Сперва зарницей осветились горы,
Потом едва заметной полосой,
И вот зажглись могучие просторы,
По всей стране огонь пошел стеной.
Горел восток, а дым несло на запад.
Печальный всадник нес дурную весть,
Пришла война с мечом и в латах,
Причиною была девичья честь.
Седой король медленно прохаживался по тронной зале, иногда подходя к столу и барабаня пальцами по лакированной поверхности. Франциск нервничал. Он не ожидал, что свадьба старшей дочери закончится ужасной трагедией. Наутро стало известно, что большинство приезжих гостей зверски перебито. В торжественной зале с появлением первых лучей солнца не нашлось даже раненых фринцладцев. Только мертвые. Небольшой горстке приезжих во главе с графом Леопольдом удалось скрыться. Это плохо. Еще хуже, что наследный принц западной державы найден в спальне Шарлотты с перерезанным горлом.
Маги единогласно утверждали, что ночью произошел очередной разрыв реальности. Франциску показывали остатки обугленных костей и клочки черной шерсти. Доказывали, что холодным оружием невозможно нанести такие раны человеку. Только это ничего не меняло. Империя не смогла обезопасить Адольфа и, даже если его убило инфернальное существо, то потерю примерно пятидесяти иностранных дворян от магии и острых шпаг ничем не прикроешь. Придется объясняться.
Обстановку усугубляло то, что Шарлотта пропала в неизвестном направлении, давно не видели и Робера. Злые языки опять нашептывали об их греховной связи, некоторые осмеливались полагать, что именно маркиз вискарийский виновен в кровавой бойне. А вездесущий Стради божился, что видел Робера ночью у покоев новоиспеченной жены.
— Ваше Величество! Посол Фринцландии просит принять его! — сообщил придворный паж, выводя Франциска из задумчивости.
«Ну, вот и все. Сейчас нам объявят войну».
— Просите… хотя, постойте… — бросил король и величественно воссел на трон. — Приказываю немедленно собрать здесь всех дворян, что присутствуют во дворце. И только через час введите посла.
— Слушаюсь, Ваше Величество!
В указанное время в тронном зале собрались все, кто смог. Великолепная королева Анна и супруга Франциска, Лизетта, держались вместе. Эти женщины всегда были близки и нисколько не ревновали друг к другу. Хотя вдовствующая королева могла завидовать положению снохи. Но, что делать, если умершего мужа уже не вернуть. Надо просто продолжать жить и бороться! Ну, и, возможно, добрая Лизетта повлияет на короля, выторгует послабления для молодого Карла.
Екатерина Калати не пришла, она появлялась именно тогда, когда король хотел ее видеть. А учитывая то, что и фаворит Екатерины, Людвиг, сейчас находится в опале, рыжая красотка уклонилась от приема этого посла, показывая, что абсолютно не интересуется политикой.
Из старшего двора в зале находился Антоний. Этот широкоплечий черноволосый мужчина стоял рядом со своей женой, герцогиней Марией, которая не уступала красоте обеим королевам. Хотя она после рождения двоих сыновей несколько и раздалась в талии, но все же считалась весьма привлекательной дамой. Ну, и, не стоит забывать, что Мария на данный момент — вторая леди Империи. По рангу. Поэтому ее слово многое значило.
Чуть дальше от трона несколько молодых дворян перешептывались с придворными фрейлинами. Казалось, что их только что оторвали от милых бесед у фонтанов с розами. Молодежь стояла и морщилась, переминаясь с ноги на ногу. Этим нежным инфантильным созданиям было абсолютно наплевать на все происходящее, однако, ослушаться приказа короля они не посмели. Ведь никому не хотелось лишиться теплого места при дворе и отправиться в провинцию. В лучшем случае… а в худшем — могли назначить очередными шпионами.
Король Франциск важно восседал на троне, широкая мантия покрывала его худые плечи, делая их чуть шире и мощнее. На голове короля возвышалась стальная корона с кровавыми рубинами, в левой руке покоилась держава, изображающая мир, в правой — не скипетр, а широкий стальной меч. В ногах властелина валялся шут Стради, с обычной для него лукавой улыбкой до ушей.
— Посол Фринцландии, Вильгельм, граф плоский! — провозгласил церемониймейстер, ударив тяжелым посохом об пол.
Слуги открыли огромные двери и в тронный зал вошел человек среднего роста и плотного телосложения. В черной одежде и с окладистой черной бородой.
— Мы слушаем вас, Вильгельм, посол Фринцландии, — разрешил говорить Франциск.
Вильгельм медленно поклонился и достал из маленького ларца свиток, перетянутый тонкой бечевой, скрепленный сургучной печатью. Посол развернул свиток и начал читать.
— Мы, правящие с помощью Старца и пяти святых, король Фринцландии, Алоиз Первый, осведомлены о происшедшем в вашей Империи, король Франциск. Мы…
— Первый! — прервал король посла.
— Что?
— Я тоже первый своего имени, как и ваш король! — поправил Франциск, стрельнув глазами. Понятно, что Адольф мог, вообще, не называть своего соседа королем. Хотя Франциск и коронован, но по документам — он регент! А настоящий король — в тюрьме Звезды. Можно еще считать королем и маленького Филиппа, которому всего два года. Франциск узурпировал власть, но Вильгельм был благоразумен. Если ненароком назвать человека на троне регентом, то посла могли не только не дослушать, но и казнить.
— Хорошо, «Мы осведомлены, король Франциск Первый, о трагедии в ночь свадьбы нашего сына, Адольфа и вашей дочери, Шарлотты. Несмотря на, как вы утверждаете, инфернальный характер смерти нашего сына, мы не можем закрыть глаза на хладнокровное уничтожение сорока пяти наших подданных, являющихся цветом дворянства Фринцландии. Мы обвиняем вас в злонамеренном убийстве нашего сына и его верных слуг, ибо мы заслушали свидетельские показания графа Леопольда. Он, поклявшись на святом писании, рассказал, что во всем виновен ваш черный маг и племянник, Робер вискарийский. Поэтому, мы объявляем вам ультиматум. Если вы не принимаете наши условия, то через неделю наши государства окажутся в состоянии войны. Итак, наши требования: 1) Мы требуем выдачи Робера вискарийского для того, чтобы мы судили его, как святотатца и преступника; 2) Мы требуем, чтобы ваша дочь Шарлотта лишилась статуса наследной принцессы и была отправлена в монастырь; 3) Мы требуем передачи под наш протекторат провинции Россенваль, как приданого Шарлотты; 4) Мы требуем выплаты денежной компенсации, как лично мне, королю Фринцландии, так и вдовам, и матерям погибших дворян. В суммарном размере — миллион кролов. Если хотя бы одно из этих требований не будет выполнено, наши победоносные армии придут на вашу землю и сами возьмут все это. Кроме того, они возьмут в три-четыре раза больше! Король Фринцландии, Алоиз Первый».
В зале воцарилось гробовое молчание. Казалось, все дворяне подавлены, и лишь король сохранял спокойствие. Эти условия казались немыслимыми, невозможными! Мало того, что весь бюджет Империи составлял не более пяти миллионов кролов, так и потеря Россенваля, который являлся пограничной провинцией, очень нежелательна. В этом случае армии Фринцландии будут стоять в ста милях от Столицы и в любой момент смогут совершить молниеносный марш-бросок! Менее, чем за сутки полчища кровожадных врагов окажутся у королевского дворца. А насчет Робера или Шарлотты — совсем немыслимые требования. Во-первых, их сначала нужно найти: а во-вторых, по какому-такому праву соседнее государство хочет судить принца крови и распоряжаться судьбой наследной принцессы? Мы же не их провинция, не их вассалы! Мы не покорные ягнята, мы тоже имеем зубы!
— Так какой же будет ваш ответ, король Франциск… Первый? — мило улыбаясь, проговорил бородач. Вильгельм чувствовал превосходство своей страны, вероятно, он думал, что противник будет юлить, выторговывать сроки, пытаться снизить сумму компенсации и так далее. Но стальной король поступил по-иному.
— Позовите Германа.
Вскоре придворный лекарь появился, раскланиваясь.
— Ваше Величество. Что случилось? Вам плохо? Кому-то из дворян? Быть может, плохо нашему дорогому послу? — пролепетал Герман, протирая свои очки.
— Да, Герман. Нужна ваша помощь. Стража, схватить посла! Герман, побрейте его! Наголо! И бороду — сбрить!
— Что⁉ — воскликнул Вильгельм. — Да, как вы смеете, сир! Я потомственный дворянин! Я граф!
— Граф плоский! — рассмеялся Франциск, но в глазах его стоял гнев. — Что же у вас голова не плоская? А лицо? Волосы только мешают!
— Вы… вы ответите за это! — бушевал Вильгельм, которого уже крепко держали за руки. Вскоре его усадили бархатными штанами прямо на пыльный пол и задрали вверх голову. Служки принесли воду, мыло и опасную бритву. Герман пожал плечами и принялся за работу.
— Не надо! — зарычал посол.
— Не дергайтесь, иначе отрежу ухо! — предупредил лекарь и продолжил аккуратно срезать волосы с лица и головы господина посла.
Через несколько минут все было кончено. Посла Фрицландии на глазах всего двора позорно обрили и морально унизили. Даже скучающие молодые дворяне позволили себе улыбнуться, дивясь невиданному развлечению. Громче всех смеялся Стради, показывая язык.
— Проклятье! Проклятый король! Ты сдохнешь! Вы все сдохнете! — кричал Вильгельм, брызгая слюной. Посол сильно рисковал, ибо за такие слова Франциск мог и казнить, но у него имелись другие планы.
— Ваше Величество! Все готово! — Герман поклонился королю, переложив полотенце на предплечье.
— Подожди. Герман. Ты мне еще нужен.
— Что прикажете?
— Перевязать раненого.
— Раненого? А кто ранен.
— Посол Вильгельм.
С этими словами Франциск резко встал с трона и подошел к послу, который уже перестал ругаться и лишь с затаенной злобою взирал на государя. Сейчас он походил на разъяренную овчарку, которую держат на привязи и не дают кость.
— Положите его руки ладонями на пол!
— Нет! — заорал Вильгельм, понимая, что его ждет.
— Раскрой ладони, если не хочешь лишиться рук! — предупредил король.
Вильгельм разжал пальцы, широко растопыривая их. С глаз текли слезы, а по бритой, оцарапанной бритвой, шее — липкий пот. Франциск приблизился и, немного примерившись, сильным и точным ударом меча отрубил первую фалангу мизинца на левой руке посла. Тот взвыл от боли, но вскоре замолчал. Теперь он представлял собой не рычащего пса, а маленькую побитую собачонку. Изо рта раздалось что-то, похожее на поскуливание.
Герман достал маленькую склянку и бинты, а Франциск меж тем прогремел:
— Передай своему королю, что мы не овцы, чтобы нас стричь! Мы сами вас пострижем, как только что тебя, граф плоский! Я знаю, что вашего короля называют Волком, так вот, на любого Волка найдется Медведь, который переломает ему хребет! Герман, перевязал?
— Да, сейчас закончу, Ваше Величество!
— Убирайся, Вильгельм, граф плоский, и засунь эту бумажку себе в задницу! — с этими словами король попытался ткнуть свиток послу в зубы, и это получилось. Вильгельм покорно открыл рот, ибо не хотел точного приведения в действие словесной угрозы.
Через час в кабинете Франциска заседал Малый совет. Дворяне без присутствия высших магов. На этот раз собрался лишь старший двор. Король был бы не прочь видеть и представителей младшего, но из мужчин, кроме Эдуарда, никого не оставалось. Зная, что молодой маркиз несколько обделен умом, решили обойтись без него. Изабелла, младшая дочь короля не сильно интересовалась политикой в силу возраста, а Клеменцию, жену осужденного Карла, Франциск сам не хотел видеть. Ее присутствие усилило бы позиции великолепной Анны, которая оставалась почетным членом совета, несмотря на потерю мужа.
— Итак, господа, теперь мы находимся в состоянии войны с Фринцландией. Каковы наши перспективы задержать их на дальних границах? — спросил Франциск.
— Ваше Величество, Волк слишком силен и голоден! — загадочно ответил Антоний, смахнув прядь черных волос со лба. Однако тут же пояснил: — Это будет трудно.
— Почему же? Разве я за эти месяцы не усилил армию. Не навел порядок в стране?
— Порядок надо наводить с умом! — возразила Анна, кривя улыбку. — Сколько у вас солдат, дорогой деверь?
— Не менее ста тысяч! — воскликнул Франциск. — К тому же около тысячи боевых магов плюс Северный флот из ста кораблей! И еще двадцать строятся!
— А сколько у вас генералов?
— Генералов? — переспросил король и задумался. — Антоний, а сколько генералов?
— Велика рать, да вести некому. Было пятьдесят, двадцать казнили, пятнадцать посадили, осталось пятнадцать. Из них пятеро совсем недавно получили высокий чин…
— А сколько «боевых» генералов? — настойчиво выпытывала Анна, улыбаясь все шире.
— Э-эээ… — начал было Франциск и внезапно покраснел. Он понял, что в Империи не осталось ни одного толкового военачальника, который смог бы возглавить армию. Все реформы и чистки среди двора привели к уничтожению цвета дворянства и будущему поражению большой, огромной, но безголовой армии. Чтобы как-то снять напряжение король приказал подать всем вина и легких закусок.
Великолепная королева Анна, пригубив виноградной водки, продолжала:
— Ваше Величество, вы понимаете, что некому вести войска на битву. Только если вы сами…
Франциск нервно покусывал ус и думал. Нет, он не страшился Алоиза и его рыжих плащей, но он боялся оставить Столицу. Боялся, что в его отсутствие Антоний и Генрих примутся за передел Империи, оставив новоявленного короля без короны. Не нужно забывать, что у этих господ есть наследники мужского пола.
— А если бы вы выпустили из тюрьмы Карла, тогда бы он смог повести войска и кровью доказать, что невиновен в смерти своего отца и вашего брата! — гнула свою линию Анна.
Антоний тут же отреагировал:
— Безумец не может управлять армией! Доверьте лучше это моему сыну, Людвигу. Я считаю, что эта история с Темной Водой шита белыми нитками. Неужели непонятно, что флакон ему просто подбросили те, что желают рассорить всю нашу семью. Я бы, конечно, предпочел, чтобы Робер, но…
Тучный герцог Генрих помалкивал, обсасывая свиные ребрышки. Ему было все равно, чем закончится спор. Ибо он прекрасно понимал, что человека, ответственного за Маконьяк, житницу королевства, на войну не отправят. Да он не умел, да и не хотел воевать. Генрих — единственный из высшей знати, кто уже с трудом держал шпагу в руках. И чаще всего для позирования придворным художникам.
Анна и Антоний бойко гнули свои линии, выторговывая поблажки для детей. Их слова, начавшиеся спокойно, в конце концов перешли на крик. Король слушал-слушал, пока не покраснел, словно сталь в кузнечной печи.
— Хватит! — тяжелая рука стукнула по столу. — Я не собираюсь никого прощать и отпускать из тюрьмы Звезды! Нам хватает неблагонадежных людей! Где Робер? Где моя дочь, эта мерзавка Шарлотта? Почему о них ничего неизвестно?
— Плох тот пастух, что овец не сберег! Спросите об этом своего нового начальника охраны… — осторожно посоветовал Антоний. — Старого, Армана, вы недавно казнили, а уж он то умел находить пропавших…
— Прекратите! Вы еще посоветуйте мне обратиться к Стради! — хмыкнул король. — Эй, ты тут, фигляр?
С этими словами Франциск дернул ногой под столом, надеясь пнуть шута. Однако, его каблук нашел только пустоту, гном уже куда-то испарился.
— Даже если б Робер находился в столице, ставить его во главе армии — слишком… нагло, учитывая, что его обвиняют в «кровавой свадьбе» и пытаются судить… — предположила Анна.
— Нагло? — вскричал Франциск. — А не нагло ли требовать у меня Россенваль? Требовать миллион кролов? Кстати, что у нас с казной, дорогой брат?
— Птички хорошо клюют зерно… Ваша коронация, праздники и свадьба обошлись недешево… Ну, миллиона два наберется в этом году, — закатив глаза, ответил Антоний.
— Почему не пять, как было при Карле Двенадцатом? Понятно… Разворовали. А вы опять интересуетесь, почему я казнил и посадил в тюрьмы тысячи людей? — пояснил Франциск.
Все молчали. Было понятно, что у королевства множество проблем. В звенящей тишине раздавался лишь мерный храп Генриха. Толстый герцог безмятежно спал и казался счастливее всех.
— Итак! — Франциск вытянул руки перед собой, показывая, что принял решение. — Армию возглавишь ты, Антоний. Больше некому. Постарайтесь продержаться как можно дольше. Потом мы что-нибудь придумаем. Перебросим полки из Маконьяка… из северных земель, ибо я не думаю, что узкоглазые дикари смогут опять поднять восстание.
— А как же казна? — вопросил Антоний.
— Казна будет у вас, Анна… — вдовствующая королева не успела обрадоваться, как король продолжил. — … совместно с моей супругой Лизеттой.
— Но как это возможно? — удивилась Анна, не желая терять такой важный козырь.
— Слесарь смастерит замок в хранилище таким образом, что его можно будет открыть лишь двумя ключами одновременно. Я дам вам по ключу! И тогда вам будет затруднительно что-то украсть из казны, втайне друг от друга.
Да, учитывая, что у королев разные цели, теперь казна намного лучше защищена, чем ранее. Деньги оттуда смогут уходить лишь на общую цель, на войну с врагом государства.
Франциск увидел, что ему удалось удивить всех и решить ближайшие задачи. Затем он толкнул спящего Генриха в плечо и коварно прокричал в ухо:
— Объявляю Совет законченным!