Проклятье или ничейная земля

Глава 30 Нера Орвуд

На улице до сих пор было душно, но после затхлости особняка Орвуд воздух казался упоительно свежим. Виктория на миг замерла на крыльце, делая вдох за вдохом — нера Орвуд и её искаженные представления о дозволенном напугали её, особенно тем, что были подтверждены научными теориями, которые никто не спешил опровергать. Слишком выгодно сиятельными верить в аристальцев, особенно тем, кто считает себя просвещённым человеком. Эван снова в утешение согрел Вик стоим эфиром.

Хогг, как пьяный, дернул ворот рубашки, словно он его душил:

— Так… Получается… Она тоже жертва?

Виктория, спускаясь по ступенькам крыльца вслед за ним, качнула головой:

— Нет.

Она рассматривала взбешенного Брока, стоявшего за щитом Фидеса и возмущенно сложившего руки на груди. За его спиной кругами ходил Кевин Смит, старательно делавший вид, что занят службой, а не караулит Хогга. Констебли, стоявшие в окружении, то и дело косились на особняк Орвудов, но терпеливо жарились на солнце. Свен и Жюль, два новеньких мага, державшие плетение с этой стороны особняка, были мокрыми, как мыши — видимо, нера Орвуд все же пыталась прорвать щит во время обсуждения сделки.

Хогг набычился, в упор глядя на Викторию:

— Но неру Орвуд заразил муж. Она тоже жертва.

Эван нахмурился, собираясь с мыслями, и Грег его опередил:

— Это не так, Грегори. Это сложное с точки зрения этики дело, но нера Орвуд не жертва в нем — её действия вышли за пределы, скажем… Самообороны.

Хогга ответ не устроил; он, останавливаясь у эфирного плетения в ожидании, когда их выпустят из-под щита, выругался:

— Да хрррррень же! Полная хрень!

Сержант Кейдж открыл проход в щите — Брок так и продолжал стоять в позе оскорбленной невинности. Он лишь выдавил из себя:

— Вам не стыдно? — Взгляд его зеленых, сейчас казавшихся злыми глаз перемещался с Эвана на Грега и обратно. Вик знала, что на самом деле Брок не злой — он просто пытается защитить всех. В этот раз ему не дали, не позволили быть там, где была опасность.

Эван и Грег переглянулись — они не раз оказывались в подобной ситуации, когда их игнорировали и не ставили в известность о происходящем. И чаще всего так поступал именно Брок. Так что почти в унисон они ответили:

— Нет.

Грег еще и добавил, зная о склонности к лапидарному стилю у Эвана:

— Абсолютно нет.

По Броку было видно, что ему есть что возразить на это «нет», и потому Брендон вмешался:

— Простите, что отвлекаю, но, Хогг, мне нужна твоя кровь. — Он достал из тайного кармана сутаны небольшую мензурку с пробкой. — Совсем чуть-чуть. В особняке некроманта я не решился бы и капли пролить — слишком там наверчено всего.

Хогг порывисто протянул левую ладонь и отвернулся — Вик видела, что его до сих пор глодала неуверенность в правильности происходящего. Грег поймал её взгляд и тихо сказал:

— Я поговорю с Грегори.

Брендон, рассматривая, как медленно заполняется мензурка, кивнул:

— Вот-вот. Поговори. Объясни, что эфирники никогда никому ни при каких обстоятельствах не дают свою кровь. Потому что ценнее у эфирника нет ничего.

Хогг дернулся, вырывая свою ладонь и зажимая ранку на указательном пальце:

— И чё за хрень?

Брендон, закупоривая мензурку, невозмутимо поправил его:

— Не хрень — правила выживания эфирника. Но мне кровь давать можешь.

Хогг нахмурился:

— Потому что храмовник?

— Потому что колдун! — возмутился Брендон. Его принадлежность к храму до сих пор задевала. — Я и без крови могу сделать что-нибудь плохое с любым. Вот так-то!

Вик не сдержала улыбки, и Брендон криво улыбнулся:

— Не порть мне репутацию. — Он убрал мензурку в карман и поймал ладонь Хогга, заживляя порез. — Впрочем, после неры Орвуд крайне не хочется употреблять это слово. Все во имя репутации. Гадость!

В подтверждение его слов по лицу Брендона снова заскользил эфир — до самых кончиков пальцев. Вик вдруг поняла, что с белой сутаной Брендон получил свободу в рунных цепях. Наверное, именно из-за этого он и согласился стать инквизитором. Значит, дела на Вернийско-Ондурском фронте совсем плохи.

Брендон же продолжил:

— А теперь я обратно в особняк. Мне нужно два-три часа: сперва придется обезвредить алтарь и рунные цепи в нем, потом займусь излечением Хогга, а потом… Пройдусь по всему особняку, проверяя его на всякий случай. Хогг, от тебя требуется все это время сливать эфир неры Орвуд — мне будет проще работать. К остальным убедительная просьба — не мешать.

Эван кивнул, оглядывая ряды констеблей:

— Я не буду мешать.

Готовый уже возвращаться в особняк Брендон споткнулся и замер:

— Ты со мной не идешь.

— Иду.

Вик знала, что переспорить Эвана невозможно, но Брендон попытался:

— Я инквизитор и…

Эван оборвал его:

— Я буду тебя прикрывать — нера Орвуд мне кажется опасной.

— Я спра…

— И как, по-твоему, я буду учиться плохому, если ты меня с собой не берешь?

Брендон не нашел, что на это возразить, и Эван заметил:

— Дай мне пару минут — мне надо отдать распоряжения.

Брендон лишь прикрыл глаза и отвернулся в сторону. Он не любил рисковать чужими жизнями.

Вик тоже не очень нравилось решение мужа, но она понимала, почему он возвращается в особняк. Так правильно. Так нужно. По Броку и Грегу было видно, что они не согласны с Эваном, но возразить им было нечего: они эфирники — он колдун. Разница колоссальна.

Эван наклонил голову в жесте признания — он оценил их молчание:

— Спасибо!

Брок дернул плечом:

— Было бы за что… Будьте осторожны, оба. А не то, Брендон, я уведу у тебя прелестную керу Риччи.

Брендон хищно улыбнулся:

— Рррразмечтался! — он дернул себя за ворот сутаны: — вот разберусь с этим нелепым маскарадом и… Получу свободу от храма.

Брок хотел что-то возразить, но вмешался Эван, отдавая распоряжения:

— Оцепление не снимать. Щит усилить. Виктория, прошу, встреться с прессой. Официальная версия: в доме Орвуд обнаружена служанка, больная потенцитовой интоксикацией. — Он улыбнулся: — не дай им себя разорвать, пожалуйста.

Она кивнула — общение с прессой она не любила, но это необходимо, чтобы не возникали нелепые слухи:

— Постараюсь. Что будем делать со слугами семьи Орвуд?

Опережая Эвана, вмешался Брендон:

— Я после особняка Орвудов займусь ими — сниму привязку на крови. Потом сами отделите козлищ от агнцев.

Эван продолжил:

— Заодно меня этому обучишь.

Брендон не удержался от колкости:

— Мне казалось, что ты с козлищами вполне справляешься…

— Привязка на крови, — скупо сказал Эван, заставляя Брендона кривиться и вспоминать собственные обещания об обучении плохому. — Дальше… Брок, хватаешь…

Взгляд Эвана скользнул за спину Брока, натыкаясь на замершего и старательно не вслушивающегося в распоряжения Кевина:

— … сержанта Смита.

Хогг не сдержал смешок — Кевин аж вздрогнул, услышав свою фамилию. Он подтянулся и изобразил на лице внимание.

— … и едете в Речной. Занимаетесь выемкой документов из кабинета Арно. Самого Арно, если он успел вернуться, задержать. Грег…

Эш спокойно заметил:

— Я присматриваю за Хоггом — будем у океана. Там хорошо прочищаются мозги и безопасно сливать некромантский эфир. Что-то еще?

Эван нахмурился и отрицательно качнул головой:

— Пожалуй, нет. Прорвемся?

Его не понял только Кевин, старательно промолчавший. Даже Хогг буркнул: «Прорвемся», — и надолго замолчал.

Он ожил только на берегу, когда опустился на прогретый солнцем валун и принялся смотреть в никуда, не забывая сливать эфир:

— Кто такие аристальцы?

Грег, наслаждавшийся шорохом успокаивающихся волн и прохладой, которую тянуло от океана, ответил:

— Ложь. Одна большая ложь от якобы ученых. Есть много теорий о расовых превосходствах, ведь нас, эребийцев создали истинные боги, а ренальцев и карфиан — боги иные, то есть лживые. Есть и теории, объясняющие классовые расслоения. Ведь легко поверить, что это не ты не хочешь помогать и заниматься улучшением этого мира, а боги или эволюция сделали керов такими бедными. Под Арисом, в долине Таль археологи во главе с Санганом нашли стоянки древних людей. Их назвали аристальцами. Изучив их образ жизни и антропометрические данные, ученые принялись искать их возможных выживших потомков. — Он поднял округлый, горячий от солнца камешек и принялся его крутить в руках. — … И нашли среди низших слоев населения. Когда хочется сделать великое открытие, можно подогнать под него любые данные. Это как френологи двадцать лет назад сделали сенсационное открытие, что мозг женщин меньше, чем мужской, а, значит, развиваться до уровня мужчины женщины не могут.

— … И?

Грег посмотрел на напряженного Хогга:

— И тебе надо учиться. Чтобы не страдать из-за глупостей вроде аристальцев. Я уже говорил тебе — твоя жизнь так же важна. Еще вопросы есть?

Хогг дернул плечом:

— Нера Орвуд жертва. Она же не сама заболела. Её заразил муж.

— И мы постараемся что-нибудь сделать с ним. Жаль, что по закону не получится. Да и нет пока прецедентов, когда осуждали кого-то, специально заразившего смертельной болезнью. А ведь хороший прецедент получился бы. Нер Орвуд гарантированно был бы осужден. Только тогда репутация нерисс Орвуд падет.

— Может, и хрен бы с ней? Сколько жизней спасет суд над Орвудом — может, плевать на осуждения. Люди поговорят, поговорят, да и забудут. А кто-то другой вроде нера Орвуда двадцать раз подумает: стоит ли скрывать от супруги болезнь.

— Комиссар дал слово. Увы.

Хогг уперся взглядом в океан:

— Хрень.

— Еще вопросы?

— Почему она переносила болезнь на девушек, а не на мужа?

Грег невесело рассмеялся:

— Боялась падения репутации. Слухи бы пошли, что нер Орвуд упокоился от вернийки. Болеть вернийкой можно — умирать от нее предосудительно в плане репутации.

Хогг прошипел:

— Сиятельные совсем больные со своей репутацией. Как бы чего не вышло, как бы не посмотрели косо… Хреново так жить. Впрочем… — он не удержался и почесал одну из язв на плече. Рубашка тут же окрасилась в алый. — Что со мной будет? Я же помогал нере Орвуд с крысами.

— Ты не знал. Ты действовал по приказу Арно. Просто сейчас переберешь с инспектором Хейг все дела по арестованным на Морском проспекте крысам и укажешь на те, которых ты арестовывал по указке Арно. Он пойдет под суд. Он. Не ты. Ты не знал, что за всем этим стоит нера Орвуд.

Хогг дернулся и резко развернулся к Грегу:

— Я такой же, как она, да? Я такой же больной в своей ненависти, как она? Меня тоже нельзя подпускать к кры… К людям, потому что я вижу крыс, а не людей?

Грег долго всматривался в Хогга. Он помнил Лиззи, помнил её испуг, помнил собственный страх, помнил возмущенного Брока. Перешагнуть через такое сложно.

Хогг скривился:

— Лан, не отвечай. Сам понял.

Он встал и пошел к кромке океана, замачивая в мутной, белой пене ботинки.

— Нет, — веско сказал Грег. Хогг дернулся и снова повернулся к нему. Пришлось для спокойствия Хогга пояснять: — ты не такой, как нера Орвуд. Она ничего не поняла сегодня. Ты понял. В этом ваша разница. Учись, старайся, меняйся. Побеждай себя и свои предубеждения. Это сложно, я по себе знаю, но это важно. Не будь зашоренным. Учись и меняйся.

Хогг понял как-то по-своему. Он сложил руки на груди и спросил:

— Как извиняются перед женщинами?

Грег, подозревая, что тот хочет поспросить прощения у нериссы Анны, принялся пояснять:

— Покупают цветы. Обычно что-то белое, ведь это цвет невинности. Например, белые розы. Еще хорошо бы купить конфеты или набор пирожных, или еще какую-то приятную мелочь. В букет не забудь вложить визитку.

Хогга передернуло на этих словах.

— … ну и найди, конечно, искренние слова. Искренность в извинениях — это главное. Хотя перед нериссой Анной я не думаю, что тебе стоит извиняться. Рану нанесла тебе нежить. То, что рана перешла на неё — не твоя вина. И с язвой тоже не твоя вина.

— Хрень… Мне еще и перед ней извиняться. — он взлохматил волосы на затылке. — Так же на одних извинениях разориться можно.

Грег рассмеялся:

— Можно, это точно. Но если ты об Элизабет, то ей не нужны цветы и конфеты. Ей хватит искренности и обещания не делать так впредь.

— Угу. Понял.

Он снова принялся ходить вдоль кромки воды, словно игрался с океаном.

Эфир возмущался и кипел вокруг дома Орвудов — видать, дом оказался полон секретов. Воняло нестерпимо эфирной гнилью. Алые искры то и дело прорывались через щит Фидеса — парням Себа нужно будет выписать премию. Заслужили.

Океан стихал. Волны становились все меньше и меньше. Погода менялась — ветер поменялся и теперь нес прохладу. Даже не верилось, что зима вернется обратно, пусть и на пару дней.

Хогг уже не сливал эфир — он стойко сиял голубым цветом. Кажется, у Брендона все получилось. Теперь бы натиск адера Уве выдержать — он явно вот-вот примчится. Такое возмущение эфира сложно пропустить. Наверняка в ближайших храмах все амулеты сошли с ума. Знать бы еще: что адеру Уве нужно от ведьмы? Он чем-то болен? Чем-то неизлечимым. Только он пять лет искал и не нашел. Никакая болячка столько ждать не будет. Или адер Уве просто не привык сдаваться перед несправедливостью? Ведь Хогг ничем не заслужил болезнь. И предупреждение Арно о том, что адер не тот, за кого себя выдает. Арно лгал или нет?

Грег встал с валуна — можно уже возвращаться в дом. Там слишком много дел. Хогг вроде успокоился и глупости делать не намерен. Бежать ему уже не надо. Нерисса Анна должна его понять.

Хогг развернулся к нему:

— Забавно, да?

— Что именно? — Грег еле сдержал зевок, когда потягивался.

Хогг пнул в сторону океана камешек:

— Там в Вансе мы возможно видели одного из Вансов. И тут столкнулись с его потомками.

Грег признал: Хогг все же светлая голова!

— А ты прав, Грегори. Надо приставить к Орвудам охрану — просто на всякий случай. Эти самопроизвольно поднимающиеся кладбища меня пугают. Мы вроде всех упокоили в Вансе, но чем боги не шутят. Не хотелось бы, чтобы Орвуды столкнулись на пороге дома с вернувшимся предком. — Он кивнул в сторону дома: — я пойду. Дела. Ты со мной или еще хочешь побыть в одиночестве?

— Чё? — не оценил его деликатности Хогг. — Надо дальше разбираться. Дел по горло.

Разбираться почти ни с чем ни пришлось. Брендон уже снял привязку на крови со слуг, и констебли одну за другой выводили из дома и отправляли на допрос в управление растерянных служанок. Невиновных отпустили обратно в особняк — нериссам Орвуд понадобится их помощь.

Брендон отдыхал в холле, устроившись в кресле. Над ним нависал адер Уве, во всю благоухая ванилью и сдобой.

— … получается, что это была ведьма… Как неожиданно. Кто бы мог подумать: я думал, что это колдун. Непростительная ошибка. Мой грех — четыре загубленных жизни. Но кто мог предположить, что нера Орвуд — некромант и ведьма. Настоящая ведьма. В архивах храма ни слова о магии в их роде.

Брендон, из-под полуприкрытых век наблюдая за адером, вздохнул:

— И так бывает. Нечестивые пути притягательны.

Адер оглянулся на входящего вслед за Грегом Хогга:

— Грегори… Я рад за вас! — и во все стороны пахнуло сладостью. — Вы излечились. Это невероятно и вполне заслуженно. Жду вас на днях — вам надо зарегистрировать ваш настоящий эфирный эталон.

Хогг лишь кивнул — все же его выдержка была не безупречна: говорить он не мог — не каждый день выздоравливаешь от неизлечимой болезни.

Адер догадался о него состоянии — он опять переключился на Брендона:

— Нера Орвуд дореформистка, когда как вы — реформист.

Грег напрягся — чего-то такого он и ожидал от адера. Тот приторно улыбнулся:

— Я забираю дело ведьмы Орвуд под крыло своего храма.

Брендон широко открыл глаза:

— Простите, но не получится. Нера Орвуд сегодня раскаялась и сама утром забрала болезнь с Хогга, после чего спокойно умерла в своей постели в надежде на прощение богами. Я прибыл слишком поздно — увы, я непозволительно много потерял времени на погашение защитных рунных цепочек и пентаграмм в особняке. Спасти неру Орвуд я уже не успел.

Хогг перевел потрясенный взгляд на Грега, но промолчал, поздно понимая, что Брендон вернул нере Орвуд не только его болезнь, но и те язвы, от которых погибла Натали. Выжить у неры Орвуд не было ни единого шанса.

Адер Уве возвел очи горе и прошептал короткую молитву за душу неры Орвуд.

— Что ж, раз заниматься ведьмой не надо, пойду и поддержу молитвами нерисс Орвуд. Заодно займусь похоронами неры Орвуд.

Брендон разрешающе улыбнулся и вновь закрыл глаза: дело ведьмы Орвуд вымотало его. Впрочем, уже через час, написав кучу бумаг и заверив их, он был готов пускаться в путь:

— Я заеду в Танцующий лес, посмотрю, что было там, а потом в Вернию. Если будет что-то — я телефонирую. И ради всего святого, не надо меня провожать — я не малыш. Я справлюсь. В Вернии я сейчас важнее — не будет меня, то на Ничейную землю полезет Марк, а это плохо, очень плохо.

Грегу и Эвану пришлось согласиться с Брендоном. Жаль, что они не знали — они последний раз видят Брендона живым.