Ромашка для Горыныча

Глава 24

Снова хватаюсь за чашку с чаем и пытаюсь за ней спрятать своё смущение.

— Егор, у нас гости? — слышу в коридоре глубокий, хорошо поставленный голос.

Да уж, учительница со стажем, сразу понятно. Нервно верчу чашку в руках.

Не слышу, что отвечает Егор, но через несколько минут в кухню вплывает приятная пожилая дама. Абсолютно белые волосы убраны в высокую причёску, а пронзительный взгляд ясных серых глаз мне уже знаком — именно так смотрит на всех Егор.

Анна Дмитриевна несёт себя как королева, и даже лёгкий румянец на щеках выглядит благородным.

Вскакиваю со стула, едва не опрокинув чашку, которую буквально секунду назад успела поставить на место.

Женщина окидывает меня внимательным взглядом, от которого мне становится не по себе. Торопливо вспоминаю, вся ли одежда у меня в порядке и быстро убираю за ухо выскочивший из косы локон.

— Здравствуйте, — лепечу, краснея от смущения.

— Добрый вечер, — произносит дама неожиданно спокойным голосом. — Значит, ты и есть та самая загадочная Соната?

Краснею ещё больше, хотя, казалось бы, дальше некуда, и опускаю глаза в пол, а Анна Дмитриевна продолжает:

— А я бабушка этого оболтуса.

Егор что-то говорит, пытаясь разрядить обстановку, но все слова проскальзывают мимо моего сознания.

А потом мы пьём чай и ведём милую светскую беседу, в результате которой я незаметно для себя вываливаю всю свою подноготную, начиная с тобой возраста, как себя помню, и даже немного раньше.

Анна Дмитриевна слушает с лёгкой улыбкой, иногда доброжелательно кивая.

— Значит, твоя мама училась в медицинском, — констатирует она. — А что же ты не пошла по её стопам?

Вскидываю взгляд на Горина, ищу у него поддержку, но он благоразумно молчит и хитро улыбается, не вмешиваясь в женские разговоры.

Ну, Горин, ты у меня за такую подставу получишь! Я тебе припомню знакомство с родственниками!

— У меня были хорошие оценки в школе, — лепечу, чувствуя себя нерадивой ученицей, — но этого недостаточно для поступления в медицинский, даже по квоте.

— Ну, это даже прекрасно, что ты решила поступить именно в этот ВУЗ, — Анна Дмитриевна довольно улыбается.

Видимо, удивление отчётливо читается на моём лице, потому что она поясняет:

— Егор у нас хороший мальчик, но только излишне разбалованный, — Горин хмыкает, но тут же замолкает, поймав строгий взгляд бабушки. — А ты девочка хорошая, скромная, и явно на него положительно влияешь. Он хоть в институт стал ходить чаще.

— Ба, ну ты меня уже совсем-то ниже плинтуса не опускай, — смеётся Егор. — А то Соната подумает, что связалась…

— …с абсолютным раздолбаем, — заканчивает за него Анна Дмитриевна, и неожиданно мы весело хохочем.

Дальнейший вечер проходит в непринуждённой обстановке, но внезапно я кидаю взгляд на часы и торопливо встаю из-за стола.

— Извините, но у меня… Мне надо идти. У меня общежитие в десять часов закрывается. Была рада с вами познакомиться! — выпаливаю скороговоркой.

Егор встает вслед за мной.

— Я тебя отвезу.

— Нет, спасибо. Я вызову такси.

Горин удивлённо вскидывает брови.

— Ромаш… Соната… Сонь! — поправляется он. — Не говори глупости. Я тебя отвезу.

Анна Дмитриевна переводит взгляд на Егора, и её лицо вдруг смягчается, а на губах появляется неожиданно тёплая улыбка.

— Ну, хоть какие-то азы воспитания мне всё-таки удалось в тебя вбить, — говорит она с лёгкой насмешкой.

— Ба… Не начинай, — стонет Егор, выходя из кухни вслед за мной.

Торопливо собираюсь и прощаюсь с Анной Дмитриевной.

— Приходи к нам ещё, Соната, — улыбается она.

Выходим на площадку и, в ожидании лифта, стоим на пионерском расстоянии. Но, едва двери за нами закрываются, как Егор накидывается на меня с поцелуями.

— Егор, Егор, подожди, — бормочу, упираясь ладонями в его грудь.

— Все разговоры потом, — жарко шепчет он.

— Нет, подожди, — мотаю головой и уворачиваюсь.

Он с неохотой отстраняется.

— Что? Я по тебе соскучился! Имею я право на один скромный поцелуй?

Он снова тянется к моим губам, но я закрываю его рот ладонью.

— Зачем ты познакомил меня со своей бабушкой?

— Ну, а что здесь такого? Почему я не могу свою девушку познакомить со своей бабушкой? — он довольно улыбается, а потом прижимает меня к стене лифта и страшно рычит: — Или ты боишься, что я серый волк и тебя съем?

Продолжая показательно рычать, Горин нежно прикусывает мою шею. Охаю и судорожно сглатываю. На периферии сознания ловлю вылетающие из головы вопросы.

— А вдруг я ей не понравилась? — выдыхаю, пытаясь устоять на ногах.

— Я свою бабулю знаю, — смеётся Егор, продолжая терзать меня жаркими поцелуями. — И тебя знаю. Ты не можешь не нравиться. Такая сладкая, нежная, невинная… Настоящая ромашка.

На улицу выхожу на ватных ногах. Прежде, чем выйти, мы ещё на некоторое время задержались в подъезде, поэтому радуюсь позднему времени — видок у меня, наверное, ещё тот. Приглаживаю растрёпанные волосы и застёгиваю непонятно когда расстёгнутую куртку.

До общежития доехали с ветерком. Горин нёсся так, что я уже буквально пищала от страха, вызывая его весёлый смех.

— Да ты не ромашка, а мышка, — смеётся Горин, выруливая к общежитию. — Всего боишься и громко пищишь.

Отстегнув ремень безопасности, накидываюсь на него с кулаками.

— Никогда так больше не гоняй! Ни разу не смешно!

Он перехватывает руки и перетягивает меня к себе на колени. Куртка снова расстёгнута, а наглые руки хозяйничают под свитером. Рот тоже без дела не остаётся, прикусывая мою шею и захватывая в плен губы.

— Вся моя, — шепчет Егор. — Никому тебя не отдам!

По общаге бреду в растрёпанных чувствах. Так много всего свалилось на меня за последние несколько часов.

О наркомане-папаше даже и вспоминать не хочу, но вот то, что было дальше, само откликается внизу живота сладкими судорогами.

Захожу в комнату, девчонки тут же подскакивают ко мне с миллионом вопросов.

Отделываюсь от них ничего не значащими фразами, беру пакет для душа и быстренько убегаю. По глазам вижу, что они о чём-то догадываются, но мне ужасно стыдно делиться настолько интимными подробностями.

Вон, Анна Дмитриевна тоже, скорее всего, всё поняла, потому что многозначительно улыбалась, глядя на нас с Егором. Хорошо, про стиральную машину интеллигентно промолчала, хотя и вскинула брови, услышав звук отжима.

Время достаточно позднее, поэтому очереди в душ уже нет. Стою под горячими струями воды и снова окунаюсь в воспоминания о том, что сегодня произошло между мной и Егором. Нет, я не жалею ни о чём! Потому что очень сильно люблю… И верю ему… Моему дракону, моему Горынычу…

Но почему-то снова зудит пониже спины. Что ещё должно произойти сегодня? Неужели итак мало событий?

Быстро вытираюсь, закручиваю волосы в полотенце, натягиваю халат, хватаю свой пакет и открываю дверь, но тут же получаю тычок в плечо и влетаю обратно.

Мой одногруппник, Олег, гадливо ухмыляясь, входит вслед за мной. Душевая наполняется запахом свежего перегара, а в сознание калёным железом вонзается звук запирающегося замка.

Ужас сковывает тело, стены будто наваливаются на меня, а воздух становится таким плотным, что его уже можно резать ножом.

Душевая находится в самом конце коридора, поэтому мои крики никто не услышит.

Как в замедленной съёмке слежу за манипуляциями парня. Сердце бешено стучит, страх подкатывает к горлу, перекрывая связки.

— Ну что, поголливудим, малышка?

Он довольно усмехается и окидывает меня мутным масляным взглядом.

— Ты что, сдурел? Открой дверь! — сиплю, потому что голос пропал.

Как достучаться до парня, от которого алкоголем прёт, как от винной бочки?

— Сначала я тебя поимею, а потом посмотрим, — пьяно улыбается он.

— Пошёл от меня на хрен! — рычу, судорожно ища выход из положения.

— Какой грязный ротик, — Олег немного пошатывается, а потом делает шаг ко мне, и я резко отпрыгиваю к окну. — Думаю, я найду ему лучшее применение.

Паника захлёстывает с головой. Руки трясутся, ноги отказываются держать.

Нет, нет! Ну, не может сегодняшний день так закончиться! Это же просто бред какой-то! Театр абсурда!

Внезапно вспоминаю, что говорили девчонки.

— Тебя Горин уроет! Посмей только тронуть меня, и ты труп!

Но ему, кажется, всё по барабану. Медленно, словно хищник, он приближается ко мне. А мне уже некуда отступать. Упираюсь спиной в подоконник и думаю выпрыгнуть в окно.

Оглядываюсь. У дурацкой рамы снята ручка! Скорее всего, коменда позаботилась — подальше от греха с такими рьяными студентами.

— Не смей подходить ко мне! Не трогай меня!

Бьюсь в истерике, когда Олег хватает меня за талию и притягивает к себе.

— Да, детка, кричи! Я это люблю! — ухмыляется он и пытается меня поцеловать.

Уворачиваюсь, бью его ногами, упираюсь ладонями в плечи, пытаясь оттолкнуть и безостановочно визжу.

— Помогите! Кто-нибудь, спасите!

Не надеюсь, что меня услышат, крики вырываются из меня помимо воли.

Но внезапно в дверь громко стучат, и я слышу голос вахтёрши:

— Что здесь происходит? Ну-ка, быстро выходите!

Олег пытается зажать мне рот рукой, но я кусаю его за ладонь. Он шипит и отдёргивает руку, а потом бьёт меня наотмашь по лицу.

— Охренела, сука?

Отлетаю в сторону и больно бьюсь о кафельный пол. Скула горит, будто её калёном железом приложили, во рту противный вкус крови, в голове шум, в ушах звон, перед глазами расплываются тёмные круги.

— До крови прокусила, паскуда!

— Помогите… пожалуйста…

Из груди рвутся жалобные рыдания. Закрываю лицо ладонями и судорожно всхлипываю.

— А ну-ка, открыли! Я сейчас полицию вызову, дебоширы поганые! — барабанят в дверь.

— Готовься, детка! Я всё равно тебя трахну. И вертел я твоего Горина!.. — слышу над ухом злобное, а потом замок щёлкает, и дверь открывается.

Рыдаю, уже не сдерживаясь. Поджимаю под себя ноги и приваливаюсь спиной к батарее. Меня трясёт от пережитого ужаса.

— Ах ты, паскудник! — доносится из коридора. — Ты что удумал, поганец?! Завтра же вылетишь отсюда!

Голоса стихают, я не слышу, что отвечает Олег. А потом ко мне приближаются быстрые, слегка шаркающие шаги.

— Вставай с пола, не сиди на холодном. Что этот гадёныш тебе сделал? — слышу над ухом.

— Ничего… Не успел… — выдавливаю сквозь плач и отрываю руки от лица.

Женщина вздыхает и качает головой.

— Ох уж, эта молодёжь! Завтра коменданту всё доложу! Вышвырнут этого гада из общежития, а может, и из института! Разве ж можно так… Пьёт, дебоширит. А сколько уж раз на него девочки жаловались — пристаёт и руки распускает. Вконец обнаглел!

Всё ещё судорожно всхлипываю, заливаясь горючими слезами, и пытаюсь вытереть лицо трясущимися ладонями.

Голова тяжёлая, щека горит, мысли скачут, как блохи. Что на Олега нашло? Какая муха его укусила?

— Варвара Андреевна, — прошу, — не надо докладывать…

— Ну уж нет, милая! Доложу, и пусть его выселяют! — гневно говорит она. — Всё общежитие от него на ушах стоит! Иди в комнату, не мёрзни тут, а утром придёшь к коменданту.

Собираю рассыпанный по полу пакет, поднимаю свалившееся с головы полотенце и бреду в комнату. Прикрываю лицо рассыпавшимися по плечам волосами, стараясь не встречаться взглядом с изредка попадающимися на пути студентами.

— Ого, Сонь! Что это с тобой? Ты откуда в таком виде? — дорогу внезапно перекрывает Милана.

— Упала в душе, — бормочу под нос, пытаясь обойти девушку.

Она хватает меня за руку, разворачивает к себе и оглядывает с ног до головы. А потом её глаза останавливаются на моей щеке.

— Интересно ты падаешь, — говорит, нахмурясь, — прямо на чью-то руку.

Закрываю лицо ладонью и отвожу взгляд.

— Это случайность…

По глазам вижу, не верит.

— Соня, ты с кем-то подралась? С Элиной?..

— Ни с кем я не дралась, — перебиваю. — Это просто случайность…

Голос срывается, и я торопливо обхожу девушку, чтобы снова не расплакаться прямо там.

Захожу в комнату и, как есть, ложусь в кровать. Верхний свет уже выключен, девчонки копаются в телефонах, поэтому моего состояния никто не замечает.

— Сонь! — окликает Рита. — Как у тебя там с Гориным? Ты так и не рассказала!

— Всё нормально, — тихо отвечаю. — В кафе сидели.

— А что с настроением? Уже успели поругаться, что ли?

— Нет, всё прекрасно. Просто очень устала. Спокойной ночи, девочки!..

Подружки уже хорошо меня изучили и знают, если захочу, я расскажу им всё сама. Поэтому больше не лезут со своими расспросами, а я лежу и перевариваю последние события.

Что нашло на Олега? Никогда ведь не обращал на меня внимания! Проходил, как мимо пустого места. Или я ему случайно попалась? Увидел, что кто-то зашёл в душ, и, с пьяных глаз, пошёл следом?

Голова пульсирует от вопросов. Чувство унижения сменяется обидой, а потом страхом.

Нельзя, чтобы Егор об этом узнал! Он же этого Олега разорвёт, закатает в асфальт. А дальше что? Проблемы у всех — у меня, у него. Весь институт будет шептаться, обсуждать, смотреть на меня, как на бедную жертву…

А потом ещё приплетут, что я этого Олега подговорила специально, чтобы ещё больше привлечь внимание Егора…

Пытаюсь дышать ровно, но внутри всё болит, и дурацкие слёзы текут сами по себе. Зажимаю рот ладонями, чтобы не всхлипывать.

Моя жизнь, действительно, качели. Только-только было хорошо, а не успела оглянуться, и всё опять уже хуже некуда…

И чем я перед Кем-то там наверху так провинилась?..