Рубль-пять

Глава 29

Зима пришла, и Наткино настроение звенело тонкими серебряными колокольчиками. Все в ее жизни текло теперь размеренно и светло. Работа ей нравилась, с девочками в коллективе сложились теплые отношения.

Особенно Натке нравилось то, что здесь не было принято лезть в личные дела друг друга. Люди в райцентре относились к этому не так, как в ее родной Семеновке. Не было обсуждений всех соседей и родни, не было пересудов и сплетен, каждый жил своими заботами и жизнью. Если и обсуждали что-то личное, то совсем немного, и как-то беззлобно.

Вот и Наталью никто не спрашивал, почему она живет одна без мужа, и что случилось в ее прошлой жизни. Но однажды Марьяна Витольдовна пригласила ее в свой кабинет, прикрыла плотно дверь и усадила Натку на стул напротив себя.

– Наташенька, прошу тебя, не обижайся, что я задам тебе личный вопрос. Но я вот смотрю, ты… здоровьем своим вовсе не занимаешься. Так нельзя, нужно заботиться о себе, у тебя ведь сынок подрастает, да и вся жизнь еще впереди.

Марьяна Витольдовна смотрела в покрасневшее от смущения Наткино лицо и вдруг закатала рукав трикотажной серой кофточки. Наткиному взору предстали аккуратные, но многочисленные шрамы, покрывающие руку Марьяны от запястья и почти до самого плеча.

– Вот… у меня с детства проблема была с рукой. Пробовали лечить, конечно, разными способами. Но особенного результата это не давало, в подростковом возрасте рука почти не разгибалась в локте, а пальцы… чуть не в узел завязывались, – Марьяна рассмеялась и кивнула Натке. – Но нашелся доктор, да! Сейчас он в Москве, экспериментальная клиника. Детей лечат в основном, конечно… Но я все же думаю, что тебе нужно проконсультироваться. Вдруг что-то можно сделать? Да и вообще, хотя бы обувь правильную подбирать, по твоей колодке, ну и… да мало ли сейчас способов новых! Это ведь когда было-то! – Марьяна кивнула на свою руку.

– Спасибо большое, Марьяна Витольдовна, – искренне проговорила Натка. – Но мне сына не с кем оставить, одни мы… Как я в Москву поеду, куда его дену? Отцу и бабке он не нужен, с ними и собаку-то страшно оставить, не то что ребенка! А у меня родни нет… Бабушка умерла давно, у нее только и была сестра родная, но она еще раньше бабушки скончалась… Не к кому обратиться за помощью! Но вам я очень благодарна за участие! Я ничего, привыкла!

– Так… надо подумать! – Марьяна Витольдовна наморщила лоб. – У каждой проблемы есть решение, даже не сомневайся! Ладно. Давай пока отложим этот разговор. Но если вдруг получится на несколько дней пристроить сынишку, ты бы поехала обследоваться? Сама-то хочешь?

– Конечно хочу, но думаю, это невозможно. Да и не сделать уже ничего, наверное. Возраст… не детский.

Натка тепло поблагодарила заведующую, которая сидела в задумчивости и перебирала странички своей маленькой телефонной книжки. Но с того самого дня она и сама стала задумываться, что нужно и в самом деле хотя бы в город съездить на консультацию. Решив, что в ближайшее время обязательно сходит в поликлинику и узнает у врача, как получить направление, Натка принялась рассматривать свой график работы на следующую неделю, чтобы выбрать для этого время.

Она сидела за прилавком своего отдела, народу сегодня было не очень много, потому что день тоже только еще начинался. За огромным окном витрины кружились крупные хлопья снега, медленно оседая на расчищенную перед магазином дорожку. Как же красива зима, подумала Натка… и скоро снова Новый год, еще один, и первый их с сыном Новый год на новом месте!

Натка подумала, что обязательно купит домой большую елку, чтобы под самый потолок! И накупит новых красивых елочных игрушек, и мишуры, и огней! Да! Обязательно бенгальские огни, и много!

Она даже чуть не рассмеялась вслух от таких приятных мыслей, как вдруг заметила, что по ту сторону витрины стоит человек, и прислонив ладони к витринному стеклу, не сводит глаз с Натки. Она резко вскочила от неожиданности, потому что узнала в человеке, одетом в модную дубленку, своего бывшего мужа.

Андрей тоже смутился и отнял руки от стекла, сделав вид, что он только подошел к магазину. Вскоре он показался у Наткиного прилавка, отряхивая снег с меховой пушистой шапки и воротника:

– Привет! Вот, значит, где ты теперь работаешь? – он оглядел небольшой Наткин отдельчик и немного смутился от того, что из соседнего зала с игрушками на него с любопытством выглянули две Наткины коллеги.

Натка ничего не ответила Андрею, повернувшись к нему спиной, стала перекладывать на стеллаже ученические тетрадки, хотя те и лежали совершенно ровно.

– Нат… ну ты чего, хоть поздоровалась бы, – ласково проговорил Андрей, но ответа не дождался. – Я вообще-то рад, что у тебя все так хорошо устроилось… И дом, и работа, все новое… новая жизнь. Мужа-то еще не завела себе нового?

– А тебе какая разница? – удивилась Натка такому вопросу. – Тебе своих забот должно хватать, семья, мама с бабушкой. Какое тебе дело до меня?

– Бабушка умерла в прошлом месяце, – покачал головой Андрей. – Мама теперь одна, плачет все время, тяжело ей.

Натка не проронила ни звука, только плечами пожала. Нечего ей было сказать ни про покойную Серафиму Федоровну, про которую теперь уже либо хорошо, либо никак… ни про «многострадальную» Елизавету Александровну. Что сказать, уж все исстрадались при их-то жизни!

– Нат, можно я к вам перед Новым годом заеду? Поздравлю вас, подарки привезу…

– Зачем это еще? Маму твою это очень огорчит!

– Наташ, хватит, прошу тебя! Давай, я буду приезжать иногда, хоть Алешка отца будет знать, да и тебе… помощь. А райцентр – это не Семеновка, никто ничего не скажет, мама и не узнает.

– Ни мама, ни жена твоя не узнают, да? Не узнают, что ты – смешно сказать – к бывшей жене, как к любовнице бегаешь!

Натка рассмеялась так резко и обидно, что Андрей покраснел еще сильнее. Нахлобучив на голову шапку, он поспешил на выход, совсем позабыв, что приходил он сюда по делу – Зоечка наказывала купить кое-что из вещей для их будущего ребенка.