Разрушительный

Глава 20

К своему удивлению, Айви открыла дверь в спальню, куда Роуз проводила ее в первую ночь, и обнаружила, что та пуста. На протяжении последней недели каждый раз, когда ей удавалось ускользнуть от своей шести с половиной футовой тени перед сном, она обнаруживала, что он был уже здесь, в ожидании нее, и не собирался уходить, что бы она не говорила.

Когда она возмущалась, Баэн просто целовал ее, пока она не забывала о том, что нужно сохранять дистанцию и не осложнять отношения сексом. И вообще, о собственном имени. Когда этот гигантский Страж прикасался к ней, Айви вообще не могла думать.

Могла только чувствовать.

Где же он был сегодня вечером? И, ради всего святого, почему ее охватило такое разочарование при мысли о том, что все ее предыдущие попытки оттолкнуть его, возможно, наконец-то возымели желаемый (якобы) эффект? Ей следовало бы распускать помпоны и счастливо танцевать, а не чувствовать горячие слезы на глазах.

Ну, может быть, она хотя бы свалит последнюю часть на ПМС? Гормоны всегда были хорошим оправданием. Верно?

Фыркая и называя себя десятью видами идиоток (идиотка с сыром, диетическая идиотка, идиотка с шоколадным соусом и так далее), Айви прошла в ванную комнату и умылась, готовясь ко сну. После разговора с Драмом и Эш на террасе перед ужином у нее было немного времени все обдумать.

Несмотря на то, что в особняке повсюду были люди, все они, казалось, действовали в соответствии с общим пониманием того, что Айви следует оставить в покое. Даже после ужина, когда ожидалось, что она присоединится к остальным Хранителям в голубой гостиной, они разговаривали с ней, не требуя особых ответов.

Может, Драм предупредил остальных? Он не мог сплетничать или напрямую сообщать о том, о чем они говорили, кому-то еще, но был таким милым человеком, что мог предупредить остальных, что у нее было много забот и, возможно, им стоит оставить ее в покое.

Она поняла это, и ее разум нашел этому применение, почти не спрашивая разрешения. Или, другими словами, она провела остаток ночи, размышляя о том, что делать с собой, своим Стражем и всеми противоречивыми чувствами, которые сейчас бурлили внутри.

Выбирать было не из чего. За прошедшую неделю Айви поняла, что жизнь в особняке идет в ногу с традициями французской сельской местности. Хотя в географическом смысле особняк находился менее чем в сорока милях от Парижа, во всех остальных отношениях убежище представляло собой отдельный от столицы мир.

Хранители, нашедшие здесь убежище, приехали со всех концов света, но, похоже, приняли медленный темп и неторопливый образ жизни местного населения. Только с магией, а не с земледелием.

Это означало, что дни проходили в изучении заклинаний и истории Академии, а Стражи били друг друга острыми и/или тяжелыми предметами. Вечера же, напротив, проходили в беседах и играх, а не за телевизором или рисованием города.

До Айви доходили слухи, что в особняке есть спутниковая антенна и несколько телевизоров, но с момента приезда она ни разу их не видела. Вместо этого она проводила время за чтением, разговорами и тренировками.

И старательно избегала того самого человека, который, как она ожидала, будет ждать ее в спальне. Теперь, когда он так и не появился после того, как она провела весь вечер, пытаясь разобраться в своих чувствах к нему, Айви не могла не чувствовать себя немного обиженной. Как он посмел отказаться от нее в тот самый момент, когда она, возможно, почти, наполовину решила, что не хочет этого?

Айви закончила чистить зубы, прополоскала рот и скорчила рожицу перед зеркалом. По крайней мере, ей хватило самоанализа, чтобы понять, насколько нелепо она звучит даже в собственной голове. Но это не изменило ее чувств.

Часы спокойных размышлений подсказали, что вполне возможно, что она испытывает к Баэну чувства, не имеющие ничего общего с роком, Судьбой или чем-либо еще во вселенной, кроме того факта, что он заставляет ее сердце учащенно биться, а колени дрожать.

Если она призналась себе в этом, то должна была признать и то, что, будь на его месте любой другой мужчина, она искала бы его по всему особняку, а не оставляла бы все наоборот. Ей не нравилось считать себя фанатичкой, но что, собственно, мешало ей поступить именно так? Кроме того, что он был Стражем, а она — человеком.

Кого это волновало? Ни одна пара вокруг них не позволила этому положить конец их отношениям, так почему же Айви должна это делать?

Выключив свет в ванной, она подошла к кровати, забралась под мягкое одеяло и выключила прикроватную лампу. Устроившись в гнезде подушек, она позволила себе ответить на этот вопрос.

Страх.

Страх парализовал ее с того момента, как она впервые увидела Баэна в темном переулке, и если не начнет сопротивляться, то страх может лишить ее самого большого шанса на счастье. Что с того, что судьба свела их вместе? Большинство людей убили бы за уверенность в том, что встретили свою половинку. Они не стали бы дуться и ныть по этому поводу, как она.

Возможно, пришло время смириться с мыслью, что, хотя Сдьба, возможно, и сговорилась предоставить Айви определенные возможности за последние несколько дней, она должна была воспользоваться ими по максимуму. Этот выбор Айви могла сделать, и после нескольких часов самоанализа она его сделала.

Она хотела Баэна.

Возникает вопрос, хочет ли он ее по-прежнему?

Она не слышала, как он пришел, как и всегда. Но почувствовала, как просел матрас, когда он опустился на край рядом с бедром Айви. Ее взгляд скользнул по темноте и остановился на его лице, едва различимом в неосвещенной комнате. Впрочем, ей и не нужно было его видеть. Она чувствовала на себе взгляд Баэна и то обнадеживающее тепло, которое за последнюю неделю стала воспринимать как должное.

Он долго сидел молча, и ее завораживало то, как загорался его взгляд, когда он смотрел на нее. Айви видела, как в темных глазах проскакивает первая искра и разгорается крошечное пламя, которое горит все ярче и ярче, чем дольше он на нее смотрит. Впервые ее осенило, что его глаза горят именно из-за нее, и это заставило ее желудок совершать медленные сальто в нервном возбуждении.

— Я уже начала думать, что ты нашел более удобное место для сна, — прошептала она через мгновение. Слова прозвучали так тихо, что она сама едва их расслышала.

Баэн покачал головой.

— Такого места нет. Не для меня.

Сердце ее учащенно забилось, но мозг подсказал, что не стоит вкладывать в эти слова слишком много смысла. Возможно, он имел в виду, что в доме было много народу и он не мог найти свободную комнату. Или что он считает себя слишком обязанным, как ее Страж, чтобы оставить ее беззащитной перед нападением, пока она спит. Его слова могли иметь любое объяснение, и она боялась их интерпретировать, чтобы не сделать неверный вывод.

Когда между ними воцарилась тишина, Айви почувствовала, как натянулись и ее нервы, пока она не смогла вынести это напряжение.

— Баэн…

Он прижал палец к ее губам.

— Нет. Мне нужно поговорить с тобой, и я должен сказать тебе это, прежде чем мы продолжим. Прежде чем ты снова меня отвлечешь.

Айви хотела возразить, что за последнюю неделю не только она отвлекала внимание. Баэну следовало бы уже знать, что происходит, когда он демонстрирует свои рельефные мышцы и расхаживает по комнате полуголый, с джинсами, низко свисающими с пояса Адониса. Каждый раз, когда она видела эти косые мышцы на боках, ей хотелось провести по ним зубами и языком. А он говорил, что это она его отвлекала.

Его палец скользнул от ее губ к щеке, нежно поглаживая.

— Все те долгие годы, что я прожил в вашем мире, я верил в то, что некоторые вещи являются правдой, — начал он медленно и тихо, словно сам нуждался в понимании не меньше, чем она. — Я верил, что существую лишь по одной причине — чтобы бороться с Тьмой. Я верил, что быть запертым во сне на долгие века — это цель и честь, потому что мне и моим братьям говорили об этом те, кто нас призвал. Я верил, что, будучи Стражем, могу испытывать только те эмоции, которые охватывают меня в пылу сражения: ярость, ненависть к врагу, триумф и гордость, когда я выхожу победителем.

Айви слушала и чувствовала, как сжимается ее сердце. Какое пустое существование он описывал, холодное, серое и в конце концов бесполезное. Его сражения с Тьмой обеспечивали безопасность таких людей, как она, но его жизнь, состоящая из вечного сна, в котором не было ничего, кроме коротких моментов опасности и кровопролития, звучала для нее так, словно они были созданы для убийств.

Не имея ни надежды, ни любви, которые могли бы помочь перенести их переживания, бесконечные конфликты и боль должны были превратить Стражей в чудовищ. То, что они оставались стойкими и благородными, посвятив себя служению Свету, лишь демонстрировало их доброту. И контрастировало с откровенно злыми действиями поколений Хранителей, державших их в заточении.

Она накрыла ладонью руку Баэна, сжав ее в знак признательности и молчаливого поощрения.

— Я верил во все это, amare, и мне казалось, что я должен быть отделен от мира, который защищал, что не должен привязываться к нему, поскольку он будет проходить мимо меня, пока я буду спать. Я бы сошел с ума, если бы у меня возникли чувства к людям, которые старели и умирали, пока я спал. Мне казалось более мудрым и безопасным позволить всему продолжаться так, как оно всегда и происходило.

Его большой палец провел по ее нижней губе, и уголок его рта приподнялся в небольшой улыбке.

— А потом появилась ты, и все во Вселенной встало на свои места.

Ее сердце заколотилось быстрее, устремляясь вперед, а Айви, смотря в его горящие глаза, пыталась сдержать прилив волнения и надежды, зародившийся внутри.

— Я посмотрел на тебя, — продолжал Баэн. — Посмотрел и увидел, что передо мной лежит истинная цель моего существования. Ты была той, кого я призван защищать, а защита остальных представителей твоего рода была лишь счастливой случайностью. Ты была тем Светом, который я никогда не мог отдать Тьме, тем Светом, который вел меня все долгие годы бодрствования и сна. Ты была причиной моего бьющегося сердца, причиной того, что я мог чувствовать что-то еще, кроме мрачной пустоты бесконечного одиночества.

У Айви перехватило горло, и она не смогла бы ничего сказать, даже если бы от этого зависела ее жизнь. Все, что она могла сделать, — это смотреть в его глаза и надеяться, что он увидит слова, отраженные в ее взгляде.

— Айви. Amare. Мой идеальный человечек. — он наклонился и нежно коснулся ее губ, это была скорее ласка, чем поцелуй, бесконечно нежный и полный благоговения. — Я знаю, что твой мир перевернулся с ног на голову за те дни, что прошли с тех пор, как ты встретила меня, знаю, что ты была перегружена новыми знаниями и новыми правилами, магией и легендами, разговорами о судьбе и обязанностях Хранителя. Я знаю все это, но хочу, чтобы ты поверила, что все это не так важно, как то, что я хочу тебе сказать.

Баэн протянул другую руку, обхватывая ее лицо своими ладонями. Он наклонился к ней так, что она оказалась в нескольких сантиметрах от него, и Айви увидела лишь огонь в его темных глазах.

Увидела лишь его.

— Айви Бекетт, рыжие волосы и дымчатые глаза, — прошептал он, его губы скривились в улыбке, но голос был глубоким и серьезным. — Айви, обладательница острого языка и нежного сердца, знай, что, что бы ты ни решила, какой бы путь ты ни выбрала, руководствуясь судьбой или собственным решением, я твой. Я всегда буду твой, прими меня или отвергни, как пожелаешь. Пока я дышу в этом мире, я буду оберегать и защищать тебя, идти рядом с тобой или позади и поддерживать тебя во всем.

Забудьте о том, что она не могла говорить. Услышав эти слова, Айви забыла, как дышать. У нее перехватило дыхание, а сердце словно сжали в кулак. Перед глазами у нее все поплыло, и она не сразу поняла, что это из-за слез, которые навернулись на глаза. Слезы счастья, или благодарности, или слишком сильных эмоций в слишком маленьком теле.

Слезы любви.

А Баэн даже не закончил. Он приберег лучшее напоследок.

— Я люблю тебя, amare.

Он сказал это просто, мягко и с такой убежденностью, будто это было высечено на камне, как десять заповедей. Сомневаться в его словах не приходилось. Его слова были истиной, и они предназначались только для нее.

Она не знала, как сдержать нахлынувшие на нее эмоции. Ей казалось, что в любой момент они выплеснутся наружу.

— Я люблю тебя. Я буду любить тебя всегда, и неважно, ответишь ли ты на мои чувства или прогонишь, я не перестану любить тебя до тех пор, пока во Вселенной есть Свет. Потому что ты — мой Свет, и все, кроме тебя, становится незначительным.

— Баэн.

Она выдохнула его имя и смахнула слезы, но на их месте появились новые. Айви погладила его по рукам и обхватила пальцами его широкие плечи. Ей нужно было за что-то зацепиться, нужно было доказать себе, что он настоящий, что она не выдумала ее, выдавая желаемое за действительное.

— Баэн. Ты меня пугаешь, — призналась она, ненавидя выражение боли, появившееся на его лице, но ей необходимо было произнести эти слова. — Не из-за того, что ты есть, а из-за того, что ты заставляешь меня чувствовать. Я не думала, что это возможно. Не думала, что существует такая вещь, как идеальный партнер. Я не верила ни в настоящую любовь, ни в родственные души, ни в счастливый конец. И уж точно не верила, что кто-то может появиться в моей жизни из воздуха и стать единственной вещью в мире, без которой я не смогу жить.

Она провела костяшками пальцев по его челюсти и с трудом подбирала слова, чтобы признаться им обоим в том, что, как подсказывало ей сердце, было правдой.

— Вот почему я все время убегаю от тебя, — призналась она, стыдясь того, как вела себя с ним: то вспыхивала, то остывала, в один момент избегала его, а в другой — таяла в его объятиях. — Это из-за страха. Я так боялась, что даже не могла признаться себе, насколько на самом деле напугана. До сегодняшнего вечера. — она глубоко вздохнула. — Сегодня я поняла, что единственное, что пугает меня больше, чем то, что ты заставляешь меня чувствовать, — это мысль о том, что я могу потерять тебя, потому что слишком боялась удержать.

Он начал протестовать, но она покачала головой и заставила его замолчать. Ей нужно было, чтобы он услышал это, и она должна высказаться вслух.

— Нет, это правда. Ты не заслуживаешь того, чтобы с тобой обращались так, как обращалась я, а я не заслуживаю того, чтобы всю жизнь жить в страхе, что у меня отнимут то, что я люблю. Мы оба заслуживаем большего.

Ее губы дрогнули в улыбке.

— Кроме того, мне не нужно влюбляться в тебя, Баэн. Если бы я тебя не любила, я бы не боялась тебя потерять.

— Amare. - его большие пальцы стерли слезы с ее щеки, а губы стерли слезы. — Ты никогда не сможешь потерять меня, малышка. Нет такого места под Светом, куда бы ты могла пойти, и я бы не последовал за тобой. Нет, боюсь, ты застряла со мной. Я пойду за тобой в самое сердце Тьмы, если придется.

Айви рассмеялась. Звук получился немного булькающим из-за слез, которые она все еще не могла остановить, и немного головокружительным из-за переполнявшей ее радости. Но ведь это не обязательно плохо, верно? Баэн, похоже, не возражал.

— Знаешь, если бы я не понимала, к чему ты клонишь, это звучало бы немного по-сталкерски, — поддразнила она, притягивая его к себе и целуя широкую улыбку.

— По-сталкерски? — Он нахмурился. — Что это?

Она усмехнулась.

— Я объясню позже. Сейчас мне хочется праздновать. Иди сюда.

Баэн не высказал ни слова протеста. Более того, он взял контроль над поцелуем, поглощая ее губы с неконтролируемой страстью. А ведь раньше Айви считала его страстным. Очевидно, большой Страж себя сдерживал.

Что ж, больше нет. Он дал ей это понять, когда забрался на нее сверху, прижав к себе своим огромным мускулистым телом. Он заставил ее почувствовать себя маленькой и уязвимой самым волнующим образом, потому что она знала, что он достаточно силен, чтобы одолеть ее, но слишком почтителен и нежен, чтобы пытаться это сделать.

Если только она не попросит его об этом очень, очень вежливо.

В данный момент у нее не было такой возможности. Он завладел ее губами и не собирался уступать территорию. Баэн покусывал ее губы, ласкал языком и, по сути, сводил с ума все больше и больше с каждой проходящей минутой. У нее закралось подозрение, что в эту игру могут играть двое.

Айви отдалась поцелую, с готовностью отвечая на его просьбы, но как бы ни были заняты ее губы, руки не желали пропускать все веселье. Они скользнули по бокам Баэна к поясу его джинсов, проследили путь по джинсовой ткани до пуговицы спереди. Несколько быстрых рывков — и пуговица расстегнулась, а еще несколько — и молния с шипением опустилась.

Его член оказалась у нее в руках, уже возбужденный, с кончика стекали капли жидкости. Она обхватила пальцами его член и провела большим пальцем по головке, втирая его влагу в разгоряченную кожу. Баэн застонал ей в рот — яростный, гортанный звук, который только усилил ее стремление разрушить его контроль.

Она крепче сжала пальцами его член и начала медленно и уверенно двигать им по всей длине. Его стоны перешли в низкое, гортанное рычание, которое вибрировало у нее в груди и заставляло ее сжимать ноги от покалывающего возбуждения в киске.

Тот факт, что она могла так воздействовать на него, приводил ее в восторг. От того, что вся его сила была в ее власти, у Айви кружилась голова, а лоно становилось скользким и нетерпеливым. Она хотела, чтобы он был в ней, но ей было слишком весело дразнить его, чтобы торопить события.

Жаль, что Баэн, похоже, немного торопился.

Он схватил ее за ворот майки и разорвал ее в клочья, даже не потрудившись прервать поцелуй. Через секунду та же участь постигла и ее трусики: обрывки кружев и хлопка посыпались на пол, как конфетти.

Возможно, ей было бы все равно, если бы она не вздрагивала от прикосновения его кожи к своей, когда он навалился на нее всем телом и вдавил в матрас. Зажатая между камнем и мягким матрасом, Айви не могла придумать, где бы она предпочла оказаться.

Свободной рукой она стянула джинсы с его бедер, не желая отпускать член. Мягкая кожа на твердом члене завораживала ее, а то, как он шипел и хрипел каждый раз, когда Айви гладила его, только разжигало возбуждение. Стянув его джинсы, она обхватила ногами его голые бедра и с помощью ступней полностью отодвинула надоедливую ткань.

Она не могла больше терпеть преград между ними, и Баэн, похоже, разделял ее чувства. Он сбросил одежду на пол и устроился между ее бедрами, покачиваясь, пока она не почувствовала, как тыльные стороны его пальцев касаются ее влажного лона.

Она не могла уже терпеть.

Перестав его дразнить, Айви подвела его к своему входу, прижимаясь и умоляя войти в нее. Подняв голову, Баэн прервал поцелуй и, удерживая ее взгляд, начал погружаться в нее.

— Я люблю тебя, моя любимая.

Айви обхватила его руками и ногами, чувствуя, как напрягаются его мышцы, когда их тела соединяются воедино. Ее киска напряглась, запульсировала и приняла его.

С ним она чувствовала себя такой совершенной, о чем раньше и не подозревала. Она выгнулась под ним, желая лишь притянуть его ближе. Если бы Айви могла втянуть его в себя, она бы сделала это, только чтобы почувствовать его еще ближе к своему сердцу.

Баэн опустил голову и снова захватил ее губы. У нее закружилась голова, перехватывало дыхание, и она была выше воздушного змея. Ей казалось, что сердце может разорваться, а легкие — сжаться, но это не имело значения, у них было одно сердце и одно дыхание, и это было все, что им нужно, чтобы выжить.

Они были друг у друга.

Он начал двигаться внутри нее, проникая глубоко, каждое движение грубо ласкало ее внутренние нервные окончания. Айви начала дрожать от нарастающего внутри нее напряжения. Она ощущала его как огненный узел, давящий на таз, и единственным способом успокоить его было двигаться вместе с ним, принимать глубоко и крепко прижиматься к нему. Она проигрывала битву, но это не имело значения, потому что они оба могли бы заявить о своей победе.

— Баэн! — она выкрикнула его имя, когда он переместил свой вес, ударившись головкой члена о пучок нервов, отчего за ее закрытыми веками взорвались петарды. Ее тело крепко сжалось вокруг него, и он прорычал что-то нечленораздельное, после чего повторил движение снова и снова.

Ее тело подпрыгнуло на матрасе от последних толчков Баэна. Все, что она могла сделать, — это прижаться к нему, пока мир рушился, а ее сознание разрывалось на миллионы крошечных осколков, которые разлетались в разные стороны, как искры от разгорающегося костра.

Смутно она почувствовала, как Баэн напрягся, отдаваясь своей кульминации. Она просто держалась, пока он изливался в нее, застонав, а затем рухнул на Айви с протяжным хриплым вздохом.

Этот звук заставил ее улыбнуться, по крайней мере, мысленно. Она ничего не чувствовала, поэтому не знала, шевелятся ее губы или нет. Но это не имело значения. Это стоило паралича и возможного необратимого повреждения органов чувств. Это стоило всего.

В конце концов, они любили друг друга.