Рандеву

14

— Ничего не планируйте на вечер следующей субботы, — сказал Петер.

— А что такое?

— Нашему предприятию исполняется пять лет, и по этому поводу мы устраиваем вечеринку у меня дома. Настоящий праздник с угощением, выпивкой и оркестром. Все как полагается. Придет человек пятьдесят. Мне будет приятно увидеть вас. Клаудиа очень хочет с вами познакомиться. Если я ничего не путаю, мы ожидаем еще четыре голландские пары из округи, так что у вас станет больше знакомых.

— Праздник! Как здорово! — обрадовалась я.

И это была правда. Мы еще ни разу никуда не выходили с тех пор, как приехали сюда. Наш мирок во Франции пока был очень маленьким. Встреча с новыми людьми, живая музыка и танцы — по-моему, это замечательно!

Эрик, сидевший рядом со мной за обеденным столом, пробурчал что-то в знак согласия. У него был полный рот спагетти по-болонски.

— Ой, погодите! Ничего не выйдет, — подумала я вслух. — А как же дети? Нам не с кем их оставить.

— Ну, это не проблема. Многие приедут с детьми. У нас есть телевизионная комната, там, кстати, можно поиграть в компьютерные игры или еще во что-нибудь. Детям будет очень весело. Вкусный соус, между прочим.

Я улыбнулась и взяла еще немного салата, потому что спагетти буквально улетели из кастрюли. Наверное, их было маловато для нас всех. А соус я только что приготовила на скорую руку из оливкового масла, лука, чеснока, помидоров, базилика, соли и сахара. Моя личная революция в области кулинарии свершилась. Серьезное достижение для женщины, которая еще совсем недавно тщетно шарила по полкам самого большого городского супермаркета в поисках пакетиков с готовой заправкой для спагетти и в расстройстве возвращалась домой, думая, что приготовить вкусные макароны без этого ядовито-оранжевого порошка невозможно.

Мне все больше удовольствия доставлял сам процесс готовки, прежде всего — нетрадиционное соединение различных вкусов и отказ от полуфабрикатов. Обнаружить в себе склонность к этому было ново для меня, и я наслаждалась каждым маленьким триумфом на нескольких квадратных метрах своей старой кухни. Гости, которые приедут сюда на будущий год, могут не беспокоиться. Им все понравится.

Пират сидел около мужчин, между Брюно и Петером, выжидающе глядя на них своими разноцветными глазами — карим и голубым. Уши стоят торчком. Конечно, нужно быть наготове — вдруг люди что-нибудь уронят со стола. Или просто дадут потихоньку.

Мишель располагался прямо напротив меня. Отломив кусок хлеба, он собирал с тарелки остатки соуса. Пока остальные были заняты разговорами и никто не обращал внимания ни на него, ни на меня, Мишель то и дело посылал мне страстные взгляды. Подозреваю, что я отвечала на эти призывы. Со дня нашего аркашонского приключения, если это можно так назвать, напряжение не спало, а стало сильнее, потому что у нас больше не было случая ни о чем поговорить. По утрам он выходил из машины Брюно, старенького помятого «пежо», или, если Брюно не приезжал, вылезал из одного из автобусов Петера, и принимался за работу. В восемь часов вечера он снова садился в машину либо в автобус и уезжал.

Я пыталась внушить себе, что это хорошо. Оказавшись в тот день на побережье, я очутилась в скором поезде, идущем прямиком в ад. Рейс был в чистилище, без возврата, но на предпоследней остановке, как раз вовремя, я смогла выпрыгнуть из вагона.

Все, что мне удалось в себе мобилизовать, что было хоть чуточку похоже на здравый смысл, разум или клетки серого вещества, призывало меня не обращать на Мишеля никакого внимания, но тело — предательское тело — реагировало на одну только мысль о его присутствии поблизости. С этим приходилось считаться.

Тем временем произошло еще кое-что.

Сегодня утром парни перешли к поцелуям.

Рукопожатия себя изжили, ведь ребята бывали здесь каждый день. Рука — это для чужих, для соседей, для людей, с которыми едва знаком, но регулярно видишься. А я готовила для них обеды, и Эрик работал вместе с ними, по мере своих возможностей. Он слушал их рассказы и рассказывал им о нашей жизни, о том, что мы делали в Голландии.

Мы стали presque familie[26], как сказал Петер. Почти родня. А значит, при встрече друг друга можно целовать.

По этой причине слова «добрый день» и «до свидания» приобрели особое значение. Я боялась, что все заметят, что мы с Мишелем уже целовали друг друга раньше, что я целую его не так, как других. Опасалась, что буду к нему подчеркнуто равнодушна, чтобы пресечь всякие подозрения до того, как они у кого-либо возникнут, хотя всем известно, что именно так и становится окружающим явной любовная связь. Короче говоря, каждый поцелуй был испытанием.

В доме зазвонил телефон.

— Пусть звонит, — отмахнулся Эрик. — Мы обедаем. Если это важно, позвонят еще раз.

Нет, так нельзя. Дети были на какой-то экскурсии со школой. Мало ли что могло случиться!

Я поспешила к аппарату.

— Алло!

— Симона? Привет, это па. Ты не могла бы позвать Эрика? Мне нужно с ним поговорить.

Мой свекор никогда не отличался таким лаконизмом. Он был одним из самых общительных и разговорчивых людей, которых я знала: всегда шутил, балагурил и со всеми мог поладить. Раньше он работал агентом по продаже люминесцентных ламп, и на службе эти качества ему очень помогали. Эрик тоже их унаследовал.

— Сейчас позову.

Я вернулась на улицу, где, если я правильно поняла, продолжалась беседа о собаках, о том, какие породы смешались в родословной Пирата.

— Эрик, звонит твой отец.

Муж пошел в дом. Я села на свое место и нацепила что-то на вилку. Я надеялась, что плохих новостей не будет. И свекру, и свекрови за семьдесят, но они здоровы и ведут активный образ жизни. Мать Эрика состояла в театральном обществе, где часто получала характерные роли, которые исполняла с воодушевлением и большим удовольствием. Отец вел финансовые дела местного легкоатлетического союза и каждую неделю ходил в кафе играть в карты. Домашние дела они делали вместе. В их доме каждый, кто оказывался там, в ранний ли час или в поздний, мог рассчитывать на внимание и чашечку кофе.

Эта пара занимала особое место в моем сердце. Они были образцовыми супругами и гармонично старились вместе. Большая редкость в наше время.

Парни поели. На свет появились пачки табака и сигареты. Я убрала со стола, а потом пошла в дом, чтобы заварить кофе.

Эрик все еще стоял на кухне. Взгляд серьезный, даже, пожалуй, испуганный. Я подошла к нему.

— Что случилось?

— Мама… Она в больнице. У нее кровоизлияние в мозг.

Я прижала руки ко рту.

— О Господи!

— Она не может говорить. Па сказал, почти совсем не может. Левая сторона парализована. Они играли в карты, и вдруг мама потеряла сознание. Она пока не пришла в себя.

Я обвила руками шею Эрика, и тут же на глаза навернулись слезы.

— Какой кошмар…

Он уткнулся подбородком мне в плечо.

— Я еду к ним. Завтра же.

Я закусила губу. В этот момент мне нельзя было думать ни о ком, кроме свекрови и свекра, который теперь, должно быть, пребывает в полной растерянности, в смятении. Но мысль о том, что придется ночевать в караване без Эрика, в полной темноте, слышать шелест листвы и другие ночные звуки, повергла меня ужас. Конечно, у нас был Пират, но он такой шаловливый, такой дружелюбный ко всем, что я не обманывалась относительно его качеств сторожевой собаки. Но сейчас речь шла не об этом. Ехать вместе невозможно — детей нельзя забирать из школы. Они только-только начали к ней привыкать, все еще оставаясь там чужаками. Но и Эрика не следует обременять нашими проблемами.

Мы справимся. Только ничего не нужно усложнять.

— Работу необходимо продолжать, — сказал Эрик, отпуская меня и потирая лицо руками. — Обязательно… Я поговорю с Петером.

— Нет проблем, Эрик, мы же знаем, что тут делать, — Вандам был очень серьезен. — Что тут скажешь? Нужда свои законы пишет.

Потом он быстро заговорил с ребятами по-французски, и все они без исключения высказали нам сочувствие. Лица озабоченные. Говорят, что мы с Эриком должны держаться.

— Когда ты предполагаешь вернуться? — спросила я мужа.

— Не знаю. На дорогу уйдет почти два дня, так что я рассчитываю дня на четыре. Значит, приеду в воскресенье вечером. Если больше ничего не случится… А если там в самом деле так плохо, тогда…

— Не думай об этом, Эрик, — прервала я. — И о нас не беспокойся. Я справлюсь.

Петер внимательно слушал, потом вступил в разговор.

— Мы будем привозить еду с собой.

— Не надо, — ответила я. — Завтра и в пятницу дети весь день в школе, а в выходные не будет вас. Эти два дня я вполне могу готовить.

— Ты останешься без машины, — сказал Эрик. — Вдруг возникнут какие-нибудь проблемы, а ты без колес?

— Как без машины? А как же возить детей в школу?

Эрик озадаченно посмотрел на меня.

— Да, действительно… Так или иначе, машина тебе нужна. Как мне это в голову не пришло?

Он вскочил со стула и бросился в дом. Я подлила всем кофе.

— Это одна из самых неприятных сторон жизни в чужой стране, — задумчиво сказал Петер. — Родные. Пока они здоровы, все в порядке, но чуть что случится, а ты за тысячи километров от них…

Я кивнула. Парни молчали. Брюно вставил в уши наушники и включил плеер. Пират куда-то убежал.

Наконец Арно и Пьер-Антуан о чем-то заговорили с Луи, и остальные присоединились к ним. Я не слушала. Поискала глазами Мишеля и поймала его взгляд из-под ресниц. Он был мимолетным. Мне не удалось понять, о чем он думает. Мишель вздохнул и закурил.

Я мешала и мешала ложечкой в чашке. Откровенно говоря, впору было признать, что я зашла в тупик. А еще устала. Мало сказать устала. И вместо того чтобы отдохнуть, оказалась в ситуации, когда и мне, и Эрику предстоит решать новые проблемы. Меня нервировала мысль о том, что придется как минимум три ночи провести в караване одной с детьми, нести за них полную ответственность. А вдруг дела обстоят так скверно, что Эрику придется задержаться? Тогда я останусь одна надолго, и некому будет мне помочь. У меня был только телефон Петера. Я не знала, где живут люди, сидящие за моим столом, хотя мы были presque famille. Наши социальные контакты все-таки очень ограниченны. Сейчас я особенно отчетливо поняла, как важен был бы для нас праздник, который собирался устроить Петер. Мы смогли бы познакомиться там с новыми людьми, чтобы войти в здешнее общество.

В школе все были очень милы, но еще никто не приглашал нас к себе, да и я не могла никого позвать, потому что пока не было возможности достойно принять гостей.

В Голландии у нас имелось немало приятелей, которые охотно присмотрели бы за детьми и в случае необходимости могли отвезти нас куда угодно. Здесь таких людей нет.

За все время, что мы живем тут, мы не провели вдвоем с Эриком ни одного вечера, более того, у меня не было ни единого дня, чтобы заняться собой. В будни главным занятием стало приготовление еды, а по выходным дома были дети.

— Все в порядке, — услышала я у себя за спиной.

Эрик снова сел за стол.

— Завтра ты отвезешь меня в Мериньяк[27], а Герард подхватит в Амстердаме. Тогда машина останется здесь, у тебя. В пятницу вечером Герард и Эрика приедут сюда, так что ты не будешь одна.

Я смотрела на него в изумлении.

— Герард и Эрика?

Эрика была моей подругой. Мы знали друг друга со школы и с тех пор не терялись из виду. Она относилась к той немногочисленной категории знакомых мне женщин, которых можно назвать безусловно порядочными. Эрика говорила то, что думала, независимо от того, кто стоял перед ней, и это ее качество я считала очень привлекательным. И я только сейчас вспомнила, что ни разу не позвонила ей с тех пор, как мы жили здесь.

Хорошая же я подруга. Вот уж воистину с глаз долой — из сердца вон.

— Разве ты не знала, что у Герарда и Эрики есть дачный домик в Сент-Илере[28], в той новой зоне отдыха? — спросил мой муж. — Эрика сразу вызвалась приехать сюда. Сама. Между прочим, они собирались на юг на следующей неделе, но, поскольку сейчас Голландия все равно залита дождями, готовы приехать пораньше. Проблема решена. Ты можешь поехать с ними в кемпинг, если хочешь, так что не будешь сидеть одна в выходные. Они с Герардом приедут в пятницу к вечеру.