Проклятье или ничейная земля

Глава 13 Нежность

Усталость пришла исподволь. Часы пробили шесть вечера. Брок откинулся на спинку кресла и замер. Прошли почти сутки, как дело о фальшивых амулетах уплыло из его рук к храму. Только что смогут сделать с таинственным орденом Каутела Брендон Кит и отец Маркус, Брок не совсем представлял — это же разные ветви храмов. Тревога не покидала его весь день: Марк еще не отошел после тяжелого ранения, а Брендон Кит… Это Брендон Кит. Он слишком непредсказуемый колдун. Хотя, наверное, стоило признаться самому себе — дело не в своеволии Кита и не в плохом самочувствии инквизитора. Все дело в том, что Брок просто не умел пускать все на самотек. Он привык сам со всем разбираться. Брок потер подбородок, замечая, что неплохо бы побриться: щетина, рыжая и нелепая, снова отросла. Он просто не умеет ждать. Сутки — это совсем мало. Это только время на дорогу. Дирижабль принца Анри только-только добрался до цели. И сколько еще будет дней, полных беспокойства и неизвестности в расследовании, даже страшно представить. Надо сцепить зубы и терпеть. Или собраться и мчаться в Ондур. Только тогда бы он сегодня не смог прийти на помощь Лиззи. Что-то в ожидании все же есть.

Брок неспешно навел порядок на столе, погасил масляную лампу, и кабинет тут же погрузился в полумрак. Тучи за окном, опустившись до самых крыш, наползали на город и насаживались ржавым, набухшим влагой чревом на бешено крутящиеся по воле ветра флюгера, как на гарпуны китобоев. Вот-вот из многочисленных ран понесутся на город кровавые потоки. Брок понимал, что это всего лишь тучи, песок и вода, даже магии никакой нет, но все равно что-то ёкало в сердце, как раньше в детстве, когда он впервые столкнулся с шаррафой и увидел не природное явление, а страшного монстра, выбрасывающегося на берег в попытке умереть. Говорят, так иногда делают киты. Так ли это, Брок точно не знал, но знойную, кровавую шаррафу, терзавшую Аквилиту каждый год, воспринимал живой и искавшей смерть для себя и горожан.

Сегодня ночь будет тяжелой для всех, особенно для Стилла, чье дежурство выбрала шаррафа. Впрочем, городу не привыкать. Город уже знал, что ждать и как выживать. Горожане, стараясь не терять присутствие духа, прятались по домам и катакомбам. И молились под гулко звучащие колокола храмов — сегодня они будут открыты всю ночь для случайно оказавшихся на улицах города. Надо ехать домой, иначе можно было не успеть до непогоды. Брок направился сперва в расположенный по соседству кабинет, выделенный Виктории, как новому инспектору управления, но там её не нашел. Кабинет Байо тоже был закрыт — Брок для верности даже за дверную ручку подергал. Свет в коридоре мигнул и погас — электричество отключили во всем городе, чтобы не было случайных пожаров. Брок щелкнул пальцами, зажигая эфирный светляк и пошел в общую залу — возможно, Вики была все еще там.

В зале было непривычно мрачно: окна закрыли ставнями, под потолком горела всего парочка светляков — зажигать свечи никто не стал, хотя на столе сержанта Арбогаста целая коробка со свечами стояла. А еще в зале было неожиданно пусто: только Вики, складывавшая в большие бумажные коробки свои вещи со стола, и помогавший ей Лео.

— О, вот вы где… — Брок направился к ним, по пути зажигая и отправляя под потолок еще несколько светляков, чтобы разогнать сумрак — что-то после дела Чернокнижника и подвала он недолюбливал тьму: та умела оживать сама по себе.

Вик вздохнула:

— Да вот, закопалась с делами.

Брок не удержался, заглянув в одну из коробок, до верху забитую папками с делами:

— Ничего себе у тебя бумаг.

— Это все дела из Речного, — пояснила она. — Только те, что связаны с портовыми крысами. Сам же велел проверить.

Брок её поправил:

— Не я — Грег. И это очень важно. Только будь осторожна — полицейские войны легко вспыхивают, даже сейчас.

— Войны? Полицейские? Ты о чем? — поморщилась Виктория, закрывая одну из коробок.

Лео лишь скривился от таких вестей — он был из тех, с кем Брок закрыл эту неприглядную страницу истории полиции. Тогда казалось, что навсегда.

Брок отмахнулся вместо ответа:

— Потом объясню, а сейчас, Вики, бросай переезд в новый кабинет — шаррафа идет.

— И что? — вздохнула та, проверяя выдвижные ящики стола — не забыла ли чего там? Ящики с гулким стуком вставали на место — шаррафа перед своим наступлением обкладывает город влажной липкой тишиной, в которой каждый резкий звук многократно усиливается.

Брок осторожно уточнил, понимая, что многое не учел с шаррафой:

— Ты не знаешь, что такое шаррафа?

Вик выпрямилась, быстро считая коробки:

— Нет, Брок, знаю: сильный ветер, проливной дождь и резкий скачок температуры. Так? — она отвлеклась от коробок, в упор посмотрев на замершего от удивления Брока.

Даже Лео смутило такое описание шаррафы — он дернул ворот рубашки и принялся пояснять:

— Не так, Вик. Это дикий ураган с кровавыми потоками воды — практически потоп с небес. Брок прав — езжай скорее домой.

— Сейчас перенесу вещи в свой новый кабинет, уберу дела под замок, дождусь Эвана с совещания, и мы поедем домой, — спокойно перечислила все дела Виктория.

Брок усмехнулся, нервно стуча пальцами по столешнице:

— Ясно. Эван тоже не знает, что такое шаррафа. — Он взял Вик за руку и потянул за собой: — марш за Эваном и домой! Там Полли и Ноа могут испугаться. И ваши слуги… Они же тоже не знают, что такое шаррафа! — вдруг понял Брок. — Домой!

Вик упрямо заметила, оглядываясь назад, на долговязого Байо:

— Лео не спешит домой.

Новоявленный инспектор смутился и признался:

— Тут надежнее, чем дома. Да и я могу пригодиться в любой момент, пусть я и не на дежурстве сегодня. А ты, и правда, поспеши домой.

Вик уперлась, вырывая руку — Брок особо и не удерживал её:

— Ты можешь поехать первым — поможешь Поттеру подготовить дом к непогоде. А я чуть-чуть разгребу с делами, пока буду ждать Эвана.

Рыжий вздохнул, неожиданно вспоминая еще одну знакомую, которая тоже наверняка ничего не знает о шаррафе. А у неё старый дом и куча детей — Шарлотта вместо убитого Форда подобрала на улице еще пару мальчишек.

— Я тут подумал, что знаю еще одну деву, которая не в курсе о шаррафе. — Остальное он говорил уже шагая к двери спиной назад: — Прости, Вик, я быстро на площадь Воротничков и обратно, а ты поспеши домой.

Ему тоже стоило поспешить — еще надо успеть купить еду и цветы, чтобы не приезжать с пустыми руками. Причем цветы должны быть или съедобными, или полезными со слов Вилли. Хотя баночку варенья из белых роз Брок так и не увидел. Может, сорванец наврал про пользу от букетов? Сейчас, когда лавки и магазины закрывались перед приближающейся шаррафой, хоть какие-нибудь цветы бы найти. Брок открыл дверь — цветы были проблемой. А приходить в гости к нериссе без цветов не принято. Даже в шаррафу.

Лео буркнул ему в спину:

— Снова здорово! Рыжий вспомнил о новой любви всей своей жизни.

Вик задумчиво добавила — Брок готов был на что угодно поклясться, что она улыбалась при этом:

— И, кажется, его можно не ждать домой.

От такой гнусной инсинуации Брок обернулся в дверях:

— Но, но! Попрошу вас! Нерисса Идо с юга Вернии, там не бывает шаррафы. Я лишь предупрежу и чуток помогу. Все, меня нет!

Лео усмехнулся:

— Драконоборец вскочил на любимого конька: нерисса в беде и дракон-шаррафа. Ничего не меняется в этом мире.

Брок предпочел проигнорировать эти слова, иначе застрянет тут надолго, а шаррафа ждать не будет. Он быстро сбежал по лестнице, кинул ключи от кабинета заспанному дежурному и… Замер — на скамье в холле в сумраке, который не разгоняли свечи, сидела знакомая девица — Эмма Добсон из банды «Отпетые», сейчас благонравная воспитанница Шарлотты Идо. Брок Эмме не особо доверял — из банд редко кто выходит, но Шарлотта верила в то, что отбывший наказание королевского суда дальше считается добропорядочным членом общества. Брок верил немного в иное, точнее он знал, что бывший убийца так и остается потенциальным убийцей, бывший вор может снова украсть, так что он знал, чего ждать от Эммы — она была воровкой.

Нескладная, высокая, при этом почти болезненно худая, Эмма поднялась со скамьи, поправляя немного ветхое платье в многочисленных заплатках:

— Эй, рыжий, то есть… Прощения просим… Нер… Тьфу, лер…

Брок не выдержал и оборвал её поток слов:

— Эмма, обращайся по родовому имени — Мюрай. Давай на ходу поговорим. — Он направился к двери — шаррафа ждать не будет. — Что ты тут делаешь? Ты не слышала предупреждение о непогоде?

Эмма, шагая по-мужски длинным шагом, отмахнулась:

— Знаю. Успею добраться домой. И вообще, я тебя тут целый час ждала — твоя работа…

— Служба, — поправил её Брок, открывая перед Эммой дверь. Девушка неуверенно замерла, не собираясь выходить первой — видимо, впервые столкнулась с правилами этикета. Брок подсказал: — выходи первой, ты же нерисса.

— А… Ага… Нерисса. — Эмма невоспитанно дернула плечом и вышла на улицу, морщась от несущегося в лицо ветра. — Твоя служба уже час как закончилась, Мюрай. Я… Мне…

Она вздрогнула, когда Брок взял её под локоть, направляя в сторону полицейского гаража — за все время, что его восстановили на службе, он так и ни разу не воспользовался собственным служебным паромобилем, все время перемещаясь на паромобиле Хейгов. Пришло время проверить — остался ли вообще в гараже его паромобиль. Будет смешно, если это не так — паровики уже перестали ходить.

— Так что случилось, Эмма?

— Мне нужна помощь, рыж… Мюрай… Помощь. Да.

Он колюче посмотрел на Эмму — он неё можно ожидать всего:

— Какого рода помощь?

Девушка решительно сказала, перехватывая его руку и мертвой хваткой цепляясь за локоть — ветер был такой, что и с ног сбить мог:

— Десять ройсов. В долг. — Она говорила громко, стараясь перекричать ветер. Дыхание то и дело перехватывало, и получалось выдавить из себя только короткие фразы. — Хотя лучше двадцатку. И я верну. Не сразу, но верну. Или отработаю любым способом, каким захочешь, — она фривольно повела плечиком.

Брок поперхнулся словами — его подкупали и не раз, но вот так откровенно впервые.

— Ты мала еще, чтобы вот так… Покупать. — Он открыл дверь гаража, снова пропуская Эмму — та уже освоилась с манерами, без напоминаний входя первой и с любопытством оглядываясь. В носу у Брока тут же засвербело от запахов — невыносимо несло керосином, пылью, смазкой. Света почти не было — только пара масляных ламп где-то в глубине гаража за разобранными паромобилями.

Дверь, подхваченная сквозняком, захлопнулась с диким грохотом — из глубины почти пустого гаража вышел на ходу вытирая руки от масла какой-то тряпкой дежурный механик. Сегодня это был высокий верзила, блондинистый и невозмутимый, почти как Неш, Ульссон — выходец откуда-то с севера, причем даже не Тальмы.

— Старший инспектор Мюрай! — широко улыбнулся он. — Вот уж не ожидал вас увидеть. Давненько вы не заглядывали к нам.

— Добрый вечер, Ульссон! Прости, было не до того немного… — пояснять он не стал. — Мне нужен мой паромобиль.

Механик сдвинул кепку на затылок, признаваясь:

— Подождать придется. Щас, заправлю, потом с четверть часа на нагон давления… Сами ж знаете…

Брок кивнул:

— Хорошо. — Он посмотрел на замершую рядом Эмму: таскать её с собой по непогоде — не самый лучший вариант: — Так… Подожди меня тут — я сейчас сбегаю в «Жареного петуха» за едой для вас на время шаррафы. Потом вернусь сюда — довезу тебя до дома, заодно по дороге объяснишь для чего тебе нужна такая сумма. Ульссон, я оставлю Эмму тут, хорошо?

— Эм… Ну дык…

— Она будет вести себя хорошо, — глядя Эмме в глаза, веско сказал Брок.

Эмма послушно закивала, подтверждая его слова.

— Ну лады, — согласился механик. — Пусть от сядет где-нить…

Брок в дверях оглянулся на неё и напомнил:

— Эмма, я скоро вернусь и отвезу тебя домой — подожди чуть-чуть! — Он рванул на улицу, где пришлось давиться тугим ветром, сбивающим дыхание. Первые капли еще прозрачного дождя уже молотили по плечам, по офицерской фуражке, по пыльным тротуарам. Далеко, еще с трудом долетая на крыльях ветра гремел гром. Молнии то и дело возникали над океаном — алые, как и сама шаррафа. Прохожих уже не было. Все лавки на Дубовой были закрыты. Хотелось верить, что «Жареный петух» еще не закрылся, иначе, где искать еду, Брок не знал.

Хвала небесам, трактир, пустой и гулкий, пропитавшийся густыми ароматами жареного мяса и специй, еще работал. За стойкой был только сам хозяин — он, быстро наполняя корзину едой, признался Броку, что остался на всякий случай — вдруг ночью пилоткам понадобится еда или еще что. Брок щедро выписал ему чек — с удвоенной суммой.

— Удачно пережить ураган! — пожелал напоследок хозяин трактира, а Брок, прихватив корзину с едой выскочил под первые алые струи дождя — шаррафа пришла раньше, чем он ожидал. Искать цветы было некогда и уже негде.

На углу Дубовой стоял знакомый до боли паромобиль с эмблемой полицейского управления. Брок удивленно приподнял бровь — Эмма хорошо смотрелась за рулем, словно так и надо. Она открыла дверцу:

— Давай, садись уже! А то можем не успеть… Вон уже, красным-красно все…

Брок сел на пассажирское сиденье, пристраивая корзину с едой у себя в ногах:

— Эмма…

— Я хорошо умею водить, — буркнула она, резко разворачивая паромобиль на Ореховую. — Еще никто из ваших не догнал меня!

Брок не сдержал удивления:

— Забавно, я думал, ты только уличная воровка…

Эмма стрельнула в его сторону глазами:

— Я отсидела. Идо говорит — я теперь обычная.

— Так куда едем? — дипломатично поменял тему Брок. Шарлотта в чем-то права. Наверное.

— Ломбард Галли знаешь?

— Обижаешь. Кто же не знает Скорпиона? И что ты ему сдала? — Уточнять, у кого она это украла, Брок не стал. Эмма сама скривилась как от зубной боли и призналась:

— Я сглупила. Нашла камею…

Брок лишь выгнул бровь, и Эмма призналась, доказывая, что воровка всегда остается воровкой:

— Хорошо… Я украла у Идо камею. Украла, потому что дура. Потому что не верила в её честные намерения. Дурака, сам знаешь, надо учить — украсть у дурака незазорно.

— Ага.

Эмма сбавила скорость: потоки воды с небес усилились, так что дождевые щетки не справлялись — дорога то и дело исчезала за тугими струями воды. Грохотало уже где-то над головой. Молнии то и дело прорезали небеса алыми лентами, превращая город в филиал пекла.

— Дура была. Сейчас хочу все исправить, но у меня нет десяти ройсов, чтобы выкупить камею обратно. Верну камею, расплачусь с тобой и… Можешь вязать обратно за кражу — заслужила.

Брок молчал, не зная, что сказать. С одной стороны, его выводы о преступниках в который раз подтвердились. С другой стороны — Эмма могла промолчать и не пытаться вернуть камею, тем самым скрывая факт воровства.

Кровавая вода дикими потоками неслась отовсюду: с небес, по улице, из-под колес паромобиля. Она скрывала город, дома, сужая мир до салона машины и пары ярдов перед капотом, с трудом разрезаемыми светом фар. Казалось, что в мире ничего, кроме крови, не осталось.

Эмма совсем побелела, вцепившись пальцами в руль, и словно приговора ждала его ответа.

— У тебя сохранились связи с «Отпетыми»? — наконец спросил он.

— Своих не сдаю, — отрезала она. — пусть я дура, но дура с понятиями.

Брок спокойно пояснил, доставая из портмоне двадцатку:

— Надо сдать моих.

— Чаво⁈ — опешила Эмма, паркуясь у ломбарда.

— Моих. — снова повторил Брок. — Надо сдать моих. Точнее, не совсем моих.

— Ну… Да… Эт поворот. Это все меняет… — неуверенно ответила Эмма, принимая деньги. — Я это… Быстро. Ага?

Брок кивнул. Она выскочила под дождь, тут же промокая до нитки, и буквально взлетела по высокому крыльцу под защиту козырька над дверью. Впрочем, от косых струй дождя, летевших по воле бурного ветра почти вдоль земли, это не спасало. Брок не был уверен, что Эмме откроют дверь, но появилась небольшая щель, и охранник, оглядев Эмму, все же запустил её внутрь. Шаррафа шаррафой, а дела должны идти. Прижать бы Скорпиона, но, во-первых, пока нечем, а во-вторых, иногда он был удобен, сдавая самых наглых воров. Тех, кто ему мешал, конечно. Брок передернул плечами, но все же решительно выбрался из паромобиля — вдруг Эмме потребуется помощь. Впрочем, счастливая Эмма выскочила почти сразу же, зажимая в ладони что-то мелкое.

Промокший до последней нитки Брок сел на водительское сиденье. Эмма обиженно обошла паромобиль и села рядом:

— Не больно-то и хотелось… Смотри, не заблудись в улочках Ветряной гряды.

— Я там с детства не блуждал, Эмма. Так… — он осторожно поехал, чувствуя, как колыхается тяжелый паромобиль под порывами ветра. — Все получилось?

— Ага… — Эмма разжала кулак и показала маленькую камею. — Теперь можно и того… Самого… Ну, ты понял.

Брок спокойно сказал:

— Спрячешь камею где-нибудь в щель на полу — под полками или под шкафом. Потом кто-нибудь случайно найдет. Сама же знаешь, как это бывает — закатилась вещь куда-нибудь, что сразу и не найдешь.

Эмма удивленно сказала:

— И ты не выдашь?

— Не выдам.

— А… Ага… Поняла… — она поморщилась. — Так… ты ж говорил — своих сдать. Точняк. Хозяина меняешь, да? Нууууу… Я поговорю с Пауком, только не уверена, что он возьмет бывшую пилотку к себе. Ты приметный, сам понимаешь.

Брок возмутился:

— Знаешь, говорят, что рыжие — бесстыжие, но не до такой же степени, Эмма! Я полицейский, я никогда не предам закон. — Пришлось скрестить пальцы на левой руке, чтобы Эмма не заметила — закон он как-то все же переступил. С тем же потенцитом.

Эмма буркнула:

— Тогда я ниче не понимаю. Объясняй толком, чтобы я смогла правильно все сделать.

— «Отпетые» же все еще контролируют Веселый квартал до Старого моста?

От него ничего не осталось, даже опор, когда четверть века назад Тальма объявила торговую блокаду Вернии, разрушая все мосты через Ривеноук.

— Да, — подтвердила она. — Чё надо-то⁈

— Нужны сведения о том, какие заведения подгреб под свою защиту Речной участок.

— А! — поняла Эмма. — У вас новый передел, да?

Брок мрачно сказал, прищуриваясь в попытке хоть что-то разглядеть в кровавых потоках воды:

— Можно и так сказать.

— Поняла. Поговорю с Пауком — он радый будет вам подсобить. Только не обессудь, потом помогать подгребать под себя данников не буду — свои все же ближе.

— И не надо. Если еще поможешь найти аналогичного человечка, кто знает про тоже самое, только в портовой части, буду очень благодарен.

Эмма озадаченно поморщилась:

— Ээээ… Но там-то точняк ваша территория. Речной туда носа не сует.

— И все же…

— Поняла, не дура — найду.

Наконец-то из кровавого сумрака показался дом нериссы Идо. Брок, взмокший еще и от напряжения, выдохнул:

— Приехали.

— Угу, — Эмма вцепилась в корзину с едой и рванула под дождь. Дверца паромобиля оглушительно хлопнула — бешеный порыв ветра придал ей скорости. Эмма чуть не упала, чудом удержавшись за старые перила крыльца и принялась спускаться по лестнице к двери, по щиколотку утопая в потоках воды, несущихся с горы в сторону реки.

Брок выбрался следом, привычно набрасывая на паромобиль защитное плетение: не от воров — от ветра и летящего мусора.

Эмма с трудом достучалась — ей открыла дверь сама нерисса Идо, бледная, напуганная, такая… Родная. Брок мысленно выругался, запрещая себе даже думать о том, что её можно обнять и утешить.

— Эмма, Брок, вы тут! — с диким облегчением в голосе сказала Идо. — Я так боялась, что Эмма не успела добраться до дома… Спасибо, Брок…

Она шагнула к нему, неожиданно прижимаясь к его груди:

— Я так испугалась… Это же ужас, а не погода…

Осторожно приобнимая Шарлотту за талию, он прошептал куда-то в завиток волос у виска:

— Шшш… Все хорошо. Это всего лишь шаррафа. Я тут, я рядом, я никуда не уйду и не брошу тебя, Лотта.

Она кивнула, еще крепче прижимаясь к его груди. Брок вздохнул. Мокрый до исподнего как мышь, весь в красных потеках от шаррафы, с хлюпающей водой в ботинках, с щекочущимся песком за шиворотом, он никогда не был настолько счастливым. Он был… Дома. Впервые со смерти отца у него вновь появился дом, куда хочется возвращаться и где его ждут. И даже цветы оказались не нужны.

Вилли, сидящий на лестнице, был бы не Вилли, если бы не вмешался:

— Тьфу… Бычачьи нежности! — он бы и на пол сморкнулся, выражая все, что думает о происходящем, но Ирма, самая подкованная в любви, отвесила ему подзатыльник:

— Молчи, охайльник! И нежности — телячьи!

Вилли повторился:

— Тьфу, телячьи нежности! Теперь довольна?

Плечи Шарлотты дернулись от смеха, её дыхание опалило шею Брока, тоже заставляя смеяться.