Путинократия. Человек власти и его система

Предисловие

Тем, кто собирается с визитом в Москву, могу пожелать заранее подыскивать оживленные места для встреч. Особенно если вы — журналист. Будьте уверены, ваша квартира будет напичкана жучками.

Именно в таком месте прошла моя конфиденциальная встреча с одним из самых влиятельных людей в немецкой внешней политике 2003 года — в фойе одного из московских отелей. Шум уровня «трактир» — как раз то, что нам было нужно, поскольку он усложнял подслушивание нашего разговора.

Мой гость из Берлина на тот момент уже прочел первое издание данной книги. Желая обсудить ее со мной лично, он согласился на встречу вне программы своего официального визита, в условиях конспирации.

То, что было описано в книге, не оставило его равнодушным. И все же он не хотел в это верить. «Мне кажется, вы слишком преувеличиваете! — посмотрел он на меня скептически. — Ваши прогнозы чересчур мрачны!»

Я попросил его выражаться конкретнее. Он помолчал в нерешительности и только после второй кружки пива сказал главное: «Если поверить тому, что вы пишете, можно испугаться!»

Принимать всерьез происходящее в Москве не хотели не только сотрудники внешнеполитического ведомства, но и представители фракции в Бундестаге, которые стабильно критически относились к путинской России (среди них разгорелись дебаты, вызванные моей книгой). «Половина моих коллег не верит в то, что в ней написано, — позже признавался участник заседания. — Они просто не хотят в это верить!»

Спустя восемь лет, уже после войны в Грузии и оккупации Крыма, выяснилось, к сожалению, что предостережения не были преувеличены. Наоборот, если бы я в 2006 году при подготовке первого издания был менее критичен, сейчас я мог бы упрекнуть себя в наивности.

Я не знаю ни одного из своих немецких коллег-журналистов в Москве, кто бы не видел потемкинского фасада политики Путина; и многие русские коллеги четко дают понять, что они думают о российской пропаганде. Мнение о Путине, сложившееся у многих немецких политиков и так называемых экспертов, которые знают страну в основном поверхностно или не знают ее вовсе, звучит, мягко говоря, наивно.

После вступления Путина в Крым в марте 2014 г. я убедился в очевидном. Меня не удивило, что Путин оказался готов к такой агрессии. Кто скрупулезно изучал его политику, должен был предполагать, что такой шаг возможен. Меня ужаснуло другое: до чего же сильным является лобби Путина в Европе и как велико число его приверженцев в открытых дебатах! Понятно, что руководитель Кремля пользуется серьезной финансовой поддержкой и, будучи обученным офицером КГБ, умеет манипулировать мнениями и вводить массы в заблуждение. Чем напористей пропаганда, тем меньше в ней правды; чем она настойчивей, тем проще, по-видимому, она инфицирует души.

Своей дерзостью Путин застал врасплох многих ни о чем не догадывающихся граждан, которые попались на удочку путинской теории относительности: «Косово = Крым», «Болотная площадь = Шанценфиртель[4]». Он понял для себя, что общества, склонные к самокритике, особо восприимчивы. И, как и Ленин однажды, он может создать на Западе массы «полезных (и, конечно, доброжелательных) идиотов» — понятие, которым вожди революции однажды в шутку назвали своих приверженцев за границей. Как говорил «вождь мирового пролетариата», капиталисты продали Советам веревку, на которой потом их и повесили.

После присоединения Крыма многие абсурдные утверждения нашли отклик и на Западе, и в них охотно поверили. Демократия, господствовавшая здесь на протяжении столетий, усыпила бдительность в отношении пропаганды. Несмотря на то, что в общем мы не доверяем политикам и журналистам, приписываем им много лжи и подробно обсуждаем каждое допущенное ими нарушение, мы, однако, не чувствуем, когда ложь становится нормой, а нарушения — правилом. То, что кто-то снова и снова нарушает закон, систематически использует СМИ и язык для манипуляции сознанием и говорит противоположное тому, что очевидно, мы себе представить не можем, поэтому не верим в это.

Возможно, мы и сами этого не хотим. То, что там, у кнопки пуска ядерной ракеты, сидит некто со склонностью к насилию и агрессии, от которого можно ожидать всего, и награждает своего главного пропагандиста Дмитрия Киселева (в прямом эфире в марте 2014 г.) цитатой о том, что Россия может уничтожить США, на многих наводит такой страх, что не хочется думать о последствиях. Нарушения законности в такой авторитарной системе, как демократура Путина, настолько выходят за рамки естественного восприятия социальной жизни, что в правовом государстве данная система уже не может вернуть себе былую актуальность. Это подтверждается суждениями из-за рубежа, которые звучат в отношении столь одиозных правителей недавнего прошлого, как Сталин и Гитлер.

Во время своих лекций, которые мне приходится читать в Западной Германии, я часто слышу: «Этого не может быть, что вы рассказываете!» Но совсем по-другому дело обстоит там, где люди на собственной шкуре испытали тоталитарный режим. Здесь говорят так: «Нам это известно еще со времен ГДР».

Отводить глаза от проблемы опасно. Если бы мы на протяжении 14 лет не вводили себя в заблуждение, а сделали необходимые выводы, нынешнее положение не оказалось бы столь пугающим. Тот факт, что мы сегодня так зависим от российских газа и нефти, стал закономерным результатом политики бывшего канцлера Герхарда Шредера — человека, который сегодня занимает высокую должность в российском концерне. Однако было бы ошибочно все сваливать на одного бывшего канцлера. Путин пользуется симпатиями во всем политическом лагере — от Алисы Шварцер[5] до Петера Гаувайлера[6]. Имеем ли мы дело со скрытым антиамериканизмом? Нацелен ли Путин на группы, испытывающие ностальгию по социализму, которые не понимают, что он на самом деле выступает за капитализм «Дикого Запада»? Импонирует ли многим его поведение «настоящего мужчины»?

Снова и снова раздаются жалобы, что Запад спит и видит, как бы завоевать Россию. Это точка зрения Путина, которому, как работнику КГБ, везде чудятся тайные заговоры. Реальность же такова, что Россия рассорилась со многими соседями. Русская модель социального устройства, в отличие от «американского стиля жизни», не вызывает зависти ни в одной из соседних стран. То, что эти народы повернулись в сторону Запада, является последствиями политики Путина. И никакой вины США или ЦРУ, даже если бы это и было им на руку, в этом нет.

Союзникам Путина в Германии я бы посоветовал не просто посетить нынешнюю Россию, а хотя бы один раз пожить в ней длительное время, отказавшись от тех преимуществ, которые предоставляет паспорт гражданина Германии, — пожить в статусе среднего россиянина, ежедневно подвергающегося произволу неправового государства. А еще лучше — в статусе журналиста. Тот, кто в России не молчит, а выступает с открытой критикой, да еще и публикует ее, должен быть готовым к враждебному отношению и ненависти. «Еще тот лжец», «Геббельс» и «еврейская свинья» — это лишь немногие из оскорбительных эпитетов, которые можно услышать в свой адрес, если делать критические репортажи. На того, кто критикует российскую действительность, немедленно ставится клеймо «русофоб» — враг России.

Когда я начинал в России свои исследования для написания данной книги, я слышал много предупреждений. Мои друзья, коллеги и родственники советовали, чтобы я не слишком часто раскрывал рот и не так усердно вдавался в подробности, описывая запретные темы. После выхода первого издания я услышал, что этой книгой подписал себе смертный приговор. Даже из официальных учреждений приходили едва завуалированные угрозы: мне советовали позаботиться о своей безопасности, поскольку то, чем я здесь занимаюсь, опасно. Когда я позже поделился пережитым с одним ученым, следовавшим в Берлине жизнь в бывшей ГДР, он сказал мне: «Вам не стоит продолжать. Я знаю, что вы расскажете дальше. Тому, что с вами происходит, обучались в Штази[7], это называлось дезорганизацией».

Это происходит не только со мной. Служба безопасности России (ФСБ) давит на восточных политиков, равно как и на министров Германии, — только об этом никто не сообщает. Спектр средств такого воздействия — от подкупа до наглых угроз. Один из самых высокопоставленных представителей правоохранительной системы в Европе поведал мне некоторые обстоятельства своего выхода на пенсию. Он признался, что ему неоднократно поступали угрозы со стороны России, и наконец он решил отнестись к ним серьезно — с момента смерти Александра Литвиненко[8] от отравления полонием в 2006 г. в Лондоне, где КГБ еще в 1978 г. убрал болгарского диссидента Георгия Маркова. Бывший правоохранитель в страхе попросил меня не называть его имени: «Я пообещал своей семье молчать, чтобы не накликать беду. Угрозы в мой адрес были очень серьезными, а я проигнорировал эти предупреждения и теперь жалею. Травля приняла неописуемые формы и размеры. Так, один из крупнейших информационно-политических журналов в России предложил основать премию «Сильнейшему ненавистнику России» и назвать ее в мою честь: мой дед и такие люди, как он, несут долю ответственности за нападение Гитлера на Советский Союз. Но сильнее даже, чем сама травля, поразило меня то, что в Германии от моих предостережений отмахиваются, даже не слушая. По-видимому, бизнес в России настолько прибылен, а связи настолько крепки, что никто не хочет в это вникать».

Путин, чей дед работал поваром при Сталине, прибегает к методам 1930-х годов. Своих противников он позволяет себе клеймить словом «фашисты», которое у русских в силу кровавой истории, связанной с ним, вызывает особенно эмоциональный отклик в душе. Тут стоит вспомнить Уинстона Черчилля, который однажды предостерег: «Фашисты будущего будут называть себя антифашистами».

Не существует исчерпывающих сравнений, особенно в истории, но если взять классическое определение фашизма в Энциклопедии Брокгауза[9], то схожесть этого понятия с системой Путина просто шокирует. Резкость выступлений в средствах массовой информации зашкаливает, антизападные выступления и шовинизм, разжигаемый на государственном уровне, отравляют атмосферу даже личных отношений. Многие из моих многолетних связей с друзьями разрушены. Один из них сказал мне: «Когда я смотрю новости, у меня появляется желание взять оружие в руки и поехать в Украину! Но когда я задумываюсь об этом, то сам себя пугаюсь: я же много лет прожил в Украине и сам наполовину украинец! Что же с нами делает телевидение?!»

Пропаганда, вступление в соседнюю страну солдат в камуфляже без признаков отличия, захват парламента и запугивание выглядят довольно устаревшими способами ведения войны, которые так хорошо забыты, что уже кажутся новыми. И Запад показал, что он им мало что может противопоставить. Мы живем в другом мире идей. Приходим с контактной группой, в то время как Путин вводит танки. Призываем агрессора к поиску взаимопонимания, за которое нам выставляют совершенно неприемлемую цену.

Уже при Борисе Ельцине власть и богатство в России захватила немногочисленная клика, ради удержания власти предавшая демократические принципы. Хотя при Путине из политики были вытеснены старые олигархи, на их место пришла новая компания из членов КГБ и старых номенклатурных работников, которые на данный момент контролируют большую часть российской промышленности и защищают свои теплые местечки такими методами, которые, мягко говоря, противоречат праву и закону. Во времена Ельцина процветала коррупция, и государство не могло одолеть криминалитет. За годы правления Путина коррупция стала несущей опорой системы, и теперь именно из государственного аппарата выходит большая часть криминалитета. Возникла особая разновидность мафии — уголовный капитализм каменного века с почерком КГБ. Россия представляет собой страну с наибольшей социальной несправедливостью в мире: 110 олигархов владеют 35 процентами государственной собственности; плотность миллиардеров в 15 раз превышает средний показатель во всем мире.

Когда моей дочери было восемь лет, она спросила меня, почему я критикую Путина. Я объяснил ей, что глава Кремля в России ведет себя, как человек, который во время игры в «Монополию» по своему усмотрению распоряжается кассовыми деньгами, распределяет дороги, устанавливает арендную плату, выдает карту событий и решает, кого садить в тюрьму. «Я бы с таким не стала играть», — сказала моя дочь. Для 140 миллионов русских такая игра без правил является ежедневной обыденностью. Поэтому меня злит, когда меня упрекают: дескать, есть же и много позитивного в сегодняшней России, стоило бы упомянуть и об этом.

Во время лекции в Дортмунде один из молодых слушателей высказал критическое замечание в мой адрес о том, что я слишком негативно описываю Сталина: «И при его правлении многие люди были счастливы!» Вероятно, мы так хорошо устроились в нашем зажиточном правовом государстве, что многим сложно осознать, что же представляет собой диктатура. Всемогущество и произвол чиновников нависают над людьми как дамоклов меч из-за тотального их бесправия. Чтобы отвести от него глаза общественности и удерживать спокойствие, Путин делает ставку на пропаганду, агрессивный национализм и военную экспансию. Такие конфликты, как в Крыму, являются эликсиром жизни для его системы.

Мне бы намного больше хотелось написать другую книгу. Например, о прекрасных, достойных любви, открытых людях в этой великолепной стране. Однако именно простые люди, которые делают страну стоящей любви, чаще всего страдают от бюрократического произвола, бесправия и социальной несправедливости. И ради них я не могу молчать. Тот, кто обнаружил в доме возгорание — начало будущего пожара, должен предупредить об этом его жителей и соседей, вывести всех из дома и сосредоточиться на тушении огня. Никто не станет упрекать такого человека, мол, чем панику разводить, лучше бы восхитился удавшимся ремонтом, красотой комнат, а ты тут клевещешь на весь дом в своих выступлениях, ненавидя его жителей! Также абсурдны и упреки в адрес журналистов, которые якобы плохо говорят о русских. Выдавать критику руководства за критику подчиненных — это извечная тактика авторитарного режима.

Событиям, описанным в настоящей книге, уже несколько лет, но сегодня они более актуальны, чем когда-либо. В издании 2006 года я предупреждал о том, что для системы Путина как живая вода необходимы кризисы и конфликты. К сожалению, происходившее в Грузии и в Украине, в частности в Крыму, является наглядным тому подтверждением (об этом — новая глава «Вперед — через все границы»). Путин все быстрее раскручивает маховик эскалации конфликта. И мы должны это осознать, пока не стало поздно.