Путь наемника

Глава шестая (Дорм)

Три месяца пронеслись почти незаметно. Хотя, смотря с какой стороны посмотреть. Если с точки зрения однообразия — тогда да, когда каждый день вообще ничем не отличается от предыдущего и последующего, то граница времени стирается. А вот если ты при этом каждые пару часов отрубаешься от перегрузок, или от мощнейшего удара кулаком, не уступающим ни силе, ни размерам кувалде, невольно проскальзывает мысль, что сдохнуть — не такой уж и плохой расклад событий.

Каждое утро начиналось одинаково — подъем. Затем зарядка, после которой пот льется водопадом, а руки и ноги трясутся, как у немощного старикана. Потом двадцать минут на утренний туалет. И когда лысые головешки Лупоглазого и Худорбы выблескивают на солнце, как начищенные сковородки, новобранцы идут на завтрак.

Утреннюю порцию пищи будущие воины получали и поглощали в общей столовой. Какими-то изысками завтрак никогда не блистал — один из трех видов каши, два куска безвкусного хлеба и стакан теплой воды, с легким коричневым оттенком. Сначала многие воротили носы от подобной еды, но уже спустя неделю, каждый новобранец искал любые способы, чтоб разжиться добавкой.

После завтрака — двадцать минут свободного времени, новобранцы всегда пытались вздремнуть в этот короткий период свободы и после этого обязательная пробежка з заплывом. Дождь, зной, ураган — без разницы, бег и водные процедуры в Реке Народов были возведены в ранг беспрекословной ежедневной нагрузки.

Первый месяц троица новичков плелась за Боров, затем переплывала реку, и командир вез их еле живые тела на своем внедорожнике назад, в военный учебный лагерь. Но когда новобранцы в очередной раз доплыли до противоположного берега и не обнаружили там машины, Худорба невольно всплакнул. С этого момента каждый день им приходилось преодолевать дорогу назад на своих двоих, еще и с рюкзаками на плечах, набитыми булыжниками.

По прибытию в лагерь, Боров давал полчаса отдыху, чтоб новобранцы вновь научились нормально дышать, и отправлял их на обед в общую столовую. Вообще, завтрак и обед — это единственное время, когда Рыжая, Худорба и Лупоглазый видели других новичков. Но даже здесь они с ними не общались, так как каждый энергично пережёвывал еду, боясь, что вдруг за сегодня больше не получится поесть.

После супа, салата и пары яблок, новобранцы возвращались к своей палатке и спали в ней около часа. Боров считал, что дневной сон очень важен для солдата, а новички были только всеми руками и ногами «за» такой расклад, поэтому засыпали за пару секунд.

И вот уже после обеденного сна начинались настоящие муки, по сравнению с которыми первая половина дня — легкая прогулочка.

Боров делил тренировочную площадку, ту самую, которая была ограждена невысоким забором, условно на три части. И в следующие два часа каждый новобранец располагался в выделенном для него угле и занимался узкоспециализированым самосовершенствованием, и всё это под невыносимо палящим солнцем.

В распоряжение Рыжей на ближайшие два часа поступала двухметровая колода с торчащими из нее намертво вбитыми кольями и лист металла размером два на два метра. Первый час своей тренировки девушка должна была заниматься с колодой, нанося удары ребрами ладоней в разных плоскостях и под разными углами. А второй час она проводила с вертикально зафиксированным листом металла. Ее задачей было бить прямыми пальцами рук в одну точку, так чтоб к концу тренировки образовалась вмятина. Понятно, что спустя два часа руки девушки тряслись, как у самого пропитого в мире алкаша, ну а про ногти вообще нечего говорить, они просто не успевали вырастать и представляли собой багровое месиво.

В другом углу Дорм изнемогал совсем по-другому. Боров нацелился сделать из парня свою маленькую копию. Он два часа, без перерывов, тягал ржавые гири, гантели, огромные бревна, по полчаса не слазил с перекладины. И если Дорму вдруг казалось, что командир не следит за ним и можно передохнуть, то в чувства его сразу же приводил суровый рев Борова.

В третьем углу изо дня в день, методично, целенаправленно и не особо жалея подопечного Боров избивал Худорбу двумя длинными палками. Он хотел сделать парня более проворным, юрким и ловким. И это желание было столь сильным, что первый месяц Кравчик больше походил на фиолетовый баклажан с тонкими ножками, чем на солдата. На нем не было ни одного живого места, даже мазь, которую каждый вечер давал Боров, не успевала излечить все синяки.

В общем, после двух часов, скажем так, тренировок, наступало время новых знаний. Боров объяснял и показывал разные боевые стойки, приемы, захваты, удары, короче всё то, что могло бы принести победу в бою с противником. Естественно новобранцы отрабатывали их друг на друге, при этом стараясь не упустить не одного слова Борова.

Спустя еще два часа спаррингов и отрабатывания движений наступал апогей боли каждого дня — схватка с Боровом.

Как только не пытались противостоять ему новобранцы: и все вместе, и поодиночке, и по парам, и с разными хитростями, и все равно итог всегда был одним. Кто-то валялся без сознания, другой баюкал конечность, или ловил воздух ртом от выбитого духа из тела. По истечению трех месяцев ничего не поменялось, кроме времени, новички, в отдельных случаях, могли продержаться аж до двух минут, ну а потом все равно избивались до полусмерти босым громилой.

После избиения младенцев, наступало время тишины и спокойствия. Новобранцы отходили от боя, стирали вещи, убирали, приводили в порядок окружающую территорию, а их командир тем временем занимался ужином и разным «допингом» для подопечных: травы, чаи, мази и кто его знает, что еще, что поможет завтра утром новичкам чувствовать себя лучше, чем накануне вечером.

Потихоньку Рыжая, Худорба и Лупоглазый стягивались к костру, уплетали еду, чай, а Боров тем временем анализировал их успехи и ошибки за день, указывая на то, над чем им предстоит работать на следующий день.

Что до взаимоотношений новобранцев между собой, то тут всё очень неоднозначно.

— Кравчик, о чем ты сейчас думал, когда бежал? — через слово, громко вдыхая и выдыхая воздух, спросил Дорм. Новобранцы только что вернулись с очередной утренней пробежки, и теперь выплевывали легкие, валяясь на земле. Лето уже подходило к концу, ночами становилось прохладно, но вот днем солнце всё так еще нещадно пекло.

— Об облаках. Для меня всегда тяжелее всего было рисовать облака. Очень нелегко передать пористость и оттенок. Я ни один десяток холстов испортил дома, пытаясь нарисовать это чудо природы. А ты о чем?

— Я? О бане-е-е, — с наслаждением протянул Дорм, — у меня дома, батя сам построил баню и каждые выходные отпаривал нас с братом до поросячьего визга. Никогда не жалел на нас дубовых веников. Лупил так, что хотелось и умереть и жить одновременно.

— Рыжая, а ты о чем думала?

Повисло неловкое молчание. Девушка явно не спешила отвечать.

— О том, как же прекрасно отдать жизнь за короля… — торжественным голосом начал за нее Дорм.

— … и как прекрасны солдатские будни! — закончил фразу Худорба.

— Дебилы, — обреченно выдохнула девушка.

Закадычными друзьями за три месяца новобранцы так и не стали, но если Дорм и Кравчик вполне могли называть друг друга товарищами, то Рыжая всё так же держалась особняком, общаясь с остальными короткими фразами.

— Так, доходяги, быстро на обед, а потом нам предстоит заняться чем-то необычным, — Боров хотел этим заинтересовать и заинтриговать подопечных, но с его голосом это больше походило на угрозу и обещание, что после обеда их четвертуют, а может даже и расчленят.

— Как думаете, что он нам подготовил? — спросил Худорба без особого энтузиазма, когда они пробирались сквозь жилые шатры и палатки к столовой. — Как вчера, будем из пистолетов стрелять?

— Да уж, это был провал, — согласился Дорм.

— Не у всех, — самодовольно кинула Рыжая, следуя за парнями. Она, в отличие от Лупоглазого и Худорбы, все десять патронов отправила в мишень, а не непонятно куда.

— Ты раньше стреляла что-ли? — спросил Кравчик.

— Из арбалета пару раз, — нехотя ответила Рыжая и отвела взгляд в сторону. Больше слов выжать из нее не удастся. Ну и ладно, все равно они уже подошли к столовой.

На обед сегодня была уха, курица, мелко нарубленная с огурцами и луком, и компот, сваренный непонятно из чего. Не деликатесы, но чтоб наполнить брюхо — самое оно. Хорошо еще, что в очередях толпиться не приходится, каждый знал свое место, и по приходу еда уже была на столе.

Обед умяли быстро и молча, стараясь даже глаза не отрывать от съестного, боясь, что оно исчезнет, или кто-то его украдет.

— Рыжая — тебе на склад огнестрельного оружия! — без всяких прелюдий скомандовал Боров, когда тройка вышла из столовой. Впервые за всё время, начальник встретил подопечных после обеда у шатра. — Получишь пистолет, патроны и кобуру. Как распишешься во всех бумажках и выслушаешь инструктаж по технике безопасности — иди на полигон номер четыре, спросишь у любого солдата — тебе расскажут, где это. Быстро! — последнее слово он рыкнул очень громко и четко, так что Рыжая сорвалась с места, как пуля, и исчезла меж бледно-желтых палаток. — А вы, лысота, за мной.

Дорм до боли в костяшках сжал кулаки. Он часто так делал, когда хотел сказать Борову в ответ что-то язвительное. В первые дни пребывания в лагере он позволил себе такую оплошность. Так этот гигант садист заставил его отжиматься до потери сознания. И это не преувеличения! На шестьдесят пятом разу Дорм действительно отключился. А всему виной — наследственность. Батя всегда был той еще язвой и фразочки вроде: “Срань болотна, хто ж так рыбу ловыть” для него была нормой.

Тем временем в голове Дорма начинали позвякивать нотки тревоги. Боров, который вел сейчас их в ту часть лагеря, где они никогда не бывали, был во всеоружии. Как и в первую их встречу, один кинжал был на правом запястье, с рукоятью, выпирающей над кулаком, второй — на боку туловища, ну и двуствольный обрез на ляжке. Ой, не спроса всё это.

Боров остановился у большого шатра, по периметру которого была натянута колючая проволока, и через каждый пять метров стояли вооруженные солдаты.

— Заходите, — скомандовал гигант, пропуская Лупоглазого и Худорбу вперед.

Оказавшись внутри, Кравчик невольно охнул от восторга, а глаза Дорма засветились мальчишеским восхищением. Они зашли в оружейную. Святая святых всех солдат.

Пять рядов массивных дубовый стеллажей, сплошь заставленных всевозможным холодным оружием: сабли, палаши, кинжалы, двуручные мечи, катаны, копья, были и такие клинки, о названиях которых можно было только догадываться.

Дорм ходил меж рядов и глаза его разбегались. Ему казалось, что если он дотронется до чего-то, то магия войны пропадет, поэтому он лишь смотрел и восхищался.

Боров встал у входа и не спешил что-то показывать и рассказывать, он ждал, пока подопечные вдоволь насмотрятся на оружие.

— Всё это способно убить вас в мгновение ока. — резко начал он, минут пять спустя. — Ваша задача — научится противостоять всему этому, найдя своё оружие.

— А как понять какое оружие именно наше? — осторожно уточнил Кравчик, выглядывая из-за одного из стеллажей.

— Не боись, я об этом уже позаботился, — улыбнулся Боров, — я что-ли зря избивал и изучал вас каждый день?

Гигант зашел вглубь оружейной и начал не спеша перебирать железо.

— Лупоглазый, сюда.

Дорм послушно подошел к начальнику. В руках гигант держал самое обычное копье со стальным наконечником и продолговатый пустой колчан. Весьма странное сочетание, но парень благоразумно промолчал. Он покорно взял копье, колчан и последовал за Боровом, который продолжил разглядывать полки.

Дойдя до конца ряда, он взял шесть метровых, заостренных с одной стороны, стальных дротиков и так же сунул их Дорму.

— Худорба! — коротко подозвал он подопечного. Тот подошел и получил в своё распоряжение два коротких одноручных меча в ножнах из дубленой коричневой кожи, — второй отдашь Рыжей.

— Хорошо, — немного разочарованно ответил Кравчик. Он малость завидовал, что Дорму напихали разного необычного оружия, а ему дали стандартные короткие мечи.

— У меня на тебя другие планы, — хитро прогудел Боров, — водить умеешь?

— Немного.

— Превосходно, тогда все, идем на полигон номер четыре.

Полигоном оказалась громаднейшая площадка с различными мишенями на окраине лагеря.

Когда Боров с парнями подошли туда, Рыжая уже ожидала их, сидя на траве и наслаждаясь солнечным теплом.

— Получила? — коротко спросил он.

— Да.

— Отлично, возьми еще меч у Худорбы. — Кравчик послушно передал оружие девушке. — Значит так, я решил распределить бойцовские навыки в вашем…. назовем это… отрядом… в вашем отряде таким образом. Лупоглазый — будешь универсалом на средних и ближних дистанциях. С далека будешь метать во врагов стальные дротики, а в ближнем бою будешь орудовать копьем. Так как ты сын рыбака, с удочкой управляться умеешь, значит и с копьем научишься. Принцип одинаковый, а с мелочами я помогу.

Рыжая — будешь огневой мощью отряда, в твоем распоряжении пистолет, а со временем, может, получишь что-то помощнее. Короткий меч — для ближнего боя.

Худорба — будешь водителем. Короткий меч — чтоб скучно не было.

Новобранцы с подозрением посмотрели на свои новые приобретения. Махать кулаками — это одно, а вот учится убивать оружием — это совсем другое.

— А теперь, — короткая пауза, во время которой Боров левой ладонью медленно вытаскивал кинжал из крепления на правом запястье, оголяя идеально заточенное обоюдоострое лезвие, — нападайте!