Путь Стаи (СИ)

Глава 5

Когда она ненадолго выплыла из забытья, ее куда-то несли, и Динка слышала над своей головой чье-то злобное рычание, кажется Хоегарда. Внутри живота скручивалась огненной спиралью боль, отдаваясь в поясницу и промежность. Она снова перестала понимать, что происходит вокруг. Чуть позже она обнаружила себя скрючившейся на своей лежанке, обхватив руками живот и подвывая от боли. Все тело сотрясалось в жестоком ознобе, а мир вокруг раскачивался, вызывая неконтролируемую тошноту.

— Хоегард, — простонала она. Никого в эту минуту видеть рядом с собой не хотелось. Но Хоегард был тем, кто действительно способен позаботиться и помочь ей.

— Я здесь, малышка, — услышала она его ласковый голос, и даже боль как будто отступила, когда на ее спину легла его тяжелая ладонь. — Скажи мне, что с тобой?

— Тошнит и… мне надо в уборную, — Динка разлепила тяжелые веки, пытаясь сфокусировать расплывающийся взгляд.

— Тут есть ведро, давай мы далеко не пойдем и… — Хоегард бережно усадил ее на кровати, кутая в простынь и придерживая за плечи. От перемены положения тошнота вернулась с удвоенной силой, и внутренности скрутило рвотным позывом. Динка скрючилась и, соскользнув с кровати, упала на колени перед ведром. Мерзкая отвратительная горечь хлынула у нее изо рта. По бедрам потекли горячие липкие струйки.

О боже! Какая же она жалкая! Отвратительная! Несмотря на боль и тошноту, было мучительно стыдно перед Хоегардом, присевшим рядом и обнимавшим ее, несмотря на все это. Динка опустила глаза на лужу, набежавшую между ее колен и мысленно застонала. На полу была лужа крови и вся нижняя часть простыни была вся в крови. Только не это! Но ее стыдливые мучения были прерваны новой болезненной судорогой, скрутившей низ живота.

Дверь каюты, скрипнув, приотворилась.

— Пусть уходят, — пискнула Динка, скрючиваясь на полу. И Хоегард издал такой устрашающий рык, что дверь тут же захлопнулась обратно. Динка вздрогнула в его руках. Она не припомнила, чтобы он когда-нибудь так пугающе рычал.

— Спасибо, — выдавила она, — Я не хочу, чтобы кто-то еще приходил.

— Никто не придет. Я никого к тебе не подпущу, — мягко ворковал Хоегард, поднимая ее с пола и укладывая обратно на кровать. Окровавленная простыня не укрылась от его внимания и он застыл, разглядывая ее, а затем сдернул, обнажая Динкины бедра, покрытые уже подсыхающими потеками крови.

— Отдай, — прохрипела Динка, пытаясь ухватить убегающий из-под пальцев край простыни.

— Что с тобой? — хмуро спросил Хоегард, за плечи разворачивая ее на спину и заглядывая в лицо.

— Это женское… Месячные крови, — прошептала Динка, пытаясь укрыться от его внимательного взгляда.

— Месячные говоришь? И когда они у тебя были последний раз? И всегда это сопровождается жаром и рвотой?

Но Динка уже снова скрючилась в новом приступе мучительной боли, разрывающей ее живот.

Хоегард рванул простынь, отделяя окровавленный клок. Оставшуюся чистой часть простыни аккуратно свернул валиком и вложил между поджатых Динкиных ног. А затем накинул на нее сверху одеяло и встал с постели.

Динка погружалась в пучину своей боли, теряя связь с реальностью. На поверхности ее удерживал только голос Хоегарда, отдававшего кому-то хриплые отрывистые указания. Он не бросит ее. Он что-нибудь придумает, чтобы помочь ей.

Из забытья ее вывело настойчивое встряхивание и голос Хоегарда:

— Динка, очнись. Ты должна это выпить!

Он придал ей сидячее положение, усевшись у ее изголовья и прислонив ее к своей груди. Перед ее губами появилась чашка с дымящимся отваром.

— Что это? — спросила она, принюхиваясь. Она не припомнила, чтобы варрэны разбирались в лечебных травах.

— Я перерыл твою сумку и нашел там мешочки с травами. На них подписано «от жара», «от боли», «от рвоты». Я заварил тебе от жара. Пей, — ответил Хоегард.

Она и забыла о том, что заходила на рынке в лавку травника. Как хорошо, что Хоегард умеет читать и смог разобраться в них самостоятельно. Динка благодарно отхлебнула из кружки, хотя жара она совсем не чувствовала. Все тело сотрясал озноб, и она никак не могла согреться.

— Полежи со мной. Мне так холодно, — жалобно попросила она, прижимаясь к его теплому боку.

— Да, малышка. Сейчас, — прошептал он, устраиваясь на краю узкой койки и буквально обволакивая ее своим телом. — Где болит?

— Здесь, — Динка, скрипнув зубами, схватилась за свой многострадальный живот и снова скрючилась от новой волны боли. Но тут его теплая широкая ладонь легла на ее покрытую мурашками озноба кожу внизу живота и начала бережно поглаживать, прогоняя мучительные спазмы. Согретая его теплом, Динка снова провалилась не то в сон, не в забытье.

В каюте варрэнов царило напряженное молчание. Тирсвад и Дайм сидели на своих кроватях, мрачно глядя перед собой. Шторос метался из угла в угол, словно тигр в клетке. Когда дверь открылась и вошел Хоегард все взгляды устремились на него.

— Что с ней? — прорычал Шторос, бросаясь на товарища звериным прыжком. Но на подлете получил такой удар кулаком по лицу, что отлетел к противоположной стене и с грохотом врезался в нее спиной.

Хоегард, перешедший в звериный облик, с устрашающим рычанием обвел взглядом троих варрэнов. Дайм и Тирсвад напряглись, выпустив когти и зубы, но оставались на своих местах, сверля его взглядом. Шторос поднялся с пола, вытирая кровь с разбитой губы тыльной стороной ладони, и тоже настороженно замер.

— Идиоты! — прорычал Хоегард. — Мы все безмозглые похотливые ублюдки!

Его потрясывало от напряжения, кулаки сжимались и разжимались, а острые когти впивались в ладонь.

— Объясни уже нормально, — проворчал Шторос, опускаясь на свою койку. Заметив, что его друг не в себе, он не пытался больше к нему приблизиться.

Хоегард прислонился спиной к косяку двери, запрокинул голову и жадно хватал ртом воздух, пытаясь успокоиться. Остальные терпеливо ждали.

— Кажется, она понесла, но ее тело не справляется. Сейчас либо она скинет этого ребенка, либо погибнет сама вместе с ним, — произнес он тихо, втягивая клыки и когти. — Я ничем не могу ей помочь, — добавил он хрипло, сползая на пол и обхватывая рогатую голову руками.

— Хоегард, — Дайм подошел к нему, опускаясь рядом на корточки и положив тяжелую ладонь ему на плечо. — Я уверен, ты делаешь все, что возможно.

— Разве так бывает, чтобы Варрэн-Лин скинула ребенка? — подал голос Тирсвад.

Хоегард с рычанием рванулся к нему, но Дайм рукой пригвоздил его к стене, не давая пошевелиться.

— Мне таких случаев неизвестно, — тихо проговорил Шторос. — Но, быть может, мы ошиблись с ее возрастом. Может она слишком мала, чтобы нормально выносить ребенка?

Хоегард издал рык раненого зверя, переходящий в вой. Дайм, обхватил его за затылок и успокаивающе прижал лицом к своему плечу.

— Сейчас уже ничего не исправить, — проговорил он, успокаивающе похлопывая Хоегарда по спине.

— А почему ты решил, что она скидывает ребенка? — спросил Шторос, тоже приближаясь к Хоегарду и опускаясь на пол рядом с Даймом.

— У нее из лона кровь хлещет. Ручьем… — простонал Хоегард. — Если не придумаем как это остановить, она просто истечет кровью.

— Так может у нее просто женское недомогание? — вновь спросил Тирсвад, не рискуя приближаться. — Я слышал, что у женщин такое бывает раз в месяц.

— Где это видано, чтобы женские недомогания сопровождалась жаром, рвотой и болью в животе? — ядовито откликнулся Хоегард. — С ней что-то не в порядке. И она ничего объяснить не может. Даже не сказала, когда у нее последний раз месячные крови были. Может кому-то из вас рассказывала? — Хоегард обвел взглядом лица варрэнов.

— Мне рассказывала, — отозвался Дайм, усаживаясь с корточек на пол и откидываясь спиной на второй косяк. — Это было еще в лесу около 10 дней назад. Она сказала, что у нее крови были последний раз еще дома, до того, как мы… забрали ее. Мы тогда с ней посчитали, что она вполне могла понести. Причем еще до того, как мы попали в тюрьму. Ибо крови должны были прийти как раз когда мы были в тюрьме, но за переживаниями она этого не заметила.

— То есть она уже почти месяц тяжела? — потрясенно выговорил Тирсвад.

— А мы… с ней такое вытворяли, — выдавил Хоегард, утыкаясь лицом в ладони. — Когда должны были беречь и на руках носить.

— Она не хотела этого ребенка, — проговорил Дайм хрипло. — Может дело в этом? Может Варрэн-Лин скинуть ребенка, которого не хочет?

— Не хотела? — Шторос аж подскочил с пола. — Как это не хотела?

— Это какие-то человеческие заморочки, которые она впитала от своих приемных родителей. Я не совсем понял ее рассуждений, но кажется, она боялась, что мы не примем этого ребенка, — тоскливо проговорил Дайм, невидящими глазами глядя в потолок.

— Если это случилось до тюрьмы, то это мог бы быть ребенок Хоегарда или твой, — сдавленным голосом прошептал Шторос, глядя Дайму в глаза.

— Лучше бы его не было! Пусть он сдохнет, если пытается забрать у нас Динку! — выкрикнул Хоегард. На его глазах блеснули слезы.

— Возьми себя в руки, — грубовато отрезал Дайм. — Ты сейчас нужен ей. Давай лучше подумаем, чем мы можем ей помочь.

Хоегард согласно кивнул, сморгнув с ресниц влагу, и уже спокойным, хоть все еще хриплым голосом обратился к Шторосу:

— Ты узнал насчет лекаря?

— На корабле есть лекарь, но он мужчина и с женскими болезнями не знаком. Он сказал, что мог бы осмотреть ее, но вряд ли сможет чем-либо помочь, — с готовностью отчитался Шторос.

— Ближайший порт будет только через три седьмицы. Там будет большой город и можно будет найти опытную лекарку, — добавил Тирсвад.

— Если я правильно понял, самая большая наша проблема — кровотечение, — подытожил Дайм. — Лекаря мы к Динке не пустим, но в его запасах наверняка есть лекарства, запирающие кровь. Шторос, пойдешь снова к лекарю и попросишь у него такого лекарства.

Шторос с готовностью кивнул.

— Ты, Хоегард, продолжай поить ее жаропонижающим и противорвотным. Будь с ней рядом, — продолжал Дайм раздавать указания.

— Да, Вожак, — отозвался Хоегард, гибким движением поднимаясь с пола.

— Ты, Тирсвад, обратись к кастеляну и попроси побольше простыней. Скажи, что мы пополним его запасы в ближайшем порту, — обратился Дайм к третьему варрэну. — И следи за тем, чтобы у Хоегарда всегда под рукой была теплая вода и кипяток для отваров. Попроси у кока наваристого бульона, чтобы ее накормить.

— Будет сделано, Вожак, — Тирсвад распахнул дверь и бросился исполнять указания. Шторос шагнул за ним.

— Я могу тебе чем-то помочь? — спросил Дайм у Хоегарда, собравшегося тоже уходить, придержав его за плечо. Но тот уже полностью овладел собой и был спокоен и сосредоточен.

— Спасибо тебе, — Хоегард с благодарностью хлопнул Вожака по плечу. — Дальше я сам. Динка просила, чтобы никто кроме меня к ней не заходил.

Вожак кивнул, провожая Хоегарда обратно в каюту Динки, и, оставшись один, бессильно стукнулся лбом о закрывшуюся дверь. «Если это случилось до тюрьмы, то это мог бы быть твой ребенок…»

Динка вынырнула из забытья от раздражающего воздействия. Кто-то брызгал в лицо холодной водой и щипал за щеки.

— Динка, просыпайся! Просыпайся же!

— Отстань от меня, — проскулила она, отталкивая от себя его большую руку. Озноба и тошноты уже не было, но скручивающая боль в животе никуда не делась, вонзив свои острые зубы в ее слабое тело, едва она пришла в сознание.

— Ты должна выпить отвар, — Хоегард усадил ее, прижав спиной к своей груди и обнимая с двух сторон, чтобы она не упала.

Динка покорно глотала из чашки сначала противно-горький чай, а затем слизистый густой бульон. К счастью, тошнота уменьшилась настолько, что не требовала немедленного освобождения желудка.

— Ты хотела в уборную, — напомнил Хоегард. — Здесь есть ведро. Я помогу тебе оправиться.

— Не-е-т, — Динка замотала головой, представив, что ей придется сделать это на глазах одного из своих мужчин. — Отведи меня в уборную.

Хоегард тяжело вздохнул, но возражать больше не стал. Он встал и, укутав ее в плащ, подхватил на руки и понес из каюты. Динка, не чувствуя в себе сил даже держать голову, уткнулась лбом ему в плечо.

Уборная на корабле была, к счастью, в виде стульчака, а не в виде отверстия в полу. Хоеград усадил ее, убедился, что она в состоянии сидеть самостоятельно и вышел.

— Дверь не запирай, никто не зайдет. Если станет плохо — сразу зови. Сейчас я принесу тебе теплую воду и чистую ветошь, — проговорил он уже из-за двери.

— Спасибо, — прошептала Динка, снимая плащ, простынь и осматривая свое тело в тусклом свете, падающем через небольшое окошко над головой.

Между ног была зажата свернутая простынь, и она вся насквозь была в крови. Сколько же крови она потеряла? Никогда во время месячных кровотечение не было столь обильным. Очередной спазм в животе заставил ее скрючиться на стульчаке, тяжело хватая ртом воздух. По бедрам снова заструилась кровь и Динка явственно ощущала, как из влагалища выскальзывают плотные сгустки.

Дверь приоткрылась и рядом с Динкой образовалось ведро с теплой водой и ковшиком, а руки ей легла чистая свернутая валиком простынь. У Динки на глаза навернулись слезы. Никогда никто еще о ней так не заботился во время болезни. Разве, что мама, но этого она совсем не помнила.

Сделав свои дела и приведя себя в порядок, Динка завернулась обратно в простынь, плащ и постучала в дверь уборной. Хоегард тут же подхватил ее на руки и унес обратно в каюту, где улегся рядом с ней на узкую койку и мягко покачивал в своих руках.

— Динка-Динка! Ди-и-инка!

— Р-р-р, — Динка отчаянно пыталась увернуться от его пальцев, щекочущих шею. Ну зачем он все время ее будит?

— Динка, пора пить лекарства. Проснись! — настаивал Хоегард.

Вот настырный!

Динка неохотно разлепила глаза, спать хотелось просто нестерпимо, но сильные руки снова усаживали ее. В губы ткнулся край кружки.

— Не хочу это пить, оно горькое, — капризно замотала головой Динка.

— Динка, если сейчас же не откроешь рот, я волью тебе это силой, — прорычал вдруг Хоегард.

Динка откинула голову и с недоумением посмотрела на его лицо, но он смотрел на нее строго поджав губы.

— Интересно, как ты будешь это делать, — фыркнула она, обхватывая руками чашку и залпом выпивая горький отвар.

— Я найду способ, — усмехнулся он, расслабившись после того, как она вернула ему пустую чашку. — Еще бульон.

— Бульон… А чего-нибудь посъедобнее нет? — Динка с сомнением смотрела во вторую чашку. — Его ты тоже намерен вливать силой, если я не захочу?

— Давай, сейчас ты выпьешь бульон и воспользуешься ведром для своих нужд, а я пока выйду и пошлю Тирсвада за чем-нибудь повкуснее. Идет? — проговорил он почти весело.

— Договорились, — вдохнула Динка, морщась, но выпивая теплый бульон до дна.

— Сидеть можешь? — Хоегард осторожно отстранился, выпуская ее из своих рук.

— Не очень, но я попробую. Иди за едой, — проворчала Динка, выпутываясь из простыни и спуская ноги на пол.

— Держись за кровать. И не делай резких движений, — напутствовал ее Хоегард.

— Иди уже, — усмехнулась Динка, махая ему рукой.

Дождавшись, пока варрэн скроется за дверью, Динка осторожно встала с койки. Коленки тряслись, тело было слабым и беспомощным, но… Ни тошноты, ни озноба, ни боли в животе. Кажется, болезнь отступает. Динка убрала зажатую между ног простынь, но она была почти чистая. Хоегард привел ее тело и постель в порядок прежде чем ее разбудить. Как же крепко она спала? Динка осторожно присела над ведром. Кровь по прежнему сочилась, но уже не струйкой и сгустками, а обычными тягучими каплями.

— Динка, как ты? — послышался за дверью встревоженный голос Хоегарда.

— Все хорошо, — отозвалась она.

Рядом обнаружилось ведро с теплой водой, ковшик и чистая ветошь. Динка подмылась, затем обтерла влажной тряпкой все тело, освежаясь, помыла руки, лицо, сполоснула рот, и снова почувствовала себя живой. Только очень слабой. Добравшись до койки, она обессиленно рухнула на постель и тут же отключилась.

Дальше несколько дней прошли словно в тумане. Динка просыпалась только для того, чтобы позволить Хоегарду ее накормить, а затем снова проваливалась в глубокий восстанавливающий сон.

Пока Динка спала, мужчины снова собрались в большой каюте. Дайм, Шторос и Тирсвад разместились на своих кроватях, а Хоегард расхаживал между ними взад и вперед.

— Не мельтеши, — раздраженно окликнул его Шторос, но Хоегард, как будто не слыша его, продолжал мерить шагами комнату.

— Ей ведь уже лучше? — полуутвердительно спросил Тирсвад. — Что же ты мечешься?

— Ты сам-то когда последний раз спал? — Дайм встал с кровати и остановил хождения, схватив Хоегарда за плечи и сильно сжав их. — Тебе нужно отдохнуть, — добавил он, вглядываясь в осунувшееся лицо друга, под глазами которого залегли темные тени.

— Динка… — проговорил Хоегард, останавливая блуждающий взгляд на глазах Вожака.

— Мы присмотрим за ней, а тебе тоже надо поесть и поспать. Иначе еще и ты у нас сляжешь, — тихо и убедительно проговорил Дайм, глядя ему в глаза.

— Нет, я не о том… — Хоегард с досадой мотнул головой и высвободился из рук Вожака. — Ее надо показать женскому лекарю. Как можно скорее. Я боюсь, что еще не все закончилось и состояние опять может ухудшится.

— Мы обязательно покажем ее лекарю, — кивнул Вожак. — Как только корабль причалит в ближайшем порту, мы найдем лучшего женского лекаря и сводим Динку к нему. Что еще тебя тревожит?

— Мы не должны ее трогать… — задумчиво проговорил Хоегард, покусывая ноготь большого пальца на правой руке.

— В каком смысле не должны трогать? — нахмурился Шторос. — А как же…

— В прямом! — рявкнул вдруг Хоегард, вновь выходя из себя. — Не прикасаться к ней своими похотливыми лапами!

— Ты думаешь, что это может ей повредить? — спросил Дайм, возвращая Хоегарда в русло конструктивного разговора.

— Да, — Хоегард, прикрыв глаза сделал несколько вдохов и выдохов. Остальные молча ждали, пока он возьмет себя в руки и объяснит в чем дело.

— Кровотечение было очень сильное, она потеряла много крови. Сейчас все приходит в норму. Но у меня есть основания полагать, что рана внутри не зажила, а лишь прикрылась кровяным сгустком.

— Она же Варрэн-Лин! — возмущенно воскликнул Тирсвад. — Прошло уже пять дней. За это время какая угодно рана могла затянуться при ее то силе!

Хоегард повернулся в Тирсваду и, оскалившись, злобно зарычал.

— Не трогай его. Лучше объясни все нормально! — вступился за Тирсвада Шторос, вставая между друзьями и загораживая Тирсвада своей спиной от пылающего взгляда Хоегарда.

Видя, что остальные идут на контакт и готовы его выслушать, Хоегард снова успокоился.

— Она, конечно, Варрэн-Лин. Но силы своей не чувствует, управлять ей не умеет и направить силу в рану, чтобы та заживала быстрее, Динка пока не может. Поэтому пока у нее все зарастает медленно, как у человека. Я постараюсь научить ее, но это будет позже, не сейчас, когда она так слаба.

Он обвел взглядом варрэнов, убеждаясь, что его услышали и поняли.

— Ясно, — кивнул Вожак в ответ на его взгляд. — Рассказывай дальше.

— Внутри женщин есть орган, типа мешка. В нем они вынашивают детей. Он может сжиматься в некоторых случаях, как кулак. Предположительно, рана внутри него. Если там прицепился ребенок, то, когда его оттуда выкинуло, на этом месте осталась рана, и она кровит.

— Откуда ты все это знаешь? — удивился Тирсвад.

— В книге прочитал. Ведь только мне было интересно, как устроены существа, в которых мы превратились, — огрызнулся Хоегард.

— Я человеческие внутренности изучал на самих людях, а не по книгам, — кровожадно сверкнул глазами Тирсвад, изображая руками взмах меча, вспарывающего тело.

— И много узнал? — распалился Хоегард.

— Так, хватит! — рыкнул Вожак. — Тирсвад заткни пасть. Хоегард продолжай.

— Вот… если там рана не зажила, а закрылась сгустком крови, то, когда этот орган вдруг начнет сжиматься от боли или, например, от удовольствия, то сгусток может выйти, и кровотечение возобновится. И тогда мы ее точно потеряем, — продолжил свои объяснения Хоегард.

— И что ты предлагаешь? — подбодрил его Дайм, когда Хоегард надолго задумался.

— Думаю, мы должны ее беречь. Как от боли, так и от удовольствия. Пока она полностью не восстановится.

— И как ты себе это представляешь? — хмуро спросил Шторос, задумчиво пощипывая себе гладко выбритый подбородок.

— Мы не должны ее трогать. Ни обнимать, ни целовать, и уж конечно, не совокупляться! Все произошло после того, как мы поимели ее все вчетвером одновременно. Скорее всего, это мы виноваты в том, что с ней случилось.

— Если кровотечение из раны не закрывается, то его останавливают, прижигая огнем то место, — вставил Тирсвад. — Что если… — он осекся под уничтожительными взглядами остальных троих.

— Что вылупились? Я просто предложил… — стушевался он и опустил голову.

— Думаю, Динке это не понравится, — проговорил Шторос. — Она хоть и кажется паинькой, внутри нее живет настоящая Варрэн-Лин. Она нам такого не спустит.

— Мало ли что ей не понравится, — отозвался Дайм. — Если это ради ее блага, то потерпит немного.

— Тогда пусть Хоегард ей все объяснит, — поддержал Штороса Тирсвад. — А то и правда нам всем от нее достанется.

— А что сразу я? — набычился Хоегард.

— Ну ты же лучше нас понимаешь, что происходит, — примирительно проговорил Дайм.

— Ни черта я не понимаю! — вновь вспылил Хоегард. — Если бы я понимал! Это лишь мои догадки и предположения. Что я ей скажу? «Мне кажется, что ты потеряла ребенка, и поэтому…» Разве можно говорить женщине такие вещи, не имея на это никаких доказательств? А если я не прав?

— Нда-а… — протянул Шторос, падая на свою койку и закидывая руки за голову.

— Может тогда вообще пока ей ничего не говорить. Вот покажем ее лекарю, и тогда… — робко заикнулся Тирсвад. Но в этот раз его мысль не встретила сопротивления.

— Может так действительно будет лучше, — вздохнул Дайм.

— Ага! А если она начнет спрашивать? Что с ней было, почему мы ее сторонимся… А ведь она начнет! — с досадой проговорил Шторос.

— Что-нибудь придумаем, — покачал головой Дайм. — Будем отвлекать, развлекать. Лишь бы она об этом не задумывалась и меньше переживала. На корабле есть ее ровесница. Может быть общение с такой же девушкой ее увлечет. Да и в целом, здесь много интересных для нее вещей, которых она раньше не видела.

— И, если я увижу, что кто-то из вас тянет к ней свои руки, я лично перегрызу ублюдку глотку, — прорычал Хоегард, переводя взгляд со Штороса на Тирсвада и обратно.

— Мы что, похожи на идиотов? — буркнул Шторос, пялясь в потолок.

— Не тронем, конечно, если все так серьезно, — поддержал его Тирсвад.

Хоегард вдруг насторожился, прислушиваясь к происходящему в соседней каюте.

— Просыпается! — он рванулся к выходу, но Дайм остановил его, поймав за плечо.

— Тирсвад, иди побудь под дверью Динкиной каюты. Поможешь, если ей что-то понадобится. Шторос отведи Хоегарда на камбуз и проследи, чтобы он нормально поел, — распорядился Дайм. — Я сейчас подойду к капитану и еще раз уточню, когда будет порт.

— Хоегард! — Динка впервые проснулась сама с ощущением, что она выспалась. Кутаясь в простынь, она оглянулась, но варрэна в каюте не было.

— Динка, я сейчас позову его. Не вставай сама, — послышался из-за двери голос Тирсвада.

И Динке вдруг стало стыдно. Сколько дней она спала, а бедный Хоегард не отходил от ее постели. Ведь ему тоже нужно было как-то есть и спать. А она запретила кому-либо еще присматривать за ней.

Динка встала с кровати и потянулась. Как же приятно чувствовать себя здоровой! Ветоши между ног не было, и промежность была чистая, совершенно сухая. Динка оглядела каюту и обнаружила свою одежду на стуле, постиранную и аккуратно сложенную. Неужели варрэны и об этом позаботились? Одевать чистое белье на грязное по ощущениям тело было неприятно. Надо попросить Хоегарда сводить ее в душ. А еще…

Дверь тихо приоткрылась, на пороге появился сероглазый варрэн, и тут же нахмурился, оглядывая ее.

— Хоегард, — Динка с разбега бросилась к нему в объятия, прижавшись щекой к его груди.

— Тебе надо несколько дней полежать в постели. Ты еще не совсем оправилась, — пробормотал он почему-то срывающимся голосом, держа руки раскрытыми, но не пытаясь обнять ее в ответ.

— Ну уж нет! Обратно в постель ты меня не загонишь, — фыркнула Динка. — Я хочу в душ, хочу есть, хочу увидеть остальных парней. Я ужасно по ним соскучилась.

— Тебе со мной было скучно? — улыбнулся Хоегард, слегка отстраняясь и заглядывая ей в лицо.

— Спасибо тебе! — выдохнула Динка с чувством и потянулась губами к его губам. Но Хоегард не стал целовать ее губы, нежно коснувшись губами ее лба.

Он довел ее до душа, а сам остался снаружи на страже.

— Если станет плохо — обязательно зови, — строго наказал он в закрывающуюся дверь.

— Ладно-ладно, — беспечно пропела Динка. В теле была такая легкость, словно она родилась заново.

Душ на корабле был потрясающе устроен. На верхней палубе был установлен огромный бак с пресной водой, который на солнце нагревался. Из него по специальным трубам стекала теплая вода прямо в душ, расположенный на нижней палубе. Это все рассказал ей Хоегард, пока они шли по коридорам внутри корабля.

Динка разделась и с наслаждением подставила свое тело теплым струям воды. Озноба больше не было, наоборот, где-то в глубине тела ощущался комок жара, который согревал, растекаясь по венам, наполняя тело силами и пробуждая после болезни. Динка закрыла глаза, прислушиваясь к новым для себя ощущениям. Жар растекался по телу, его было много… Так много, что он плескался через край, окружая ее, воспламеняя… Он сочился сквозь кожу, стекая на пол вместе с упругими струйками воды.

Дорожки огня сбегают с ее рук, ног, распущенных волос, струятся алыми ручейками по полу, разбегаясь во все стороны. Отец вспыхивает, словно факел, и с воем мечется по горящей избе. Мать горит, и ее длинные волосы огненным плащом окутывают ее.

Динка открыла глаза и в ужасе завизжала. По ее коже плясали языки пламени…

— Динка! — дверь тут же распахнулась, и в душевую кабинку влетел Хоегард.

Динка уставилась на него круглыми от ужаса глазами. Боли она не чувствовала, но слишком отчетливо было видение, как мама истошно кричала, превращаясь в живой факел.

— Динка, — Хоегард бросился к ней и сжал ее в объятиях, не обращая внимания на стекающие по ее телу язычки пламени. — Тише, тише… — зашептал он успокаивающе. — Это всего лишь твоя сила. Сейчас мы возьмем ее под контроль, я помогу тебе.

Динка затихла в его сильных руках. Ужас постепенно отступал. Хоегард рядом, он знает, что нужно делать.

— Отдай мне лишнее, я заберу, — прошептал он ей на ухо, зарываясь рукой во влажные волосы на затылке.

Динка прикрыла глаза, прислушиваясь к клокотавшему в ее теле огню, а затем к держащему ее в объятиях мужчине. В нем тоже был этот огонь. Но его было так мало, буквально капля, по сравнению с тем океаном, который бушевал в ее крови. Она же может подарить ему, наполнить. Динка представила, что выплескивающийся из нее огонь, устремляется в тело Хоегарда, чтобы наполнить его силой.

Вдруг его руки ослабили объятия, хотя полностью и не расцепились, его тело напряглось, выгибаясь и, словно бы, отталкиваясь от нее.

— Теперь закрывай его, — прохрипел он. — Ты сможешь. Это твоя сила.

Динка в страхе подобрала щупальца огня, запирая его в себе, и распахнула глаза. Хоегард опирался руками о стенку душевой по обе стороны от нее и тяжело дышал. Глаза его были закрыты, а его тело, словно тлеющая головня, местами светилось красным даже сквозь мокрую одежду. По коже пробегали язычки пламени и тут же гасли под струями воды.

— Хоегард, — Динка с тревогой обхватила ладонями его лицо. Неужели она опять… снова навредила самому близкому, самому родному человеку.

— Хоегард! — его имя с рыданиями сорвалось с ее губ.

— Я в порядке, — выдавил он, с трудом открывая глаза и кривя губы в подобии улыбки. — А над твоим самоконтролем нам еще придется поработать.

Динка с невероятным облегчением уткнулась лицом в мокрую рубашку на его груди. Некоторое время они стояли под струями воды неподвижно. Динка слушала, как выравнивается его дыхание и сердцебиение. Его кожа перестала полыхать, ожоги затягивались на глазах.

— Ну вот и все, — он выпрямился, слегка отстранился от нее и сжал обеими руками ее плечи.

— Ты в порядке? — с тревогой спросила Динка, поглаживая его по щеке и шее.

— Если не считать того, что ты меня только что чуть не обратила в горстку пепла, — усмехнулся он. — я в полном порядке. Ну и плеснула же ты в меня силы! Не знаю даже, как я выдержал.

— Прости, — прошептала Динка. И вдруг остро ощутила свою наготу, и его близость, тесноту душевой кабины… Он стоял совсем рядом, такой большой, сильный, нежный. Динка подняла глаза, скользя взглядом по его мускулистой груди, облепленной мокрой рубашкой, по его влажной шее, по которой струйками стекала вода, по его подбородку с трогательной ямочкой посредине и мягким губам. И жар совсем другого плана прокатился по ее телу.

— Я хочу тебя, — выдохнула она, подаваясь к нему и с надеждой вглядываясь в серо-голубые глаза. На секунду он застыл, глядя на нее, и в глазах его вспыхнули искры ответного желания. Динка обвила руками его шею, притягивая его к себе, подтянулась и обхватила ногами его талию. Память услужливо подкидывала моменты их близости, его ласк и жарких объятий. Грудь, прижимавшаяся к его груди сквозь мокрую рубашку, стала болезненно чувствительной, а внизу живота сладко заныло в предвкушении. Вот сейчас он подхватит ее под бедра, раздвигая их шире, прижмет ее к стенке душевой и войдет в нее, растягивая, раздвигая ее жаждущее лоно… Но Хоегард неожиданно надавил ей ладонью сверху на колено, расцепляя обвитые вокруг его туловища ноги и вынуждая соскользнуть с его тела. Затем разомкнул руки на своей шее и отстранился, тряхнув головой и обдав ее веером брызг.

— Не сейчас, малышка, — прошептал он, целуя ее в лоб и делая шаг назад.

— Что? — растерянно пробормотала Динка. Совсем не такой реакции она ожидала на свое признание.

— Домывайся, я буду ждать тебя снаружи, — проговорил он, не глядя ей в глаза, и исчез за дверью, оставив ее наедине с потоками воды.