Прятки

Глава восьмая

Майлз

Единственное, что меня сейчас радует, — это то, что сейчас экзаменационный период, и вместо того, чтобы целый день ходить на занятия, я могу прятаться в своей комнате под предлогом учебы.

Проблема с тем, что я прячусь в своей комнате, заключается в том, что я с ума схожу, особенно потому, что я не бегаю с тех пор, как на меня напали. Мне нравится быть одному, и я привык к изоляции, но есть огромная разница между тем, чтобы не хотеть выходить из комнаты, и тем, чтобы бояться это делать.

Я также не ближе к тому, чтобы понять, что замышляют Кинги, и нужно ли мне беспокоиться о том, что они попытаются послать мне еще одно «сообщение».

Проблема с попыткой разобраться во всем этом самостоятельно заключается в том, что я не знаю, какие вопросы задавать. Я компьютерщик. Я хорошо разбираюсь в кодах и цифрах, и я действительно хорош в распознавании паттернов и разгадывании головоломок. Но это не помогает мне, когда я просматриваю отчеты службы безопасности кампуса или копаюсь в системах «Мятежников» или «Королей» в надежде, что что-то бросится мне в глаза.

И это действительно не помогает, когда я пытаюсь использовать нехакерские методы, чтобы получить ответы, например, глубоко погружаясь в статьи и ища информацию в открытых источниках. Информации так много, и ее нужно искать в стольких местах, что я, вероятно, упускаю массу полезных вещей, потому что не знаю, как их найти.

Откинувшись на спинку кресла, я провожу рукой по лицу и устало вздыхаю. Мне нужна помощь, но к кому, черт возьми, я могу обратиться? К кому я могу обратиться?

Я знаю, что Шифр и Эхо помогли бы мне без колебаний, не задавая вопросов, но я не могу подвергать их риску, втягивая в это дело. Я живу в закрытом кампусе, окруженном первоклассной охраной и вооруженными полицейскими. Шифр живет в доме с тремя другими парнями, а Эхо только что переехала в свою собственную квартиру. У них нет никакой охраны или защиты, и я сомневаюсь, что люди, которые без проблем пытались убить студента колледжа и, похоже, одержимы идеей устранить меня за то, что я им помог, будут иметь проблемы с тем, чтобы навредить или использовать моих друзей, если сочтут, что это стоит их времени.

Кроме того, я ни за что не могу позволить своим родителям узнать об этом, потому что они сойдут с ума и запрут меня в доме до тридцати лет.

Я не могу поговорить с кем-либо в школе, так как у меня здесь нет друзей, а школьная администрация или полиция не являются вариантами. Они знают, кто оплачивает наше обучение, и кто защищает их от посторонних глаз. Они лояльны к нашим родителям и выпускникам, а не к нам.

Пару щелчков мышкой — и я перевожу компьютер в спящий режим. Я уже несколько часов хожу по кругу. Мне нужно сделать перерыв и отвлечься от всего на время, а потом вернуться, когда голова прояснится.

Когда я встаю, все мое тело затекает, и я поворачиваю плечи и потягиваю спину, делая несколько кругов по комнате. Мой взгляд падает на окно, и теперь уже знакомое ощущение, что за мной наблюдают, усиливается.

По наитию я беру с стола блокнот и ручку и подхожу к окну. Скорее всего, через шестьдесят секунд я почувствую себя полным идиотом, но какая, черт возьми, разница. Если я ошибаюсь и там никого нет, по крайней мере, никто не будет свидетелем моего спуска в безумие.

Усмехаясь над своей мелодраматичностью, я окидываю взглядом группы деревьев за окном. Все выглядит точно так же, как и всегда, но чем дольше я стою, тем сильнее становится ощущение, что там кто-то есть.

Покачав головой над своей безумностью, я пишу на чистой странице в блокноте большими печатными буквами.

ТЫ ТАМ?

Закончив писать, я подношу страницу к окну и прижимаю ее к стеклу.

Я не знаю, чего я ожидаю, когда смотрю на деревья, но после почти минуты поисков я убираю страницу от окна и снова качаю головой.

Да, я официально сошел с ума.

Я как раз отворачиваюсь от окна, когда мой взгляд привлекает вспышка, похожая на солнечный свет, отражающийся от зеркала.

— Что за хрень? — бормочу я и прищуриваюсь, глядя на деревья. Казалось, что она исходила из густых ветвей дерева прямо перед моим окном.

Кто-то на дереве? Это место находится на высоте двадцати пяти, а может даже тридцати футов от земли. Кто, черт возьми, этот парень, что он может сражаться как суперзлодей и лазать по деревьям как паук-обезьяна?

Я осторожно снова поднимаю листок. Проходит несколько секунд, и в том же месте появляется еще одна вспышка.

— Черт возьми. — Я убираю лист от окна и переворачиваю на следующую страницу, чтобы написать еще одно сообщение.

1 — ДА, 2 — НЕТ?

Единственная вспышка прорезает ветви.

Не желая терять время на случай, если он передумает, я убираю лист и пишу вопрос на новой странице.

ТЫ ХОЧЕШЬ МНЕ НАВРЕДИТЬ?

Две вспышки.

Меня охватывает облегчение, и я набрасываю еще одно сообщение.

ТЫ ЗНАЕШЬ, КТО ХОЧЕТ?

Еще одна вспышка.

ТЫ ЗНАЕШЬ, ПОЧЕМУ?

Проходит несколько секунд, затем следует одна вспышка, пауза, а затем еще две.

Он ответил и «да», и «нет»? Я не могу попросить его уточнить, но не знать, что он имел в виду, немного нервирует.

Грызя губу, я пишу еще один вопрос.

ТЫ ТОТ, КОГО Я ВИДЕЛ В ЛЕСУ НА ДНЯХ?

Вспышка.

ТЫ ПОМОГ МНЕ, КОГДА НА МЕНЯ НАПАЛИ ТЕ ПАРНИ?

Еще одна вспышка.

Я хочу спросить, почему, но это не вопрос, на который можно ответить «да» или «нет». Мне нужно несколько секунд, чтобы придумать новый вопрос, и я почти ожидаю, что он не ответит, когда я наконец прижимаю страницу к стеклу.

ТЕБЕ НРАВИТСЯ СМОТРЕТЬ НА МЕНЯ?

Я задерживаю дыхание, поскольку проходит почти десять секунд, а ответа нет. Затем сквозь ветви пробивается одиночная вспышка.

Ощущение возбуждения, которое пробегает по моей коже, сбивает с толку так же, как и то, что мое сердце начинает биться быстрее в груди.

Это не должно меня возбуждать. То, что мой преследователь не только подтвердил, что он существует и наблюдает за мной, но и что ему это нравится, должно было бы меня чертовски напугать. Я должен был бы быть в ужасе, но я не в ужасе.

Я не могу это объяснить и не уверен, что хочу даже начинать разбираться в том, что происходит в моей голове, но осознание того, что ему нравится наблюдать за мной, возбуждает меня. Я так привык к тому, что люди смотрят сквозь меня, если им ничего не нужно, что обычно чувствую себя невидимым, как будто я могу исчезнуть, и никто этого не заметит.

— Тебе очень, очень нужна терапия, — говорю я себе, записывая очередной вопрос.

ТЕБЕ НРАВИТСЯ СМОТРЕТЬ НА МЕНЯ, КОГДА Я БЕГАЮ?

Еще одна вспышка.

— Ты сумасшедший, — бормочу я, записывая еще один вопрос. — Официально сумасшедший.

ТЫ КОГДА-НИБУДЬ ХОТЕЛ СДЕЛАТЬ ЧТО-ТО БОЛЬШЕ, ЧЕМ ПРОСТО СМОТРЕТЬ НА МЕНЯ?

Я задерживаю дыхание, а потом выдыхаю, когда вижу одиночную вспышку в листьях.

— Почему бы и нет? — говорю я пустой комнате и набрасываю еще один вопрос. — Сертифицированный безумец

ТЫ БЫ ХОТЕЛ СДЕЛАТЬ СО МНОЙ ЧТО-ТО БОЛЬШЕЕ, ЕСЛИ БЫ Я СЕЙЧАС ПОШЕЛ ПОБЕГАТЬ?

Мой пульс учащается, когда я вижу одиночную вспышку, и мои щеки горят, когда адреналин льется в мои вены.

— Почему бы и нет, черт возьми, — говорю я себе, царапая ручкой по странице, когда пишу еще одно сообщение. Я уже разговариваю со своим преследователем через сообщения в окне и мигающие огни; я могу также повеселиться, поскольку ситуация не может стать еще более безумной.

И если окажется, что я ошибаюсь, в данном случае почти буквально, то никто об этом никогда не узнает.

ТЕБЕ НРАВЯТСЯ ИГРЫ?

На этот раз вспышка появляется почти сразу. Я не скрываю улыбку, когда убираю лист и переворачиваю на новую страницу. Я сумасшедший, я знаю. Но я также устал бояться.

И я боюсь не только Королей, преследования или любой другой херни, которая сейчас навалилась на меня. Я устал бояться самого себя. Своих мыслей, желаний и того, о чем я мечтаю. О том, о чем я фантазирую.

Я уже знаю, что я испорчен, так что могу сдаться и просто дать волю своим странностям, вместо того чтобы притворяться, что их нет.

ХОЧЕШЬ ПОИГРАТЬ СЕЙЧАС?

Еще одна быстрая вспышка.

Покачав головой над всей этой безумной ситуацией, я кладу блокнот и ручку на комод, открываю один из ящиков и беру беговую экипировку.

Есть большая вероятность, что я не доживу до своего девятнадцатого дня рождения, если не разберусь, что, черт возьми, происходит с Кингами и угрозами моей жизни, так почему бы не пожить немного сейчас и не повеселиться?

Хихикая над тем, насколько нелепой стала моя жизнь, я надеваю футболку и беговые штаны. Я не вижу никого на дереве напротив моего окна, но продолжаю смотреть на место, где видел вспышки, пока переодеваюсь.

Я стараюсь ни о чем не думать, чтобы не отговорить себя от этого, но не могу не задаться вопросом, нравится ли ему смотреть, как я раздеваюсь, и нравится ли ему то, что он видит.

Когда я готов, беру блокнот и пишу в нем последнее сообщение, а затем прижимаю его к стеклу.

ИГРА В ПРЯТКИ?

Единственная вспышка вызывает прилив адреналина, и я бросаю блокнот на стол и выбегаю из комнаты.

Я никого не вижу, когда запираю свою комнату, а затем мчусь по задней лестнице, как будто у меня задница в огне. Я не имею понятия, что на меня нашло и почему я вдруг веду себя так безрассудно, но я чувствую только предвкушение и возбуждение, когда за мной с грохотом закрывается задняя дверь Бун-Хауса, и я выхожу в прохладный вечерний воздух.

Вокруг меня никого нет, но знакомое ощущение, что за мной наблюдают, возвращается, и вместо того, чтобы развернуться и вернуться в свою комнату, как нормальный человек, я бегу к деревьям.

Сейчас уже почти сумерки, и в лесу царит зловещая тишина. Я почти добегаю до тропинки, когда из тени выскакивает фигура и хватает меня за талию.

Я издаю жалкий писклявый звук, когда он прижимает меня к себе, и у меня перехватывает дыхание, когда он крепко держит меня, обхватив одной рукой за талию, а другой — за горло.

Все мое тело на секунду замирает, когда страх и возбуждение смешиваются, создавая невероятное ощущение, похожее на кайф, и я ошеломлен не только его присутствием, но и тяжестью того, что я только что позволил этому произойти.

Я не успел как следует рассмотреть его, прежде чем он появился из ниоткуда, но он снова одет с ног до головы в облегающую черную одежду с большим капюшоном, скрывающим его лицо. Он теплый и крепкий позади меня, а его руки грубые и слегка мозолистые. Все в нем кричит об опасности, но слабый аромат яблочного шампуня и пряного одеколона, который окружает нас, странным образом успокаивает.

— Хорошо подумай, прежде чем отвечать, — говорит низкий, хриплый голос у меня в ухе. — Ты уверен, что хочешь этого? Если ты убежишь и попытаешься спрятаться от меня, я найду тебя. Но я не просто найду тебя.

Я сглатываю, поняв, что он имеет в виду. Он мог бы сказать, что причинит мне боль, но инстинкт подсказывает мне, что он имеет в виду совсем другое. То, о чем я не только мечтал, но и проводил слишком много часов, размышляя. То, о чем я никогда никому не рассказывал, потому что знал, что они никогда не будут смотреть на меня так же, если узнают, что мне действительно нравится.

Но это не фантазия. Это реальная жизнь. Он дает мне выход. Жаль, что я недостаточно умен, чтобы им воспользоваться.

— Я понимаю, — хриплю я, чувствуя, как в мои вены вливается еще больше адреналина.

Он ослабляет хватку и убирает руку с моей шеи.

— Двадцать, девятнадцать, восемнадцать…

Мне нужно секунда, чтобы осознать, что это действительно происходит, затем я вырываюсь из его рук и убегаю от него, пока он продолжает отсчет.

С тех пор как я пошел в школу, я достаточно долго бродил по лесу, чтобы без раздумий свернуть с тропы и углубиться в лес.

Земля под ногами неровная, я наклоняюсь, чтобы пробежать под низко висящими ветвями, и обхожу поваленные деревья. Мои шаги слишком громкие, и я уже тяжело дышу, но не смею замедлить бег.

Я так сосредоточен на попытке убежать, что не смотрю под ноги и спотыкаюсь об обнаженный корень. Я инстинктивно кусаю губу, чтобы не вскрикнуть от удивления, и отчаянно хватаюсь за дерево перед собой, чтобы не упасть лицом на лесную подстилку.

Это некрасиво и не элегантно, но мне удается удержаться на ногах, сердце бьется как сумасшедшее, а адреналин наполняет мое тело. Почти полная тишина вокруг, нарушаемая только моим тяжелым дыханием и учащенным сердцебиением, заставляет меня остановиться.

Он закончил считать? Он уже начал меня искать?

— Готов или нет, — раздается хриплый голос слева от меня.

Я резко поворачиваюсь в сторону голоса и оглядываю деревья, но его нигде не видно. Паника смешивается с адреналином, все еще бурлящим во мне, и я не могу понять, испуган я, возбужден или и то, и другое.

— Я иду, — говорит голос. Он теперь ближе. Но я все еще не вижу его.

Вместо того, чтобы оставаться на месте и ждать, пока меня найдут, я снова убегаю. Я бегу вслепую и понятия не имею, в каком направлении бегу и где нахожусь, но это не мешает мне углубляться в лес.

До того, как мои родители разбогатели, мы жили на полу изолированном участке земли, окруженном лесом. Я провел там все свое детство, и здесь я чувствую себя так же комфортно, как и когда блуждаю по своему старому родному городу.

Я думал, что это даст мне хотя бы небольшое преимущество над ним, но я уже слышу эхо шагов позади себя, тяжелых и ровных, когда он приближается ко мне.

К моему страху прибавляется возбуждение, когда я пытаюсь уйти от него, делая, как я надеюсь, непредсказуемые повороты, прыгая через поваленные бревна и уклоняясь от камней.

Я быстро оглядываюсь через плечо и чуть не спотыкаюсь, увидев темный силуэт в деревьях примерно в двадцати футах за мной. Впиваясь одной ногой в землю, я быстро поворачиваюсь, чтобы изменить направление, и проскальзываю между группой деревьев, затем делаю еще один резкий поворот и бегу к куче покрытых мхом камней, снова оглядываясь через плечо, чтобы посмотреть, удалось ли мне оторваться от него.

Я не вижу и не слышу его, и гордость наполняет мою грудь, когда я ныряю за камни и прижимаюсь к ним. Я тяжело дышу, но не от усталости. Я пробежал всего несколько метров, но страх и адреналин от погони сжимают мою грудь и заставляют сердце биться так, как будто я только что закончил спринт в гору.

Хруст ветки вдали привлекает мое внимание, и я прижимаю обе руки ко рту, пытаясь успокоить дыхание.

Он меня услышал? Он снова приближается ко мне?

Что он собирается делать, когда поймает меня?

Мои щеки и шея краснеют, а все тело напрягается. Я сумасшедший. Нет другого объяснения тому, почему я это делаю — или почему мне это так нравится.

Что, черт возьми, со мной не так, что погоня по лесу от незнакомца, который преследует меня, — самое захватывающее, что я когда-либо испытывал? Что это говорит обо мне, что вместо того, чтобы быть напуганным, мой член наполовину твердый?

Хруст листьев под тяжелыми ногами отвлекает мое внимание от моих странных мыслей, и я инстинктивно прижимаюсь еще сильнее к камням позади меня.

Еще один тяжелый шаг, затем хруст ветки говорит мне, что он приближается, но в этих звуках есть что-то странное. Как будто он специально шумит, чтобы я знал, где он находится.

Осторожно я выглядываю из-за камней, а затем сразу же снова прижимаюсь к ним, когда по моим венам снова проносится прилив адреналина и страха.

Он находится всего в десяти футах от меня и сокращает расстояние, между нами, длинными, уверенными шагами, которые еще более пугают, чем когда он бежал за мной.

На секунду я замираю, но потом инстинкты берут верх, и я вскакиваю и убегаю, бегу на полной скорости.

Деревья теперь стоят ближе друг к другу, а земля усыпана поваленными стволами, обнаженными корнями и выступающими камнями, что заставляет меня замедлиться, чтобы пройти между ними, не упав лицом вниз.

Сейчас уже совсем стемнело, и лес становится все темнее, что делает все вокруг еще более опасным. Тени и тусклый свет усиливают мое возбуждение и страх, когда я замечаю еще одну группу больших камней слева от себя.

Я снова резко поворачиваюсь и бегу к ним. Оказавшись в безопасности за ними, я снова закрываю рот обеими руками и стараюсь сделать себя как можно тише, прислушиваясь к любым признакам его присутствия.

Среди деревьев раздается легкий шелест, и я сосредотачиваюсь на этом звуке, пытаясь определить, откуда он исходит.

Здесь в лесу нет хищников, но есть мелкие животные, птицы и другие существа, которые издают звуки.

Это было что-то безобидное или это был он?

Я уже собираюсь выглянуть из-за камней, когда он выходит из-за большого дерева примерно в шести футах от того места, где я все еще притаился.

Меня охватывает еще больший страх и паника, и я реагирую без раздумий, когда он идет ко мне, делая размеренные шаги, которые каким-то образом пугают меня еще больше, чем его тяжелые шаги, когда он гонится за мной.

Я пытаюсь вскочить и убежать, но запутываюсь в своих конечностях и в итоге падаю вперед, тяжело приземляясь на руки и колени. Мне требуется две попытки, но я поднимаюсь на ноги, пока он сокращает расстояние, между нами. Я едва могу думать, поскольку меня снова наполняет этот возбуждающий страх, и я убегаю от него, спотыкаясь и падая, отчаянно пытаясь сбежать.

Я слишком напуган, чтобы оглянуться, и слишком паникую, чтобы обращать внимание на то, куда бегу, когда выбегаю из леса на небольшую поляну, окруженную высокой каменной стеной.

Я останавливаюсь, не спотыкаясь и не врезаясь в стену, и начинаю бежать параллельно ей. Я настолько растерян, что не имею представления, где нахожусь и как далеко от школы, но не смею замедлить бег, чтобы сориентироваться.

Мне не нужно оглядываться, чтобы понять, что он следует за мной, и каждый стук его ботинок по лесной земле вызывает во мне новый прилив возбуждающего страха.

Я замечаю просвет между деревьями и бегу через него, отчаянно оглядываясь в поисках места, где можно спрятаться. Мне нужно найти место, которое не выглядит как укрытие, и я настолько сосредоточен на поиске подходящего места, что сразу не замечаю, что шаги позади меня прекратились.

Я оглядываюсь через плечо, почти ожидая увидеть, как он бесшумно приближается ко мне. Но там ничего нет. Его больше нет позади меня.

Что за черт?

Я замедляю бег до легкой пробежки и оглядываюсь, поворачиваясь на 360 градусов, чтобы осмотреть окрестности. Я нигде его не вижу.

Я его потерял?

Покачав головой, я замедляю бег до шага. Мне просто нужно найти место, где спрятаться, а потом я смогу понять, где я, черт возьми, нахожусь.

— И-и-и-и!

Визг, который вырывается из меня, чертовски постыден, но я слишком сосредоточен на фигуре в черном, стоящей прямо передо мной, с низко надвинутым капюшоном, скрывающим лицо, чтобы заботиться о том, как глупо я звучу.

Меня охватывает страх, которого я никогда раньше не испытывал, и я замираю на месте, а он стоит, как хищник, окруживший свою добычу.

Моя грудь поднимается и опускается от тяжелого дыхания, и я с облегчением вижу, как его плечи поднимаются и опускаются, когда он тоже тяжело дышит, и мы стоим там, как будто в какой-то схватке.

Его нога дергается, как будто он собирается бежать. Этого достаточно, чтобы вызвать у меня приступ паники и активировать реакцию «бей или беги».

Я резко поворачиваюсь и бегу обратно, но его тяжелые шаги громко звучат и приближаются ко мне. Я пытаюсь бежать быстрее, но земля здесь необычно мягкая, а камни скользкие и неровные, что заставляет меня замедлиться.

У него, похоже, нет такой проблемы благодаря тяжелым ботинкам, которые он носит, и благодаря ровному стуку его шагов мне не нужно оглядываться, чтобы понять, что он быстро сокращает расстояние, между нами.

Мою грудь наполняет еще больше страха и паники, и мое зрение затуманивается, когда громкий гул наполняет мои уши, а рука обхватывает мое плечо.

Мой крик высокий и нелепый, но у меня нет времени стесняться, потому что он обхватывает меня другой рукой за талию и поднимает с земли. Используя наш совместный импульс, он раскачивает нас, как бы запуская нас по полукругу, пока мы не оказываемся лицом в противоположном направлении. Вращение также замедляет нас, и его крепкий захват в сочетании с тем, как он впивается ногами в землю и отбрасывает наш вес назад, приводит нас к полной остановке.

Я странно благодарен ему за то, что он не сбил меня с ног, когда мои ноги снова касаются лесной почвы. На мне только футболка и беговые леггинсы, а острые камни и обломки деревьев вокруг нас разорвали бы меня на куски.

— Поймал, — хрипит он мне на ухо.

Я издаю странный звук, что-то среднее между вздохом и стоном. Восторг и еще большее сбивающее с толку возбуждение наполняют мое тело, и мой член становится еще тверже, а в животе накапливается жар.

Я слишком потрясен, чтобы что-то сказать, но он, похоже, не обращает на это внимания и грубо толкает меня к большому дереву, стоящему примерно в двух метрах от нас.

Я спотыкаюсь, когда мои ноги скользят по неровной земле, но через секунду он уже рядом со мной, направляя меня к дереву крепким захватом, который не дает мне упасть. Я поднимаю руки перед собой, чтобы не удариться лицом о дерево, но это все, на что я способен, поскольку он использует свое более крупное тело, чтобы прижать меня к шероховатой коре.

Его дыхание тяжелое и громкое в моем ухе, а запах яблок и кардамона смешивается с чем-то, что пахнет кожей и старыми книгами, заставляя мой мозг сбоить, когда небольшие всплески спокойствия пробиваются сквозь мой страх.

Он поймал меня, точно так, как и обещал.

Что он со мной сделает теперь, когда я в его руках?