Путь воина: Неофит

Глава 20

Возле глашатьей доски на рынке собралась толпа зевак.

— А кто таков этот Финист Белогор? — спросила полная, как бочка с солёной камсой, торговка рыбой у водоноса.

Но тот только развёл мозолистыми руками.

— Э, тётушка, да разве вы не знаете?! — мальчишка с вязанками бубликов искренне удивился. — Это же самый страшный сон любого мастере боевой школы! Непобедимый и смертоносный клинок, он уже двух мастеров на тот свет кланяться богам отправил, а скольким тумаков раздал. Ууу!

Мальчишка сделал страшные глаза.

В спор вступил золотарь — седой и подслеповатый, он проскрежетал:

— Говорят, этот Финист не человек даже.

— А кто же он? — продолжала выпытывать торговка.

— Демон! Как есть, сущий демон! — взвизгнула полная и седая женщина. — Провалиться бы ему под землю, негодяю этакому!

Растолкав локтями толпу зевак она приблизилась к доске, что бы самолично прочесть оповестную грамоту. Рядом с толстой старухой копошился плюгавый мужичонка.

К толпе подошёл заинтересованный гомонящим собранием стражник, он как раз вышел из лавки зеленщика и со смаком жевал краснобокое яблоко.

— Что за шум, а драки нету?! — шутливо поинтересовался стражник у торговки рыбой.

— Да вот, господарь стражник, грамотку повесили, а что там написано никак не поймём. — пожаловалась торговка.

— Разойдись. — стражник бросил надкушенное яблоко через плечо и протиснулся через ряды зевак к доске.

Громким и хорошо поставленным голосом, служивый начал читать её вслух.

Грамота гласила:

" Сия грамота, есть подтверждение моей доброй воли. Я готов сразиться с вами у храма Мокоши, в пять утра, завтрашнего дня. Если вы не сможете явиться — то лишитесь чести и уважения, станете посмешищем, если не явлюсь я — да покарают меня боги!

Стретень Тур, господарю Финисту Белогору."

— И на рынке, и на мосту, и даже на городской площади висят. — посетовал Рыся, указывая на грамоту. — Экая честь Гордею-то выпала.

— Честь-честь. — проворчала щурясь на чернильные строки Ивека. — Чтоб ему дерьма поесть!

Мальчишка лет восьми, со странной рогатой маской на верёвочке за спиною, который стоял прямо перед доской и с особым вниманием изучал грамоту, громко воскликнул, услышав бормотания Ивеки:

— Говори за себя, карга старая! — он показал старухе неприличный жест и бросился прочь из толпы прочь.

Стражник громогласно рассмеялся, уж очень забавной показалась ему дерзкая выходка сорванца.

К вечеру уже весь Артос говорил о предстоящем поединке.

Берендей вышел из алтарной части храма, в руках у него были завернутые в белый рушник гребень и ножницы. По углам молельной горницы в бронзовых жаровнях курились ароматные смолы. Маженна ещё с раннего утра постилась, сейчас она была готова к церемонии пострижения в инокини. На девушке была простая льняная рубаха, волосы цвета пшеницы рассыпались по плечам длинные и густые. Лучи закатного солнца играли в салочки на их мягких завитках.

Берендей приклонил колени перед алтарём с фигурками семи Старших Богов, прошептал молитву и украдкой бросил взгляд на подопечную.

"Не передумала, ли?"

Лицо девушки отражало лишь полную покорность судьбе. Берендей вздохнул, развернул рушник и взял в руки костяной гребень. Волхву очень не хотелось помогать Маженне в задуманном, но отговаривать девушку от пострига Берендей не имел права. Волхв любил Маженну, как собственную дочь, детей у него не было, да и теперь уже не будет. Однако, по здравому рассуждению, её выбор даже был ему выгоден: Берендей был уже не молод, годы брали своё, а Маженну он растил с юных лет, свыкся, если девушка станет инокиней, то будет помогать ему с делами храма.

Большие окна были открыты настежь, запуская в храм свет и свежий воздух, было хорошо слышно, как на ветвях старой яблони, растущей под окнами, громко ссорятся две сойки.

Берендей прикоснулся к голове Маженны, та едва заметно вздрогнула, когда гребень потянул спутавшуюся прядь.

В окне появилась хитрая мордашка Олега, глаза у мальчишки блестели, он шумно дышал, как после быстрого бега.

— Наш дядюшка, Берендей, решил стать цирюльником? — лукаво поинтересовался мальчонка.

— Приходиться. — вздохнул Берендей. — Маженна решила посвятить себя Богам.

— Что это значит? — удивился Олег, он подтянулся на загорелых руках и резво перемахнул через подоконник, забравшись внутрь через распахнутое окно. — Ты теперь будешь лысая как Берендей?

— Почти. Берендей острижёт мои волосы.

— Маженна, не делай так! Тебе очень идёт твоя золотая коса, волосы у тебя такие красивые.

— Мальчик прав, Маженна. Твои волосы, как живое золото, очень красивые, мне будет тяжело из остричь. — согласился с Олегом Берендей.

— Зато мне станет легче. — возразила Маженна. — Вместе с остриженными волосами уйдут и мои тревоги. Режьте, дядюшка, не стоит медлить.

Берендей вздохнул и взял во вторую руку ножницы — пара золотистых прядей упала на пол, волхв вздохнул.

— А вы знаете, что в городе повсюду развешены бумаги о нашем Финисте? — вдруг поинтересовался Олег.

— О Финисте? — Маженна дёрнулась, стрижку пришлось приостановить — её шелковистые волосы выскользнули из рук волхва.

— Да, Финиста вызывает на поединок Стретень Тур, глава боевой школы Артоса. Это я на рынке узнал, стражник прочёл грамоту на глашатьей доске. — с жаром поведал мальчишка. — Они сойдутся завтра в пять утра, за городом, чтобы выяснить кто из них более искусный боец. Я обязательно побегу посмотреть!

— Куда, куда ты побежишь?! — Маженна подхватилась с места, подскочила к Олегу и встряхнула мальчишку. — Отвечай, где будет проходить поединок!

— Да тихо, ты полоумная! — вырвался из её хватки Олег. — Он будет проходить во дворе храма Мокоши, того что у Карповых Топей.

— Похоже стрижку стоит отложить. — волхв поднял остриженные пряди положил их рядом с гребнем и ножницами на рушник. — Если это правда, я сам хочу быть там, когда поединок начнётся.

На сердце у Берендея отлегло, он поблагодарил богов за своевременную весть. Волхв не верил в том что путь инокини подходит Маженне.

Гордей поднялся так рано, что в предрассветном небе ещё не погасли звёзды. Ночь он провёл на широких ступенях храма Мокоши.

Храм был одним из самых необычных строений, что Гордею приходилось когда-либо видеть: круглое каменное строение было окружено по периметру тремя дюжинами толстых каменных колонн; широкие, словно для ног гигантов ступени, числом восемь, вели ко входу в одно большое и пустое просторное помещение; куполообразная крыша с круглым отверстием в центре пропускала свет внутрь храма, в самый его центр, где был устроен шестиугольный бассейн для дождевой воды, достаточно глубокий, что бы человек мог уйти под воду с головой.

Стены бассейна были выложены плиткой цвета охры, а вода внутри него в любое время года была чистой и прохладной и никогда не уходила — снизу её питал родниковый ключ. У храма не было волхвов и служителей, ими становился каждый, кто приходил поклониться древней силе земли, которую Мокошь олицетворяла.

Гордей вошёл внутрь храма, сбросил с себя одежду и соскользнул с широкого бортика в оживляющую воду бассейна. Вода бодрила, остатки сна словно рукою сняло. Окунувшись несколько раз, Гордей лёг на воду, раскинув руки и ноги в стороны, позволяя воде поддерживать его спину. Гордей прикрыл глаза успокаивая дыхание, сделал несколько долгих вдохов и выдохов. Перед внутренним взором юноши проплыл нежный девичий образ — Маженна, юноша ощутил лёгкую досаду, но тут же прогнал эту мысль прочь. Он должен прийти на встречу с Туром с ясной головою. Открыл глаза. Сквозь круглое окно в крыше, он увидел гаснущие, перед неумолимой силой рассвета, звёзды.

Вокруг круглого отверстия в крыше вилась нитка выбитых в камне рун, это было единственное украшение храма.

" Не полагайся на богов — почитай их." — гласили руны. Прочитав этот совет, Гордей почувствовал как на сердце его обретает покой. Сегодня он завершит начатое, докажет свою честь и право называться витязем или достойно погибнет.

В Школе Желторогого Тура, тем временем, царил переполох.

— Отпустите меня! Я должен отправиться и сразиться с Финистом, иначе меня объявят трусом! — возмущался Стретень, пока его слуги пытались удержать молодого господаря цепляясь за его одежды, за руки и ноги.

— Но господарь наш, зачем вам эти хлопоты! — противились ему мастера. — Мы — ваши руки, мы — ваши мечи и копья! Мы здесь затем и служим, чтобы исполнять вашу волю, предугадывать ваше желание! Лучшие из наших людей, уже отправились на встречу и они разберутся с Белогором.

— Как вы посмели решать за моею спиною, чего я хочу, а чего нет?! Куда? Куда вы отправили людей? — ярился Стретень.

Тем временем отряд из пятидесяти шести человек — лучшие мечники и копейщики Школы Желторогого Тура, а точнее почти все, кроме самых юных учеников, продвигались среди полузатопленных разливом реки лугов, к храму Мокоши. Люди шли молча, хмурые, но полные решимости разобраться с общим врагом. Над лугами и полями стоял пар, видимость из-за сырого тумана и раннего часа встречи была настолько плоха, что идти приходилось, по одному, ступая шаг-в-шаг и освещая себе дорогу неровным светом чадящих факелов. Под ногами мужчин жадно чавкала и липла к подошвам жирная чёрная земля. То тут, то там изредка слышались проклятия в адрес Финиста, раннего утра и плохой дороги.

Вдруг из тумана, на встречу процессии, выступила фигура в красном:

— Стойте, остановитесь! — Приян Жилка выбросил вперёд ладонь преграждая путь идущим впереди отряда мастерам.

Юношу моментально окружили молодые адепты с копьями наперевес.

— Я, Приян Жилка, помните? Опустите копья, в них нет нужды. чего вы боитесь?

— А какого демона тебе здесь надо? — набычился один из воинов школы.

— Я пришел поддержать сражающихся. — спокойно ответил ему Приян.

— Уходи, пока цел и не мешай нам выполнять наш долг.

— Где господарь Стретень? — ему не ответили и, повысив голос Приян позвал. — Господарь Стретень Тур, где вы? Я хочу говорить с вами!

— Зачем тебе говорить с нашим господарем, у него нет с тобою никаких дел. — поддержал третий воин.

— Я — секундант, — парировал Приян. — я должен присутствовать на поединке.

— Наш господин не брал тебя в секунданты. — воскликнул один из старших мастеров. — Финист Белогор, насколько мне известно, тоже. Отойди, или…

Мастер положил ладонь на рукоять меча и грозно нахмурился, но приблизиться к Прияну не посмел.

— Да он просто никто! — воскликнул один из адептов. — Суёт свой нос куда не следует. Давайте, братцы, укоротим его немного, а?

— Что ты сказал? — Приян грозно взглянул на дерзкого адепта и тот поспешил отступить за спины сотоварищей.

Приян покачал головой.

— Мне ясно, что вы задумали. Вы прячете своего господаря, чтобы вновь устроить засаду для Финиста. И это не смотря на наш уговор, на грамоты, развешенные по всему городу, не смотря на законы воинской чести. Эх… прославленная Школа Желторогого Тура так низко пала. Бедный Финист он умрёт у храма Мокоши от рук предателей. Вы правы, мне нечего здесь делать.

С этими горькими словами, Приян развернулся и пошёл прочь.

Ивека разбудила сына ещё до утренней зорьки, вручила полусонному Любомиру длинный свёрток.

— Мама, что происходит? Зачем ты подняла меня в такую рань? — капризно захныкал Любомир.

Мать запретила Любомиру пить вино и вот уже который день он чувствовал себя так, будь-то на его костях танцевала тысяча демонов, а голова была охвачена обручем боли и казалась Любомиру тяжелой, словно налитой свинцом.

— Вот, возьми его, я выменяла этот меч на кольцо с рубином, свадебный подарок твоего отца. Сегодня ты должен убить им Гордея и предательницу Маженну. — глаза женщины лихорадочно блестели.

— Да вы с ума сошли, мама, дайте мне поспать! — возмутился Любомир.

Тут же его окатили с головы до пят ледяной водой. Любомир взвизгнул и подскочил с кровати. Это Рыся, по наущению своей хозяйки, вылил на него заранее заготовленный ушат колодезной воды.

— Давай, пошевеливайся. — приободрила сына Ивека. — Гордей встречается в пять утра у храма Мокоши со Стретенем Туром, нам нужно оказаться там раньше него.

Ивека потёрла ладони и хихикнула.

— Думаю, эта потаскуха — Маженна, тоже будет там.

Ивека оказалась права. Всю ночь Маженна крутилась на кровати и не могла уснуть, она то закрывала глаза проваливаясь в тяжелую полную тяжких мыслей дрёму, то выныривала из липких объятий сна, чтобы убедиться, что ночь ещё не отступила. Когда пришлось выдвигаться к храму Мокоши, Маженна почувствовала себя совершенно разбитой, но боевой задор и воодушевленность разбудившего её Олега, придали девушке сил.

Берендей вышел на крыльцо, чтобы благословить их обоих. Волхв так и не ложился этой ночью, он читал перед алтарём священные старинные манускрипты и молил богов о том, чтобы они стали свидетелями поединка направили руку Финиста согласно своей высшей воле.

К храму Мокоши было два пути: один, вдоль реки по дороге вьющейся между лугов и полей, второй вёл к пологому, поросшему лиственницами склону холма, на вершине которого стоял храм.

— Ну же, Маженна, поторопись! — Олег потянул девушку за рукав платья. — если мы будем плестись, как улитки, то всё пропустим.

Маженна вздохнула и присела на один из замшелых каменей, которых было много разбросано вдоль тропы.

— Дай мне минуточку, Олег, только минуточку, чтобы передохнуть. — девушка прижала ладонь к груди со стороны сердца.

— Тебе не хорошо, ты бледна, как полотно. — уверенно сказал Олег, взглянул в бледное лицо Маженны. — Вот выпей немного воды, это должно помочь.

Мальчишка протянул девушке флягу полную родниковой воды. не успела Маженна сделать и пары глотков, как на них с Олегом набросились люди в широких соломенных шляпах. Нападавших было трое: двое скрутили мальчишку, заткнув ему рот кляпом из обрывка какой-то тряпки, они привязали Олега к стволу лиственницы; третий, с мечом наголо подступил к Маженне, занося клинок над её головой.

— Руби с плеча! Снеси ей, её пустую белобрысую голову, сыночек! — закричал один из нападающих голосом так и не ставшей Маженне свекровью Ивеки.

Девушка изумлённо ахнула, выронила из рук фляжку, вода тёмной лужицей растеклась по земле и тут же впиталась в сухую почку. Ловко уйдя от удара, Маженна сорвалась с камня и перепуганной ланью метнулась прочь, через заросли высокой травы вглубь подлеска.

Меч нападавшего Любомира прочертил дугу, ободрав с камня мох. Пробормотав хлёсткое ругательство Любомир бросился вслед за своей бывшей невестой.

Когда Любомир догнал Маженну, девушка взмолилась:

— Отпусти, отпусти меня Любомир! — Маженна узнала в этом опустившемся и рано постаревшем человеке парня, за которого совсем недавно хотела выйти замуж.

— Матушка приказала мне убить тебя, но я не желаю этого! — с жаром воскликнул Любомир, но руку девушка он не выпустил.

— Тогда зачем ты погнался за мною?

— Я не мог отпустить тебя, ты обещала выйти за меня замуж… — покачал головою Любомир и вдруг выпалил. — Давай сбежим от них от всех, Маженна! Прямо сейчас!

— Но я больше не твоя невеста — ты теперь женат на Арине! — мотнула головой Маженна, коса её растрепалась, золотые завитки прилипли к влажным от слёз и пота щекам.

— Арина для меня ничего не значит и никогда не значила. Она обманом заставила меня жениться на ней. Ты не знаешь, что это за женщина. Она — ведьма! — оправдывался Любомир. — Всё это время я думал и тосковал только о тебе Маженна! Для нас ещё не поздно, я всё ещё люблю тебя!

— Но я — нет! — девушка вырвала руку из ослабшей хватки Любомира. — После твоего предательства, и того через что мне пришлось пройти, моё сердце теперь принадлежит другому. Тому, кто не нарушал, как ты, своих клятв!

— Это Гордей?! — от осознания правды, впалые щёки Любомира расцвели бордовыми пятнами, он размахнулся и залепил Маженне звонкую оплеуху, сбив девушку с ног.

— Ты действительно, потаскуха, как и говорила моя мать! — заорал в бешенстве Любомир и уже занёс над головою меч, чтобы обрушить его на прикрывшуюся лишь голой рукою Маженну.

— Нет! Помогите! — обречённо закричала девушка.

Как вдруг, руку Любомира перехватила более крепкая рука. Сильные пальцы вырвали бесполезное оружие и отбросили его далеко в кусты, стальной кулак вошёл под рёбра, принеся боль и отрезвление.

— Я не позволю. — уверенно и спокойно сказал повалившемуся на землю Любомиру воин в красно-жёлтом одеянии. — Бить женщин унизительно для воина.

— Что здесь происходит?! — это Ивека и Рысь подоспели к Любомиру, помогли ему подняться на ноги.

— Кто этот человек? — капризно и заносчиво поинтересовалась Ивека. — Почему он позволяет себе поднять руку на дружинника князя?

— Ты из княжеской дружины? — неприятно удивился Приян.

Он проходил мимо, когда вдруг услышал возню и крики Маженны.

— Да. — подбоченился Любомир. — И я тут вершу правосудие.

— Тогда назови своё имя! — потребовал неучтивый незнакомец.

— Приян Жилка!

— Вот как? Вот уж не ожидал, что мы встретимся, господарь Жилка, лицом-к-лицу. — с насмешкой ответил Любомиру незнакомец.

— Это ещё почему? — удивился Любомир. — Я человек свободный. Хожу, где хочу. У меня даже грамота есть!

— Не сомневаюсь. Вот только скажи мене Приян Жилка, кто я такой?

— Откуда мне знать это?! — с вызовом отвечал Любомир. — Я не обязан знать по имени, каждого бандита шатающегося в этой роще.

Незнакомец рассмеялся, обнажил клинок и ответил:

— Так уж вышло, слава всем богам, что настоящий Приян Жилка — это я, а ты — бандит, который угрожает смертью женщинам и носит ворованное имя!

Любомир побледнел, поднял пустые ладони, словно защищаясь и отступил на шаг назад.

— Ладно, можешь забирать её! Вот только счастья эта потаскуха тебе не принесёт. У неё сердце змеи!

Выкрикнув это Любомир бросился через кусты наутёк, мать и Рыся поспешили убраться вслед за ним.

Приян помог Маженне подняться, поправить одежду.

— Не стоит одной гулять по тёмным рощам в такой час. — посетовал он.

— Я вовсе не гуляю. — возразила Маженна. — Я спешу к храму Мокоши. Сегодня в пять утра мой любимый будет там сражаться против своего врага.

— Надо же. — хмыкнул Приян. — Я тоже иду туда, что бы посмотреть на поединок друга.

— И я не одна. — добавила Маженна.

— Но я никого кроме нас здесь не вижу. — удивился Приян.

— Мальчик, воспитанник моего любимого, он шёл со мною пока на нас не напали эти бесчестные люди. Они привязали его к дереву, там — у тропы, когда мы поднимались к вершине. Я должна вернуться и освободить его.

— Вот, тогда возьмите это. — Приян протянул Маженне тонкий и острый кинжал в ножнах, который он снял со своего пояса.

— Если эти злые люди вернуться, используйте его не раздумывая.

— спасибо вам, господарь Жилка. — поклонилась Маженна Прияну. — Клянусь, я не забуду вашей доброты.