Революция

9. Революционные масоны

Путешествие предполагало краткую остановку чуть в стороне от тракта. По согласованной ранее договоренности повозки должны были сделать небольшой крюк в сторону, как раз к берегу большого озера Оулуярви. Там возле новой кирхи, то есть, евангелистской церкви, возведенной на диво в достаточно уединенном месте, «умник» и его спутница должны были сойти, щедро расплатившись за эту небольшую задержку.

А там до Каяни оставалось всего восемнадцать километров, так что все шло по плану. Одна маленькая неувязочка: планы финна-перевозчика не совсем совпадали с теми, что были у странной парочки.

Не доезжая до берега с кирхой почти километр, «умник» крикнул перевозчику, чтобы тот остановился.

— Дальше мы сами, нас уже должны встречать, — сказал он. — Сейчас я поднимусь на холм и свистну наших друзей, чтобы те вышли к нам.

— Так довезем мы вас до самого места, — предложил финн. — Уж никакой роли теперь этот километр не сыграет.

— Так мы ж не в кирху-то едем, — объяснил мужчина. — Мы в гостевом доме при ней остановимся, а туда пока и дороги-то нет. Так что не переживайте.

— Ну, хозяин — барин, — развел руки перевозчик. — Только я что-то о гостевом доме и не слышал. Да и что это за приют для странников, коль к нему и подъехать невозможно?

— Можно-можно, — вступила в разговор девушка, в то время, как ее компаньон принялся взбираться по едва заметной тропке на верх пологого холма. — От кирхи дорога есть. Однако здесь по стежке гораздо ближе.

И Тойво, и Вилье, да и сам хозяин повозок спрыгнули на землю, чтобы размять ноги. В это время «умник» добрался до вершины и залихватски кому-то свистнул, а потом помахал рукой и сделал странный жест, будто одновременно нажимает на курки пистолетов. После этого немедленно начал спускаться обратно, заложив руки за спину.

— Ну, вот, все в порядке, — сказал он, подойдя к финну. — Нас уже встречают. Давайте пока проведем расчет.

— Хорошо, — согласился перевозчик и неожиданно забулькал. Он упал на колени, тщетно зажимая на горле огромный глубокий порез, из которого толчками лилась кровь.

— А вы, парни, направили руки в небо! — жестко сказала девушка.

— Быстро! — перешел на крик «умник». У него в правой ладони оказался зажат зловещего вида нож, которым, вероятно, и был нанесен роковой удар по несчастному финну.

Тойво в это время как раз переставлял в телеге свою котомку, чтобы сподручнее было разгружать имущество попутчиков, прибывших к месту. Все произошло так быстро и неожиданно, что он не успел ни испугаться, ни как-то действовать.

Еще хрипел на земле хозяин повозок, а на вершине холма показались люди, которые оказались вооружены. Их револьверы были направлены вниз, на двух застывших парней. Почему-то сомнений в том, что они запросто могут их пустить в ход, не возникало.

— Да пропади оно все пропадом! — сказал Антикайнен и бросил свою котомку вверх.

Ритола и «умник» проводили ее полет взглядом, а Тойво задрал руки к небу: сдаюсь.

— Ну! — проговорил мужчина с угрожающей интонацией.

— Ах, да, — всполошился Вилье и тоже поднял руки: сдаюсь.

Пожитки Антикайнена залетели в крону стоящей поодаль сосны и, пару раз покувыркавшись на пути к земле, застряли в ее сучьях.

— Этого закопать, груз утопить, лошадей сдать цыганам в Оулу! — отдавала приказы печальная и загадочная девушка. Правда, теперь от ее печали не осталось и следа. Только загадка: как можно оставаться столь спокойной рядом с еще не остывшим мертвецом, который всего несколько минут назад был человеком, согласившимся сделать доброе дело и подвести их до места? Тем более, когда вокруг столько кровищи!

Народ, спустившийся с холма, а их было всего пара человек, без лишних слов зашевелился, изображая повиновение. Один, убрав пистолет в карман, принялся освобождать из одной повозки лопату. Другой, заложив свой револьвер за ремень, начал освобождать карманы перевозчика от содержимого.

— Ну, а вы теперь с нами пойдете, — обратилась девушка к парням, застывшим в позе пленных. — Поездка в Каяни отменяется.

Тойво и Вилье переглянулись. Конечно, жизнь, порой, была суровой, но не до такой же степени! Смерть финна, свершившаяся мимоходом, не выглядела реальной. Будто бы все это происходило понарошку, потому что с ними такое произойти просто не могло. Вот только впитывающаяся в землю кровь выглядела пугающе правдивой.

— Что с нами будет? — спросил Ритола.

— Потом решим, — пожал плечами умник.

Их отвели в приспособленное для заготовок овощей хранилище, выкопанное в земле и обустроенное бетоном и досками. Теперь в нем предстояло храниться им.

— Хотелось бы мне знать, сколько нас здесь промаринуют? — оставшись одни в сумраке своего узилища, задал вопрос в никуда Вилье.

— Ну, хоть не убьют — заметил Тойво. — Если бы хотели, то положили бы рядом с нашим перегонщиком.

— Верно, — согласился Ритола. — Но могут убить потом, в неизвестных нам целях.

Действительно, их заточение здесь не имело смысла, если бы им не была уготована впоследствии какая-то загадочная роль. Похищение с целью выкупа отметалось сразу же — некому за них платить. Безусловно, парней взяли, как предстоящих жертв. Только вот жертв чего? Ограбить банк, а их подставить? Так разумнее вообще никаких свидетелей не оставлять. Сделать из них профессиональных террористов в угоду Революции? Так и без их похищения таковых наберется целая уйма, задайся революционеры подобной целью. Тогда — что? Вопрос оставался без ответа.

Их не обыскали, не связали руки, оставили свободными ноги, так что можно было подумать над своим освобождением. Впрочем, из оружия у них имелся только кожаный ремень с тяжелой медной бляхой у Вилье, да железная расческа у Тойво. С таким арсеналом не навоюешься за свою свободу.

— Ну, что же тут поделать — не сидеть же, сложа руки, — сказал Антикайнен.

— А что нам остается? — удивился Ритола, оглядываясь по сторонам во тьме, не кромешной, но достаточно плотной, чтобы можно было видеть что-нибудь, кроме очертаний предметов.

— Я беру свою расческу, ты — бляху от ремня. Начинаем затачивать какую-то одну кромку на них, чтоб в случае чего можно было бы ей воспользоваться.

— Так как точить-то?

— О цементный пол, либо, еще лучше, о цементную стену, — ответил Тойво. — До остроты лезвия не получится, но вполне сойдет, чтобы глубоко поцарапать врага, если придет такой момент. Что-то мне подсказывает, что такой момент обязательно придет.

Парни принялись за работу. И это действительно оказало правильное воздействие на страх и панику, которым после этого не нашлось места в тесном цементном ящике.

А на улице тем временем сгустились сумерки. Пленники узнали об этом потому, что отперший дверь человек не впустил к ним в узилище ни капли светлого света, только темную тьму.

— Эй, ребята, — сказал он. — На ужин идите. Только без шуточек, потому что если я не догоню, то пуля всегда догонит. Понятно?

Тойво вылез первым и огляделся по сторонам. Выправленную расческу он быстро положил себе в нагрудный карман рубахи. За ним выбрался, на ходу оправляя рубашку в штаны, и Вилье.

Их отконвоировали в небольшой домик, стоящий возле самой береговой кромки Оулуярви. В таких домиках обычно размещают бани — сауны и комнаты послебанного отдыха, поэтому и сами строения именуются «сауна-дом». По большому счету в них можно было вполне комфортно жить по малой нужде. В смысле, чтоб потребности жильца были малыми. Для прочих малых и больших нужд имелись одинокостоящие постройки, похожие на скворечники с сердечками, прорезанными во входных дверях.

В небольшой опрятной комнате стоял стол, на котором ждал своей участи ужин: кувшин с молоком, рисовая каша с маслом и хлеб с колбасой. Все было готово для Тойво с Вилье. Возле стены на лавке сидел незнакомый человек и качал ногой, положенной одну на другую. Здесь же был «умник» и еще один длинноволосый откормленный мужчина, смахивающий на попа в штатском. Печальной девушки видать не было. То ли замаскировалась, то ли руководила погребением тела несчастного перегонщика, то ли распоряжалась иными смертоубийствами.

— Насколько хорошо вы знали Финна? — задал вопрос былой попутчик.

— Настолько это позволяло наше путешествие по Финляндии, — пожал плечами Антикайнен. — Был бы швед, хоть германец — нам все едино. Лишь бы до Каяни довез. Но, вероятно, не судьба.

— Мы с финнами в хороших отношениях, потому что сами финны, — добавил Вилье. — К евреям, как бы, не очень, а особенно ко всяким индусам. Рассказывали мне про них. А финн — он и в Америке финн.

Наверно, Ритола сейчас чертовски сильно захотел оказаться за океаном среди своих родных братьев и сестер.

«Умник» переглянулся с «попом» и другим незнакомцем.

— Финн — это у него фамилия такая, — объяснил он. — А сам он не финн.

— Ваш перевозчик — ливвик, — вступил в разговор «поп». — Один из тех нехристей, что с проклятым Леннротом возился. Очень вредный человек, за что и поплатился.

«Точно — поп!» — подумал Тойво. — «Так ведь верно: коль стоит кирха, в ней обязательно заведется поп».

— И что же получается: коль с Леннротом водился, так ему и горло резать надо? — возмутился Вилье.

— Вероятно, молодые люди не совсем понимают ту ситуацию, в которой они оказались, — поднялся со своей скамьи незнакомец. Судя по ошибкам, которые он делал в окончаниях слов, родным языком у него был русский. А, может быть, белорусский. Или украинский. Или вовсе — болгарский. Роста он был невысокого, но это только подчеркивало опасность, которая странным образом исходила от него. Человек был жилистым и, вероятно, очень сильным. Впрочем, может быть, и не очень сильным, а просто очень злобным.

Большие люди с большими мышцами как-то не создают вокруг себя ареол тревоги. Своими формами они, в основном, поверхностно и мимолетно, характеризуются, как добродушные парни, или, во всяком случае, простодушные. Конечно, одним взмахом руки великан может переломать все стены в доме, если его не остановить. Но его же можно, почему-то, представить сострадающим любой беззащитной твари.

Вот маленьких и, словно бы, скрученных из мышц людей легче вообразить хладнокровными убийцами. Именно таким и предстал перед пленниками этот косноязычный незнакомец.

Он подошел к Тойво почти вплотную и заглянул в его глаза. Антикайнен непроизвольно отшатнулся — ему показалось, что зрачки этого человека формой своей напоминали змеиные.

— Leikkaaja (резчик, в переводе), объясни им в двух словах, — обратился к «умнику» страшный человек.

— Хорошо, товарищ Глеб, — ответил тот. — Тогда оставляю вас на попечение Airut (распорядитель, в переводе). Отдыхайте с дороги, у нас есть еще пара часов.

Он кивнул парням, чтобы те выходили вон.

— А ужин? — возмутился Вилье.

— Не будет теперь вам ужина, — заметил «поп», он же Распорядитель. — Праведные дела только на голодный желудок делаются. Ничего, пост иной раз только на пользу.

Тот же самый провожатый провел их обратно до дверей хранилища.

— Наелись? — поинтересовался он.

— Ага, даже чуть не лопнули, — ответил Ритола. — Спасибо за гостеприимство.

— Так об этом, парни, и речи-то никакой не было, — сказал Распорядитель, пришедший сюда вместе с ними. — Вы здесь не для того, чтобы повеселиться.

— А для чего? — хором спросили пленники.

— В общем, в двух словах, — начал поп. — Сначала было намерение приспособить под это дело Финна, но сами видите, как все обернулось. Финн бы подошел, потому что упертый. Но, с другой стороны, кто знает, чего он там нахватался в свое время от этого святотатца Леннрота. Мог бы выкинуть какой-нибудь номер, а нам в этот раз ничего неожиданного не надо. У нас столичный гость приехал, интересуется. Не хотелось бы его надежды не оправдать. Вот поэтому Kalkki (чаша, в переводе), выбрала вас. Молодые, открытые для восприятия, энергичные — что очень немаловажно. Вот, собственно говоря, и все.

Охранник кивком головы предложил парням заходить внутрь их темницы.

— Погоди, а это Чаша, случаем не собирается нас того — гасить (kalkki также переводится, как известь)? — поспешно спросил Тойво.

— Да ничего с вами не случится, наверно, — вздохнул Распорядитель. — По крайней мере, мы вам не причиним физического вреда.

— А кто причинит? — Тойво ощущал очень большое беспокойство.

— Разве что сами себе, — ответил поп и ушел по своим делам. Коль он именовался «Распорядителем», то и дел у него было с избытком.

Парни зашли внутрь, где теперь стояла кромешная мгла.

— Эй! — окликнул через запертую дверь охранника Ритола. — Долго нам здесь сидеть?

— Да ближе к полуночи выпустим, — ответил тот и сгинул в сгущающихся сумерках вечера.

То ли от того, что они не поели, но в этом цементном ящике сделалось невыносимо холодно. Стылость бетона, казалась, пробирала до костей.

— Ты что-нибудь понял? — спросил у товарища Вилье.

— Да мы попали в полный дурдом, — ответил Тойво. — Несчастного Финна завалили только потому, что с Петербурга гость приехал. Резчик, Распорядитель, Чаша — словно в секретном обществе.

— Нет, не в обществе, а в Ложе — я о таком когда-то читал, — заметил Ритола. — В Масонской Ложе.

В принципе, когда на этом свете ничего невозможного нет, то и масонство, как таковое, на берегах озера Оулуярви вполне может быть. А может и не быть. Но неоспоримым оставался факт, что странные люди ведут себя самым странным образом. Когда дети подражают взрослым — это нормальное явление, это игра. Когда взрослые подражают детям — это уже патология. Ну а кто еще может придумать себе имена-клички, убивать с такой легкостью, будто после ужина убитый снова воскреснет? Игры взрослых людей всегда чреваты горем, которое они могут принести окружающим. Особенно самая любимая игра — в войнушку.

С другой стороны Резчик назвал гостя «товарищ Глеб». Это не совсем масонское обращение. Так говорят друг другу революционеры. Но разве революционеры не масоны? Дело запутанное. С идеей революции носятся, как правило, граждане евреи. В масонство евреев не берут. Тогда, кто же, черт побери, эти подпольщики?

То, что эта группа людей действует нелегально, сомнений не вызывало. Церковь и поп, умный начитанный Резчик, богатый влиятельный товарищ Глеб, поэтесса Чаша, охранники, обходительные и непохожие на уличных бандитов. Какая идея может держать их вместе?

— Что же, давай точить наше оружие, — сказал Тойво, запутавшись в своих размышлениях. — Мы не шиком лыты.

— Мы не лыком шиты, — поправил его товарищ по неволе.

— Чем бы мы ни были шиты, для нас главной задачей будет одна: чтобы нас самих не пришили.

Они вновь принялись затачивать свои пряжки и расчески, каждый оставаясь наедине со своими мыслями.

— В общем, — вдруг сказал Ритола. — Опасность, которая нам грозит, расцениваю, как смертельную. Поэтому при любой для меня возможности без колебаний подниму руку на попа, «умника», либо гостя, а также девушку.

— Так можно поднять даже ногу, лишь бы в последний момент не передумать. Ударить — не страшно, страшно решиться ударить. Ты, вообще, дрался когда-нибудь?

— Нет, — честно признался Вилье. — Разве что в детстве, но это не в счет.

— Тогда нам ничего другого не остается, кроме, как договориться: кто и что делает, коль возникнет ситуация. У меня есть предложение.

— Ну? — Ритола в своем углу перестал тереть пряжкой о бетон.

— Ты — бегун, стало быть, тебе — бежать, — сказал Тойво. — Вернее, побежим мы оба, только ты быстрее ветра помчишься в Каяни в штаб-квартиру шюцкора. Ведь должен там быть такой штаб!

— Должен, конечно, — согласился Вилье. — Ну, даже если я побегу, что с тобой?

— И я ударюсь в бега, — ответил Антикайнен. — Только поблизости где-нибудь. Займу оборону и стану отстреливаться. Буду держаться до твоего прихода с подмогой. Только уж ты постарайся не медлить.

— А как мы узнаем, что возникла ситуация? — спросил Ритола.

— Сориентируемся по обстановке, — пожал в темноте плечами Тойво. — Главное: действовать решительно и не колебаться. Всегда помнить, что эти масоны-революционеры, не моргнув глазом, зарезали человека. Их словам — не верить, но я буду верить в тебя, а ты — в меня. Без веры, брат, никуда — даже на тот свет. Мы обязаны выбраться. Нас послал сам Куусинен, как же мы вправе его подвести?

Больше они не произнесли ни слова, сосредоточившись на заточке пряжки и расчески. Выбор-то в действиях был небогат. Но холод и сырость отступили. Также, как и отступила безнадежность. От них не ожидают никаких действий, стало быть, это и есть их шанс.

Тойво в сотый раз прокручивал в голове дорогу к этой одинокой кирхе. Ему надо было найти место, где бы можно было обороняться. Причем, так, чтобы это продлилось долго-долго, до самого прихода шюцкора. В том, что его товарищу удастся поднять отряд самообороны, у него не было сомнения. Револьвер с пятью патронами висел в котомке на сосне, там же был замечательный нож-пуукко.

Если недоброжелатели не озаботятся каким-то образом достать его собственность, то уж он свое достояние никогда не оставит на произвол ветра и сучьев.

Все, кого он здесь наблюдал, не выглядели бедными людьми, не выказывали ни малейшего намека на свою нужду или нищету. Даже их конвоир в сауна-коти (баня-дом, в переводе) был какой-то вальяжный и уверенный в себе. Такие люди по деревьям сами лазить не будут. Наймут, в крайнем случае, лазальщика, поманят его копеечкой, вот и весь сказ. Но пока таковых здесь нет. Кроме одного — его самого, Тойво Антикайнена.

Он продолжал точить свою расческу.

Когда за ними пришли, и пряжка, и расческа уже были готовы для того, чтобы одной из своих заточенных кромок можно было поцарапать кожу. Это — если не прикладывать никакого усилия. Что будет, если постараться с усилием — вскрытие покажет.