Путь воина: Неофит

Глава 12

"Быстро течёт вода в реке под Вербным мостом, а время утекает быстрее."

Кто-то вырезал эти слова на деревянной опоре моста, дурак или мудрец — он был, несомненно, прав.

Софийка стояла у самой кромки воды на серых валунах и размышляла о том, как быстро проходит время её молодости. Время уходит, а достойного мужчины всё нет и нет. Был один юноша, который заставил её сердце биться чаще, но его след простыл, и теперь вокруг неё только глупые и похотливые павлины.

На девушке был дорогой наряд — очередной подарок Тура. Узкое заморское платье, длиною чуть ниже колен, цвета яичного желтка. На ногах мягкие сапожки с высоким голенищем. Рукава у платья длинные вровень с подолом, широкие, с длинными разрезами. Сквозь разрезы видна исподняя алая рубаха. Высокое горло расшито мелким жемчугом и вышивка переходит на грудь затейливыми завитками. У Великого Князя новая фаворитка-наложница, невольница с Балатского Побережья, говорят, очень красивая. Юные модницы столицы, все как одна, заказывают портным платья балатского фасона. Волосы Софийки уложены в четыре толстые косы, перевязаны алыми лентами. Лоб украшает широкий налобник из серебряных монет, и кораллов — последний писк артосской моды. Но ничего из этого модного великолепия не радует Софийку ни жемчуга, ни блеск атласной рубахи.

Сегодня Софийке удалось не надолго улизнуть из дома, пока мать миловалась со Сверчком. Настойчивая Арина, почти каждый день донимала Софийку разговорами о своих планах на её замужество со Стретенем.

Софийка вздохнула — пора было возвращаться. Девушка поднялась на мост и вдруг услышала кое-что от чего у неё дрогнуло сердце. Молоденькая блондинка подбежала к одному из проходящих по мосту молодых воинов, в сине-бежевой форме ученика, дёрнула того за рукав, окликнула:

— Гордей?

Молодой мужчина обернулся с угодливой и удивлённой улыбкой.

— Ты чего-то хотела, красавица?

Но девушка разочарованно вздохнула, покачала головой:

— Простите, я обозналась.

Опустив плечи она пошла обратно к своей маленькой тележке с разноцветными безделушками.

Софийка подошла к уличной продавщице, взглянула на товар. На тележке лежали гребни, ленты, дешёвые стеклянные бусы и странные полукруглые кусочки яркой ткани. Они были собраны в гармошку и натянуты на плоские деревянные дощечки.

Софийка указала пальчиком на одну из заинтересовавших её штучек, спросила:

— Что это такое?

Блондинка протянула ей свой товар, показывая как сложить и разложить безделицу:

— Это называется веер. Один заморский человек научил меня их делать в благодарность за то, что я ухаживала за ним, когда его мучала зимняя лихорадка. Веер очень популярен на юге, он спасает от жары. Смотрите, надо лишь сделать вот так.

Блондинка покачала запястьем туда и обратно, Софийка ощутила лёгкое дуновение ветерка на своём лице.

— Это восхитительно! — воскликнула девушка. — Я хочу два. Нет! Три таких… э веера.

Маженна, а это была именно она, разложила перед Софийкой свои самые красивые веера, из которых девушка выбрала те, что приглянулись ей больше других.

— Вы кого-то ищете? Я наблюдала за вами. — поинтересовалась Софийка, продавщица вееров показалась ей несколько опечаленной и девушка захотела её подбодрить.

— Да, я ищу кое-кого. — ответила Маженна.

— Вы, кажется, очень достойная девушка. Сами зарабатываете на жизнь. Скажите, кто он? Мужчина? Ваш возлюбленный? — увидев, как щёки торговки веерами заливает краска румянца, Софийка спохватилась.

— Ах! Простите моё любопытство! Я веду себя так будь-то мне есть до этого дело. Понимаете, я тоже ищу одного мужчину, тоскую и очень хочу его увидеть, вот я и подумала…

— Мне близко это чувство. Ждать его на этом мосту — моя единственная надежда.

— Вот как?! Надеюсь вы его увидите. — Софийка была совершенно честна с этой незнакомкой, ей уже давно не представлялось возможности поговорить с кем-то так открыто о своих чувствах.

— Как это странно. Сегодня я пришла сюда, что бы развеять своё горе и встретила вас. Мы так похожи в нашей сердечной тоске. Может это знак?!

Маженна кивнула:

— Если это знак, пусть боги сделают его добрым.

— Вы подарили мне надежду, которую я думала, что уже утратила. — с жаром призналась Софийка. — Я буду молиться за вас!

— А я за вас! — подхватила Маженна.

Грубый окрик прервал их беседу:

— Софийка, вот ты где пропадаешь, негодница! — выскочив из толпы, к девушкам приближался Сверчок. — Давай быстрее, полезай в носилки, мать уже обыскалась тебя, да и господарь Тур ждёт.

Софийка охнула, но подчинилась, позволяя Сверчку усадить себя в подоспевшие носилки. На прощанье она послала Маженне грустную улыбку.

Маженна проводила взглядом быстро удаляющиеся носилки и повернулась к товару. У тележки, с интересом разглядывая веера, околачивался мальчишка со странной рогатой маской на спине. Маска была отталкивающей рожей демона и Маженна поспешила отогнать сорванца от своего товара. На улицах Артоса шныряло множество малолетних воришек, а поношенная одежда мальчишки и его чумазое личико не внушали Маженне доверия. Чего доброго, стащит гребень или залапает грязными руками веера, которые Маженна клеила всю прошлую ночь.

Сверчок втолкнул Софийку в комнату, где её уже ожидал, в компании Арины, господарь Стретень.

— Где ты была? — накинулась на дочь Арина.

— Оставь её, Арина. — прервал гневную тираду гость. — Молодые девушки, как тростник на ветру, слишком свободны пока их не посватает достойный муж.

— Вы, как всегда, правы, господарь Стретень. — льстиво улыбнулась гостю Арина.

Женщина поспешила к дочери, шепнула:

— Софийка, подойди, налей молодому господарю чашу вина. Он заждался тебя, он сегодня в дурном расположении духа.

Софийка кивнула и подчинилась. Знала бы мать, как она устала изображать из себя покорную прислугу капризного Стретеня. Теперь назойливый жених бывал у них в доме чуть ли не каждый день: дарил подарки, пил вино, требовал Софийку то играть, то петь для него и всегда-всегда осаливал бедную девушку похотливым взглядом голодного кота. Оставаться наедине с ним Софийке было почти невыносимо, а мать, как на зло, оставляла их вдвоём всё чаще и чаще.

Стретень Тур бросил оценивающий взгляд на Софийку, уголки его пухлых губ капризно сползли вниз.

— Я заждался! Разве мать не научила тебя, что своих покровителей не стоит заставлять ждать?

— Я только на минуточку отлучилась в город, выгулять новый наряд…

— Вижу платье, что я прислал тебе, оказалось впору, теперь я могу видеть твои прекрасные ноги. Но зачем тебе ходить в город одной, зачем показывать свою красоту простолюдинам? Разве они смогут оценить твоё изящество по достоинству?

Стретень приобнял Софийку за талию, его горячее дыхание обжигало, от него пахло вином, Софийка отвернулась и поморщилась.

Арина всё это время была за дверью, она не стеснялась подслушивать. Убедившись в том, что гость остался доволен, она отстранилась от двери заговорщицки улыбнулась, прижав палец к губам. Сверчок выглядывал из-за угла, его глаза горели любопытством. Женщина на цыпочках отошла от двери, за которой остались Софийка и Стретень, ухватила Сверчка за рукав и потянула по коридору к своим покоям. Когда они оказались наедине, Арина заперла дверь и плюхнулась на кровать потирая ладошки.

— Надо же! Я не ожидала, что Стретень, в его то возрасте, совсем не искушен. Он ещё мальчишка в любовных делах.

— Ну, чего ты хочешь в их то годы? Оба, что твоя дочь, что мой господарь, совсем не такие опытные как ты да я. — успокоил подругу Сверчок.

Он по-хозяйски перебирал украшения в шкатулке Арины. Подцепив пальцем нитку розового жемчуга, спросил:

— Стретень подарил?

Арина улыбнувшись кивнула:

— Ну, мамочке за труды тоже ведь награда полагается!

Сверчок усмехнулся.

— Что там с деньгами? — спросила Арина.

— Надо подождать, пусть сначала поженятся. Ты бы надавила на дочку, если она будет вести себя как сегодня, господарь Стретень может перегореть. Знаешь, что тогда будет?! Софийка станет ему неинтересна, а мы не увидим даже медного гроша.

Из соседней комнаты донеслась музыка, несколько печальных но, а вслед ей послышался хрипловатый голос, поющий "Цвет ушедших дней".

"Ах милая моя, с тобою я был счастлив

Увы, прошла пора цветенья диких слив

Теперь я трепещу как ива над обрывом

Тоска грызёт червём, лишает тело сил"

Стретень поморщился:

— Опять этот? — уже давно Любомира никто в доме Арины не называл по имени. — Вышвырни его на улицу, зачем только кашу на него переводишь? Или он всё ещё тебе нравится?

— Ой, прекрати! Я брала его мужем, но, как оказалось, из мальчика вышел отличный слуга. Могу побить его, могу приласкать, а он всё одно служит мне, как верный пёс. Так чего мне жалеть миску каши для пса?

Сверчок расхохотался, подошел к кровати, толкнул женщину на пуховую перину и, слегка, придушил, как удавкой, ниткой жемчуга. Пробормотал:

— Бедовая ты баба, Арина, ой, бедовая! Потому-то ты мне и нравишься.

Арина вздохнула, раскинула руки и прикрыла глаза, позволяя Сверчку делать с её телом всё, что тому захочется.

Школа Желторогого Тура находилась не в самом Артосе а прилежащем к нему посаде. Гордей отпустил Олега погулять в городе, а сам направился к воротам школы. Был бы рядовой случай, он обратился бы к волхву, что бы тот организовал ему встречу с мастером-наставником школы, но сердце подсказывало, что действовать стоит деликатно, не придавая делу лишней огласки.

Ворота были закрыты, на створках, на прибитых к ним круглых щитах, высотою в половину роста Гордея, были нарисованы звери покровители школы — желторогие туры. Один-в-один как на эмалевом медальоне на ножнах кинжала из кургана.

Гордей ударил вырезанным из коровьего рога молоточком в, подвешенный на крашенных столбах, бронзовый гонг и стал ждать. Ждать пришлось долго, около половины часа, прежде чем из маленькой боковой дверцы выглянуло напряженное желтое лицо привратника. Привратник быстро окинул придирчивым взглядом Гордея с головы до ног и выдал:

— В обучение не принимаем.

Прежде, чем мужчина захлопнул дверцу калитки, Гордей успел просунуть в щель ногу.

— Мне не нужно обучение. Я пришёл потолковать с вашим господарем.

Привратник потянул дверь на себя, но против Гордея он был явно слаб.

— Молодой мастер пока не принимает посетителей.

— Меня примет. — спокойно возразил Гордей, отжимая дверь на себя. — Я по личному вопросу.

Привратник сдался, оглядел молодого силача, пожевал сухие бледные губы и отступил.

Молвил:

— Сейчас молодого мастера всё равно нет в школе, но если ты такой борзый, входи. Пройдёшь по этой дороге до поворота, потом направо к главному зданию. Думаю, ты можешь обождать господаря Стретеня во дворе. Если он изволит тебя принять, изложишь ему своё дело.

Гордея не надо было приглашать дважды, пройдя в калитку, он отправился к главному зданию. По бокам, от мощенной гравием дороги, росли клёны и ясени, за тенью их ветвей, в глубине, виднелись узкие одноэтажные постройки — казармы для учеников и адептов школы. Пока Гордей не приблизился к повороту, повсюду было тихо и на удивление безлюдно. Стоило юноше миновать поворот ко двору, как издалека донеслись звонкие удары мечей и возгласы тренирующихся.

Двор перед главным зданием школы, он же ристалище, был заполнен вооруженными людьми. В основном, в руках тренирующихся были деревянные, учебные мечи. Юноши, от тринадцати и старше, сходились и расходились в спарринге, отрабатывая подсечки, повороты и прямые атаки. У самых юных головы были обриты наголо и только на макушке был оставлен короткий хвостик волос, туго перевязанный жёлтой лентой. У тех, что постарше, волосы были разделены уже на два пучка, но Гордей приметил, что у "двурогих" адептов мечи были затупленные боевые.

Никто не обратил внимания, когда Гордей ступил на засыпанный песком ровный и широкий двор: ученики и адепты были увлечены жестоким зрелищем. Они кричали, подбадривали здоровяка и делали ставки на то сколько продержится его соперник.

Крупный "двурогий" адепт со всей силы ударил эфесом своего меча под дых противника, молодого ученика "единорога". От силы удара молодой сложился пополам, отхаркнул кровью и выронил на песок свой деревянный меч. Крепыш оттолкнул бесполезное оружие в сторону и, спрятав свой меч в ножны, начал методично избивать молодого ученика ногами. "Единорог" пытался отползти в сторону, но пощады не просил. В какой-то момент ему удалось поймать обутую в тяжелый сапог ногу соперника и резко дёрнуть на себя. Здоровяк с рассерженным рёвом повалился на спину, а ученик с разбитым в кровь лицом, перекатился через плечо, избегая падающего на него грузного тела.

В это время мастер-наставник, мужчина средних лет с волосами белыми, как снег, и чертами тонкими, почти благородного лица, спокойно наблюдал и не спешил вмешаться и прекратить издевательство.

Увидев это непотребство, Гордей до скрипа стиснул зубы. За всё время своего обучения, да и во время посещения других школ, он не видел такого бесчестного боя.

Ученик спиною пятился в сторону Гордея, "двурогий" поднялся на колени, утёр от налипшего песка потное, красное лицо и выплюнув грязное ругательство ринулся на "единорога". Вцепиться в горло молодому сопернику ему помешал клинок Гордея. Юноша сделал пару шагов вперёд и прикрыл спиною избитого ученика. Он был готов оказать сопротивление толстомясому адепту.

Отовсюду раздались возгласы негодования и разочарованные вздохи, а мастер-наставник приказал зычным голосом:

— Прекратить! Опусти меч, чужак. А ты, Боядиз, — он обратился к крепышу. — поумерь пыл и вернись в строй.

Нехотя "двурогий" Боядиз подчинился приказу тренера.

— Ты кто таков будешь? Почему ты на территории школы, чужак? Назови себя, немедленно!

Гордей вложил меч в ножны, помог подняться окровавленному ученику и обратился к мастеру-тренеру:

— Я Финист Белогор, странствующий воин, родом из Белых Лип, пришел повидаться с вашим старшим мастером-наставником по важному делу. Не думал я, что в его отсутствие, в одной из лучших воинских школ Артоса, Школе Желторогого Тура, процветают порядки разбойничьего стана.

Тренер побледнел от ярости, но сдержался. Очень вежливо и ядовито он предложил:

— Мы действительно одна из лучших и уважаемых, — сделал он ударение на этом слове. — школ. Я — мастер-наставник Ори Балат, родом с Балатского Побережья, что за Жемчужным Морем. Я отвечаю мечом за свои слова. Ты ещё молод, как я посмотрю, и не знаешь многих тонкостей обучения воинскому ремеслу. Но я готов, безвозмездно и прямо сейчас, преподать тебе небольшой урок, странствующий воин Финист Белогор из Белых Лип. Отважишься ли ты скрестить со мною мечи или убоишься испытать нашу "разбойничью" технику?

Гордей усмехнулся и поклонился беловолосому тренеру:

— Отчего же не поупражняться?! Совсем недавно, один мудрец назвал меня "громилой", да и время ожидания вашего господаря скоротать за доброй драчкой не грех.

Дерзкий ответ Гордея задел не только тренера Ори Балата, но и многих из присутствующих на ристалище бойцов.

За несколько минут служки из числа совсем зелёных учеников, разравняли песочное покрытие двора длинными широкими граблями. В центре, параллельно четырём углам двора, воткнули четыре жёлтых флажка и уложили квадратной границей конопляный канат толщиной в руку. За периметром собрались ученики и адепты, в этот раз они сохраняли напряженное молчание голодной волчьей стаи.

— Прошу пройти на ристалище, Финист Белогор. — предложил Ори. — Правила нашего поединка просты — никаких правил.

Зрители ответили довольными криками и шумным улюлюканьем, а балатец плотоядно улыбнулся Гордею.

Но Гордей уже не первый раз выходил против самонадеянных и опытных бойцов. К тому же, после боя с упырём, Гордей понял, что нельзя переоценивать свои силы и недооценивать силы противника. По пути в Артос он вставал с первыми лучами солнца и, оттого, стал тренироваться в разы чаще и усерднее. Олег, видя, как работает над своей техникой его провожатый, тоже начал подниматься засветло и старался повторять за Гордеем даже самые сложные приёмы. Очень скоро мальчишка, не только убедил Гордея в том, что желание стать воином не детская прихоть, а осознанный выбор, но даже завоевал симпатию и уважение старшего друга.

Гордей глубоко вздохнул несколько раз, очищая разум и наполняя грудь воздухом. Юноша расправил плечи, обнажил клинок и принял защитную боевую стойку. Разум зазвенел натянутой струной — он здесь и сейчас, он спокоен и собран, он готов принять этот "урок".