Ромашка для Горыныча

Глава 12

В машине тихо. Даже музыка не играет.

Кошусь на мажора. Лицо напряжённое, на скулах играют желваки, пальцы до побелевших костяшек сжимают руль.

Злится.

— Егор, останови, пожалуйста, — прошу тихо.

Нет реакции.

— Мне надо выйти, — говорю уже громче.

В ответ полный игнор.

Собираюсь с силами и произношу:

— Горин, останови машину. Мне нужно воды купить.

Не сбавляя скорости, он резко наклоняется в мою сторону, и я невольно отшатываюсь. Бросив на меня короткий злой взгляд, Егор хмыкает, достаёт из бардачка бутылку воды и кидает мне на колени.

Медленно выдыхаю, а он снова замирает, напряженно вглядываясь в дорогу.

Открываю воду, жадно пью, а после закрываю глаза и с облегчением откидываюсь на подголовник. Вода смывает противные ощущения. Чувствую себя уже намного лучше.

Нажимаю кнопку на двери. Стекло с моей стороны немного приоткрывается. В салон врывается холодный осенний ветер. Несколько раз глубоко вдыхаю влажный ночной воздух. В голове медленно проясняется.

Некоторое время едем молча. Потихоньку успокаиваюсь и начинаю оглядываться.

— Егор, а куда мы едем?

Поворачиваюсь. Глаза мажора метают молнии.

— Дурь из тебя выветриваем, — рычит.

Становится стыдно и немножко обидно.

— Я просто… — начинаю оправдываться, — …просто не пила никогда.

Звучит тупо. Горин хмыкает, подтверждая мою мысль. И меня это злит.

— Я вообще никогда не пила, а тут выпила немного шампанского, — произношу твёрже. — Не знаю, почему мне стало так плохо.

Горин жмёт на тормоз, и машина резко останавливается. Лечу головой в лобовое стекло, потому что, как последняя дура, даже не подумала пристегнуться.

Закрываю глаза от ужаса, но нежеланного столкновения не происходит. Жёсткая рука хватает поперёк груди и толкает меня назад. Впечатываюсь спиной в спинку сиденья.

Желудок яростно сопротивляется такой агрессии. Несколько секунд глубоко дышу, не глядя, открываю воду и делаю несколько больших глотков. Внутренности медленно возвращаются на место.

Осторожно открываю глаза и вздрагиваю. Горин нависает надо мной и смотрит, не мигая. Теряюсь под его тяжёлым взглядом.

— Что? — спрашиваю, когда напряжение в салоне, кажется, уже достигает своего пика.

— Скажи мне, С-с-соната, — цедит он, сканируя меня своим пронзительным взглядом, — откуда ты вообще такая взялась, наивная малышка, невинная ромашка?

Щёки резко вспыхивают. Почему он так со мной разговаривает? Что плохого я сделала?

Разворачиваюсь и дёргаю ручку двери. Закрыто.

— Открой! — цежу, не оборачиваясь.

Затылком чувствую прожигаемую во мне дыру.

— Обязательно, — раздаётся холодный ответ. — Только сначала ты мне скажешь, где вы взяли это шампанское.

В растерянности поворачиваюсь к Горину. Что за странный вопрос?

— Нигде. Нас девчонки угостили, а что?

— Какие девчонки? — цедит он сквозь зубы, и мне становится страшно.

— Какие-то знакомые Риты и Алины. А что такого?.. — повторяю и внутренне сжимаюсь от его жёсткого голоса.

Горин молча откидывается на сиденье, отворачивается и трогается, выруливая на дорогу.

— Да что в этом такого? — уже в третий раз спрашиваю и чувствую, как дрожит голос. — Ты можешь нормально объяснить?

Горин хмурится, но отвечает уже чуть мягче:

— В следующий раз, ромашка, прежде, чем пить, спроси, не добавлено ли в алкоголь что-нибудь… веселящее.

Смысл его слов доходит до меня медленно. А потом сердце замирает и резко ухает вниз.

— Что?! — распахиваю глаза, чувствуя, как паника накрывает с головой.

Что добавили в шампанское? Зачем?..

— Девчонки… тоже пили! Что с ними? — выдыхаю испуганно.

Горин бросает на меня короткий взгляд и усмехается.

— Всё нормально с твоими девчонками. Парни за ними присмотрят.

— Им тоже плохо, да? — спрашиваю и чувствую, как меня буквально трясёт.

И пусть с ними Артём и Игнат, мне от этого не легче.

Горин приподнимает бровь.

— Нет, им всё по кайфу.

— Да тебе-то откуда знать?! — дёргаюсь и нервно оглядываюсь. — Отвези меня обратно! Сейчас же!

— Видел их, — он не сбавляет скорость. — Чуть безбашенные, правда. Но ничего критичного. Каждый год одно и то же. Подсовывают дурочкам-первокурсницам вот такое шампанское, а потом пользуют их, как хотят.

Руки дрожат, от переживаний не нахожу себе места, но Горин больше ничего не добавляет. Непроницаемым взглядом смотрит на дорогу.

А я стараюсь успокоиться. Ничего ведь, по итогу, страшного не произошло. С девчонками их ребята, а Горину я, как ни странно, верю. Каким бы самодовольным мажором он не был, ничего плохого он мне не сделает. Иначе не дал бы в морду тому придурку.

Внезапно понимаю, если бы не Егор, была бы я сейчас неизвестно где и неизвестно с кем. И непонятно, что тот парень мог со мной сделать.

То есть, что мог сделать, наоборот, абсолютно понятно. Не до такой же степени я "ромашка", как считает мажор.

Закрываю глаза и мысленно костерю себя, на чём свет стоит. Ну вот зачем я пила? Да ещё целый стакан! Девчонки по глотку сделали, а я… Где были мои мозги? Повелась на пузырьки… Блин, ромашка-дурашка! Дорвалась до взрослой жизни…

— Спасибо, что помог… И вообще… — бормочу и бросаю на Егора короткий взгляд.

— Что, ромашка, осознала весь масштаб катастрофы? — хмыкает он, даже не повернув головы.

Краснею. Он мои мысли читает, что ли?

— Нет, просто… То есть, да… То есть… — окончательно смущаюсь и замолкаю, чувствуя, как внутри растёт ощущение неловкости. — …В общем, спасибо. Я тебе ещё за одежду должна, я отдам обязательно…

Он недовольно хмыкает и слегка качает головой.

— Не обсуждается!

Нет, я не хочу быть должна. Я отдам, только попозже…

— Проехали, — зло бросает он и снова замолкает.

Ну, вот как можно с ним нормально разговаривать? Откидываюсь на подголовник и отворачиваюсь к окну.

В салоне тихо, слышен только мерный шум мотора и редкий шорох дворников, убирающих влагу с лобового стекла. Смотрю на мелькающие фонари и окна домов. За стеклом будто другой мир — холодный, стремительный, чужой. А здесь, в машине, тепло и спокойно.

В голове бродят разные мысли. Мне рядом с Гориным почему-то уютно и безопасно, хотя, по всем раскладам, его я должна бояться больше других. Слишком резкий, слишком уверенный, слишком сильный. Да и взгляд его… будто затягивает меня… И я под ним теряюсь и становлюсь пластилиновой.

И всё же, боюсь ли я его? Нет. Но с некоторых пор я понимаю, чего он от меня хочет, и что я дать ему не могу. Не могу… Не могу…

Мысли текут медленно, плавно, и постепенно всё вокруг словно замедляется и замирает. Слабость и переживания вечера наваливаются разом, утягивая в тишину и покой.

Мир за окном становится всё размытей. Глаза сами собой закрываются, и я даже не успеваю заметить, как засыпаю.

Мне хорошо. Легко. Меня кто-то обнимает, нежно прижимая к твёрдому и вкусно пахнущему телу. Пальцы мягко скользят по волосам, словно успокаивая, и каждое прикосновение дарит уют. Чувствую тёплое дыхание у виска и тихие, почти неразборчивые слова у самого уха:

— Что ж ты меня так зацепила, ромашка?.. Гордая, наивная… хорошая, милая, нежная… красивая, удивительная девочка…

Слова словно обволакивают, манят поддаться им, ответить, а осторожные, едва ощутимые поцелуи дарят негу.

Но где-то внутри противный дребезжащий голос настойчиво бубнит:

"Нет, Соната, ты никогда не будешь с ним, не смей даже думать о нём!"

И я не могу удержаться от слёз.

— Я не могу… Не могу… Нельзя… — шепчу, и горячие капли текут по щекам.

Слышу чей-то тяжёлый вздох, объятия крепчают, становятся почти болезненными. Глубоко вздыхаю, и ощущение тепла пропадает.

Медленно выплываю сна.

Открываю глаза и вижу, что сижу в машине. Горин облокотился на руль и молча смотрит на меня. Его взгляд кажется слишком пристальным, слишком тёмным. И весь он какой-то уж слишком… сжатый, подобравшийся, будто хищник, готовый для прыжка.

Осматриваюсь, стараясь унять смятение. Машина стоит на стоянке метрах в пятидесяти от общежития.

— Сколько времени? — голос хрипит, будто я плакала.

Провожу ладонями по лицу и чувствую влагу. Щёки мокрые. Плакала? Во сне? Почему?

— Начало седьмого, — коротко отвечает Горин.

— Ого! — тут же вскидываюсь. — Мне надо идти!

Он молча нажимает кнопку, разблокировав двери. Тяну за ручку и быстро выскакиваю из машины, но внезапно останавливаюсь, наклоняюсь и смотрю на Горина. Его взгляд давит на меня, и я смущаюсь, облизываю внезапно пересохшие губы.

Моё хриплое "спасибо" не вызывает у Горина никаких эмоций, поэтому смущаюсь ещё больше, захлопываю дверь и бегу в общагу. Спину почему-то буквально жжёт. Но убеждаю себя, что это мои фантазии, и Горину совершенно на меня наплевать.

И всё же смутное ощущение тёплых объятий не исчезает, и где-то на подкорке крутится жаркий шёпот: "…хорошая, милая, нежная…" Жаркий, пугающе близкий голос.

Если это был сон, то почему он кажется настолько реальным, что по коже до сих пор бегут мурашки?

— Глупости, Соната, — тихо шепчу, пытаясь взять себя в руки. — Ты думаешь не о том, о чём надо. Всё, что тебе кажется, оно… просто кажется. Реальность гораздо жёстче и, увы, печальней.

Девчонок обнаруживаю спящими в своих кроватях. От сердца отлегло. Выдыхаю. Тихонько раздеваюсь и ложусь спать, но, видимо, выспалась в машине. В голове постоянно прокручиваю вчерашний вечер и катание по городу, а также всё, что мне сказал Горин.

Хочется отмотать время назад и опять проснуться в его машине. И чтобы этот шёпот, и эти объятия стали реальными…

Примерно через час просыпается Алина.

— О, Сонь, ты пришла? Давно?

Странно, что она не удивлена.

— Мне Игнат сказал, что ты с Гориным уехала, — смущается подруга, а потом весело подмигивает. — Расскажешь?

Хмурюсь.

— Не было ничего, если ты об этом. Просто покатались, а потом я уснула в машине. Случайно.

Глаза подруги блестят. Явно ждёт подробностей.

— Ну не было ничего! И не смотри на меня так, я не вру. Лучше расскажи, как у вас прошёл вечер?

Сажусь на кровати и внимательно слежу за подругой. Вижу, что хочет ещё расспросить, но не решается.

— Отлично всё было, — в итоге отвечает она. — Ты с Гориным уехала, А мы с Риткой и ребятами ещё потусовались, а потом они нас проводили до общаги. Всё.

— И вас ничего не беспокоило? — подозрительно прищуриваюсь.

— Нет, — тянет Алина и удивлённо смотрит на меня. — А что?

— Да, шампусик ваш оказался не совсем обыкновенным, — рассказываю то, что узнала от Горина, и у Алины отвисает челюсть.

— Да ладно, так вроде же нормально всё было.

— Нормально, — киваю, — для тех, кто выпил по глоточку. А у меня совсем ненормально. Передайте вашим подружкам, чтобы сами переставали этой дрянью баловаться, и другим не подсовывали.

Из-под одеяла показывается голова Риты.

— Сонь, они нам не подружки. Они вообще с параллельного потока. Мы случайно познакомились, у нас несколько раз спаренные предметы были.

Про себя выдыхаю. Не хватало ещё, чтоб мои девчонки влипли в неприятности. И даю себе зарок больше никогда не пить. Даже обычный алкоголь и из проверенных рук.

Через пару часов девчонки собираются. Обещали родным приехать на выходные.

— Мы завтра вернёмся, так что не скучай, — пищит Рита, обнимая меня у двери.

— А хочешь, поехали со мной, — предлагает Алина.

Мотаю головой.

— Нет, спасибо. Я останусь. Буду учить конспекты. К тому же, через две недели реферат по экономике сдавать. Надо готовиться.

Девчонки уходят, а я сажусь на кровать и закрываю лицо руками. Представляю, как вечером выползу на кухню и увижу Горина, обжимающегося с очередной красоткой. И так тошно делается, что хоть волком вой.

Хотя, после всего, что произошло, уже не верится в его непробиваемое наплевательство по отношению ко мне. И это плохо. Очень плохо. Для меня…