Путь Стаи (СИ)

Глава 9

Хоегард опустился рядом и ободряюще погладил ее по плечу, словно говоря: "ты справишься".

Динка села верхом на живот Шторосу, чтобы ей было удобнее, положила ладони ему на грудь, закрыла глаза и начала по каплям вливать в него силу. Контролировать этот процесс было неимоверно сложно. Сила так и рвалась наружу через узкую щель, которую Динка для нее приоткрыла.

Почувствовав, что скоро опять сорвется, Динка, тяжело дыша, перекрыла поток силы. Шторосу лучше не становилось. Бледная кожа была холодной на ощупь, а слабое дыхание едва ощущалось. На глаза Динки навернулись слезы, но она зло смахнула их. Трое варрэнов с надеждой смотрели на нее. Но продолжать в том же духе, значит рисковать сжечь его. Что же делать? Динка беспомощно посмотрела на Хоегарда, но он ничем не мог здесь помочь. Его резерв был слишком мал, чтобы помочь другу.

Динка лихорадочно пыталась придумать способ справиться со своей силой, с тревогой чувствуя, как затухает сердцебиение Штороса под ее рукой. Раньше она силу не чувствовала, но делилась ей во время соития. Если объединить эти два способа…

Динка живо вызвала в воображении обнаженного Штороса, его горячий, жаждущий член, на который ей так хотелось опуститься сверху. Чтобы он вошел в нее, наполнил, а затем она бы приподнялась и опустилась снова, и снова, и снова… С каждым воображаемым толчком Динка посылала в тело Штороса импульс силы. Сила выходила не через руки, а через промежность, и Динка чувствовала между ног ее жар.

После недавних объятий и поцелуев со Шторосом внизу живота все еще ненасытно тянуло, а между ног было влажно. Сила полилась в Штороса ровным потоком.

— Да что ж это такое, — пробормотал вдруг Шторос, не открывая глаз. — Поверить не могу, что ты опять хочешь меня. Запах твоего вожделения сведет меня с ума.

— Заткнись, а? — Динка испытала неимоверное облегчение от того, что он пришел в себя, но и неловкость от того, что ей в присутствии остальных варрэнов пришлось прибегнуть к такому способу контроля над своей силой.

— Скажи, в каком месте я сказал неправду? — продолжал нарываться Шторос издевательским тоном. — Ни для кого не секрет, что ты моя личная шлюха, и все время меня хочешь.

Облегчение после пережитого страха за его жизнь было настолько острым, что требовало выхода. Динку до сих пор трясло от одной мысли, что она могла не справиться и потерять его. Да еще и он тут со своим остроумием… Динка размахнулась и от всей души отвесила ему звонкую пощечину.

— Эй, за что? — возмутился Шторос, но за щеку не схватился и глаза так и не открыл.

— Оставь свою правду при себе! — процедила Динка. Сосредоточиться на фантазии теперь не удавалось, и она вливала силу в него через ладони неровными комками.

— Я все-таки тебя выпорю, — выдохнул он, дернувшись и перекосившись лицом от слишком крупной порции силы.

— Ну-ну, выживи хотя бы для начала, — прошипела Динка зло. Настроения шутить у нее совсем не было.

— Я привяжу тебя к кровати и буду хлестать широким кожаным ремнем по твоей спине и попке до тех пор, пока кожа на них не станет красной и не запылает, — мечтательно протянул он и открыл глаза.

— Так вот какие фантазии посещают тебя, когда ты остаешься наедине с собой, — язвительно отозвалась Динка, про себя отмечая, что сердце под ее рукой бьется ровнее и дыхание становится глубже.

Шторос одарил ее невозможно соблазнительной улыбкой:

— Когда-нибудь они станут реальностью, козочка. И ты сама будешь умолять меня об этом.

Но Динка пропустила его слова мимо ушей, глядя на Хоегарда, сидящего у головы Штороса.

— Ты тоже это видишь? — спросила она у него. Он кивнул.

— Что с ним такое? Я ощущаю так, словно лью силу в дырявое ведро. Я наполняю его, а сила утекает с той же скоростью, — проговорила она, растерянно переводя взгляд с Хоегарда на Дайма и обратно.

— Это кого ты сейчас дырявым ведром назвала? — угрожающе прорычал Шторос и приподнялся над полом.

— Шторос, — проговорила Динка устало. — Не мог бы ты заткнуться и послушать, что мы о тебе говорим. Может быть узнаешь для себя что-нибудь интересное, а?

— Это возможно только в одном случае, — ответил ей Хоегард. — Если он сам пробил дно своего «сосуда» и залез за силой туда, куда не должен был.

— Что это означает? — с волнением спросила Динка.

— Не мог бы! — с наглой ухмылкой ответил ей Шторос на предыдущий вопрос.

— Может мне тогда сесть тебе на лицо? — с угрозой проговорила Динка Шторосу. — Так ты своим языком хотя бы приятно мне сделаешь, а не будешь трепать им попусту.

— Так вот какие фантазии посещают тебя, — ухмыльнулся Шторос. — Сделаешь это прямо сейчас или все-таки дождешься, когда мы останемся одни?

— Шторос! — окликнул его Дайм.

— Да, Вожак, — лицо рыжего сразу посерьезнело. Он даже приподнялся повыше, чтобы повернуться к Дайму.

— Скажи нам, ты тратил силу сверх резерва?

Шторос перевел взгляд с Дайма на Динку и обратно.

— Я не мог вспороть шкуру змея, — вмиг помрачнел он. От шутливо-похотливого настроения не осталось и следа.

— Ты же знал, что так делать ни в коем случае нельзя. Тот, кто берет свои жизненные силы не выживает, — проговорил Хоегард, испытующе глядя на него.

Шторос упал обратно на спину и уставился в потолок.

— А я и не думал, что вы вытащите меня с того света. Я уже со всеми вами попрощался, — вздохнул он.

— То есть ты осознанно лишил себя жизни? — воскликнула Динка, схватив его за рубашку на груди и дернув, обращая на себя внимание.

— А зачем мне такая жизнь? — он посмотрел ей в глаза пронзительным взглядом.

— Какая? — прошептала Динка.

— Без тебя…

Сердце Динки пропустило удар. Она смотрела в его изумрудные глаза и не могла оторвать взгляд.

— То есть вы хотите сказать, что он, — Динка кивнула на Штороса, все еще не отводя взгляд от его глаз, — обречен?

— Ну-у, — протянул Хоегард. — Пока ты рядом с ним, он может жить. Но вот отделиться от тебя хотя бы на шаг он теперь не сможет.

— В каком смысле? — Шторос вскочил, сбрасывая с себя Динку.

— В прямом, к сожалению, — вздохнул Дайм. — Твой резерв сил теперь превратился в решето. Ты не сможешь эту силу накапливать и пользоваться ей. Пока Динка рядом, она пропускает сквозь тебя потоки своей силы, и ты живешь. Только она отходит от тебя на несколько шагов, как из тебя начинают утекать твои жизненные силы, и ты умираешь.

— Вы хотите сказать, что если я раньше просто зависел от Динки, то теперь я ее безропотный раб? Моя жизнь и смерть целиком в ее власти?

— Выходит, что так, — ответил ему Дайм.

— Придется тебе теперь спать со мной, — улыбнулась Динка.

— Я должен спать с ней, но не могу даже трахнуть ее! Вы издеваетесь? — взвыл Шторос, но все смотрели на него с сочувствием. Он спас Динку, но заплатил за это слишком высокую цену.

— Лучше бы я сдох, — буркнул он, опускаясь на пол.

— Не говори так, — Динка уселась рядом и ласково погладила его по плечу. — Пока побудешь моей тенью, а потом мы что-нибудь придумаем. Я обещаю!

— Нет, мне, конечно же, нравится быть рядом с тобой… И я готов быть с тобой днем и ночью… — простонал он, хватаясь за голову. — Но я хотел бы это проделывать добровольно, а не так!

Динка тяжело вздохнула, не зная как его утешить. Все это из-за нее. Но если бы ей вернуться назад и принять решение заново, она бы поступила точно также.

— Пора спать. Нам всем нужно отдохнуть, сегодня был тяжелый день, — проговорил Дайм.

Динка согласно кивнула, обводя взглядом сидящих вокруг нее мужчин.

— Динка, — окликнул ее Тирсвад, как только она задержала взгляд на его лице.

Она улыбнулась ему. Этому суровому мальчишке с ледяным взглядом и непроницаемой маской на лице. Хоть Шторос и говорил, что Тирсвад близок к ней по возрасту, иногда он казался ей гораздо-гораздо старше. Но только не сегодня. Но только не сейчас, когда на его лице вдруг робко расцвела смущенно-восторженная улыбка ей в ответ.

— Динка, ты — самая смелая Варрэн-Лин, которую я видел в своей жизни. Даже не так… Самая смелая из всех, кого я видел в своей жизни. Я восхищаюсь тобой, — выдал он на одном дыхании, глядя на нее сверкающими в неровном свете свечи глазами.

Динка даже растерялась от такого признания. Что бы она не сказала в ответ, это выглядело бы либо пустым бахвальством, либо фальшивой скромностью. Она видела, что Тирсвад хочет прикоснуться к ней, но не решается. То ли под влиянием своего восхищения, то ли под прицелом взглядов остальных.

Динка качнулась к Тирсваду, ухватилась руками за его плечи и, смеясь, потерлась носом о его нос.

— Я горжусь тем, что меня выбрала именно ты, — прошептал он и, подавшись вперед, неловко ткнулся своими губами в ее губы, а затем тут же испуганно отпрянул.

Динка снова рассмеялась и почувствовала, как на ее талии смыкаются руки Хоегарда, оказавшегося у нее за спиной. Он бесцеремонно притянул ее в свои объятия и прижался губами к ее виску.

— Я снова думал, что потерял тебя, — прошептал он ей на ухо, сжимая руки так сильно, что Динка едва могла дышать. — Как ты могла так со мной поступить?

— Я думала, что ты веришь в меня, — ответила Динка, поворачиваясь к его лицу и обхватывая ладонями его затылок.

Хоегард усмехнулся и покачал головой.

— Это гораздо сложнее, чем кажется, — вздохнул он. — Ты так сильно изменилась, но я до сих пор вижу ту маленькую напуганную девчонку, которую когда-то притащил нам Тирсвад.

— И если этот идиот, — Хоегард сверкнул глазами в сторону Штороса, — к тебе прикоснется хоть пальцем, я придушу его своими руками.

— Завидуй молча, — хмыкнул Шторос. — Теперь моя очередь проводить с ней все дни и ночи.

— Я предупредил! — процедил Хоегард, прожигая его взглядом.

— Все будет хорошо, — Динка коснулась губами уголка губ Хоегарда. — Он не сделает ничего, что может мне навредить.

— Надеюсь, что у него хватит ума, — проворчал Хоегард неохотно разжимая руки.

Динка выскользнула из его объятий. Легко коснулась губами губ Дайма и, склонившись к его уху, шепнула «спасибо». Она знала кто именно организовал и руководил операцией по ее спасению. Когда требовалось действовать быстро, он становился настоящим полководцем: решительным и беспощадным. Дайм не пытался дотронуться до нее, лишь грустно улыбнулся, когда она провела рукой по его волосам.

— Пойдем уже, — Шторос стоял у дверей и нетерпеливо протягивал ей руку.

Они шли по коридору, держась за руки, словно влюбленная парочка, вышедшая на вечернюю прогулку.

— Теперь и в уборную будем ходить вместе. Тебя это не смущает? — спросил он без сарказма.

— У нас все равно нет другого выбора, — легко пожала плечами Динка. — А помнишь, как ты снял с меня ошейник и разрешил уединиться в кустах?

— Не помню, — ответил он рассеяно.

— А я помню. Я до сих пор безумно благодарна тебе за это, — проговорила Динка.

— Почему ты сейчас про это вспомнила? Потому что теперь я в ошейнике? — нерадостно усмехнулся он.

— Я сделаю все, чтобы снять его с тебя! — твердо сказала Динка, останавливаясь посреди коридора и поворачиваясь к нему. — Верь мне, я не останусь в долгу!

— Иди уже, — улыбнулся он, подталкивая ее в сторону уборной. — Так и быть, подожду тебя снаружи. Небось не успею помереть за три минуты.

Уединившись, Динка подумала о том, что они редко со Шторосом болтали просто так, по-дружески. Без похабных намеков и взаимного сарказма, без обжигающей страсти и яростной злости друг на друга. Теперь им придется проводить наедине гораздо больше времени. И неизвестно, готовы ли они оба к этому.

Когда они пришли в каюту, там уже лежала сумка с вещами Штороса и на полу у койки валялось сброшенная кучей постель.

— Думаю, нам не обязательно спать все время в обнимку, — проговорил он, расстилая на полу постель. — Я буду спать прямо под твоей койкой.

— А если тебе ночью станет плохо? — с тревогой спросила Динка, неловко переминаясь с ноги на ногу.

— Не станет, — спокойно отозвался он, поворачиваясь к ней спиной и стягивая с себя одежду. Но голым спать не лег. Порывшись в сумке, достал тонкие свободные штаны и натянул их на бедра. А затем задул свечку и забрался под одеяло.

Динка осторожно перешагнула через него, нащупала в своей постели скомканную сорочку и переоделась в полной темноте.

Но сон не шел. Она лежала на своей койке, прислушиваясь к его ровному дыханию, и боялась пошевелиться, чтобы своей возней не потревожить его сон. Глаза привыкли к темноте и в тусклом свете, пробивавшемся в открытое окошечко каюты, Динка разглядывала лежащего на полу мужчину. Он уснул, едва коснувшись головой подушки. Одеяло сползло ему на пояс, грудь и живот едва заметно приподнимались. Еще короткие рыжие волосы в беспорядке торчали во все стороны.

Как только он уснул, его тело приняло истинный облик. Из приоткрытых губ поблескивали клыки. Длинные изогнутые рога касались пола над его головой. Ему это нисколько не мешало. Но Динка догадывалась, что это плохой признак. Он что-то сделал со своим резервом силы, пока спасал ее, и теперь потерял над ним контроль. Как Динка теперь убедилась на собственном опыте, для того, чтобы проявить или спрятать клыки нужно перенаправление потока силы. А в теле Штороса эти потоки теперь были нарушены. Пока ему удавалось удерживать человеческий облик во время бодрствования. Но во время сна он перестал управлять этим процессом. И теперь Динке было страшно, что он умрет, пока она будет спать.

Спящий он совсем не производил пугающего впечатления и выглядел уставшим даже во сне. Он за сегодняшний день два раза чуть не умер.

Динка соскользнула с койки на пол у его головы и осторожно, чтобы не разбудить, провела ладонями по рогам до самого их основания, зарывшись кончиками пальцев в волосы. Он тогда на отмели говорил, что она делилась с Даймом силой даже, когда спала. И сейчас совершенно спокойно уснул, нисколько не сомневаясь в ней. Но Динка в себе была не уверена. А что, если она уснет, и поток силы прекратится? А что, если утром она обнаружит у своих ног остывшее тело?

Хотелось прижаться к его боку, провести руками по его обнаженной груди. Тело все еще недовольно ныло от неудовлетворенного желания, которое Шторос в ней пробудил своими объятиями и поцелуями. Но ему сейчас точно не до этого. Ему нужен долгий и крепкий сон, чтобы восстановиться. И непрерывный поток силы…

Динка вернулась на свою кровать. Она чувствовала себя вымотанной, но тревога и гудевшее в теле напряжение не давало ей уснуть. Вот если бы Шторос тогда в кают-компании довел ее до разрядки… Если бы она взорвалась наслаждением, пробегающим по каждой мышце. То тело бы расслабилось, и тревога бы ушла. Ей было бы гораздо легче пережить эту ночь. Динка стянула с себя сорочку, которая словно душила ее, оставшись в чем мать родила. Сейчас это не имело значения. Шторос все равно спал крепким сном.

Динка провела по своему телу ладонями от ключиц до бедер, вспоминая, как скользили по нему руки Штороса совсем недавно. А ведь он не делал ничего такого, чего нельзя было повторить. У нее тоже были руки: ладони и пальцы. Динка нащупала затвердевший от прохладного воздуха каюты сосок и сжала его между пальцами, едва не охнув от нахлынувшего удовольствия.

Однажды Шторос довел ее до удовольствия одними лишь руками. Интересно, а своими пальцами будет также приятно? Динка раздвинула согнутые в коленях ноги и осторожно коснулась себя там. Раньше она никогда не прикасалась к своему бутону намеренно. Только если мыла. И то старалась быстро пройтись мочалкой или влажной тряпкой.

Динка очень хорошо помнила, что именно делал с ней Шторос, и попыталась повторить, аккуратно раздвинув сомкнутые лепестки двумя пальцами. Было в этом что-то запрещенное, что-то неправильное и невыносимо стыдное. Но сейчас, когда ее никто не увидит… Динка прикрыла глаза и провела двумя пальцами между складками, сжав напоследок верхушку. От удовольствия заискрило перед глазами, и тело выгнулось, раскрываясь для ласки. Бутончик распахнулся и все лепестки стали влажными и скользкими. Динка провела пальцами в обратную сторону и, нащупав узкую ямку лона, погрузила туда кончик указательного пальца, прикусив губу, чтобы не выдать себя стоном.

— Значит, свидания с правой рукой случаются не только у меня, — донесся с пола хриплый мужской голос. Динка распахнула глаза и, охнув, свернулась на койке клубком, одновременно натягивая одеяло и укрываясь им с головой. Жгучий стыд окатил ее с головы до ног. Так стыдно, ей еще никогда в жизни не было. Как ей вообще пришло в голову заниматься таким?

— Надеюсь, что ты в этот момент думала обо мне, — услышала она тихий смешок и еще плотнее укуталась в одеяло. Он поднялся с пола и, усевшись на край ее койки, положил тяжелую руку на ее спину, укрытую одеялом. Некоторое время он молчал, и Динка замерла под его рукой. Сердце колотилось, как у воришки, пойманного на месте преступления.

— Сегодня был трудный день, — проговорил Шторос. — Ты не можешь уснуть?

В его голосе были нежность и забота. Динка согласно всхлипнула.

— Я помогу тебе, — он встал, порылся в сумке, что-то доставая оттуда, а затем вернулся на койку и рывком сдернул с Динки одеяло. Динка сжалась от неожиданности.

— Не бойся, не собираюсь я на тебя набрасываться, — хмыкнул он, с нажимом проводя ладонью вдоль позвоночника. Динка поддалась его руке, полностью переворачиваясь на живот и выпрямляясь. На поясницу полилась прохладная вязкая жидкость.

— Это персиковое масло, — пояснил Шторос. — Я собирался использовать его для других целей, но сейчас это пока не имеет значения.

Обе его ладони обхватили ее поясницу, словно теплым поясом. А большие пальцы заскользили вдоль позвоночника, размазывая по коже масло.

— Расскажи мне что-нибудь, — попросила Динка, прислушиваясь к прикосновениям его рук. Его ладони легко скользили по покрытой маслом коже от поясницы вверх к шее, а затем обратно, разогревая и делая очень чувствительной.

— Я умею рассказывать только страшные сказки, — усмехнулся он.

— Все равно, — расслабленно выдохнула Динка, растекаясь по кровати от его сильных поглаживаний. Его ладони разминали широкие мышцы под лопатками, а пальцы скользили между ребер. Кожа под его руками горела, и этот жар распространялся вглубь, согревая мышцы и пробирая до самых костей. Масло приятно пахло, и его тонкий фруктовый аромат заполнял маленькую каюту.

— В тавернах рассказывают, что когда лорд уходит на войну, он надевает своей жене железный пояс, который закрывает все, что есть между ног. А затем запирает его на замок и ключ увозит с собой. Думаешь зачем?

— Какой ужас, — поежилась Динка.

— Чтобы она не изменяла ему с другими мужчинами. А еще, чтобы она не смогла ласкать сама себя, если ей захочется. Чтобы ждала его, своего мужа.

Шторос повернул ей голову так, чтобы она уткнулась лбом в подушку и, откинув вверх волосы, круговыми движениями массировал затылок и и шею.

— Как же она нужду справляет? — удивилась Динка.

— Об этом история умалчивает, — тихо засмеялся Шторос. — Если ты не будешь послушной девочкой, то я куплю и надену тебе такую же штуку.

— А ключи будут у всех четверых или только у тебя одного, — захихикала Динка.

— Посмотрим, — загадочно произнес он. — Я обещал Хоегарду, что не трону тебя. Хоть я и не согласен с такими жесткими ограничениями, но я могу понять его тревогу. Если ты сейчас навредишь сама себе, то мне никто не поверит, что я здесь не при чем. Верно?

Его пальцы соскользнули с затылка и принялись разминать шею, плечи и верхнюю часть лопаток.

— Я не буду больше, — прошептала Динка, вспомнив за каким занятием застал ее Шторос и снова обжегшись нестерпимым стыдом.

— Я был бы не против снова посмотреть, как ты это делаешь. Но не сейчас, — произнес он, продолжая разминать ее спину. — Особенно после того, что ты учудила сегодня, я просто обязан тебя поберечь. А теперь постарайся уснуть.

— Я не смогу, — жалобно произнесла Динка.

— Тебя еще что-то тревожит?

— Я боюсь засыпать, — поделилась Динка. — Я боюсь, что во сне перестану делиться с тобой силой, и ты умрешь.

Она приподняла голову, чтобы взглянуть ему в лицо. Но Шторос положил ладонь ей на затылок и вернул ее голову обратно на подушку.

— Об этом можешь не волноваться. Пока я рядом ничего плохого не случится.

— Но когда я болела, я много спала. А потом я обнаружила, что резерв у вас всех наполовину пуст. Я прекратила «кормить» вас и даже не почувствовала этого.

— Когда ты болела, твои силы были направлены на выздоровление. Тебе просто было не до нас. Ты сама находилась на краю гибели. Сейчас совсем другое дело.

Динка тяжело вздохнула. Как хотелось бы ему верить!

Его пальцы обрисовывали лопатки, вызывая приятную щекотную дрожь.

— Я настолько тебе дорог? — вдруг спросил он дрогнувшим голосом.

— Ты даже не представляешь как! — прошептала Динка и почувствовала, как сердце в груди сладко сжимается от любви к нему.

— Спи, козочка. Я буду рядом, — произнес он, продолжая широкими успокаивающими движениями оглаживать ее спину.

Динка хотела бы сказать ему, чтобы не называл ее больше козочкой, но уставшее тело расслабилось и избавленный от тревоги разум начал терять ясность и погружаться в дремоту.

Шторос вышел из каюты, осторожно прикрыл за собой дверь, чтобы не разбудить Динку, и прижался лбом к прохладной стене. Ее близость, ее сонный голосок, запах ее тела сводили его с ума. Никогда в жизни он не желал никого так сильно. Даже воспоминания о Крилле меркли перед этими чувствами. Да и вообще перестали тревожить его.

Раньше эти воспоминания мучили его каждую ночь, и он безуспешно пытался заглушить их сражениями, вином, женщинами. Когда он в последний раз вспоминал? Да тогда, в лодке, когда рассказал об этом Динке. И вместо страха и презрения вдруг увидел в ее глазах нежность и сочувствие. Она словно разделила его боль, забрав себе часть и уменьшив ее вполовину. И с тех пор навязчивые мысли о непоправимости произошедшего и о своей вине покинули его душу. Остался только страх самого себя, да горький привкус собственной никчемности.

Сейчас Динка сказала, что он дорог ей. Она ведь и раньше говорила ему о своей любви. Но он не верил. Не мог больше верить. Но не в этот раз. Он сможет защитить ее от чего угодно, но как он сможет защитить ее от самого себя?

Шторос издал тихий стон сквозь мучительно оскаленные зубы. Когти бессильно скребли по деревянной стене каюты. Как ему сдержаться, когда воздух в каюте вибрирует от запаха ее тела, когда она обнаженная лежит совсем рядом, когда она хочет его не меньше, чем он ее…

Проклятье! Дыхание с хрипом вырывалось из его груди, а гениталии скрутило нестерпимым напряжением. Мягкая ткань штанов обволакивала его возбужденный член, но это было совсем не то, что ему сейчас нужно.

Шторос провел рукой по члену прямо через ткань от основания до головки и тихо взвыл от разъедавшего его желания. Но хотел он не своей руки, которая приносит лишь временное облегчение. Он хотел бархатной мягкости ее лона, горячей упругости ее рта, нежного прикосновения ее рук, тугой тесноты ее попки. Он хотел ее криков наслаждения, хотел вкуса ее кожи, ее губ, ее нежного бутона, наполненного соками желания, хотел мягкости ее волос, путающихся в его руках и разметавшихся по подушке. Он хотел ее всю, от пальцев ног до макушки. Шторос не понимал зачем он прямо сейчас думает об этом, но сладкие фантазии доставляли ему мучительное удовольствие.

— Шторос, с тобой все в порядке? — со стороны коридора послышался девичий голосок.

Шторос скосил глаза и увидел стоявшую чуть поодаль Ладу. Она была в длинной белой ночнушке с глухим воротником и распущенными волосами. Из под подола видны босые ступни, переходящие в тонкие щиколотки.

Зверь внутри Штороса торжествующе рыкнул и встал в боевую стойку, навострив уши и жадно втягивая носом ночной воздух. Вот и конец всем мучениям. Самка сама идет к нему. Можно впиться зубами в загривок и с наслаждением вонзиться в мягкую податливую плоть. Удовлетворить бушующее в крови влечение.

— Пошла вон! — прорычал Шторос, с трудом удерживая себя на грани между инстинктами и разумом. Эта девушка тоже неприкосновенна. И хоть остальные думают, что он не в состоянии контролировать себя… Раньше у него просто не было ни одной причины сдерживаться.

— Я же вижу, что тебе сейчас плохо, — девчонка явно нарывалась на неприятности, приблизившись вплотную и положив тонкую ладошку ему на плечо.

— Уходи… отсюда… последнее предупреждение, — с усилием вытолкнул он из себя членораздельные слова. Но когти уже неумолимо покалывали кончики пальцев, а клыки коснулись нижней губы.

Зверь внутри торжествующе заревел. Она хочет. Самка сама просит об этом. Обостренный нюх улавливал тонкий аромат женского влечения. Не тот, который ему хотелось бы. Но…

Шторос схватил Ладу за плечо и втянул между собой и стеной, на которую он опирался лбом.

— Я слышал ваш разговор с Динкой, — процедил он сквозь зубы, нависая над испуганно сжавшейся девушкой. — Ты призналась ей, что хочешь меня. Ты за этим сейчас пришла?

Попытка разговаривать с самкой удерживала его от непоправимых действий. Шторос слишком хорошо знал, как сладко провалиться во власть инстинктов, отключить разум, слышать лишь крики жертвы, ощущать запах ее крови и вкус ее на губах. Наслаждение от овладения усиливающееся чувством власти над беспомощной жертвой, ее бессильными трепыханиями под его телом.

Слаще этого могло быть только единение со своей Варрэн-Лин. Варрэн-лин… Динка. Нужно сдержаться во что бы то ни стало, иначе Динка никогда не простит его. Она и так уже достаточно видела его в обличье неразумного животного.

— Нет, — прошептала Лада, глядя на него круглыми, словно плошки, глазами.

— Ты пришла затем, чтобы я тебя здесь поимел, словно грязную похотливую шлюху, — прорычал он, чувствуя, как похоть наполняется злостью на безмозглую девку, не способную распознать опасность. Его когти полоснули по тонкой ткани сорочки, не задев кожи, и сорочка бесполезным лоскутом осела на полу.

Лада жалобно пискнула и огромные карие глазищи наполнились слезами.

— Ну что ж. Ты сама выбрала свою судьбу, несмотря на все предупреждения, — издевательски протянул Шторос, подхватывая ее под бедра, прижимая к стене и вжимаясь членом в ее промежность сквозь тонкую ткань штанов. Он уже почти полностью овладел собой, но желание проучить наглую девчонку, которая выдернула его из горько-сладких фантазий о Динке и заставила бороться с собой, пока двигало им.

— Вот только я не буду нежным. Я буду иметь тебя, раздирая в клочья, так, что ты потом неделю ноги свести не сможешь, — с неприкрытой ненавистью прошипел он ей в губы и толкнул бедрами, вдавливаясь членом в ее девственную плоть все еще сквозь штаны.

Девчонка жалобно заплакала, и по щекам покатились крупные капли. Пора было заканчивать этот спектакль. После такого она вряд ли рискнет еще раз к нему приблизиться.

На плечи Шторосу вдруг легли мужские ладони.

— Шторос, отпусти ее, — прошептал на ухо голос Хоегарда. — Просто разожми руки.

Шторос повиновался. Еще не хватало, чтобы его обвинили в изнасиловании дочки капитана.

— Лада уходи, — мягко проговорил Хоегард, и девчонка с рыданиями умчалась по коридору в сторону своей каюты.

Хоегард втолкнул обмякшего Штороса в Динкину каюту и, прикрыв дверь, тихо опустился на пол.

— Дрочи теперь, — беззлобно посоветовал он. — На пару часов нельзя тебя одного оставить.

— Вали отсюда, — Шторос устало растянулся поверх одеяла. — Не собирался я ничего с ней делать. Просто припугнул, чтоб не лезла ко мне. Мне одной Динки хватает выше крыши.

Динка заворочалась и тихо застонала во сне. Мужчины насторожено притихли, но она, перевернувшись на спину и свесив одну ногу с койки, продолжала спать.

— Да уж, — вздохнул Хоегард, окидывая взглядом обнаженную девушку, и встал, чтобы укрыть ее одеялом.

— Почему я не могу просто приласкать ее? — спросил Шторос. — От того, что она кончит, ей хуже не станет. Она же Варрэн-Лин, и воздержание ей дается нелегко. Особенно после того, как она обладала нами четырмя одновременно.

— Вот смотри, если у тебя рана вот здесь, — Хоегард опустился рядом и провел ребром ладони по желобку между мышцами на плече Штороса. — Что ты получишь?

— Тут проходит сосуд и будет сильное кровотечение, — отозвался Шторос, оценивая место, которое ему указал друг.

— Остановить мы его можем тем, что туго перевяжем и прижмем руку к груди вот так. До тех пор, пока сосуд не восстановится. Верно? — продолжал Хоегард.

Шторос кивнул. С ним такое уже было в одном из сражений.

— Сколько времени ты так ходил? — снова спросил Хоегард.

— Тогда сила уже была на исходе. Седьмицы две или три заживало, — припомнил Шторос.

— А если бы ты взял в эту руку меч и принялся размахивать им, то…

— Кровотечение бы возобновилось. И пришлось бы снова останавливать и по-новой ждать заживления, — нетерпеливо перебил Шторос. — Но какое отношение это имеет к Динке? Чрево ведь не рука!

— Там тоже мышцы и сосуды. Если сосуд был поврежден и было кровотечение, то мышцам вокруг него надо дать покой. Когда она кончает, мышцы сокращаются. Кровотечение может возобновиться! — громким шепотом объяснял ему Хоегард.

— Но она же полна силы! Уже все затянулось наверняка… — неуверенно возразил Шторос.

— Ты видел как она управляется с этой силой? Либо все, либо ничего. Ей еще учиться и учиться. Поэтому я бы на твоем месте не был так уверен. Я предлагаю найти в городе целительницу и показать ее. Пусть опытный человек посмотрит зажил ли поврежденный сосуд.

— В том то и дело, что человек. А Динка не человек, — буркнул Шторос, не желая сдаваться.

— Пока у нас нет выбора, — вздохнул Хоегард.

Динка снова застонала, комкая одеяло и зажимая его между ног.

— Шторос! Да! О-о-о, — выдала она, выгибаясь всем телом и комкая в кулачках простыни.

Мужчины притихли и переглянулись. Содержание Динкиных сновидений не оставляло сомнений.

— О-о, еще… Да! — Динка выгнулась последний раз и, вздрогнув всем телом, обмякла в постели.

— Ну и как ты собираешься повлиять на это? — усмехнулся Шторос, прикипая взглядом к выглянувшей из-под одеяла окружности груди, увенчанной торчащим розовым соском.

Но Хоеград лишь шумно сглотнул, с трудом отводя взгляд от девушки.

— Проваливай, — насмешливо фыркнул Шторос, глядя на напряженное лицо товарища. — Я сам о ней позабочусь. Тебе до моего самоконтроля еще учиться и учиться.

— Спокойной ночи, — проговорил Хоегард хрипло, вставая и поворачиваясь к двери. — Завтра прибудем в город, и тогда, может быть, что-то изменится.

— Надеюсь, — вздохнул Шторос в закрывающуюся за ним дверь и растянулся на своей постели. Прислушался к ощущениям. Сила текла сквозь его тело ровным целительным потоком. Динка даже во сне не выпускала его из своих объятий. Шторос прикрыл глаза, ощущая себя лежащим в сердце стремительной огненной реки, и погрузился в сон.

Утром Динка проснулась, по обыкновению, поздно, когда солнце ярко било в окошечко каюты. Шторос сидел на полу, спиной к ней, и смотрел перед собой невидящим взглядом. Интересно, о чем он думает, когда вот так сидит или лежит, глядя на облака? Динка потянулась и обнаружила, что обнажена, со стыдом вспомнив события прошедшей ночи. Вместо того, чтобы отнестись с пониманием к прикованному к ней мужчине, она как будто специально провоцировала его. Что же с ней такое происходит?

Динка нащупала сброшенную вчера одежду и, не вылезая из-под одеяла, натянула на себя.

— С добрым утром, — неловко произнесла она, спуская ноги с койки. Шторос обернулся и окинул ее оценивающим взглядом.

— Что? — растерянно пробормотала она, догадываясь о чем он думает и заливаясь краской.

— Этот костюм тебе очень идет, — низким чувственным голосом проговорил он, поднимаясь и подходя к ней, — но без одежды ты мне все-таки нравишься гораздо больше.

Динка всмотрелась в ярко-зеленые глаза и, заметив там смешливые искорки, поняла, что он просто шутит.

— В городе нужно будет купить мне еще один костюм, — ответила она, поднимаясь и проходя мимо Штороса к двери. — А то мне и впрямь придется ходить голой, чтобы постирать его.

— Подождешь здесь? — попросила она у дверей душевой, куда они оба направились. — Я хочу принять душ до завтрака.

— Вот еще! — ухмыльнулся Шторос, обвивая руками ее талию и шагая в кабинку вместе с ней. — Зачем тратить время зря, если можно помыться вместе?

— Но… — беспомощно пискнула Динка, глядя, как он задвигает на двери защелку и стягивает с себя одежду.

— Ты имеешь что-то против? — он надвинулся на нее, абсолютно голый и казавшийся таким большим в тесной душевой кабинке.

— Я потру тебе спинку, — промурлыкал он, стаскивая с нее рубаху. И ухватившись за пояс ее штанов, опустился перед ней на колени, чтобы снять их.

— Как ты себя чувствуешь? — спросила Динка, стараясь совладать с волнением охватившим ее. Общение со Шторосом походило на плавание в высоких волнах, то взвивая ее до небес, но опуская до самого дна.

— Прекрасно. А ты? — Шторос, не вставая с колен, открыл кран и взял в руки брусок мыла.

— Хм-м… — неопределенно протянула Динка, не зная как реагировать на его поведение.

Шторос взял одну ее ногу за щиколотку, поставил ее себе на бедро и принялся намыливать каждый пальчик. Теплая вода водопадом катилась по Динкиному телу, а прикосновения его мыльных рук к коже ступни волновали. Динка охнула от неожиданно чувственной ласки и прижалась лопатками к стене, чтобы не упасть. Варрэн поднял рогатую голову и взглянул ей в лицо, поблескивая звериными глазами. Губы, из-под которых торчали острые клыки, изогнулись в соблазнительной улыбке.

— Мечтала когда-нибудь о том, чтобы покорный раб мыл тебе ножки? — хрипло спросил он, проводя языком по своим губам.

— Что? — потрясенно выговорила Динка. — О чем ты?

— Может быть, ты хочешь наказать своего раба, за то что ночью он посмел помешать тебе? — продолжал он сводящим с ума чувственным шепотом. Он приподнял ее ногу повыше и прижался губами к тыльной стороне ступни.

— Шторос, я не… — Динка тяжело дышала, ощущая как волна возбуждения с жаром прокатывается по всему телу.

— Приказывай, повелительница, — выдохнул Шторос, прижимаясь губами к косточке на внутренней стороне лодыжки и не сводя с ее лица пылающего взгляда. — Покорный раб выполнит любое твое приказание.

— Любое? — чуть слышно переспросила она. Вчерашнее неудовлетворенное влечение тугой пружиной тянуло низ живота. Сладкая истома предвкушения свела судорогой мышцы бедер и ягодиц. В промежности призывно заныло.

— Любое! — проурчал он томно, устанавливая ее ступню носочком себе на плечо и целуя свод стопы.

Динка, теряя голову от желания, уперлась ступней в его плечо, ухватилась за основание его рогов у самой головы и подалась к нему бедрами и тазом, раскрывая свое самое сокровенное перед его лицом.

— Чего ты хочешь, моя повелительница? Скажи мне, — жарко шептал Шторос, и Динка чувствовала его горячее дыхание, обдающее низ живота.

— Лижи… Здесь… — простонала она, за рога притягивая его голову к своему лобку и буквально опускаясь промежностью на его запрокинутое лицо.

Дальше было только безумие танцующего в ее нежной плоти языка, сдерживаемые стоны и отчаянная жажда большего. Жажда быть с ним, быть его, взять его в себя и никуда не отпускать.

— Пожалуйста… Прошу… — молила Динка в сладком бреду, цепляясь руками за твердые костяные отростки на его голове. А его язык то нежно щекотал, невесомо прикасаясь и дразня самые чувствительные местечки, то бил, словно плетью, высекая алые вспышки наслаждения, граничащего с болью. Его руки развели ее бедра еще шире, и ласковые умелые пальцы скользнули между ними.

— Что я делал с тобой во сне? — хрипло спросил Шторос, давая своему рту передышку и перехватив инициативу пальцами. — Вот так я тебя ласкал? Или жестко трахал, поставив на колени? Или может все-таки порол, привязав к кровати? Скажи мне, что тебе снилось?

Динка едва держалась на ногах, не чувствуя своего тела. Ощущая лишь наслаждение от его пальцев, широко раскрывающих ее потаенное, скользящих между припухших складок, дразнящих жаждущий вход. Наслаждение разбегалось повсюду, словно круги на воде от брошенного камня. Его слова доходили до нее, словно сквозь толстое одеяло, но смысла она почти не улавливала. Был только его голос, его руки, его горячее дыхание.

Шторос улегся на пол душевой, устроившись головой между ее ступней и, обхватив Динку за колени, потянул на себя. Динка ухватилась за стену в попытке задержаться, но ладони бессильно соскользнули с влажной стены, и она опустилась верхом прямо на нижнюю часть его лица. И тут же вскрикнула от наслаждения, ощутив, как его язык дерзко ворвался в ее бутон, жадно слизывая сочащуюся влагу ее желания.

— Хватит, хватит… Я не могу больше, — сдавленно шептала она, вращая бедрами и пытаясь ускользнуть от дразнящих нестерпимо приятных касаний.

— Скажи, об этом ты мечтала, когда говорила, что сядешь мне на лицо? — на миг оторвался он от ласк и посмотрел в ее затуманенные глаза снизу вверх.

— Да… Нет… Не знаю, — простонала Динка, пытаясь вырваться. Но он снова с силой притянул ее на себя и несколькими точными жесткими движениями языка подарил ей долгожданный экстаз.

Шторос выскользнул из-под нее и встал. Динка обернулась, все еще сидя на коленях и пытаясь отдышаться. Тело до сих пор не слушалось, внутри живота все еще тоненько дрожало.

— Ты тоже… Тебе было приятно? — удивленно спросила она, глядя, как Шторос смывает со своего живота белую вязкую субстанцию.

— Твой цветочек такой сладкий, что я кончаю от одного лишь его вкуса и запаха, — усмехнулся он, заставляя Динку вспыхнуть от такого смущающего комплимента.

— Значит тогда, когда ты сделал это в первый раз, мне не показалось, что ты тоже получаешь от этого удовольствие, — прошептала она, поднимаясь на ноги.

— Стал бы я делать то, что мне неприятно, — фыркнул Шторос, заканчивая мыться и оборачиваясь полотенцем. — Выходи скорее, а не то я умру с голода, — добавил он, покидая душевую и закрывая за собой дверь.

— И что это было? — растерянно произнесла Динка, глядя ему вслед.

В кают-компании никого из команды не было, зато трое варрэнов сидели за столом, словно дожидались их.

— Привет, Динка. Как спалось? — приветствовал ее Хоегард.

— Спасибо, все отлично, — Динка с улыбкой обвела мужчин взглядом, очередной раз замирая сердцем при мысли, что у нее есть настоящая семья, в которой ее любят, и все относятся друг к другу с уважением. После крепкого сна, в который погрузили ее заботливые руки Штороса, после утреннего происшествия в душе, она чувствовала себя просто превосходно. Для полного счастья не хватало только полной тарелки каши.

Динка положила себе аж два половника и плюхнулась между Даймом и Хоегардом. Шторос со своей порцией расположился рядом с Тирсвадом и самодовольно подмигнул ему в ответ на вопросительный взгляд. По его искрящемуся улыбкой лицу было видно, что он тоже в прекрасном расположении духа.

— Какие новости? — спросила Динка с набитым ртом. — А где вся команда? Почему мы здесь одни?

— Матросы… уже позавтракали и разошлись, — кровожадно усмехнулся Тирсвад.

— Разошлись? — удивленно подняла брови Динка.

— Я бы сказал точнее — разбежались как только мы вошли сюда. Во время сражения со змеем мы немного перегнули палку, и теперь они нас боятся, — добавил Хоегард.

— Это плохо, — нахмурилась Динка. — Надо как-то вернуть их доверие. Нам еще долго жить с ними бок о бок.

— Сегодня после полудня прибываем в Эраст, — сообщил Дайм.

— Здорово! — Динка радостно захлопала в ладоши. — Там долго будет стоянка? Я хочу посмотреть этот город.

— Город ты посмотреть успеешь, — кивнул Вожак, — потому что в Эрасте мы покидаем корабль.

— Что? Почему? — Динка вскочила с места. Остальные варрэны сидели спокойно, удивленным выглядел только Шторос. Остальные уже, видимо, обсудили эту новость.

— Сегодня с утра капитан вызвал меня и сообщил, что намерен отказаться от наших услуг и попрощаться с нами в Эрасте. Он оплатит нам три боя и выплатит неустойку за преждевременное увольнение. Это все, что он нам может предложить, — деловым тоном изложил факты Вожак.

— Но мы выполняем все взятые на себя обязательства! — возмущенно закричала Динка. — Мы защитили груз от пиратов, мы спасли корабль от чудовища чуть не ценой наших жизней! Мы защитили его дочь, в конце концов! Почему он решил нас уволить? Мы же собирались плыть за океан в Бопчал, а может быть и в Ругрию!

— Динка, мы были очень агрессивны, когда ты прыгнула к змею. Они действительно нас испугались, и сейчас не хотят находится с нами на одном судне, — вздохнул Вожак. — Я пытался обсудить этот вопрос с капитаном, но он был очень решительно настроен. Похоже, этого решения уже не изменить.

— Но я не хочу! Не хочу отсюда уходить! Мы договаривались, что будем путешествовать на корабле полгода, — возмущалась Динка, забыв даже про еду.

— Не расстраивайся. Мы наймемся в Эрасте на другой корабль, где нас никто не знает. Это очень большой город, и здесь гораздо больше возможностей. А может быть тебе понравится здесь, и тогда мы здесь и останемся. Золота у нас сейчас достаточно, — попытался утешить ее Хоегард.

— Я не хочу на другой! — не сдавалась Динка. — Я знаю, что нужно сделать! Я поговорю с Ладой. Она моя подруга и, быть может, она нас поддержит.

— Я не думаю, что это поможет, — осторожно проговорил Хоегард.

— Почему? Думаешь она не сумеет повлиять на своего отца? — удивилась Динка. — Мне казалось, что у них теплые отношения, и он прислушивается к ее мнению.

— Думаю, что она не будет на нашей стороне, несмотря на то, что она твоя подруга, — ответил Хоегард.

— Потому что мы убили одного из матросов? — догадалась Динка.

— Двух, — поправил ее Хоегард как-то напряженно. — Не ходи к ней, незачем это все…

— Что еще? Есть еще что-то, чего я не знаю? — Динка вмиг почувствовала, что от нее что-то скрывают и обвела взглядом варрэнов.

— Давайте на этом закончим обсуждение, — подытожил Вожак. — Завтра…

— Нет, постой! — перебила его Динка. — Что произошло? Почему вы все молчите? Почему Лада не будет на нашей стороне, хотя мы спасли ее от участи быть скормленной чудовищу.

Шторос вдруг пристально посмотрел ей в глаза и негромко проговорил:

— Я напугал Ладу. Скорее всего, она попросила отца избавиться от нас, и это стало последней каплей, повлиявшей на его решение.

— Что ты сделал с Ладой? — прошептала Динка, чувствуя, что ей не хватает воздуха. Нет! Только не это! Только не Лада!