пол ворох платьев. Быстро-быстро поворошив образовавшуюся кучу, она выудила из нее красивое светло-зеленое платье. Расправив его, одобрительно хмыкнула и кинула вещь девочке в руки, — Надевай! — не терпящим возражения тоном приказала она. Сольвейг подчинилась, не посмев ослушаться. Пока она разбиралась, как правильно надеть незнакомую вещь, к ее ногам прилетели под цвет платья зеленые, расшитые нитью чуть светлее, сапожки. Нетерпеливо дождавшись, когда девочка оденется, Зоряна рванула из комнаты.

— Быстрей! — скомандовала она, — Поедешь со мной!

Сольвейг едва поспевала за княжной на непривычных ей каблуках. Они ненадолго остановились, чтобы надеть шубки — Зоряна белоснежную, а Сольвейг досталась рыжая. Про ее пальто никто и не вспомнил. Наконец этот непонятный забег закончился в салоне огромного черного автомобиля. Девочка очень редко видела такие на улицах города. И не мечтала даже постоять рядом, не то, что оказаться внутри. На переднее сидение запрыгнули гвардейцы и машина плавно тронулась, выехав по мосту в город. Сольвейг стиснув кулачки, набравшись храбрости, спрсила:

— Куда мы едем, госпожа?

— На хольмганг. У меня сегодня поединок. Заслушалась тебя, едва не опоздала, — ответила княжна и мило улыбнулась.