Проклятье или ничейная земля

Глава 2 Неприятности

Грег проснулся от магического импульса механита-будильника, надетого на запястье: вздрогнул, резко открывая глаза, и посмотрел на циферблат, проверяя время. Все было правильно — половина третьего ночи. Время принимать лекарство.

Хороший будильник — выдернул его из липкого кошмара, в котором незнакомые Грегу инквизиторы забирали Лиз в монастырь, разлучая их навсегда. Его еще чуть потряхивало дикой смеси ярких эмоций: ярость, собственное бессилие, тоска, боль в разбитых до крови кулаков, которыми он бил землю, стоя на коленях. Им никогда не быть вместе. Отныне она невеста богов и служит только им. Он сел и замотал головой, прогоняя противную муть, выбивая из себя даже призрак мысли, что Лиз может оказаться в монастыре. Этому не бывать: Лиз теперь принадлежит ветви реформаторов, в Тальме нет монастырей. Это лишь дурной, глупый сон. Это надо просто забыть и не думать.

Грег выскользнул из-под теплого одеяла, вздрагивая от холода и застарелой сырости в спальне — камин уже прогорел. Отчаянно бодрило. Грег бережно поправил одеяло на спящей Лиззи — пусть чуть-чуть поспит, пока он достает лекарство. Эфиром он прогрел комнату. Надо почистить камин и заново его разжечь. За окнами уныло, в разнобой стучали об уличный карниз капли воды, срывающиеся с крыши. Редкий, мелкий дождь, начавшийся под вечер, судя по всему, закончился. Только и слышно, как далеко, еле слышно грохочет убегающая прочь гроза. Грег нахмурился и потянулся эфиром, проверяя грозу. Где-то в Танцующем лесу — уже нехорошей традицией становится начинать седьмицу этим лесом, — с каждым ударом молний нарастало эфирное поле. Нарастало странно, точечно, словно электрическая сила превращалась в запретную эфирную. Или эфир откликался на молнии, Грег знал о таком свойстве потенцозема. Одно но — это Аквилита, тут потенцозема почти нет. Под Танцующим лесом очередная жила самородного потенцита? Или что-то иное. Немертвое, например. Грег спешно накинул халат и понесся к телефону, который находился в холле, пока кабинет Грега еще не был готов для работы.

Дежурный этой ночью Жаме трубку взял моментально, что не могло не порадовать — дисциплина в управлении что надо. На вопрос Грега о происшествиях Жаме ответил быстро и точно, вызывая смутные подозрения:

— Лер комиссар уже интересовался?

Жаме помялся и признался:

— Да, нер суперинтендант. Кажется, он остался недоволен… Мной.

— Спал?

Жаме выдохнул:

— Так точно. Извинения просим…

— Я поговорю с комиссаром. Ты дежуришь уже третью ночь подряд — могут возникать ошибки. Я сейчас поеду в Танцующий лес — проверю изменения эфирного поля.

— Так это… Туда уже лер комиссар собрался, — тоскливо выдавил Жаме — о ссоре Грега и Брока по точно такому же поводу все в управлении знали. Еще не хватало, чтобы их новый суперинтендант сцепился с комиссаром. Наверное, еще седьмицу назад, в управлении все были бы рады такому повороту, но сейчас такого не хотелось — нер Эш успел стать своим, хорошо показав себя на пожаре.

— Ясно. Удачи! — только и смог сказать Грег — его опять не брали в расчет. В который раз. Грег усмехнулся, возвращаясь на второй этаж в спальню: вот смысл нести службу, если ты вечно не в курсе происходящего? Он на миг перед дверью закрыл глаза и попытался успокоиться — он уже не лер, чтобы родовая гордость оскорблялась. Нужно быть сдержаннее.

Грег вошел в спальню — Лиз мирно спала, с головой спрятавшись под теплым одеялом. Эфирные плетения, сохранявшие тепло медленно расплетались без присмотра. Грег спешно направился к камину, старательно тихо выгребая пепел и заново раскладывая дрова в топке. Огонь, подхлестнутый эфиром, быстро заплясал на сухих дровах, освещая погруженную в темноту комнату. Грег выставил ведро с пеплом в коридор — потом приберет, сейчас время Лиз пить лекарство. И все же надо что-то решать с Танцующим лесом.

Лиз всегда просыпалась легко: стоит только прикоснуться к плечу, и она уже открывает глаза и улыбается. Грег старательно отгонял в сторону привычную присказку: «Брок!» — ни к чему это. Родничок в сердце полыхнул теплом, словно гейзер.

— Доброе ут… — Лиз поежилась и поправилась: — ночи!

Грег улыбнулся в ответ, протягивая Лиз бутылек с лекарством и стакан воды:

— Доброй ночи! Пей и обратно ложись спать.

Она залпом выпила содержимое флакончика и даже не поморщилась — наверное, лекарство не было горьким. Хоть какое-то утешение. Грег внимательно рассматривал Лиз: при скудном свете камина было легко обмануться, но, вроде бы, бледность уходила прочь, на щеках молодой женщины даже румянец появился, и тени под глазами, кажется, меньше…

Лиз в ответ так же внимательно рассматривала его. Родничок в сердце снова взорвался теплом, и, подавая пустой стакан Грегу, Лиз великодушно сказала:

— Жалуйся!

Грег поморщился — он не думал, что настолько не владеет своим лицом:

— Лиззи…

— Страшный и ужасный Брок опять не дает тебе честно нести свою службу?

Грег рассмеялся:

— Это так заметно?

— Очень! — подтвердила она. Родничок в сердце зашебуршался, подсказывая, как Лиз догадалась о его недовольстве: связывающий их эфир выдал Грега с головой. — Помни: он так тебя бережет.

— Не он, — поправил её Грег. — Страшный и ужасный Эван. И… Я…

Он мотнул головой, прогоняя ненужные сомнения:

— Я должен съездить в Танцующий лес. Там что-то странное творится.

Лиз улыбнулась, опускаясь на подушки и подтягивая одеяло до подбородка:

— Становится традицией?

— Не дай боги, — вспомнил прошлый раз Грег, когда он чуть не ударил Лиз. Тогда это была жестокая шутка Ренара Каеде. Грег повторился: — Не дай боги.

Лиз вытащила из-под одеяла пальцы и погладила Грега по руке:

— Езжай, конечно. И не волнуйся за меня — я справлюсь. Посплю часов до десяти, когда придут горничные, потом займусь домом — все будет хорошо.

Он поцеловал её в висок и тихо прошептал:

— Спасибо за понимание. — Он встал и принялся быстро одеваться — время поджимало, если он хотел успеть до утра. Когда он уходил, Лиз уже мирно спала.

Грег открывал входную дверь, когда корзина для зонтов заходила ходуном. Мужчина обернулся на свой зонт-трость, недовольно сверкавший на него единственным алым глазом. Разговаривать с зонтом было как-то глупо — рта у зонта не было, но Грег все же сказал:

— Прости, я еду в лес — там будет не до тебя.

Зонт снова подпрыгнул в корзине, настаивая на своем. Грег фыркнул и вернулся за ним:

— Что ж, если хочешь… — Он взял зонт, и алый глаз тут же довольно закрылся.

Грег вышел на улицу, закрывая дверь на эфирное плетение — так Лиз не придется спускаться в холл, когда придет нанятая прислуга. Открыть она сможет и из спальни.

На улице было прохладно, и Грег пожалел, что не надел пальто — привычно выскочил в мундире, даже кардиган не стал поддевать под него. Привык, что днем было не по-зимнему тепло. Ветер еще шумел в деревьях, у бордюров влажно блестели в свете уличных фонарей лужи в желтой каемке прибитой дождем пыльцы. Бледные, прозрачные лепестки вишни растеряли всю красоту, валяясь на тротуарах и колыхаясь в воде. Очарование цветущих деревьев мимолетно, как и человеческая жизнь. Нужно ценить моменты и растрачивать жизнь по мелочам. Грег и сам не понял, почему его потянуло на философствование. Наверное, из-за окаменевшего и напряженно рассматривающего его Эвана — Одли, убирая корзину с едой на заднее сиденье паромобиля, лишь криво улыбался. Они привычно боялись его. Ждали вспышку гнева или обиды, а родничок в сердце спал.

— Недоброй ночи, — первым поздоровался, подходя к исходящему паром и теплом служебному паромобилю, Грег. Он не сдержался и улыбнулся: — стыдно, да?

Одли хмыкнул, открывая водительскую дверцу и здороваясь:

— И вам недоброй ночи, нер суперинтендант!

Эван ожил — видимо, что-то решил для себя:

— Недоброй ночи. Что-то происходит с эфиром на Ветряной…

— В лесу Танцующих деревьев, — поправил его Грег. — Я с вами — посмотрим заодно, что сталось с деревом, в котором должны были окрепнуть хранители леса. Получилось у Каеде или нет.

Эван приглашающе открыл пассажирскую дверцу:

— Садись. Сейчас поедем. Лиз в курсе? — Уже все в управлении знали: когда Эван волновался, он говорил кратко, рубленными фразами.

Грег кивнул, опускаясь на заднее сиденье паромобиля:

— Знает. Не стоит переживать — ей гораздо лучше. Новая порция лекарства от нера Аранды творит чудеса.

Но, кажется, это не убедило Эвана — он повернулся к лакею, отдавая распоряжение:

— Джон, утром, пожалуйста, проследи, чтобы лере Элизабет доставили завтрак.

Парень склонил голову:

— Я сам занесу завтрак, не извольте сомневаться, лер Эван.

Грег достал из кармана не пригодившиеся ключи от собственного паромобиля и протянул их Джону:

— Для леры Виктории и Брока, чтобы им было на чем утром добираться на службу — мы можем не успеть вернуться к восьми часам.

Джон снова кивнул, принимая ключи:

— Будет сделано, нер Эш. Я предупрежу Адамса — он заранее прогреет котел паромобиля. Удачной поездки! — пожелал он на прощание, словно речь шла о выезде на пикник. Грег скривился — чем может закончиться такой «пикник» сегодня, он не мог даже предполагать. Это может быть стихия, а могут быть и немертвые, хотя вроде бы тут не было больших боев в округе. Хотя так не бывает — их континент, их бедняжка Эреба, основательно пропахана войной и битвами. Нежить может подняться везде. В любой момент. Зонт, который Грег задумчиво вертел в руках, уперев кончиком в пол, приоткрыл глаз, недовольно косясь на хозяина. То ли его мысли ему не пришлись по нраву, то ли голова закружилась. Может у зонта кружиться голова?

Эван опустился на сиденье рядом с Грегом:

— И мне не стыдно, я не хотел тебя тревожить ночью.

Джон захлопнул дверцу. Одли, бросая задумчивые взгляды в зеркало заднего вида, вырулил на дорогу и направил паромобиль на Окружное шоссе — так быстрее добраться до Танцующего леса.

Грег не сразу сообразил, почему Эвану не стыдно — уже забыл начало беседы. Он пожал плечами, устраивая ладони на ручке зонта:

— Это служба. Хотел бы высыпаться — выбрал бы иное поприще.

За окном паромобиля проносился сонный город: темные дома, пустые улицы — еще даже уборщики не принимались за работу. Часы на обсерватории пробили три часа ночи. Эфир в Танцующем лесу вел себя странно — он то затихал, то снова резко подскакивал, хотя гром уже не доносился. Гроза ушла дальше, в долины.

Эван тактично поменял тему — их судьбы с Грегом были в чем-то похожи: оба наследники рода, оба могли не служить, занимаясь лишь делами поместья, а то и просто бонвиванствовать, оба отреклись от рода, оба в результате поворота судьбы оказались в Аквилите в непривычных для себя ролях:

— Есть мысли, что нас ждет в Танцующем лесу?

Одли фыркнул, посмотрев через зеркало на Эвана:

— Уж точно не романтичная ночка, раз уж эфир шалит. — Он сам ничего подобного не чувствовал, но он не был сильным магом. Всего лишь ранг учителя, когда Эван и Грег почти гранд-мастера — верхушка владения эфиром, когда почти нет ограничений, в теории, конечно. Возможности гранд-мастеров почти неизвестны — и из-за редкости этого ранга владения эфиром, и из-за скрытности магов.

Грег нахмурился, вспоминая местность вокруг Танцующего леса — как и Эван, он не был местным, так что историю Аквилиты знал плохо:

— Сложно сказать… Исходя из рельефа местности… Можно предположить, что приблизительно в тех местах проходил последний рубеж обороны Аквилиты в Тальмо-Тройственной войне. Вин?

Одли напомнил:

— Я тоже как бы не местный. Осел тут после службы в армии. Надо было рыжего с собой брать — этот тут родился. Для него город родной. Он точно в курсе местной истории.

Грег бросил косой взгляд на Эвана — не ожидал, если честно, что Брока не возьмут с собой. Комиссар тоскливо смотрел в окно и молчал. Поняв, что Брока тоже «пожалели» по непонятной причине, Грег продолжил сам:

— Всплески эфира могут быть связаны с поднятием нежити — после поражения в Серой долине четверть века назад армия Ондура повернула в сторону объявившей независимость Вернии и Аквилиты, решив ограничиться этими землями, раз победоносно ворваться в Олфинбург не удалось. Тогда бои за Аквилиту длились около седьмицы, закончившись с подписанием мирного договора между Тальмой и Тройственным союзом. Линию боестолкновений под Аквилитой, я, если честно, не помню, но если бы я отвечал за город, то держал бы оборону как раз у Танцующего леса или леса Сокрушителя — в долинах негде зацепиться и спрятаться. Там только людей терять, учитывая, что в Аквилите тех лет не было армии, а только силы полиции и ополчения. Впрочем, армии и сейчас нет, — скомканно заметил он, замолчав.

Эван отмер и колко посмотрел на Грега:

— Значит, считаешь, что это не проделки Ренара Каеде седьмичной давности?

Грег пожал плечами:

— Я не знаю, какими силами оперировал Каеде. Возможно, нынешние всплески могут быть результатом формирования его хранителей. Это было бы хорошим вариантом, хотя лучшим были бы жилы самородного потенцита. Я читал, что грозы могут вступать в взаимодействие с ними, вызывая искажения и скачки эфира.

— Стоит надеяться на лучшее, но готовиться к худшему. Значит, возможна нежить…

— Или даже немертвые, — старательно спокойно добавил Грег.

Даже Одли не выдержал, горячечно заявляя:

— Тут не было Ничейной земли, вот точно.

Грег веско возразил:

— Никто не знает механизм формирования Ничейной земли. Будем надеяться, что это не она, но ждать надо худшего.

Эван поморщился — Грег лишь повторил его слова.

— Одли, ты не знаешь, как часто в Аквилите обрабатывают святой водой места сражений?

Паромобиль вырвался из тисков города и принялся набирать ход, устремляясь в горы. Одли, крепко держа руль, пожал плечами:

— По идее — каждый День памяти Павших. Только я, как и вы, реформатор, а тут рулят дореформаторы. Так что я несколько не в курсе, как соблюдаются тут храмовые ритуалы — я до последнего времени был всего лишь сержем и в такое посвящен не был. Это надо спрашивать ры… — Одли поперхнулся словами и замолчал, чтобы не нервировать Эвана.

Грег отвернулся к окну, скрывая улыбку — кажется, Эван уже пожалел, что «пожалел» Брока и не взял с собой. Или хотя бы не расспросил перед поездкой. Хотя, попытайся он его расспросить, отделаться от горевшего службой Брока не удалось бы.

— Спросим и рыжего, и… — Видимо, Эван мысленно принялся перебирать всех, к кому можно с таким обратиться, и Грег сам предложил:

— Адера Вифания, мне кажется, не откажет в помощи. Она точно должна знать о таком.

— Согласен.

Одли снова не сдержался:

— Вот не понимаю я такого… Вообще.

Чего он не понимал, ни Грег, ни Эван тоже не поняли, и Одли пришлось пояснять:

— Монашек я не понимаю. Хоть убейте. Ни адеру Вифанию, ни адеру Манон. Ладно, тут в Авкилите нет монастырей, но в других странах же есть. Как они вообще живут? Как можно добровольно отречься от мира и его радостей? Вот честно… Всю жизнь в стенах монастыря, когда за стенами — огромный живой мир, кипящий и бурлящий. Вот как, а?

Эван пожал плечами:

— Это их выбор.

Грег снова не сдержал усмешки — Виктория у Эвана была посвящена реформаторскому храму, ей монастырь из-за срыва блокирующей магию печати не грозил, и потому Эван так беспечно относился к невестам богов. Будь Виктория из дореформаторского храма — посмотрел бы Грег на Эвана. Удалось бы ему так же спокойно произнести: «Это её выбор!». Сам Грег знал — он бы не смог стоять и смотреть, как Лиз уводят прочь. Как смирялись с таким семьи божьих невест, он не знал.

— Иногда выбора нет, — сухо сказал Грег. — Или повторная печать, или застенки. То есть добровольное приношение своего сердца на алтарь богов и несение службы во имя них, — не скрывая сарказма поправился он. Одли понятливо хмыкнул. Эван привычно окаменел — кажется, задумался о монастырях. Или о чем-то другом.

Фонари закончились вместе с городом, и теперь за окнами паромобиля проносилась тьма, разрезаемая узким светом фар. Лес, казалось, все ближе и ближе побирался к дороге, иногда чуть расступаясь призраками полуразрушенных башен, медленно крутящих лопасти. Ветряки для выработки электричества тут были не редкость.

Ущербная Луна прорывалась через редеющие облака, отражаясь бликами в многочисленных лужах. Лес медленно приходил в себя после грозы.

Одли свернул с основной дороги — через лес Сокрушителя добраться быстрее. Одинокие капли падали с ветвей деревьев на окна. Стеклоочистители с противным визгом вытирали влагу. Шуршали шины, мотор работал практически бесшумно. В салоне стояла тишина — каждый думал о своем. Грег вспоминал оставшуюся дома Лиззи, а о чем волновался окаменевший Эван, понять было сложно. Даже Одли, казалось, задумался о чем-то своем.

Темная тень, прорезавшая свет фар и бросившаяся под колеса паромобиля, стала для всех неожиданностью. Даже для выругавшегося в небеса и выкрутившего руль влево, уходя от удара, Одли. Завизжали тормоза, но тяжелый паромобиль, с трудом удержавшись на мокром дорожном полотне, пронесся еще с десяток ярдов, прежде чем остановиться. Что осталось от безумца, попавшего под колеса и вроде бы отлетевшего от удара куда-то в сторону, оставалось только гадать. Впрочем, недолго. Заскрипел металл, разрываемый когтями, и из-под паромобиля прямо на капот взобрался скелет в обрывках ондурского алого мундира инфантерии. Клыкастый рот радостно оскалился, и из него вместо слов полилась гниль вперемежку с сырой землей.

— Твою дивизию! — выругался Одли, спешно подавая назад в попытке сбросить нежить. В ответ металл капота покорежили и босые стопы с гигантскими черными когтями. Тварь утробно зарычала, распластавшись на капоте.

Грег и Эван слаженно открыли дверцы, вставая на широкие подножки, шедшие вдоль паромобиля. Эван ударил плетением огня — привычной для него стихией, а Грег — ветром, отбрасывая алый, гневно ревущий факел на обочину.