Путь воина: Неофит

Глава 14

В оружейной мастерской на Ремесленной улице стены были выкрашены зелёной краской, устланы шкурами дикого зверья, на которых висели мечи, топоры, булавы и щиты. Мастер-кузнец предложил Гордею присесть, а сам взяв его меч и переместился к широкому окну. Кузнец начал внимательно осматривать клинок, который Гордей принёс ему для заточки.

— Это очень особенный меч, — задумчиво протянул мастер. — Старая школа, искусная работа мастера, таких сейчас днём с огнём не сыскать! Откуда он у вас?

Гордей уклончиво ответил:

— Я получил его в награду за оказанную услугу.

— Услуга, значит. — недоверчиво протянул мастер-кузнец.

Он поднёс клинок к самому кончику носа, принюхался, прикрыл один глаз и сказал:

— От этого меча веет кровью. Зазубрины и щербины на полотне отсутствуют, но меч действительно нуждается в заточке.

— Прошу, назовите цену.

— Молодой господарь, разве я говорил, что-то о деньгах? — мастер положил меч на верстак, скрестил на груди жилистые, перевитые сеткой голубых вен руки. — Какую заточку вы хотите, что бы я сделал?

Гордей удивился, вопрос был, по крайней мере, странным.

— Достаточно острую, что бы рубить и резать. Меч нужен мне уже сегодня к вечеру для поединка чести.

Мастер-кузнец прищурился, оглядел Гордея с головы до ног, будь то пытаясь понять, кто перед ним.

— Вы верно привыкли решать недоразумения при помощи силы? Позвольте спросить, что написано над входом в мою мастерскую?

— Э…

— Там написано "Меч — душа воина." Я отказываюсь точить ваш меч!

— Но… Это же ваша работа!

Кузнец отвернулся, давая понять, что разговор окончен.

Гордей возмущенно фыркнул, схватил свой меч с верстака и выскочил за двери мастерской.

Подгоняемый негодованием на строптивого мастера, он прошёл добрых тридцать шагов, прежде чем понял, что именно хотел донести до него ремесленник. Гордей тихо рассмеялся и пошёл обратно.

Мастер всё ещё был у себя в мастерской — возился с починкой поножей.

— Простите меня мастер, я был не внимателен, и позвольте войти.

— Прошу. — кузнец, казалось ничуть не удивился возвращению молодого воина. — Чего вы хотите?

Гордей поклонился, протягивая меч:

— Прошу вас, заточите мою огрубевшую душу, мастер. — смиренно произнёс он.

Кузнец поклонился в ответ, но меча из рук Гордея не принял.

— Прошу меня простить, за мои грубые слова. — был его ответ Гордею. — Я восхищён вашей силой духа, молодой человек, но я не могу этого сделать. Моего мастерства не хватит, что бы работать с мечом из звёздной стали. Мой учитель, Боромир Коваль, единственный, кто достоин прикоснуться к этому благородному клинку.

— Боромир Коваль ваш учитель? Легендарный кузнец, ковавший для самих богов? Не ужели он ещё жив?

Кузнец улыбнулся:

— Да продлят добрые боги его дни! Ему сейчас уже перевалило за девятый десяток, он давно отошёл от дел и покинул столицу. Многие, как и вы, думают, что он мёртв. Он живёт при доме Дудуды. Слыхали о нём?

Гордей отрицательно покачал головой. Мастер-кузнец, казалось, был немного удивлён.

— Нет? Тогда я сейчас поясню, как туда добраться. А ещё я напишу для вас письмо настоятельнице и она разрешит вам встретится с Боромиром. Думаю он не откажет.

Чтобы добраться до дома Дудулы Гордею пришлось покинуть предместье столицы и двинуться по дороге на северо-запад. В стороне от дороги серебрилось широкое полотно реки, а по другой стороне раскинулись бескрайние сады и поля.

Через час Гордей уже был на месте. Дом Дудулы оказался богатым поместьем с обширным ухоженным садом, крепким деревянным домом и скотным двором. На территории Гордей заметил женщин разного возраста, от девочки и до старухи. Все женщины были одеты в одинаковые просторные платья голубого цвета, а их головы были плотно окутаны белыми платками.

Настоятельница встретила Гордея приветливо, прочла письмо и сразу же провела к маленькому гостевому домику в дальней части сада. Тут, в тишине и покое, доживал свой век легендарный кузнец.

Боромир оказался высоким мужчиной с широкими плечами и ладонями. У него было длинное, как обычно говорят, лошадиное, лицо глубоко-изрезанное морщинами. Сходство с лошадиным родом добавляли крупные белые зубы, которые старик, не смотря на преклонные года, сохранил в целости.

Седые волосы убраны под мягкую голубую шапочку, на ногах лыковые лапти, в глазах, цвета серого льда, покой и безмятежность, которые свойственны лишь мудрецам и детям.

— Этот мой ученик, он действительно немного странный. Не обижайтесь на его слова. — голос у старика Коваля был низким и звучным. — Я совсем не удивлён, что он отказался править меч и направил вас ко мне.

Гордей, увлеченный разглядыванием живой легенды, подумал: "Вот так стареют богатыри."

Боромир внимательно осмотрел меч, он не спешил высказать своё мнение. Но когда закончил, предложил:

— Я много слышал о вас, Финист. Не удивляйтесь, ладонежская земля быстро полнится слухами и они долетают сюда порой быстрее, чем в кремль Великого Князя. Я хочу предложить вам сделку.

Тем временем, настоятельница приказала женщинам принести еду и питье — дело близилось к обеду.

— Я поправлю вам меч, если вы расскажите откуда он у вас.

— Это очень простая история, совсем обычная, она может быть вам не интересна, мастер. — отмахнулся Гордей.

— Ошибаетесь, Финист. Такие вещи, как ваш меч, имеют характер.

Боромир поднёс меч к окну, ловя на сталь, солнечные лучи.

— Видите? — старик провёл пальцем по древним рунам нанесённым у основания клинка. — У этого меча есть имя, его нельзя просто взять. По работе мастера, по рунам, я могу прочесть его историю. Этот меч принадлежал славному витязю долгие годы, а потом сошел за ним в могилу, где провёл больше лет, чем исполнилось нам обоим, Финист. Но я вижу перед собою молодого воина, а не гробокопателя. Так в чём же секрет?

— Вы правы, в юности я сделал много глупостей но не тревожил праха павших. — согласился Гордей. — Это подарок в обмен на услугу.

— Какую?

— Женщина, которая дала мне его, нуждалась в защите. Она и её дочь. Я защитил её от бандитов, требовавших дань с её хутора.

— Ты что-то не договариваешь, юноша. Такими вещами не одаривают, а проклинают. — погрозил пальцем старый кузнец.

Гордей опустил глаза:

— Вы правы, мастер. Мне пришлось заплатить за обладание этим мечом несравнимо больше, чем несколько разбойничьих голов. Она, эта женщина, ведьма, была вдовой разбойника. Вместе с мужем они грабили старые могилы. Она заплатила мне не только мечом, но и вероломством: коварно соблазнила меня в минуту слабости, а когда я отказался стать её новым мужем, увела у меня друга и коня, бросив на произвол судьбы.

— Боги часто испытывают нас, Финист. Раз ты здесь, значит испытание ты прошёл достойно и ничто не мешает мне заточить его как следует.

Перед тем как отпустить Гордея, Боромир пригласил его в свою мастерскую, что бы показать кое-что интересное.

— Смотри, Финист, вот ещё один меч из звёздной стали. Он совсем не такой как твой — намного моложе и работа мастера не столь искусна, но он намного легче и острее обычного меча и у него отличный баланс. Разве это не удивительно, что я поправил сразу два таких меча за один день, когда прежде мне доводилось работать с ними раз в десять-пятнадцать лет?

— Это похоже на знак. Кому принадлежит этот меч? — с интересом спросил Гордей.

— Одному молодому, как и ты воину, вот только он на воина совсем не похож, скорее на актёра.

— На актёра? — удивился Гордей. — Вы знаете как его имя, мастер?

— Его зовут Приян Жилка, он родом из западных степей. В Артосе он проездом.

— Я бы хотел увидеть его, а может быть даже померяться силами! Битва на мечах из звёздной стали, ух! — с воодушевлением воскликнул Гордей.

Боромир рассмеялся и погрозил Гордею:

— Молодость — пора горячей крови, тебе ещё многому надо научиться, молодой воин. Прими мой добрый совет, если судьбе будет угодно вас познакомить, не начинай с Прияном свары, попытайся стать ему другом.

— Хорошо, мастер. Если вам так угодно, я последую вашему совету.

Боромир Коваль улыбнулся и сказал:

— Береги этот меч, как собственную душу, в чистоте и он сослужит тебе добрую службу. Я стёр руны прежнего имени, теперь он девственно чист. Настанет час и ты найдешь ему новое имя, я буду ждать, что бы написать его на клинке.

Любомир, неспеша, шёл по тенистой боковой аллее Центрального Парка. Это было одно из самых красивых мест Верхнего Города. Ровные ряды каштанов, сменялись маленькой берёзовой рощицей, окружавшей пруд, в котором резвились златобокие карпы.

Дорожки прямые и извилистые, широкие центральные и узкие боковые тропинки, выложены круглой речной галькой и битыми ракушками. Каменные лавочки в тени деревьев, клумбы белых маргариток. Здесь, ближе к центру, было уютно и спокойно, но стоило свернуть на одну из узких боковых тропинок и посетитель парка попадал в одиночество. Окруженный густыми кустами, скрытый от солнечного света пышными кронами, безлюдный уголок парка, как нельзя лучше подходил для грустных размышлений о не сложившейся судьбе.

За последнее время Любомир сильно исхудал, изменился. Наливные яблочки щёк провалились под острые скулы и небрежно поросли жесткой щетиной. Прежде густые, богатые локоны поредели их тронули серебряные нити седины и Любомир предпочёл их коротко остричь. Широкие плечи поникли, гордая осанка пропала — из-за постоянных попрёков жены Любомир приобрёл дурную привычку сутулиться. К тому же он мало ел, всё больше утоляя голод и жажду дешёвым разбавленным вином.

От тяжких дум Любомира отвлекли странные звуки впереди по дорожке. Он осторожно приблизился к широкому стволу дуба и выглянул: на тропинке, впереди него шагов на двадцать, семеро мужчин в серых рубахах и платках скрывающих лица окружили молодого выпускника боевой школы. Бежево-синий наряд и его особый крой, не позволял ошибиться.

Не говоря ни слова, они обнажили длинные, широкие кинжалы, а потом дружно напали. Любомир вздрогнул, он схватился за рукоять меча, но, что-то внутри него остановило благородный порыв, заставив ноги стать ватными, а спину покрыться липким потом. Любомир носил при себе короткий меч, но пускать его дело не спешил. Меч был чем-то вроде атрибута, придававшего Любомиру солидности и мужественности. Он отнюдь не считал себя трусом, в отличии от своей склочной жены и её ехидного любовника, скорее человеком осторожным и рассудительным.

Всё произошло стремительно: молодой выпускник успел отбить пару атак нападавших, а после свалился на дорожку сраженный подлым ударом по лопатку.

— Тысяча демонов! Это не он. — воскликнул один из нападавших, склонившись над поверженным. — Мы обознались. Уходим.

Безликие мужчины в сером, ничего не взяли с тела воина, они поспешно покинули боковую аллейку, скрывшись в густых зарослях боярышника. Значит это не бандиты, смекнул Любомир, они не вернуться обратно.

Любомир медлить не стал. Он опрометью ринулся к истекающему кровью юноше.

— О боги! Прошу, вас, помогите! — жалобно простонал раненный, когда Любомир попытался усадить его, привалив спиною к стволу дерева.

Бегло осмотрев рану Любомир покачал головою:

— Это смертельная рана, я ничем не смогу вам помочь, боюсь вы скончаетесь раньше, чем я приведу лекаря.

— Ах! За что мне это?! — хрипло выдохнул раненый, на его губах пузырилась алым слюна. — Прошу вас, возьмите эти бумаги.

Он протянул Любомиру свиток, которых хранил в тубусе на груди.

— Что это? Грамота?

— Да. — выдохнул умирающий. — Обещайте, что передадите их человеку по имени Приян Жилка. Он иноземец, проездом в Артосе, он очень ждёт эти бумаги что бы… — незнакомец не договорил, поперхнувшись кровью он закашлялся.

Любомир принял тубус из ослабевших рук, раскрыл, что бы прочесть — это действительно была грамота, точнее свидетельство о присвоении воинского звания в дружине Великого Князя и право на ежемесячное денежное пособие. У Любомира загорелись глаза.

— Конечно-конечно, я непременно передам. — пробормотал он, пряча бумагу обратно, а тубус за пазуху. — Вот только, где мне искать этого Прияна?

Юноша не ответил, его глаза были пусты, грудь больше не вздымалась — он был мёртв.

Воровато, оглядевшись по сторонам, Любомир ловко срезал с пояса мертвеца бархатный кошель. Внутри оказалось серебро. Неслыханная удача! Боги сжалились над ним, наградив за долгое терпение, презрение и побои, за долгие три года в плену у ведьмы, называвшей себя его женой.

Сегодня он закажет себе дорогое вино из Мэна, а ещё денег хватит, на то чтобы снять комнату на втором этаже харчевни и уговорить одну из пухлых подавальщиц согреть его постель этой ночью. А потом, с бумагой, утверждённой княжеской канцелярией, ничто не помешает ему начать новую жизнь.

Пробило пять пополудни — через час Стретень Тур должен дать ответ заносчивому чужаку, встретившись с ним на мосту, или его репутация и репутация Школы будет погублена.

Стретень не стал дожидаться пока Софийка вернётся в гостиную. После того, что она сказала об этом Гордее, молодого Тура мучила досада. Он потратил на эту девчонку слишком много времени, денег, чувств, а она ответила ему чёрной неблагодарностью. Даже дюжина потешных девок с рынка Нижнего Города, которые рядятся в приличных горожанок, стоят намного меньше, чем Стретень потратил на обитательниц этого дома. Сверчок прав, пришла пора действовать.

Хлипкий запор на двери спальни девушки не смог противостоять мощному удару ноги Стретеня. Софийка пискнула от неожиданности, как пойманный в силки заяц. Она уже успела снять фривольный наряд танцовщицы-наложницы и была занята тем, что оттирала с лица кармин и белила.

Сейчас, простоволосая, с лишенным краски лицом, в короткой и тонкой исподней рубашке, она показалась Стретеню более соблазнительной и прекрасной чем в любом из подаренных им платьев.

— Молодой господарь, вам сюда нельзя. — дрожащим голосом произнесла девушка.

Стретень сделал несколько шагов к Софийке, она попятилась, споткнулась о ножку кровати и полетела на перину.

— Остановитесь или я закричу! — прекрасные карие глаза наполнились слезами, но для распалённого желанием Стретеня это были алмазы.

— Значит ты его любишь?! — хрипло спросил Стретень. — Ты любишь моего врага?!

Софийка мотнула головой, но её лицо и тело говорили об обратном.

— Стойте! — воскликнула девушка.

Предупреждение не возымело на мужчину никакой силы и Софийка, раненой птицей заголосила:

— Мама! Мамочка!

Стретень навалился на девушку сверху, упал хищным коршуном, придавил тяжелым камнем. Он был достаточно силён, что бы сломить сопротивление, достаточно решителен, что бы остаться глухим к мольбам девушки. Непоправимое случилось быстро, но эта дюжина минут показалась Софийке вечностью. Вечностью, которая навсегда разделила её жизнь на до и после.

— Вытри слёзы. Завтра я пришлю выкуп. — пообещал Стретень поднимаясь с перины.

Он быстро оправил одежду и не оглядываясь вышел из девичьей спальни.

Арина, которая вместе со Сверчком, всё это время отсиживались на кухне, вздрогнула, услышав крик дочери. Но она, сдержала свой материнский порыв и не поднялась наверх, в комнату дочки. Дрожащей рукою женщина налила в кубок крепкого вина и залпом осушила его. Сверчок покачал головой, его голос был уставшим и совершенно безрадостным:

— Похоже, у них там всё сладилось.

— Моя бедная доченька. — едва слышно прошептала Арина.

— Не смеши. — укорил Сверчок. — Дело и так слишком затянулось.

— Тебе не понять чувства матери! — зло прошипела Арина, сейчас её тошнило от вида своего ушлого полюбовника.

Сверчок рассмеялся:

— Материнские чувства?! Да разве ты способна на них? У подколодной змеи больше любви к своим змеёнышам, чем у тебя к Софийке, любовь моя.

Арина запустила в Сверчка пустым кубком, не попала, а мужчина только покачал головою и произнёс:

— Скоро пробьёт шесть, нам с молодым господарем пора.

Выходя из дверей кухни он столкнулся с Софийкой. Девушка была бледна, как покойница, но её одежда и причёска уже были приведены в порядок.

— Софийка. — только и смогла выдохнуть Арина, бессильно опускаясь на лавку.

— Мама, ты была здесь? — в тоненьком голосе дочери, в этом простом вопросе, было столько детского невинного удивления.

Арина открыла рот, но не смогла произнести ни слова. За одну долгую секунду их взгляды сказали друг-другу о многом таком, о чём не должны говорить мать и дочь.

Софийка сорвалась с места, не давая Сверчку остановить её. Предательство матери и стыд, который она испытала потеряв невинность, обжигающей плетью гнали девушку прочь из постылого дома.

Арина бросилась к Сверчку, вцепилась в рукав, в её глазах плескалось отчаянье:

— Останови её, верни мою дочь, Сверчок!

Но тот оттолкнул свою полюбовницу, хладнокровно сказал:

— Уймись, женщина. Софийка проста напугана, это нормально для первого раза. — и добавил. — Мне надо идти к мосту, разобраться с этим Белогором.