Рубль-пять

Глава 15

– Нет! И даже думать про это не смей! – кричала Елизавета Александровна сидящему за столом сыну. – Никогда я ее не приму и тебя на такое не благословлю! Слыханное ли дело – наперекор родителям жениться! Нет! И сватать мы эту безродную девку не поедем, еще чего!

– Мам, не кричи пожалуйста! – поморщился Андрей. – Вообще-то уже давно на дворе двадцатый век! Что же я должен, на кого родители укажут, ту и в жены брать?!

– А хотя бы и так! Чем плохо? – проскрипела от окна сидевшая в кресле Серафима Федоровна. – Вот раньше так и женились, и жили всю жизню, детей семеро, а то и больше! А теперича что? Женются да разводются, дети остаются – сироты считай! Что, хорошо это, по-твоему?

– Бабуль, ну ты-то хоть что завела? Вспомнила, что при царе Горохе было! – Андрей устало потер лоб. – Вы же даже не узнали ее получше, знаете, какая Наташа хорошая, добрая!

– Добрая? Да хоть сто раз добрая! Кто отец ее, семья – кто? Мать где-то шлялась, девку эту и нагуляла, неизвестно от кого! Ой, люди добрые! Семью вздумал позорить! Ооой, ииииии…

Завыла по-бабьи Елизавета, громко, с причитаниями и всхлипами, от этого воя пробрало Андрея до самого нутра! Нет, не такой реакции он от матери ожидал…

– Да виданное ли дело, калеку в жены брать, – скрипела бабка Сима и утирала кончиком платка сухие глаза. – Кого народит-то тебе она, таких же… уродцев!

– Бабушка! – Андрей тут уж совсем не выдержал и стукнул кулаком по столу. – Что ты говоришь такое!

В дом вошел Анатолий, отец Андрея, и в изумлении остановился в дверях, глазам его открылась чудная картина – бледный и хмурый сын стоял у окна, сложив руки на груди, жена заходилась в рыданиях и не могла сказать ни слова, когда он спросил, что же произошло. И только старая мать Анатолия, притворно всхлипнув, сказала:

– Сын-то твой, невестку в дом решил привести! Хромую Наташку Рыбакову, с Семеновки! Уперся, мать до приступа довел, а меня наверно уж и до могилы… сердце зашлось, не могу…

Серафима Федоровна откинулась в своем кресле и сухой рукой взялась за сердце, поглядывая то на стоявшего у окна внука, то на удивленного происходящим сына.

– Бать, ну хоть ты им скажи – пусть уймутся! Уж чего только девчонке не приписали – и безродная, и калека, и родит… незнамо кого! – с отчаянием в голосе воскликнул Андрей, с надеждой глядя на отца.

– А ну, цыц! – рявкнул на жену и мать Анатолий. – Устроили тут концерт, на всю улицу вас слыхать, все собаки подпевать начали! Нечего голосить на всю округу – такие дела в своей семье решаются!

Елизавета тут же смолкла, муж ее никогда голоса не повышал, а сейчас вид его был непривычно сердит. Серафима тоже замолчала и даже позабыла держаться за сердце, сын никогда себе такого не позволял, а тут…

– Ты, сынок, присядь-ка! – позвал Анатолий сына после того как умылся и уселся во главе стола. – Давай поговорим спокойно, без вот этого вот… – Тут он снова бросил сердитый взгляд на женщин.

Андрей, у которого в глазах загорелась надежда на благоразумие отца, уселся напротив него за стол и во все глаза глядел на Анатолия.

– Ты, вот что, сынок, ты не думай, что мы с твоей матерью какие-то дремучие… Я не считаю эту Наталью плохим человеком, может, она и в самом деле хорошая девушка! Но ты подумай вот о чем – одно дело с девчонкой по деревне гулять, а другое – это какую жену в дом вести! Она ведь на самом деле знать не знает, кто родители у нее, да и вообще – не знает, как в семье-то жить! Мать тут права! Испокон веков было такое – ищи себе в жены ровню, тогда и будет счастье в семье! Мы тебе добра желаем, потому и говорим тебе такое прямо, не скрываясь, потому ты на мать и бабку не обижайся – они как лучше хотят. Ты парень еще молодой, куда спешить жениться, погуляй пока, присмотрись, может, и кого лучше себе приглядишь, не на одной же Наталье свет клином сошелся!

– Вот уж от тебя, отец, я такого не ожидал. – Лицо Андрея потемнело, черты лица заострились, брови хмуро сошлись у переносицы. – Ты сам-то на маме как женился? С разрешения родителей, или по любви!

– Сынок, ты не ершись, – примирительным тоном сказал отец. – А на маме я женился по любви. Но с согласия родителей, а как без этого! В деревне жизнь непростая – на бабе хозяйство, дети! Что твоя Наталья, сможет управляться? За ней самой уход нужен! Я вообще думал, что бабушке ее, покойной Дарье Ивановне, достанет ума внучку в учреждение определить… Чтоб не мыкалась девчонка, а уход был за ней, и лечение нужное. Ну, теперь уж что говорить про это, бабушка сама убралась на тот свет. От забот…

– Что? – прошептал Андрей. – Ты что такое говоришь, отец?! Какое… какое учреждение? Да она и по дому, и по хозяйству…

Андрей задыхался от злости, но кричать на отца и мать не мог – не то было воспитание.

– Что по хозяйству? – подала голос Елизавета. – Что она может, с ее-то ногой?! Вот и будешь ты с работы приходить, да еще и со скотиной управляться, во дворе работать, да с детьми… Ты пойми, все на тебе будет, мы ж за тебя, сынок, переживаем! Отец не говорит – бросай Наталью свою, он говорит – не спеши!

– Все понятно с вами, – пробурчал Андрей.

Молча собрался он и вышел из родительского дома в гордом намерении поступить по-своему и никогда уже сюда не возвращаться! Молодая горячность бурлила в крови, и он твердо решил – или родители примут его решение, или он больше к ним ни ногой!

После его ухода в доме воцарилось тягостное молчание, прерываемое только тихими женскими всхлипами.

– Толь, а вдруг он не придет к нам больше? И женится на этой… – подала тихий голос Елизавета.

– Куда он денется, придет! А все вы с матерью виноваты! – сердито зыркнул на женщин Анатолий. – Чего насели на него?! Устроили тут! Надо уговорить, по-доброму, по-родительски убедить, а не этим вот воем бабьим! Скоро Виталий в отпуск приедет, тоже с ним поговорит, как старший брат, вразумит маленько! А вы – молчите обе, чтоб больше ни-ни про это!

Елизавета понятливо закивала, вытирая слезы, а Серафима Федоровна недовольно поджала тонкие губы – дожилась, мол, сын стал выговоры делать, – но благоразумно промолчала, чтобы не сердить Анатолия еще больше! В конце концов, что с нее, старухи, взять – это все дура Лизка устроила!

Молчание и глубокая задумчивость царили в тот вечер за столом, где собралась за ужином эта семья.