Развод. Цена лжи (СИ)

Глава 23

— Михаил был не только моим преподавателем. — начала я. — Он был моим мужем. Мы прожили вместе несколько лет. Он изменил мне и я ушла от него.

Юля чуть нахмурилась, а Павел перестал смотреть в свой телефон.

— Я просила развод, — продолжила я. — Он был против. Меня тогда приглашали на работу в Мюнхен, и я уехала.

— Так он всё это время не давал тебе развод? — уточнила Юля.

— Нет. — подтвердила я. — Его юрист тянул время. Но теперь я вернулась. Послезавтра суд и нас, наконец, разведут. Я очень на это надеюсь, во всяком случае.

Юля задумчиво протянула:

— Гадкий гений... Юбочник, как он есть.

Павел покачал головой:

— Удивительно, как предсказуемо ведут себя творческие мужики.

Юля подумала немного:

— Зато теперь я точно знаю, почему наш начальник вдруг снова стал сатрапом. И почему всем прилетело утром. Он психанул из-за картин. Из-за тебя. Потому что влюбился. — Она отсалютовала мне бокалом.

Я горько усмехнулась:

— Не влюбился. Мне так же прилетело.

Павел мягко вмешался:

— Вера, все видят, что он на тебя засматривается.

Я пожала плечами:

— Если у него и была ко мне симпатия… я всё испортила. Своей скрытностью и молчанием.

— Сухов всё испортил, а не ты... — Начала Юля, но нам принесли еду и она замолчала, пока официант расставлял перед нами тарелки. — А Артём оттает. — Уверенно продолжила она, когда блюда оказались на столе.

В моей сумке зазвонил телефон. Лена.

— Привет. — ответила я.

— Привет... ой, а у тебя шумно. — голос у неё был хрипловатый

— Я ужинаю с коллегами.

— Приятного аппетита — Лена закашлялась. — Прости, я приболела немного.

— Совсме плохо? — уточнила я.

— Нет, мелочи. Позвони, как будешь дома, хорошо?

— Конечно. Обязательно.

Мы доели ужин в уютной тишине, и вскоре разъехались.

Дома я сразу набрала Лену, но она не ответила — наверное, уже спала. Я тоже попыталась лечь пораньше, зная, какой завтра будет день, но сон не шёл. В какой-то момент я всё же провалилась в дремоту, и мне снилось что-то странное и тяжёлое: меня сдавливало гигантское обручальное кольцо, тугое, как капкан, огромное, как надувной круг. А где-то рядом, будто сквозь толщу воды, голос Артёма повторял одно и то же, снова и снова: «Я не имею личных дел с замужними женщинами».

Вторник, наполненный встречами, макетами, сверками и необходимость работать бок о бок с Михаилом, тянулся бесконечно. К обеду я чувствовала себя выжатой. Хотелось спрятаться в кладовке или туалете, лишь бы не слышать этот голос. Но дел было слишком много — отчёты, проверки, новые эскизы. Кто-то всё время что-то спрашивал, что-то не совпадало, всё требовало моего участия. Я еле дотянула до вечера.

Когда за мной закрылась дверь квартиры, я скинула пальто прямо в прихожей, прошла на кухню, налила себе чаю — и только тогда поняла, насколько я устала.

Я включила лампу, села на диван и уставилась в одну точку. Потом потянулась за телефоном. Мне нужно было услышать Лену.

— Привет, — сказала я.

— Привет. Извини, я вчера уснула. — Голос Лены был простуженым и хриплым.

— Не страшно. Лена, где ты умудрилась простудиться?

— Спроси что полегче — она фыркнула. — Это криво выполненное желание - я давно хотела отпуск, и вот — принудительный отдых от работы. Постельный режим и лёгкая еда. Когда у тебя суд?

— Завтра. Даже не представляешь себе, как я хочу, чтобы всё уже закончилось.

— Понимаю. — Лена посерьёзнела. — А что с картинами? Ты написала, что он привёз полотна с тобой... он реально это сделал?

— Сделал, ещё как. И картины очень откровенные. Идеальны для выставки, спору нет. Но на них — я.

— Запрети публикацию.

— Поздно. Он их заранее засветил за границей. Журналы уже вышли в печать.

— Подожди, пусть так. Запрет на дальнейшее распространение?

— Очень проблематично, есть множество прецедентов. Но если кто-то назовёт моё имя публично, или он сам проболтается — я подам в суд за нарушение личных прав.

— Компенсация? — задумчиво спросила Лена.

— Да. Я смогу потребовать долю в доходе от картин . И часть прав на публикации.

— Молодец. Так держать. И подумай — ещё только одна ночь, Вера. Ты же в предвкушении официальной свободы? — Лена кашлянула. — И пообещай мне: как только получишь свидетельство о разводе, упадёшь в объятия своего красавчика начальника.

Я вхдохнула:

— С ним всё кончено.

— Чего? Почему?

— Из-за того, что я сразу не сказала ему, что Михаил — мой муж, а не просто бывший преподаватель. Всё пошло иначе. Я не думала, что Михаил каким-то образом снова появится в моей жизни… и я умолчала. Сказала, что Михаил — бывший преподаватель. Просто преподаватель из университета. А он потом узнал правду. От самого Михаила. Тот сам ему сообщил.

— Класс. И что?

— Он теперь считает меня лгуньей. И нас обоих — извращенцами. И вряд ли он мне поверит, даже если я всё объясню. А я… я пыталась поговорить и он не стал слушать.

— А почему он решил, что вы извращенцы-то? — хмыкнула Лена.

Я невольно усмехнулась:

— Ну, видимо, потому, что он подумал, что наша парочка так развлекается. Спим друг с другом, потом обсуждаем любовников за завтраком.

Лена рассмеялась:

— Ага, особенно ты. Женщина, которая, если хорошо посчитать, за тридцать лет целовалась и спала только с одним и тем же мудаком… ой, простите, мужиком. И которая унеслась на край света, потому что застала его с другой женщиной.

— Потому что измену нельзя простить. Особенно такую.

— Ну, вообще-то, и не такое прощают, — спокойно сказала Лена. — Но не ты. У тебя всё в порядке с моральными ориентирами.

— А нормально ли...

Лена закашлялась.

— Лена! Мне кажется, тебе нужно показаться врачу. Хорошо? Тебе, может, что-то нужно? Я привезу.

— Вера, у меня всё есть. А если мне чего-то не хватит, я закажу доставку. Обещай написать мне сразу после суда.

— Договорились. Спокойной ночи, Лен.

— Спокойной ночи, Вера.

Я положила трубку, оставшись в тишине.

Завтра суд. Завтра я, наконец, смогу выйти из этого затянувшегося кошмара, где всё ещё официально числюсь женой Михаила. Завтра — наконец — будет поставлена точка.