Путь воина: Неофит

Глава 18

На городской башне звонарь ударил в колокол десять раз, когда Гордей приблизился к старому особняку.

Дом Двина Блаженного — полуразрушенная громадина из дерева и камня. По периметру множество анфилад, с зияющими пустотой окнами, двери сорваны с петель: одна лежит на широких ступенях каменной лестницы, вторая — внутри просторных сеней. Вокруг дома буйными зарослями остролистых гвардейцев выросла крапива. Перед домом высокие, корабельные сосны тянуться к ночному небу колючими лапами. Тишина стоит замогильная.

Двор перед Домом Двина — широкая усыпанная гравием площадка. Ровная, шестиугольная, она как нельзя лучше подходит для ристалища. К ночи похолодало, так сильно, что пар изо рта Гордея вырывается лёгкими белыми облачками.

В тени дома, у одной из сосен-великанов, рыжим и алым тлеют угли костра. Возле костра, прямо на остывшей земле, чёрным змеем стелется чья-то тень.

Гордей внимательно осмотрелся в поисках скрытой угрозы. Он не доверял приславшему ему вызов Рог Герду — школяры Желторогого Тура имели неодолимую склонность к подлым выходкам. Но ни в тени анфилад, ни за зарослями крапивы, засады Гордей не обнаружил.

Выйдя на середину двора, он обнажил клинок, громко объявил:

— Я Финист Белогор, пришёл, что бы принять твой вызов Рог Герд!

— Не стоит так кричать, Финист. — донеслось от почти потухшего костра. — Здесь обитель павших, почтим их тишиной, прежде чем один из нас присоединиться к их войску.

Узкая тень изменила очертания, Рог Герд поднялся с колен и предложил:

— Я пришёл один, как и ты. Не бойся. Подойди к моему костру, согрей ладони над жаром углей. Озябшие пальцы плохо удержат меч.

— Я не боюсь холода, ведь я родом из подгорной деревни. — возразил Финист. — Холод для меня привычен, а кровь мы сейчас разгоним на ристалище. Готов ли ты к бою, Рог Герд?

— Твоё право, — согласился Рог Герд, выливая на угли кувшин воды. — Я готов.

Повалил от углей белый пар, послышался шелест извлекаемого из ножен клинка, то противник Финиста вышел на свет Месяца.

Рог Герд был обнажен по пояс, его тело блестело от испарины, словно оно было смазано маслом.

— Я выступаю от своего имени. — пояснил Гордею Рог Герд. — Задета не только честь моей школы, но и моя честь тоже. Признаю, что там, в битве под мостом, я совершил ошибку, повёл себя недостойно настоящего воина. Я сглупил, послушавшись коварных советов и положившись на силу холуёв. Теперь я желаю очистить своё имя и доказать тебе, Финист, что я воин не робкого десятка.

— Будем биться до первой крови?

Поинтересовался Финист, снимая верхнюю одежду и рубаху. Он понял, что Рог Герд желает провести бой по старому обычаю, чтобы каждый из них видя кровь и раны другого, питал свой боевой задор болью другого.

— Уверен этого будет достаточно, что бы очистить твоё имя, Рог Герд.

Рог Герд рассмеялся, тихо и горько:

— Боюсь, теперь для этого слишком поздно. Этот двор покинет лишь один из нас. Если это буду я, мои люди, которые скоро прибудут сюда с носилками, отнесут моё тело в школу. Если это будешь ты, куда ты желаешь, что бы отнесли твоё?

— Благодарю за заботу, но мне не нужны ни твои люди, ни носилки, я обещал одной девочке, что вернусь в город до полуночи. Я собираюсь сделать это на своих двоих.

— Пусть будет так, приступим же.

Гравий шуршал под подошвами сапог, клинки сталкивались и звенели в морозном воздухе, тела сражающихся словно призрачные плащи укутывал пар. Мышцы Финиста и Рог Герда напряглись, вены вздулись, свет заходящего Месяца покрыл серебряной патиной всё вокруг.

Росчерк клинка и на коже Финиста, черной лилией, раскрывает лепестки свежая рана. Кровь в мёртвом свете ночного светила, чернее смолы и капает тяжелыми каплями на белёсый гравий.

Разворот, уклонение, взмах меча и вот Рог Герд заваливается на спину, меч его, обагренный кровью соперника, летит звеня прочь, выскользнув из ослабевших пальцев.

Новые сапоги заливает кровью, но кого теперь волнуют мозоли?! Рог Герд падает, чувствуя себя слишком лёгким, маленьким и беззащитным, холодный гравий врезается острыми гранями в лопатки. Меч, заточенный лучшим кузнецом этого века, меч из древней метеоритной стали, рассёк жилы, разрубил хрящи, разделил ноги Рог Герда на плоть мёртвую и пока ещё живую. Из отрубленных ног хлещет кровь, Рог Герд пытается спастись от клинка Финиста, неуклюже опираясь на содранные локти он отползает в тень высокой сосны.

Бой окончен.

Грудь Финиста ходит ходуном, как кузнечные меха, он опустил меч, почти выпустил его из ослабевших пальцев. Пара шагов и он приклоняет колени рядом с теряющим крови и жизнь обрубком, который раньше был лучшим мечником Школы Желторогого Тура.

— Твоя взяла. — губы Рог Герда изогнулись в ироничной улыбке. — Я счастлив, что пал от твоего меча, господарь Слабак.

Рог Герд рассмеялся, его глаза были чисты, ка девственные лесные озёра, а губы стали лиловыми. Смерть дышала в лицо Рог Герду.

— Мне жаль, что это случилось так…

Финист не закончил фразу, он увидел, что для воина, который умирал на холодном гравии это не важно.

С неба, кружа, словно лебяжий пух, начали падать крупные резные снежинки.

— Оставь. — едва слышно прошептал Рог Герд. — Взгляни на это чудо. Днём была жара, а сейчас с небес идёт снег.

Финист поднял лицо к небесам: ущербный Месяц уже почти скрылся над горизонтом, но света его хватало что бы разглядеть белые колышущиеся силуэты на анфиладах Дома Двина Блаженного.

Призраки пришли, чтобы почтить очередного рискнувшего жизнью бойца.

— Мне кажется они пришли за тобой, Рог Герд. — одними губами произнёс Финист.

Юноша без страха вглядывался в белые силуэты, но они не имели ни лиц, ни чётких форм. Прекрасные в своей кристальной чистоте и плоскости, как падающие с неба снежинки, они молча наблюдали.

Когда Финист посмотрел в лицо Рог Герда, тот уже не дышал, снег падал на его глазные яблоки, в которых навеки застыло изумление и лёгкая обида.

"Как он похож на обманутого ребёнка." — эта острая мысль пронзила сознание Финиста, откатила его к Гордею и даже глубже, к чему-то или кому-то чьего имени и судьбы юноша уже не мог вспомнить.

Со стороны ворот раздались торопливые шаги. Финист быстро поднялся с колен, приготовился, что бы отразить нападение неизвестных, но это были всего лишь слуги пришедшие за телом.

Финист бросился к своей одежде, подхватил её и ринулся сквозь кусты крапивы прочь от тела Рог Герда. Сотни зелёных жал впились в его обнаженные, исполосованные плечи, но он не чувствовал боли от жгучей листвы, его глаза застилали едкие слёзы.

Во внутреннем дворике Дома Цапли росло дерево, оно никогда не приносило плодов, его листья никогда не опадали, они были красны, как свежая кровь. Если бы не цвет этих листьев, любой распознал бы в странном дереве дуб. Не смотря на поздний час, двор не был пуст: Луша, девочка-ученица, пританцовывая, ходила вокруг дерева и тихонько напевала песенку о первом снеге.

Вот падает снежинка,

За ней летит вторая.

Поймай её ладошкой,

Глядишь, она растает.

Разбито моё сердце,

От горя замирает.

Не люба я милёнку

Ему нужна другая.

Луша сделала разворот и взмахнула руками, как учила её танцевать Стеша и вдруг остановилась, воскликнула:

— Ой! Я вас не заметила. Как хорошо, что вы уже вернулись!

— Но ведь я дал тебе слово. — мягко улыбнулся Финист. — Каким бы воином я был если бы нарушил его?!

Малышка улыбнулась, она была польщена.

— Здесь так холодно, ты почему не в доме? — наигранно сурово поинтересовался Финист. — Час поздний, если госпожа узнает, что ты не в постели у тебя будут неприятности.

— Это ничего. — отмахнулась Луша. — Я хотела дождаться вас. А что до госпожи Стеши, так она тоже ещё не ложилась, велела мне привести вас к ней, когда вы вернётесь.

— Ну тогда не станем заставлять её ждать, веди меня к ней, малышка.

Покои Стеши показались Финисту очень уютными. Здесь не было дорогих ковров на полу и шёлковых обоев на стенах, зеркал в дорогих рамах и мягких восточных диванов. Не было кроватей с горами подушек на океанах перин, которые так любят молодые девицы.

Стены горницы Синеглазки были обшиты светлым полированным деревом, пол чисто выскоблен, пара лавок покрыты козьими шкурами, а узкий, низкий топчан застелен простым шерстяным одеялом. Единственным украшением был нарисованный во всю стену могучий дуб.

— Входите, господарь Финист.

Стеша обратилась к юноше по имени и он понял, что этим вечером хозяйка дома не намерена играть с ним в привычные актрисе игры. Одежда и вся атмосфера царившая в покоях актрисы были тому подтверждением. На девушке был простой синий сарафан и белая рубашка с шёлковой каймою. Никаких монист, коралловых бус, браслетов и прочих украшений, никакой краски на лице и теле. Волосы убраны в косу и уложены короной вокруг головы. Однако, даже этот простой образ не мог умалить красоты Стеши.

— Луша, будь добра принеси нам молока с мёдом. Гостю надо согреться. Чудно это, но в столицу снова пожаловала зима.

Девочка поклонилась и хотела выйти из горницы, выполнить поручение наставницы. Проходя мимо Финиста, Луша заметила на его рукаве красный мазок.

— Господарь мой, вы ранены? — забеспокоилась Луша.

Стеша подоспела к Финисту, прикрыла пятно просочившейся крови ладонью, мягко улыбнулась воспитаннице и сказала:

— Ты ошиблась Лушенька, это всего лишь красный листик пристал к одежде нашего дорогого гостя. Поздно уже. Ступай спать, я сама схожу за молоком.

Когда девочка ушла, Стеша помогла Финисту снять одежду и осмотрела рану.

— Глубокая, но чистая — это хорошо. — вынесла вердикт актриса. — Придётся зашивать.

В комнате нашлось крепкое прозрачное вино для промывания раны, чистые льняные бинты и даже маленькая бронзовая шкатулка с иглами и нитями из сушеных жил. Крепкое вино обожгло рану, будь-то на плечо Финиста плеснули жидкого огня. Раскалив иголку над пламенем свечи, Стеша начала споро накладывать стежки стягивая края раны. После она смазала шов тёмной мазью с резким запахом дёгтя и наложила тугую повязку.

— Вы даже не вздрогнули ни разу, а ведь вы женщина, актриса и у вас должна быть тонкая натура. — восхитился Финист.

— Откуда у вас такая выдержка, Стеша?

— Вы сами дали ответ. — уклончиво ответила Стеша. — Я актриса, женщина скоморошьего племени. Вы ведь должны знать, что у нас с вами один покровитель.

Финист приподнял бровь.

— Видимо вы проспали этот урок в вашей школе. — рассмеялась Стеша.

Девушка взяла свечу с подошла к стене, на которой раскинул широкие ветви могучий дуб, зажгла лучины по бокам росписи и Финист увидел, что среди мощных ветвей дуба притаился большой рыжий зверь с золотой цепью на шее, в корнях свилась белая змея, а на самой верхушке сидит, раскинув широкие крылья, ворон.

— Мы оба служим Первогрому и воины, и скоморохи. Но знаете ли вы почему?

Финист виновато мотнул головой, он правда позабыл.

— Я не очень силён в истории богов. — признался смущенный юноша.

— Воины сражаются с другими воинами их оружие из металла и дерева, они проливают кровь во имя чести, долга, идеи. Они всегда служат чему-то или кому-то. Но битва похожа на сцену, тут, как и в театре сталкиваются две силы, кипят страсти, а в итоге всё оканчивается победой одного и поражением другого. Как говорят о сражении? Говорят — " театр военных действий". — Стеша улыбнулась. — Но наше оружие, скоморошье, это слова, танец, музыка. Если меч поражает плоть, то наше искусство поражает душу. Вы захватываете земли, мы — умы и сердца. Вы совершаете подвиги и уходите в мир иной, мы воспеваем ваши победы и поражения, воскрешая память о вас, мы храним ваше наследие.

— Я кажется понял. Без ваших песен, танцев и музыки не будет памяти у народа, а если у человека нет памяти о делах его предков, то фехтование — это ничто, лишь бессмысленное махание железякой.

Финист был удивлён и воодушевлён, прежде он никогда не думал о войне, как о театре, а о театре, как о месте, где сражаются с невежеством.

Стеша подошла к Финисту почти в плотную, положила ему на грудь свою прелестную головку:

— Я слышу как стучит ваше сердце, мой господарь. Когда вы вошли в этот дом, оно металось и не знало покоя. Я сразу поняла, ваш разум не находит ответов и вы питаетесь лишь горькими плодами опыта. Теперь его стук ровнее — это значит вы усвоили урок и стали мудрее.

Она подняла голову и заглянула Финисту в глаза, открыто без стеснения выдавая своё желание.

— Позвольте мне закрепить этот урок, плодом сладким. В Айастане говорят, что слова "любовь" и "война" выросли из одного корня.

Стеша распустила на груди шнуровку и сарафан с мягким шорохом упал к её ногам. Она мягко подтолкнула Финиста к краю топчана, заставляя его опуститься на жесткий матрац. Приподняв подол исподней рубахи, актриса оседлала бёдра Финиста и, взяв его лицо в ладони, прошептала:

— Мы женщины, куда сильнее чем вы можете представить себе, мой господарь. Наша сила заключена в том, что мы позволяем себе быть слабыми.

Она поцеловала Финиста в губы и лукаво улыбнулась. В синих глазах заплясали задорные искры:

— А теперь докажите мне, мой господарь, что в делах любовных вы совсем не слабак.

И Финист доказал, раза три, пока розовый расцвет не окрасил окна покоев Стеши.

Они лежали на узком топчане сплетя руки и ноги, дыхание Стеши холодило разгоряченную грудь Финиста.

— Я хочу тебе рассказать одну сказку. — прошептала актриса.

— Мне кажется я уже давно вырос из возраста, когда их слушают, моя добрая Стеша. — усмехнулся и возразил Финист.

— "Сказка ложь, да в ней намёк — добрым молодцам урок." — промурлыкала девушка. — Слушай и не перебивай.

— Как пожелаешь.

— Жили-были два князя, два брата. Они делили одно княжество и между ними был мир и лад, пока однажды Змея, — Стеша указала на нарисованную в корнях дуба белую змею свившуюся восьмёркой. — пока однажды Змея не нашептала старшему брату-князю, что младший задумал лихое дело — забрать всю власть и все земли княжества себе одному. Тогда случилось так, что братья поссорились и пошли войной друг-на-друга. Великий рыжий Кот рванулся со своей цепи, он всегда голодный, а потому очень беспокойный, особенно, когда кто-то проливает кровь. А крови на той войне пролилось не мало. Одно из звеньев золотой цепи порвалось, выпуская кровожадного зверя на волю, а это означало, что война будет долгой и жестокой, голод у Кота непомерный. Золотая цепь — единственное, что может его удержать, она волшебная и выкована из душ павших героев воспетых в народных сказаниях. Она живая память народа и единственное его спасение от Кота. Увидел это горе-несчастье мудрый Ворон, который отдыхает на ветвях Древа Миров. Увидел и понял, надо спасать мир людей от прожорливого Кота. Сорвался Ворон с ветви и полетел на поиски лучшего кузнеца в мире, что бы тот починил цепь. Кузнец тот был уже очень стар и лежал на смертном ложе, но ради такого дела встал и принялся за работу. Однако сколько он не ковал, цепь каждый раз обрывалась. Сломанное звено уже было не починить, надо было искать ему замену. Сказал о том кузнец Ворону, что для нового прочного звена нужен особый материал — молодая горячая душа Героя. Долго кружил Ворон над полем великой битвы, где братья убивали друг друга и приметил одну такую. Она была у молодого воина, совсем мальчика, но с горячим сердцем и буйным нравом. Призадумался Ворон, нельзя же душу у человека забрать, а взамен ему не дать ничего. Воровство то будет, а не дело славное. Поднялся Ворон высоко, покружил над Деревом Миров и приглядел мальчишке в другом мире душу крепкую, старую, мудрую, душу славного воина на замену молодой и горячей душе юнца. Когда неопытный мальчишка пал в сражении, подменил Ворон одну душу на другую. А мальчишка и не умирал словно, очнулся с новой душою жить стал. Ворон принёс кузнецу душу горячую, тот выковал из неё новое звено, крепкое. Вновь удалось, общими силами, посадить Кота на цепь и война прекратилась. Вот только не успокоился Змей ползёт он по следам молодого Героя, алчет его погибели, посылает он молодому воину врагов живых и мертвых, в надежде, что душа героя очерствеет. Хочет коварный Змей чтобы сила звена, цепь скрепляющего, померкла и снова Кот кровавый с цепи сорвался, чтобы повергнуть княжество во мрак, а всем людям принести лютую погибель.

— Странная какая-то сказка, недобрая. — Финист нахмурился.

— А может то вовсе и не сказка? — Стеша заглянула в глаза Финисту и вдруг извернулась, запрыгнула молодому воину на грудь, сдавила рёбра коленями, что не вдохнуть, ни выдохнуть.

Прошептала жарко, словно огнём опалила:

— Не позволяй кровавой жажде завладеть твоим сердцем Гордей, не позволяй наветам и клевете бросить тень на тех кто любит тебя, не забывай о том, что иногда лучше выиграть бой не начав его.

Глаза актрисы полыхнули чистым золотом и тут юноша открыл глаза.

Он был один в горнице, лежал на постели укрытый шерстяным одеялом. За окном занималась розовая заря, она окрасила листья нарисованного дуба в алый, а цепь на шее рыжего кота сияла чистым золотом. Финист поднялся на топчане, потёр глаза, отгоняя сон, рана под бинтами чесалась. Заживала. Около топчана, на лавке, кто-то заботливо оставил для него полную сладкого молока крынку.

— Странно, наверное, это был сон. — прошептал юноша. — Откуда бы Стеша могла знать моё старое имя?!