Развод. Цена лжи (СИ)

Глава 3

Первое утро в Москве встретило меня тихим, густым снегом. Крупные, тяжёлые хлопья падали медленно, как будто кто-то наверху небрежно встряхнул подушку. Я вышла из квартиры рано. Холод бодрил. Город просыпался неохотно — как человек, только что вынырнувший из долгого, тревожного сна.

Я решила дойти до галереи пешком. Каждый шаг будто перелистывал страницу прошлого: облупленные фасады, лавки, утонувшие в сугробах, запотевшие окна булочных, потрескавшихся кирпичные стены Воздух пах дымом, мокрым камнем и чем-то детским — может быть, пирожками из соседнего ларька.

Галерея располагалась в старинном доходном доме у Патриарших. Каменные ступени были уже покрыты снегом — невысокий мужчина в чёрной куртке аккуратно расчищал их лопатой, не поднимая на меня глаз. Я поднялась, остановилась у дубовой двери. Глубоко вдохнула и потянула ручку.

Внутри царил запах краски и цемента. Пространство гудело пустотой: бетонный пол, открытые балки под потолком, гигантские окна, впускающие серое утро. Всё ещё было в стадии становления — зыбкий миг между хаосом и порядком.

Я сняла перчатки, огляделась. Артём стоял у лестницы, разговаривал с рабочими. Завидев меня, кивнул и чуть улыбнулся:

— Доброе утро. — Его взгляд задержался на моём лице. — Ты отлично выглядишь.

— Спасибо. — Я тоже улыбнулась. — Отлично выспалась. И… спасибо за квартиру. Очень уютная.

— Рад, что подошла. — Он повернулся и жестом пригласил следовать. — Пойдём, познакомлю с командой.

Я последовала за ним, чувствуя, как отступает уличный холод.

Зал, в который мы вошли, пока не был готов к приёму публики. На полу — инструменты, в углу — свёрнутые ткани, куски декора, коробки. Пространство будто затаило дыхание в ожидании. Огромный стол завален макетами и документами.

— Итак, — сказал Артём, — это Вера. Новый куратор выставки.

Юля — хрупкая, с платиновыми волосами и броскими серьгами — оглядела меня с любопытством. На пальце у неё сверкал массивный серебряный перстень. Она сидела на краю стола, сдвинув гору бумаг назад. Рядом стоял Павел — небрежно растрёпанный, с открытой искренней улыбкой.

— Вера будет отвечать за концепцию и структуру, — продолжил Артём. — И, кстати, именно благодаря ей у нас будет один из ключевых участников — Петер Хольц.

— Хольц? — Павел приподнял брови. — Ты шутишь?

— Нисколько, — спокойно сказал Артём. — Его работы прибудут завтра. Сам он приедет позже. Вера работала с ним в Мюнхене, она убедила его принять участие.

Юля кивнула, и в её взгляде промелькнуло уважение.

— А Сухова ты случайно не знаешь? — внезапно спросила она. — Было бы просто фантастика, если бы он присоединился.

Имя прозвучало так неожиданно, что я , кажется, не сумела сдержать эмоций. Я кинула на Юлю быстрый взгляд, а желудок сжался и сердце застучало, как по железу.

— Сухова? — переспросил Артём. Спокойно, но с лёгким раздражением.

— Михаила Сухова, — уточнила Юля. — Сейчас он вроде в Питере. Но если бы согласился — это был бы взрыв. Выставка взлетела бы моментально.

— И оставался бы в он Питере, — холодно сказал Артём. — Почему вдруг он?

— Его последняя серия — бомба, — вставил Павел. — Критики в восторге.

— Если бы его заманить… — мечтательно выдохнула Юля.

Слова доносились как будто сквозь воду. Я едва держалась, сцепив пальцы. Они были ледяные и влажные. Внутри всё кричало: «Нет. Только не он. Не сейчас. Не здесь».

Это было бы надругательство — над моей жизнью, над моими планами.

— Вера? — Голос Артёма пробился сквозь шум в ушах.

Я моргнула. Ещё раз. Мир вернул себе привычные очертания.

— Сухов… на сколько я знаю— проговорила я наконец, осторожно подбирая слова, — Не уверена, что он вообще участвует в коллективных выставках.

— Мы просто мечтаем — вмешался Павел. — В конце концов, мы же посылали ему приглашение. И не раз.

— У него выставка в Петербурге, — сказала Юля. — Может быть, по этому не отвечает.

Я слушала их разговор как сквозь ватную стену. Слова растекались, теряли смысл. Михаил. Петербург. Выставка. Гений. Новая серия картин.

В горле стоял ком. Сухой и тяжёлый. Сухов. Художник. Гений поколения.

А для меня он был и остаётся — мужем. Лжецом и предателем.

— Вера, ты уже добыла нам шикарного участника — раздался голос Артёма, спокойный, ровный. Видимо, несколько мгновений назад поток восторженной речи Павла и Юли иссяк — Но если ты уговоришь короля снизойти до коллективной выставки, мы будем только в выигрыше.

Я кивнула.

— Ну, если что, у нас есть план «Б», — сказал Павел, уже разворачиваясь к какому-то ящику с инструментами.

— Какой ещё план «Б»? — фыркнула Юля. — Сухов и Хольц — это тот коктейль, с которым ничто и никто не сравнится.

Я сделала шаг назад. Потом ещё один. Хотелось воздуха. Хотелось умыться ледяной водой.

Они продолжали обсуждать логистику, имена, художников, будто ничего не произошло. А внутри меня что-то начало раскручиваться — медленно, туго, как пружина. Словно я снова открыла дверь в прошлое, которое так отчаянно хотела оставить закрытым.

— Пойдём, покажу тебе кабинет, — сказала Юля, спрыгивая со стола.

Мы прошли через несколько коридоров, мимо складских помещений и ещё одной небольшой выставочной зоны.

— Вот здесь – наше с Павлом логово, — Юля показала на одну из дверей. А вот здесь – мы прошли ещё несколько метров и она распахнула передо мной другую – будет теперь твоё.

Кабинет оказался довольно просторным, с высоким окном, большим рабочим столом и полками вдоль одной из стен.

— Не сказала бы, что я привыкла к такому шику, — я оглядела кабинет. — Обычно приходится работать в полевых условиях. Мне кажется, я смогу это оценить, — улыбнулась я.

— Поверь, полевых условий тебе тоже хватит. Просто Артём, к его чести, старается чтобы всем было более менее комфортно. Ладно, не буду тебя отвлекать, осваивайся. – Она махнула рукой и вышла, оставив меня одну.

Я присела за стол, открыла ноутбук и открыла файлы с планами программы галереи.