Прятки

Глава двадцать вторая

Джекс

Майлз нервничает, когда мы вместе идем по кампусу, но он старается не обращать внимания на многочисленные взгляды и шепот, которые сопровождают нас по пути к Гамильтон-Хаус.

Когда мы наконец подходим к воротам, его рука дрожит, когда он прикладывает свою идентификационную карту к датчику. Он с облегчением вздыхает, когда его карта принимается, и снова берет меня за руку.

Глаза Майлза широко раскрыты, он смотрит на здание, пока мы пересекаем лужайку перед входом и направляемся к главным дверям, и я не уверен, связано ли это с впечатляющей архитектурой или с тем, что его нервы снова взяли верх.

Когда мы входим в главный вестибюль, он почти пуст, и Майлз сжимает мою руку так сильно, что мои пальцы хрустят, когда несколько парней, толпящихся вокруг, останавливаются как вкопанные и открыто смотрят на нас.

Я не обращаю на них внимания и веду Майлза к лестнице.

— Ты в порядке? — спрашиваю я, когда мы начинаем подниматься по лестнице вместе.

— Да, — он слабо улыбается мне. — Просто не привык, что люди замечают мое существование.

— Это пройдет, как только новизна исчезнет.

Мы замолкаем, когда заканчиваем подниматься по лестнице, и Майлз крепко сжимает мою руку, когда я открываю дверь на своем этаже и жду, пока он пройдет первым.

— Вот мы и дома, — указываю я на нашу дверь.

Майлз глубоко вдыхает, как будто собирается с силами, а я открываю дверь и впускаю его внутрь.

— Йо, брат. — приветствует нас Джейс, поворачиваясь к нам в своем кресле. — Эй, ты привёл его. — Он широко улыбается Майлзу. — Как дела?

— Хорошо, спасибо. А у тебя? — спрашивает Майлз. Его щеки покраснели, и легкое дрожание в голосе выдает его нервозность, но он изо всех сил старается ее скрыть.

— Охуенно, — Джейс раскачивается на кресле. — Джекс тебе рассказал, что он сделал с тем охранником?

Майлз бросает на меня быстрый взгляд, и на его губах появляется едва заметная улыбка.

— Он сказал, что что-то сделал, но не сказал, что именно.

— Тогда я, наверное, не должен рассказывать тебе подробности, — говорит Джейс с сожалеющей улыбкой. — Это, наверное, одна из тех вещей, о которых лучше не говорить. Но поверь мне, когда я говорю, что этот парень получил то, что заслужил.

Джейс достает из кармана один из своих ножей-бабочек и небрежно вертит его между пальцами, пока мы сидим вместе на диване.

— Ты тоже увлекаешься ножами? — спрашивает Майлз, когда я обнимаю его за плечи.

Джейс улыбается.

— Это я привлек твоего парня к ним в первую очередь.

— Правда? — спрашивает Майлз одновременно со мной когда я говорю:

— Лжец.

— Ага, — Джейс лениво улыбается мне. — И мы оба знаем, что я не лгу.

— Ты не совсем правдив, — замечаю я.

— Разве? — невинно спрашивает Джейс.

— Нет.

— Он просто злится, потому что я лучше него, — говорит Джейс Майлзу, раскачиваясь на кресле и вертя ножом, издавая сложный ритм стука металла о металл.

— Конечно, — сухо говорю я. — Будем считать, что так и есть.

Джейс продолжает крутить и перебрасывать лезвие, перемещая его между руками.

— Я лучше владею ими в бою.

— Я лучше в метании.

— Я лучше в подбрасывании.

— Только потому, что ты постоянно тренируешься.

— Ты тоже мог бы тренироваться и стать таким же хорошим, как я, но ты этого не делаешь. Так что я выиграл. — Джейс закрывает клинок и бросает его обратно на стол.

— У тебя нет планов на вечер? — спрашивает Майлз Джейса.

— Ты думаешь, я уйду, чтобы вы двое могли потрахаться? — спрашивает Джейс с непристойной улыбкой.

— Нет! Я просто имею в виду, что сегодня пятница, и я слышал, что люди с нормальной жизнью что-то делают по пятницам. — Майлз смотрит на нас с застенчивой улыбкой, от которой у меня сжимается грудь. Очевидно, что он чувствует себя неловко, но он пытается наладить контакт с Джейсом, и это доказывает, что я был прав, пригласив его в нашу компанию.

— Нет. — Джейс берет со стола пачку жевательной резинки и вынимает одну штуку. — Не в настроении для общения.

Дверь в нашу комнату распахивается, и входят Киллиан и Феликс.

Майлз застывает рядом со мной, и его лицо бледнеет, когда он их видит.

— Привет, — весело говорит Феликс, опускаясь на нелепый диван напротив нас. — С днем рождения.

— Привет, и… спасибо, — Майлз прижимается ко мне и улыбается Феликсу.

— Сегодня еще кого-нибудь из охранников разозлил? — спрашивает Киллиан, садясь рядом с Феликсом, который тут же прижимается к нему.

— Нет, — Майлз прочищает горло. — К счастью, нет.

— Жаль. Я сегодня в настроении кого-нибудь побить. — говорит Киллиан и целует Феликса в висок.

— А когда у тебя нет настроения кого-нибудь побить? — дразнит Феликс.

— Эй, Майлз? — зовет Джейс со своего стола.

Он бросает взгляд на моего брата.

— Возьми кресло и посмотри на это. — Джейс машет ему рукой.

— Что такое? — спрашивает Майлз.

— Помнишь те файлы с шантажом, которые ты нашел в системе Кингов?

— Очень хорошо, — отвечает он и оглядывается, как будто ищет кресло.

— Возьми мой. — Я указываю на свой стол.

Он быстро улыбается мне и спешит за ним.

— Я нашел еще кое-что в их системе, — говорит Джейс, не отрываясь от компьютера. — И мне нужна помощь, чтобы во всем разобраться.

— Что ты нашел? — спрашивает Майлз, перекатывая мое кресло через комнату.

— Надеюсь, что-то, что поможет нам избавиться от них. Я предложил брату просто всех их убрать и на этом закончить, но он наложил вето. — Я слышу, как он закатывает глаза, когда Майлз садится рядом с ним и наклоняется, чтобы посмотреть на его экраны. — По-видимому, массовое убийство всего братства — это слишком.

— Думаю, это будет сложно объяснить. — Майлз указывает на что-то на центральном экране. — Это то, что я думаю?

— Ага. — Пальцы Джейса летают по клавишам, пока он открывает новый набор экранов. — Посмотри на это.

— Ты потерял его для темной стороны, — говорит Феликс с улыбкой, когда Джейс и Майлз начинают возбужденно разговаривать, приглушая голоса и склонив головы друг к другу.

Я откидываюсь на диванные подушки.

— Ботаны всегда будут ботанами.

— Я слышал это, — кричит Джейс через плечо. — И ботаники правят миром, верно, Майлз?

— Правильно, — соглашается тот.

— Где Ксав? — спрашивает Феликс, пока Джейс и Майлз снова увлеченно обсуждают то, что отображается на экранах Джейса. — Я думал, он придет сегодня вечером?

— Придет, но Джордан и ребята попросили его сначала заняться некоторыми делами, так что он будет позже, — говорю я.

— Значит, вы теперь официально вместе? — Феликс бросает взгляд на спину Майлза.

— Да.

— Хорошо, — улыбается он. — Потому что твои страдания становились раздражающими.

— Я не страдал, — говорю я, бросая на него бесстрастный взгляд.

— Ты явно страдал. — Он смотрит на Киллиана. — Правда?

Киллиан ухмыляется мне.

— Очень сильно страдал.

Я показываю им обоим средний палец.

Я никому, кроме Джейса, не рассказывал о своем плане раскрыть себя Майлзу. Я рассказал Киллиану и Феликсу о том, что происходит с угрозами в адрес Майлза и Феликса, но не рассказал им много подробностей о том, что происходит, между нами, кроме того, что мы встречаемся.

Я был уверен, что они не против того, что Майлз стал одним из нас, после того как они оба бросились ему на помощь, когда его задержали, и когда Киллиан помог мне разобраться с охранником.

Их легкость в принятии его показывает, насколько я был прозрачен и насколько это было очевидно, поскольку ни один из них даже не моргнул, когда увидел его в нашей комнате сегодня вечером. Но это не значит, что я собираюсь признаться им в этом.

Тихий смех позади меня привлекает мое внимание к Майлзу и Джейсу, и те странные чувства, которые я испытывал ранее, снова наполняют мою грудь, когда я вижу, как хорошо они уже ладят друг с другом.

Моя семья всегда будет самыми важными людьми в моей жизни, но теперь в эту семью входит и Майлз, и то, что они думают так же, значит для меня все.

— Так это была типичная пятничная ночь для вас, ребята? — спрашивает Майлз, когда мы идем по одной из многочисленных дорожек на территории кампуса.

— В основном да. — Я бросаю на него взгляд. — А что?

Он пожимает плечами, но на его губах появляется смущенная улыбка.

— Я как-то предполагал, что вы проводите выходные на вечеринках и занимаетесь всем тем, чем обычно занимаются студенты.

— Мы так и делаем, когда есть мероприятия братства или дела, но вечеринки — не мое. И не Джейса тоже.

— Нет? — Он удивленно смотрит на меня.

— Хочешь узнать секрет? — спрашиваю я тихим голосом.

— Да, конечно. — Он наклоняется ко мне, как будто мы собираемся поделиться государственными секретами. — Что это?

— Я не люблю людей, — говорю я ему. — Не люблю находиться рядом с ними, не люблю иметь с ними дело и не доверяю никому, кроме семьи, поэтому не пью и не курю травку в компании кого-либо, кроме них.

— Правда? — Он удивленно смотрит на меня. — Но я видел так много отмеченных видео и фотографий, где ты ведешь себя как типичный член братства, когда я тщательно изучал тебя. Похоже, ты отлично проводил время.

— Это потому, что я хорошо умею притворяться. — Я смотрю ему в глаза, чтобы увидеть его реакцию, когда скажу следующую часть. — Большая часть моей жизни — это притворство. Каждый день я надеваю маску, играю свою роль, делаю то, что нужно, и веду себя так, как положено, но все это фальшивка.

Он наклоняет голову в сторону, как будто глубоко задумывается над моими словами.

— Это совпадает с тем, что я читал о таких людях, как ты и Джейс. Я тоже часто так поступаю в реальной жизни, но я не общаюсь с людьми на регулярной основе, поэтому для меня это только иногда. Делать это постоянно было бы очень утомительно.

— Да, это так, — соглашаюсь я.

— А бывают ли моменты, когда это не так? — спрашивает он, и его прежняя застенчивость возвращается.

— Ты спрашиваешь, притворяюсь ли я сейчас? Или, может быть, раньше, когда я наклонил тебя в твоей комнате? — я поднимаю одну бровь.

Он кивает, и вспышка жара в его глазах заставляет мой член зашевелиться.

— Я не притворяюсь с семьей. Я делаю это только с людьми, которые мне не важны.

— Значит, со мной ты не притворяешься? — спрашивает он, и его голос дрожит.

— Нет. — Я смотрю на него, чтобы он видел, что я говорю правду. — Я никогда не притворялся. Поэтому я понял, что ты другой. И это одна из причин, по которой я так заинтересовался тобой еще до того, как ты повесил ту записку на окне и бросил мне вызов.

Его улыбка мягкая и милая, и мою грудь наполняют еще более теплые чувства. Мне нравится видеть его улыбку, и мне очень нравится быть причиной этой улыбки.

Остаток пути до Бун-Хауса мы проводим в пустой болтовне, в основном Майлз задает мне бесконечные вопросы обо мне и моей жизни. Я уже знаю о нем почти все, но он знает о мне так мало, что мне это не мешает, и я отвечаю на все его вопросы как могу.

— Извини, если тебе показалось, что я тебя допрашивал, — говорит он, когда в поле зрения появляется его общежитие. — Я просто очень любопытен и могу увлечься, когда набираю обороты.

— Ничего страшного, — говорю я ему. — Это справедливо, что ты знаешь обо мне столько же, сколько я о тебе.

— Ты не должен был провожать меня до дома, — говорит он, когда мы подходим к воротам.

Они, как обычно, широко распахнуты.

— Я не провожал тебя до дома. — Я делаю паузу, пока он прикладывает свою карточку к датчику, чтобы зарегистрировать свой вход.

— Что? — он бросает на меня недоуменный взгляд, когда мы вместе проходим через ворота.

— Проводить тебя до дома означает, что я тебя подвожу.

— А разве это не так? — спрашивает он, когда мы обходим здание и направляемся к заднему входу.

— Нет.

— Я сейчас так запутался.

— Я не провожаю тебя. Я остаюсь на ночь.

Он спотыкается рядом со мной. Я поддерживаю его одной рукой за талию и удерживаю в равновесии, не сбавляя шага.

— Ты? — пищит он. Он прочищает горло. — Я имею в виду, ты остаешься?

— Да. — Я ухмыляюсь ему.

— Почему это так заводит? — бормочет он.

— Что именно? — Я жду, пока он активирует заднюю дверь.

— То, что ты такой властный. Клянусь, любая жесткость или люди, принимающие решения за меня, обычно вызывают у меня желание зарезать их и являются лучшим способом заставить меня не делать что-то, но, когда ты это делаешь, это так сексуально. — Он качает головой, пока мы вместе поднимаемся по лестнице. — Но, с другой стороны, ничто из того, как все это произошло, не должно было быть сексуальным, но вот мы здесь.

— Вот мы и здесь, — соглашаюсь я с мягким смешком.

Майлз открывает дверь на своем этаже и держит ее для меня.

— Я до сих пор не могу поверить, что все это произошло, — говорит он, вытаскивая ключи из кармана. — Это так безумно — подумать, как многое изменилось сегодня. — Он вставляет ключ в замок и поворачивает его. — Я проснулся в плохом настроении, потом у меня был отвратительный день, и меня чуть не пристрелил переусердствовавший охранник, и все это до двух часов дня.

Я закрываю за нами дверь и прислоняюсь к ней, а он останавливается в нескольких шагах от входа в свою комнату.

— Потом я провел следующие несколько часов, пытаясь убедить себя, что ты мой преследователь, и в то же время говоря себе, что это не можешь быть ты. Потом ты появился в моей комнате, показал мне свое лицо, и мы… — Его взгляд скользит к кровати. — А потом я тусовался с твоими друзьями, как будто я был одним из вас, и теперь ты остаешься на ночь. — Он качает головой. — Я все еще жду, когда проснусь и пойму, что все это сон.

— Это не сон. И ты один из нас. — говорю я ему.

Он смотрит в пол.

— Может быть, со временем я стану…

— Ты один из нас, Майлз. — Подойдя ближе к нему, я беру его за руки и слегка сжимаю их, пока он не посмотрит на меня. — Если ты со мной, то ты один из нас. Так у нас принято. Неважно, как долго тебя знают или проводили с тобой время. Ты и я — одно целое, и они это знают.

— Это так безумно, — шепчет он. — Мой мозг говорит мне, что буквально все в этом деле — огромный красный флаг, и я должен убежать от тебя как можно дальше, пока не пострадал.

— А что тебе подсказывает интуиция?

— Что это самое реальное, что когда-либо со мной произойдет, и мой мозг должен заткнуться и позволить мне насладиться этим.

— Я думаю, тебе нужно прислушаться к своим инстинктам.

Небольшая улыбка поднимает уголки его губ.

— Думаю, ты прав. Мой мозг доставил мне достаточно проблем за эти годы. Пора этой суке отойти в сторону и позволить мне жить своей жизнью.

— Засунь руку в мой левый задний карман.

Майлз бросает на меня любопытный взгляд, вероятно, из-за моей привычки резко менять тему разговора, но делает это, не задавая вопросов.

Он смотрит на нож, который достал из моего кармана.

Это простой карамбит с тяжелой черной металлической рукояткой и матовым черным лезвием с острыми как бритва краями. Он не выглядит роскошно, но смертельно опасен.

— Это настоящая версия тренировочного ножа, который ты мне дал?

— Да. Я покажу тебе, как им пользоваться, чтобы ты мог попрактиковаться с другим, пока не почувствуешь себя достаточно уверенно, чтобы носить этот с собой.

Он смотрит то на меня, то на нож.

— Странно ли, что это похоже на то, как кто-то дарит своему партнеру цветы на день рождения? — Его глаза расширяются от удивления. — Не то, чтобы мы были партнерами или это должно было быть романтичным или что-то в этом роде…

Я прерываю его быстрым поцелуем.

— Ты можешь называть нас партнерами, парнями или как тебе хочется. Это не отпугнет меня и не заставит бежать или что-то в этом роде. И, честно говоря, то, что я даю тебе ножи, для меня равносильно цветам или другому романтическому подарку. Я бы не дал тебе средство защиты, если бы не заботился о тебе.

Он сует нож в карман и слабо обнимает меня за бедра.

— Я все время боюсь, что скажу что-то не то или покажу тебе слишком многое о себе, и это тебя отпугнет.

— Этого не случится. — Я бросаю взгляд на камеру на его комоде, а затем на камеру в статуэтке, которая все еще стоит на его прикроватной тумбочке. — Я видел тебя и в лучшем, и в худшем. Я знаю о тебе больше, чем ты можешь себе представить, и ничто из того, что я видел, слышал или узнал, не уменьшило моего желания быть с тобой. Ты не можешь отпугнуть меня, потому что нельзя отпугнуть того, кто не испытывает страха.

— Вот опять — такие слова должны пугать меня до усрачки, а вместо этого делают меня мягким внутри.

— А снаружи? — Я беру его член в ладонь и улыбаюсь, когда он твердеет под моей рукой.

— Определенно не мягким. — Он наклоняется и целует меня в губы.

Просовывая руку под его худи, я зацепляю пальцами пояс его джинсов и тяну его к кровати.

— На тебе слишком много одежды, и мы должны это исправить.

Он следует за мной с сексуальной улыбкой на полных губах и позволяет мне толкнуть его на матрас так сильно, что он подпрыгивает на мягкой поверхности.

Надеюсь, Майлз не слишком устал, потому что одного раза сегодня ночью будет недостаточно.