Реальность миров

Глава 21. Тень воина

Марка

Он очнулся в полумраке пещеры и понял, что всё ещё жив. Лежал на холодном, каменном полу, а боль обволакивала израненное тело. Ему казалось, что если он даже попытается пошевелить рукой или ногой, то эта боль многократно усилится. Поэтому поначалу он лишь пошире открыл глаза и осмотрелся. Первое, что увидел вверху, была небольшая брешь в куполе, через которую он сюда и попал. Солнечный свет лишь слегка рассекал сумрак его темницы и дарил надежду, надежду на спасение. Для осмотра самой пещеры ему понадобилось повернуть голову и тысячи злобных искр рассыпались перед глазами. Он зажмурился, а когда вновь открыл глаза, увидел лишь глухую стену. Повернуться в другую сторону стоило ещё больших усилий, но и там была лишь покрытая трещинами стена. Для того, чтобы окончательно убедиться в отсутствии иного выхода, кроме бреши над головой, несчастному нужно было приподняться. Отчаянно желая освободиться, он сделал попытку повернуться на бок, но тело пронзила такая боль, что он тут же сдался. Эта боль волной прошлась от спины к ноге и вернулась, ударив в и без того ошалевшую от страданий голову. Он был в сознании, но всё, на что был способен, — стонать и проклинать. Не желая сдаваться и собрав остатки своей воли, он вскоре попытался вновь, но ожидаемо проиграл, провалившись в бездну болевого шока. Его начало лихорадить, а с губ бесконечным потоком нёсся бред умирающего.

Но смерть не спешила. Когда боль слегка утихла, в голове тут же всплыли воспоминания о сражении.

Они шли на помощь осаждённому городу и выбрали кратчайший путь через ущелье. Очень торопились, надеясь успеть к ночи. Их командир планировал отдохнуть в лесной чаще и атаковать врага до рассвета. Они так спешили, что не заметили вражеских лазутчиков. Тем более не ожидали засады. Солнце уже спряталось за отвесными кручами и здесь особенно быстро темнело. До выхода к лесу оставалось совсем ничего, и воины мысленно готовились к ужину и долгожданному отдыху. Их ждали прямо в ущелье, в самом узком его месте, недалеко от выхода. Враги внезапно устроили обвал позади растянувшегося по тропе отряда. Путь к отступлению был отрезан, и воины рванули вперёд, чтобы вырваться из опасной ловушки. Со склонов крутых вершин в них летели камни и стрелы. Он оказался среди тех, кому посчастливилось спастись из ущелья, до того, как его перекрыл очередной завал. Большинство их товарищей остались в каменной западне, и командир в их числе. Они же, с десяток спасшихся, выбежали прямо на плотный строй встречавших их прямо у ущелья врагов. Его товарищи, не раздумывая, ринулись в свою последнюю, самоубийственную атаку, но не он. Он побежал влево и только две стрелы успели коснуться его плеча и бедра. Несколько вражеских воинов преследовали труса, но безуспешно. Он бежал так быстро, как никогда в своей жизни. Дыхание несколько раз перехватывало, а сердце готово было выскочить из ходившей ходуном груди. Голоса преследователей многократно умножали его страх. Почему-то решив, что в лесу они его рано или поздно настигнут, он свернул к горным склонам, желая укрыться среди камней. Успел преодолеть несколько поросших травой, каменистых площадок, которые поднимались всё выше, словно ступени причудливой лестницы, когда, как раз обернувшись в поисках врагов за своей спиной, оступился в замаскированную той же высокой зеленью брешь в куполе этой пещеры. Упал он стремительно и, грохнувшись на пол, тут же потерял сознание.

— Эй, помоги ему подняться, — вдруг, сквозь пелену боли, услышал он рядом незнакомый голос. — Давай хотя бы усадим его у стены и перевяжем раны. Ну!

— Да дай ты человеку спокойно умереть! — возразил первому второй, также незнакомый ему голос. — Он добровольно спрятался здесь от опасностей этого мира. Всё, что ему нужно — это смерть.

Однако незнакомцы, несмотря на все стоны и проклятья, подхватили воина под руки и усадили у стены. На некоторое время он вновь потерял сознание от боли, а когда в очередной раз открыл глаза, прямо посреди пещеры потрескивал костёр. Его раны были перевязаны, но боль теперь делила его со слабостью. Жирный кровавый след тянулся от того места где он лежал раньше до самой стены. Неровное пламя освещало фигуры двух сидящих у огня незнакомцев. Пещера не имела другого выхода, кроме небольшой бреши над головой, а значит самому ему точно не выбраться.

— … должны ему помочь, — донёсся до него голос того, что был светловолос и могуч. — Он воин и вся его жизнь борьба. И даже если он оступился, то сможет подняться и сразиться вновь, отстояв свою честь пред богами.

— Ха-кха-ха! — не понравился ему каркающий смех второго незнакомца, с тёмными как ночь волосами и костлявой, словно у истлевшего мертвеца, фигурой. — Если бы он был воином, то погиб бы со своими товарищами, там, у ущелья. А сейчас? Он сильно изранен, а сломанная нога уж точно не позволит ему выбраться наверх.

— Он сможет, с нашей помощью, — уверенно заявил светловолосый. — Он ошибся, но умереть трусом… Нет, такого он точно не хочет для себя!

— О, так давай спросим его самого, чего же ему хочется, — заметил его открытые глаза доходяга. — Сразу и спору конец.

Они поднялись и подошли к раненному воину. Один среднего роста, коренастый, с открытым, уверенным взглядом чистых, голубых, словно небо, глаз. Другой высокий, тощий, как жердь, с вечной насмешкой презрения в тёмных, словно сама тьма, больших, чёрных глазах.

— Так чего же ты хочешь, воин? — спросил его голубоглазый, поглаживая свою окладистую, с проседью, бороду.

— Я? — растерянно выдавил из себя стоном тот, и задумался.

Он понимал, что бегство было позорным поступком, и клеймил себя нещадно трусом и подлецом. С другой стороны, возвращаться назад было бессмысленно, ведь его товарищи мертвы, да и врагов там наверняка уж нет. Большего всего хотелось добраться до родных мест и позабыть произошедшее как кошмарный сон. И так не хотелось умирать, здесь и сейчас! Они терпеливо ждали ответа.

— Хочу вернуться домой к своим родным и просто жить… — наконец невнятно прохрипел он.

— А! Что я говорил! — хлопнул в ладоши, радостно подпрыгнув на месте, высокий доходяга, и его длинные, чёрные космы взметнулись в стороны. — Пусть спокойно подохнет в этом каменном мешке, не стоит ему мешать.

— Погоди! — остановил ликование темноокого его товарищ. — Так ты точно не хотел бы вернуться и попытаться исправить свой позор? Хотя бы слегка изменить своё жалкое сейчас на великое потом?

— Он едва дышит, а идти то уж точно не сможет, — презрительно сплюнул прямо в ноги воину костлявый. — Как он сможет изменить что-либо?! Пойдём, брат, здесь всё и так ясно.

— Кто вы? — внезапно полюбопытствовал терзаемый болью воин.

— Он не узнал нас, брат, — улыбнулся светловолосый здоровяк, — но я вижу по его глазам, что он всё ещё может спастись. Оставь свой страх, воин! Вспомни о чести, доблести и мужестве! Мы поможем тебе и вместе мы победим!

— Я даже шевельнуться не могу без ужасающей боли, а ты предлагаешь мне вернуться к ущелью? — попытался ухмыльнуться он, но лишь закашлялся, наказав себя очередной порцией той самой ужасающей боли. — Вы что, понесёте меня к месту моего подвига?

— Я напою тебя отваром жизни и боль на время отступит, — вдруг предложил голубоглазый, доставая из сумы, что висела у него на плече, потёртую флягу. — Так ты сможешь не только вернуться, но и сразиться с врагами.

— Нет, Вир, это уж слишком! — негодующе замахал своими длинными руками темноокий. — Может ему больше понравится мой отвар смерти, который избавит его не только от боли, но и позора, без лишних подвигов?!

— Что ж, — задумчиво посмотрел на свою флягу Вир, — Выбор за тобой, воин.

— Выбор за тобой, раб, — гримаса крайнего презрения исказила бледное лицо темноволосого. — И я знаю, что выберешь лёгкую и быструю смерть.

— Это мы ещё посмотрим, Сет, — недобро глянул в сторону брата светловолосый.

Они вложили ему в ослабевшие руки обе свои фляги и не поленились открыть их. Теперь лишь он сам мог выбрать своё будущее. Они же, как ни в чём ни бывало, уселись у костра, казалось не обращая на воина никакого внимания. В его левой руке оказался отвар смерти, а в правой отвар жизни. Оба решения не позволяли ему вернуться в родные места и сохранить свой позор в тайне. Он долго колебался, думая, как обмануть этих двоих и остаться в живых. Наконец он выпил отвар жизни и притворился решительным и непреклонным. Этот путь, по крайней мере, давал ему отсрочку нежелательной смерти. Вир по-настоящему обрадовался такому решению воина, а Сет лишь молча злился. Боль исчезла, как и обещал его новый знакомец, и это понравилось воину.

Занимался рассвет и костёр был потушен перед уходом. С помощью темноокого, который, несмотря на свою костлявую фигуру, смог удержать и брата, и ожившего воина, они вылезли наверх. После этого голубоглазый здоровяк вытащил из бреши и самого Сета. Видя, что просто так от них не отвязаться, воин решил всё же вернуться к ущелью. Он был уверен, что там уже никого нет и невольному герою ничего не угрожает. Там он распрощается с этими странными братьями и вернётся к своим родным. Сам воин не помнил пути, ведь от страха бежал тогда куда глаза глядят. Однако Вир пошёл первым, словно прекрасно знал здешние места, и ещё задолго до заката довёл их к нужному месту. Мечник не поверил своим глазам, ведь там не было и следа от той схватки. Вход в ущелье всё также, как и прошлым вечером, был свободен, а вокруг тишина и покой.

— Ничего не понимаю, — вертелся растерянный воин, глазея то на вход в ущелье, то на примыкающую к горам лесную чащу. — Они завалили им путь и вырвались только мы, немногие. Они сразились с в разы превосходящим нас врагом, а я побежал и…

— Поспешим! — хлопнул его по плечу Вир, быстрым шагом направляясь в ущелье.

Сет же подождал, когда воин последует за братом и лишь после этого примкнул к ним. Черноокий явно опасался очередного бегства воина, будучи не столь наивным как его брат. Они шли по каменистому проходу, а воин не понимал, что происходит. Наконец им навстречу вышел его отряд. Мало того, он сам, в строю своих товарищей, вышагивал себе навстречу. От потрясения мечник застыл на месте, и братья стояли рядом, серьёзные и безмолвные. Он хотел спросить их, хотел спросить других воинов, спросить себя самого, но лишь стоял с раскрытым ртом, пока отряд приближался. Воины, слегка бряцая снаряжением, перекидываясь парой скупых слов на марше, вплотную подошли троице. Он хотел посторониться, не в силах понять почему они не обращают ни на него, ни на братьев никакого внимания, но не успел сдвинуться с места. Вернее, то, как шагающий первым копейщик прошёл сквозь светловолосого Вира, остановило воина. Точно также он прошёл и сквозь него, и конечно же сквозь Сета. Один за одним весь его отряд ускользал от их троицы, на пути к выходу из ущелья. Когда он встретил самого себя, то почувствовал непреодолимое желание бежать. И сбежал бы, если бы не Вир.

— Встречай самого себя, воин, и смой свой позор кровью! — рявкнул тот, придержав его за руку.

— Дай ему уйти, брат, ты же видишь, как жалок сей трус! Ха-ха-ха! — раздался за его спиной каркающий смех Сета, а его костлявая рука потянула воина в сторону.

— Решайся, воин, сейчас или никогда! — удерживал его своей могучей ручищей на месте Вир.

Он сам шёл сразу за лучником и, как только тот просочился сквозь него, они оказались лицом к лицу, он прежний и он будущий. Это был шанс, шанс на великую славу воина. Он колебался до последнего момента, но, когда их тела соприкоснулись, решился на повторение свершившегося. Он прошлый и он будущий слились в него настоящего. Внезапно он снова стал собой, воином, идущим в строю своих товарищей, навстречу смерти. Он точно знал, что произойдёт совсем скоро, в том узком месте, где горные кручи сошлись так близко.

— Засада! — удивив самого себя, закричал он. — Засада впереди, они на склонах!

Воины остановились и вместе с командиром стали всматриваться в те вершины. Всё было спокойно и конечно они не могли знать о западне, что ожидала их там.

— Там ничего нет, Арк, это всего лишь твой страх, — сказал командир, и все остальные воины громко рассмеялись, бросая полные презрения взгляды на мнительного труса.

Приказ командира, и они вновь спешат в смертельную западню, а он вынужден идти с ними. Они не верят ему и тем более не поверят в рассказ о странных братьях, а до выхода из ущелья всего ничего. Но почему же ему не хочется больше бежать, бежать назад и бросить этих глупцов одних? Зачем он продолжает идти навстречу смерти?

И вот первый обвал за их спинами и точно также все бросаются вперёд. Лишь десяток счастливцев успевают выбежать к кромке леса, у которого их уже ждут многочисленные враги. Их товарищи гибнут в ущелье, запертые каменными завалами. Они же, все как один, атакуют вражеский строй. Он сам, преодолев свой страх, рубиться сразу с тремя мечниками и в яростном запале успевает уложить двоих из них. Его, как и всех остальных смельчаков, окружают и закалывают насмерть. Он лежит, истекая кровью, в высокой траве у самого леса, недалеко от рокового ущелья. Ярко-багровое солнце, последний раз взглянув на павших героев, исчезает за кронами больших деревьев. Славная смерть, достойная настоящего воина, каким и был Арк.

Воин, сидящий у стены в пещере, умирает, так и не вынув свой меч из ножен.

— Спи спокойно, воин, — закрывает его омертвевшие глаза светловолосый здоровяк. — Ты прощён.

— Раб, ставший героем, — зло бросает за его спиной темноволосый доходяга.

Самому Арку так покойно, что когда его померкнувшее было сознание внезапно оживает, он ещё долго не желает покидать царство мёртвых.