— Да какой там разговор! — Соломон махнул лапой, пытаясь подражать человеческому жесту. — Прорыдается после наказания в башне рядом с близким человеком, который поддержит и утешит. Надо же Алексу сбросить все негативные и разрушающие эмоции. При Эве не может — боится испортить свою репутацию крутого старшего брата, при Амелии не станет, потому что та потом будет подкалывать его на тему, какой же ее братик нюня, а у Дитриха на плече — самое то. На моем бы тоже мог поплакать, но сопли с шерсти смывать немного проблематично.
— А плакать обязательно? — удивилась я. — Неужели наказание доводит до такого? Тогда разве нормально подвергать ребенка подобному?
Я уже задавала этот вопрос Дитриху, но и услышать ответ Соломона не отказалась бы.
— Воспитание маленьких магов — вообще сложный процесс, — заметил Соломон, взбираясь на мои колени. — Есть аристократы, которые считают, что их дети должны быть железными. Несгибаемыми. Никаких истерик, слез, криков. Даже если ты прошел наказание в башне, даже если тебя похитили, на твоих глазах убили любимую собаку... Держи себя в руках. Аристократы сходят с ума, пытаясь вылепить из своих детей идеальных наследников. Дитрих не такой. Ему важно, чтобы его племянники были счастливы, чтобы груз ответственности не придавил их и не сломал их личность. И их способность радоваться этой жизни. Но в то же время нужно, чтобы они не превратились в избалованных наследничков. Тут очень тонкая грань. И то, как Дитрих выстраивает воспитание... Ну, я считаю это идеальным. А у меня большой опыт в этом.
— В чем этом?
— В понимании того, как нужно воспитывать детей, чтобы у них все было хорошо.
— И откуда? — Чем дальше, тем интереснее.
Надеюсь, Соломон не с котятками сравнивает детей?
— Кира, я же говорил, как я работаю? Я проникаю в дома, втираясь в доверие к женщинам и детям. Расследую преступления, ищу виноватых, собираю доказательства вины или доказательства того, что человек не виноват в преступлении. Я видел много аристократических семей. И я видел, как разное воспитание влияет потом на маленьких магов. Не так уж много таких, как Дитрих, которые хотят, могут и умеют правильно выстраивать взаимоотношения, не опускаясь до потакания, но и не превращаясь в домашних тиранов и надсмотрщиков. Так что тебе не о чем волноваться. Дитрих точно знает, где наказать, а где похвалить, где отругать, а где обнять и утешить. Очень редкое для мужчины качество, — подмигнул мне Соломон. — И прекрасное свойство отца и мужа. Его жене повезет.
Соломон закончил и посмотрел на меня весьма выразительно. Маленький пушистый сводник! Тут даже самый непонятливый и глупый человек понял, на что намекают.
— Да, повезет, — согласилась я.
— Главное, чтобы она не упустила удачу.
— Конечно.
— Удачу, которая не просто упала ей в руки, а запрыгнула туда, — продолжил Соломон.
— Конечно-конечно, — со смехом согласилась я.
Наш весьма оригинальный диалог прервал стук в дверь. Наверняка Алекс. Соломон сам спрыгнул с моих колен, а я встала с постели, быстро оглядела себя в зеркале — выгляжу прилично, хоть платье, в котором я лежала, немного примялась, и пошла открывать дверь.
На пороге и впрямь стоял Алекс. Тихий, немного неуверенный и с очень робкой улыбкой. Я бы сказала, даже попыткой этой улыбки.
— П-привет, — неловко сказал он.