Путь воина: Неофит

Глава 19

Стретень Тур откинул полу плаща, укрывавшего тело на носилках. Мёртвое лицо Рог Герда было безмятежно, спокойно, полно достоинства. Стретень скрипнул зубами, на глаза навернулись слёзы. Этот человек был его названным братом, он обучал его азам боевого искусства, ходил вместе со Стретенем по злачным местам и весёлым домам, получал выговоры и порку от строгих учителей, а теперь он мёртв и уже ничто не заставит биться его храброе сердце.

— Как это случилось?

— Рог Герд сам вызвал Финиста на поединок, он в одиночку хотел защитить честь нашей Школы. Он отказался от секундантов, бой проходил во дворе Дома Двина Блаженного. Один-на-один, до смерти. — с почтением отвечал один из мастеров-наставников.

— Славный воин, но его поступок был чистым безрассудством. — вздохнул Стретень. — Позовите волхвов, тело надо подготовить к погребению.

Стретень вышел из комнаты Рог Герда, навстречу, по узкому коридору, к нему шёл молодой человек в яркой одежде.

— Примите мои искренние соболезнования вашей утрате, господарь Стретень. — поклонился главе школы молодой воин.

Стретень кивнул.

— Вы будете биться с Финистом?

— Теперь у меня нет другого пути. — Стретень внимательно оглядел позднего гостя.

— Позвольте мне представиться, я — Приян Жилка. Позвольте мне быть вашим секундантом.

— Благодарю вас, но этого не потребуется. — вежливо, но уверенно отказал Стретень.

— Тогда позвольте дать совет, как другу: не сражайтесь с Белогором, его меч уже отметил знаком горя ваш дом. К чему вам новые потери?!

— Боюсь это уже невозможно. — покачал головой Стретень. — Не после того, что случилось сегодня с моим названным братом.

— Тогда вам понадобиться вся ваша выдержка, господарь Стретень.

Гость вновь поклонился и, развернувшись на пятках, покинул дом Тура.

После этого странного разговора, Стретень поднялся на верх, он прошел мимо дверей нескольких просторных горниц, вытащил из-за пазухи ключ и открыл дверь самой последней. Комната была богато обставлена, но за тяжелыми занавесями на окнах, скрывались решётки.

Софийка подняла глаза, с ненавистью и мукой, посмотрела на Стретеня. Вот уже третий день она томилась взаперти в его доме. Девушка не притронулась ни к еде, ни к дорогому вину. Лучше умереть с голода, чем есть еду этого человека! Сидя на мягких перинах широкой кровати, она проклинала себя за глупость и доверчивость. Прельстившись обещаниями матери, Софийка вернулась домой, но, как оказалось, только для того, чтобы её, опоённую маковым молоком, доставили, словно, какой-то дорогой подарок, в дом к человеку учинившему над ней насилие.

— Софийка. — Стретень зажёг в горнице свечи, здесь было очень темно, а ему было жизненно необходимо увидеть лицо девушки. — Прости, что мне пришлось заточить тебя здесь. Ты проклинаешь меня?

Девушка отвернулась и презрительно фыркнула.

— Софийка, не будь так жестока со мною, ты же заешь, я не злой человек. Ты, действительно, очень дорога мне. Скажи мне хоть одно доброе слово. — взмолился Стретень.

Он подошёл к кровати, что бы присесть рядом с девушкой, но та диким зверем сорвалась с подушек и отскочила в угол. Её темные глаза метали молнии, ноздри раздувались, как у напуганной лошади, которая готова кусаться и лягаться — только подойди ближе.

— Я пришёл сказать, что сражусь в поединке.

— В поединке с Финистом? — Софийка дёрнулась, словно от удара.

— Да. Я должен победить. — подтвердил её догадку Стретень. — Я думаю, что смогу победить, но я хочу, что бы ты благословила меня на эту победу.

— Моё благословение?! Ты его никогда не получишь. Подлый змей! Ты изнасиловал меня, лишил чести! Я ненавижу тебя!

— Прости меня, Софийка! Я был ослеплён желанием и ничего не мог с этим поделать. — Стретень упал на колени протягивая к девушке руки. — Ты должна была стать моей.

Софийка подскочила к Стретеню ударила его по лицу, гневно воскликнула:

— Желаю, чтобы Финист выколол твои похотливые очи, отрезал твой поганый язык и грязные руки. Желаю чтобы ты сдох, как пёс, в луже собственной крови! Вот тебе моё благословение!

Девушка плюнула в лицо ошарашенному Стретеню и кинулась к приоткрытой двери. Она вихрем пронеслась по извилистым коридорам большого дома, такая злая и такая быстрая, что никто из обитателей дома не успел остановить её. Выбежав за ворота, Софийка бросилась в ночь. Ей было всё равно куда бежать, где заночевать, главное подальше от ненавистного, похотливого козла, Стретеня, подальше от подлой маменьки, которая променяла её на золото, подальше от всех этих мерзких и лживых людей, которые сломали, загубили её молодость.

Впереди забрезжил свет ночного фонаря, кто-то знакомый, в странной яркой одежде, возвращался домой в Предместье.

Софийка остановилась, смахнула слезу со щеки, во рту пересохло, да и дыхание сбилось, но из последних сил она окликнула путника.

— Приян, Приян, стой!

Путник обернулся — знакомое красивое лицо молодого воина с западных земель окрасил в золото рыжий свет фонаря.

— Кто там? — прищурился юноша, вглядываясь в ночной мрак дороги.

— Это я, Софийка! Подожди, не бросай меня здесь одну. — девушка сделала пару шагов и упала на колени, силы покинули её.

Приян Жилка пошёл по дороге обратно, помог Софийке подняться.

— Ты снова гуляешь по ночам и опять далеко от дома, лягушечка? — ласково поинтересовался он, заглянув в заплаканные глаза Софийки.

— У меня теперь нет дома. — вздохнула девушка. — Наверное, мне правда лучше, как лягушке, уйти жить на болото.

— Сегодня холодно, твое болотце, наверняка, замёрзло. Думаю оно подождёт тебя до завтра. Пойдём со мною.

Приян помог Софийке подняться. Он заметил, что девушка очень легко одета, её тонкое платье совсем не подходит для прогулок. Молодой воин бережно накинул ей на плечи свой плащ, приобнял.

— Вот так, обопрись на мою руку. Мы скоро будем дома и я согрею нам вина с мёдом, а ещё у меня есть пшеничные лепёшки и козий сыр.

— Звучит просто потрясающе. — вздохнула и шмыгнула носом Софийка. — Пойдём отсюда, поскорее. Я такая голодная — с утра маковой росинки во рту не держала.

Этот поздний вечер стал судьбоносным не только для воинов и молодых дев. Арина и Сверчок вышли за ворота усадьбы, которая последние три года была им домом. Одетые в простые крестьянские одежды, с платками на головах и тяжелыми мешками за спинами, они в последний раз взглянули на дом. Дом был пуст, свет в окнах погашен.

— Ну, же женщина в полночь ворота закроют, шевели поршнями. — подгонял свою зазнобу Сверчок.

— Деньги у тебя? — деловито спросила Арина.

— А как иначе?! — усмехнулся Сверчок. — Полная сума золотых монет — на этот скарб, мы сможем прожить с тобою безбедно годами.

— А как же Софийка? — встревожилась Арина.

— А что Софийка?! Она теперь живёт в доме Тура. Разве не этого ты хотела?

— Но это как-то неправильно… — засомневалась Арина.

— Софийка молода и красива, ты обучила её всему, что знала. Она не пропадёт. К тому же девушка в столице всегда найдёт способ заработать себе на жизнь, особенно такая ладная, как твоя дочь. — заверил Арину Сверчок.

Они пошли вниз по улице, прошли пару кварталов и вдруг Арина, которая шла впереди нос-к-носу столкнулась с Любомиром.

— Какого демона? Куда ты собралась, жена? — Любомир ухватил Арину за руку, дёрнул на себя и едва не упал сам.

Он был нетрезв, от него несло дешёвым вином и рвотой.

— Фу! — женщина попыталась вырваться.

Сверчок подскочил к Любомиру и смачно вмазал ему кулаком под дых, потом в челюсть, оттолкнул ногою. Мужчина встряхнул кистью, выплюнул:

— Руки прочь, пьяная скотина! Теперь это моя женщина, понял?

Любомир повалился на мостовую его стошнило горькой желчью.

— Всегда хотел это сделать. — признался Сверчок Арине и потащил её прочь от бывшего мужа. — Бежим!

Они едва не столкнулись с пожилой парой, медленно бредущей по улице. Дородная женщина охнула, плюгавенький мужичок удержал её от падения.

— Эй, вы! Поосторожнее! — выкрикнул он в след Сверчку и Арине.

Женщина приблизилась к барахтающемуся на земле Любомиру, то никак не мог подняться.

— Молодой господарь, вам помочь? Чего от вас хотели эти разбойники?

И вдруг женщина охнула воскликнув:

— Сыночек? Любомир!

— Мама? — перед мутным взором Любомира всё плыло и двоилось, но голос матери он узнал сразу.

— Рыся, скорее сюда, болван ты этакий! Помоги мне поднять его! — Ивека крепко обняла сына, не обращая внимание на грязную одежду и лицо расцеловала в обе щеки, прижала к себе.

— Любомирчик, кровиночка моя! Слава богам, мы нашли тебя!

— Ох, мама. — слезливо простонал Любомир.

— Пойдём- пойдём, сыночек. Я отведу тебя домой.

Поддерживая шатающегося Любомира под обе руки, Ивека повела его к маленькому дому, который вот уже полгода снимала на улице жестянщиков.

Дома она умыла сына, напоила его квасом и принесла поесть полбяной каши.

Расспросив сына о том, как он докатился до такой жизни, Ивека задала сыну самый важный вопрос, который терзал её с тех пор, как она узнала от Гордея, что Любомир жив.

— Сыночек, отчего же ты не навестил нас, отчего не послал весточку? Я сходила с ума, я думала, мерзкий Гордей обманывает меня, что он погубил тебя, что лжёт, о том, что ты жив и у тебя большой дом и жена в столице.

— Был дом, была жена, ведьма проклятая! — выплюнул Любомир вспомнив сбежавшую со Сверчком Арину.

— Гордей, поганец, он почти погубил меня, мама, но смотри, что у меня теперь есть! — Любомир вытащил из-за пазухи свиток, с которым он не расставался с тех пор, как получил его из рук умирающего ученика боевой школы.

— Что это? — Ивека с живым интересом рассматривала бумагу. — Не могу прочитать, глаза совсем слабые стали.

— Это, мама, мой пропуск в светлое будущее. — горделиво приосанившись заявил Любомир. — Грамота о приёме на службу в дружину князя. Я много старался, хотел надёжно устроиться в столице, а потом забрать вас к себе.

— Но здесь написано, что грамота выдана Прияну Жилке. — заметил подобравшийся поближе Рыся.

— Фу, ты! — пихнула блаженного в плечо Ивека и вопросительно посмотрела на Любомира.

Ни одна мышца на лице Любомира не дрогнула и он солгал:

— Ну так я же взял себе новое имя — Приян Жилка. Кто же захочет знаться с каким-то деревенщиной Любомиром. А Приян звучит загадочно, словно я како-нибудь князь заморский.

— Ох сыночек! — всплеснула руками Ивека. — А что Гордей? Ты нашел его? Мы должны с ним поквитаться за все твои обиды! Ты теперь знатный воин и должен убить этого поскудника!

— Ну мама… — попытался возразить Любомир, смерть друга детства в планы городского выпивохи и лжеца совершенно не вписывалась.

— Не спорь с матерью! — прикрикнула на сына Ивека. — Ты обязательно должен убить Гордея, он опозорил твоё имя, разрушил помолвку, лишил меня сына, невестки и внуков! Такой демон не должен ходить по белу свету безнаказанным. Ты убьёшь его и обретёшь славу, мой милый. А сейчас давай помолимся, что бы это случилось как можно скорее.

Ивека забормотала молитву.

Любомир вздохнул. "Узнаю матушку, черти бы её побрали, спокойно жить она мне теперь не даст." Смирившись с неизбежным, он стал повторять слова молитвы вслед за матерью.

После беспокойного утреннего сна, Финист решил привести мысли в порядок. Он велел Луше, которая на время пребывания юноши в Доме Цапли, стала его личной служанкой, принести бумагу, кисти и краски. Ещё в рунной школе, Финист открыл в себе тягу к рисованию. Это не хитрое занятие изредка скрашивало его дни и помогало расслабиться.

Кисть опустилась на чернильный камень, взяла немного краски и закончила маховое перо в крыле ворона, одиноко сидящего на голой ветке.

Луша заглянула Финисту через плечо, восхищенно вздохнула:

— Вот это да, господарь Слабак, да у вас талант.

— Можешь звать меня Финистом, девочка. Не стоит льстить мне, я знаю, что ещё далёк от совершенства. Хочешь я подарю тебе этот рисунок?

Луша уверенно кивнула и спросила:

— Но почему солнце на картинке чёрное? Разве у вас нет охры или киновари?

— Конечно есть. Я изобразил светило чёрным, потому, что его светлый лик затянул дым от пожаров. Когда я был на поле битвы, я видел как это бывает собственными глазами.

— Вот как. — протянула Луша. — А что это была за битва?

— Давай оставим этот разговор, девочка, ты еще слишком юна и невинна, что бы знать о войне, то, что знаю я. Где твоя госпожа Стеша?

— Она принимает гостей, господарь Финист.

— А Боромир, он ещё не уехал?

— Отбыл на рассвете.

— Понятно. — невесело сказал Финист. — Значит и мне пришло время, покинуть ваш гостеприимный дом.

Он протянул Луше рисунок:

— Вот, держи на память. Спасибо тебе за всё, Луша, и передай своей госпоже, что я буду помнить её доброту и скучать о времени проведённом в Доме Цапли.

— Но разве вы не вернётесь? Наш дом всегда будет рад вам, и госпожа и девочки, мы будем очень скучать, если вы не вернётесь. Возвращайтесь поскорее, господарь Финист.

Луша зарделась, подавая Финисту меч в ножнах и его плащ.

— Сегодня на улице уже теплее, правда? — поинтересовался Финист выйдя на крыльцо.

Луша провела его до ворот и отварила калитку.

— Жара возвращается, но я навсегда запомню вчерашний снег. — ответила девочка с поклоном.

Когда Луша вернулась к крыльцу, в дверях стояла Стеша Синеглазка.

— Ах, он ушёл. — печально вздохнула она.

— Вы бы могли не отпускать его, госпожа-наставница, уверена он бы захотел остаться.

Актриса погладила воспитанницу по волосам.

— Нет, Луша, я была не в праве просить его об этом. Он воин — его судьба странствовать и совершать подвиги, а я всего лишь актриса, которая впервые в жизни полюбила мужчину.

Стеша мечтательно посмотрела на голубеющее небо, погладила ладонью свой, пока ещё плоский живот, и сказала:

— Пойдём в дом, малышка, я всё еще чувствую вчерашний холод.

Стоило Финисту покинуть улицы Рай-города, как его тут же окружили вооружённые мужчины. По особым причёскам и знакам на одежде, Финист опознал в них учеников Стретеня Тура.

Финист схватился за рукоять меча, приготовился защищаться. Вчерашняя рана ответила тупой болью.

Вдруг, в круг адептов школы, ворвался молодой воин в ярком платье.

— Стойте, стойте! — Приян расставил руки в стороны, призывая мужчин не начинать атаку.

— Не выставляйте себя на посмешище, только не здесь. Это ведь не базарная драка. Сделайте всё по правилам боевого кодекса, как настоящие воины, определив место и время.

— А ты готов поручиться за Финиста? — один из бойцов школы выступил вперед, руки с навершия меча он не убирал, но и в бой не рвался.

— А что если он снова сбежит? — с тревогой спросил другой.

Теперь мужчины уже обступили Прияна, но тот лишь спокойно оглядел их и ответил:

— Он бы сбежал, как и каждый нормальный человек. Вас вон сколько, а он один. Но бежать или принять бой решать только ему. — Жилка обернулся к Финисту.

— Я не побегу, если всё будет сделано по чести. — обиженно пробурчал Финист.

— Позвольте представиться, — Приян поклонился Финисту. — Приян Жилка, рад буду помочь вам устроить достойный бой. Я восхищаюсь вашим мастерством и считаю, что вы достойны честного поединка. Я буду вашим секундантом, если вы позволите.

— Финист Белогор, — отрекомендовался юноша. — Почту за честь принять вашу помощь, господарь Жилка.

Приян обернулся, спросил у мужчин:

— Подходит?

— Подходит. — согласились адепт школы Желторогого Тура. — Слушайте! Стретень Тур придёт завтра утром в пять, в сопровождении двух своих людей к храму Мокоши.

— Я рад, что вы сделали официальное заявление, славные господари. Тот, кто нарушит обещание, будет опозорен. — Приян поклонился адепту.

— Мы развесим объявления по городу. — добавил адепт. — Пора покончить с этим недоразумением. Идёт?

— Хорошо. — согласился Финист. — Я буду вовремя.