Рубль-пять

Глава 43

– Я так и думал, что ты дома. – За калиткой Натка увидела вовсе не Сашу, навстречу ей, радостно улыбающейся, шагнул хмурый Андрей. – На работу к тебе как ни приду, так тебя нет постоянно. Думаешь, я совсем дурачок? Не понимаю, что твои девки просто тебя прячут, и сама ты прячешься от меня.

– А тебе что надо-то? Зачем приходишь? – холодно сказала Натка и встала в калитке, чтобы не впустить на двор незваного и нежданного гостя.

– Так, хочу убедиться, что ты передаешь сыну все вещи и игрушки, которые я для него покупаю и в магазине у вас оставляю! Чтоб он знал, что у него отец есть, а то растет безотцовщиной. Может, ты там договариваешься со своими, да оформляешь возврат, деньги себе забираешь, а Алешке – ни гу-гу, что отец приходил с подарком ему.

– Да, и деньги забираю, ведь суммы огромные, как не польститься! – рассмеялась Натка. – А в игрушки еще и сама играю!

От Андрея пахло спиртным, вид у него был довольно угрюмым и даже помятым, модная когда-то дубленка засалилась на животе, рукавах и карманах, от чего вид имела не такой презентабельный, как раньше, когда гордый Андрей являлся к бывшей жене. Теперь из-под шапки неопрятно торчали отросшие волосы, сероватая кожа лица и мешки под глазами выдавали его образ жизни.

– Пусти, с сыном хочу повидаться, поговорить! Вырос уж, наверно, совсем, а отца в глаза не помнит.

– Приходи трезвый, тогда и пущу, – Наткины сомнения теперь сильнее подняли ядовитые свои головы. – А сейчас… сам подумай, разве ты хочешь, чтоб Алеша тебя таким увидел!

– А я разве не трезвый?! Да что ты вообще о моей жизни знаешь, о моем горе! – Андрей сорвался на слезливый крик. – Сидишь тут за забором, от всех отгородилась, никто не нужен! А говорила мне когда-то, что любишь! Врала, значит!

– Так и ты много чего говорил, а уж обещал еще больше, – тихо ответила Натка. – Обещаний, однако, не сдержал.

– Натусь, – тон Андрея неожиданно переменился, – пусти в дом, прошу… Поговорим, с тобой, с сыном… истосковался я по вам, свет белый не мил без вас.

– Я сказала, приходи трезвым. А вообще – говорить нам не о чем, у тебя давно новая семья, зачем ты к нам ходишь, только и себя и нас мучаешь, покоя не даешь.

– Я вернуться хочу, – глухо пробормотал Андрей, – давно, чуть не с самого первого дня. Просто не мог… Ниночка родилась нездоровой… Не мог! А сейчас… да считай, что нет у меня никакой семьи! Зоя собирается в Москву уезжать, отца ее туда на работу перевели, Ниночка… в специальном… санатории, в Подмосковье.

– А тебя что же, в Москву не берут? Ты же муж, Зоя, наверное, тебе тоже говорила, что любит. Что же ее в том не упрекаешь?

– Не говорила… И я не говорил, может, в том все и дело. Натусь, давай все забудем, что было, оба мы ошиблись! Я пить брошу, обещаю! Вот ни капли, никогда в жизни! Заживем счастливо, как раньше!

– Оба ошиблись?! Вот как? – Натка зябко повела плечами, пора было заканчивать этот разговор. – Да, наверное, ты прав! Я ошиблась, когда поверила тебе, поверила, что любишь и замуж за тебя пошла! Но… за одно тебе спасибо – за сына моего! Уходи. Ничего уже не вернешь, у меня… другой мужчина. Достойный и честный, знает, чего от жизни хочет. А ты… не ходи сюда, не знает тебя сын, как отца, не было тебя в его жизни, когда это нужно было, и теперь уже не исправить это.

– Другой? Другой мужчина?! – куда-то улетучилась вся нежность Андрея, с которой он вел речи ровно до этого момента, теперь в голосе звучала лютая ненависть. – Да чего ты врешь! Я все о тебе знаю, нет никого у тебя! Да и кому ты нужна, не смеши меня! Рубль-пять!

– Надо же, только что была Натуся, а теперь уже Рубль-пять? Всегда у тебя, Андрей, так все и менялось – то ты любишь, а то ненавидишь… – Натка хоть и с трудом, но справилась с пронзившей самое сердце фразой, так больно ранящей ее с самого детства. – Да и вообще, хоть ты и не заметил, я уже не Рубль-пять давно! Все у меня хорошо, операцию сделала, без тебя-то у меня и время появилось о себе подумать! А ты к маме ступай, ее благодари – за новую семью, за жизнь свою счастливую! И не ходите сюда больше оба, а если еще раз придешь пьяный – я милицию вызову, скажу, что буянишь! Пусть Зоя тебя потом из вытрезвителя забирает! Если, конечно, ты ей нужен такой.

– Ах, ты! – тут уж Андрей не смог сдержаться и ринулся к бывшей жене с потемневшим от гнева лицом.

Натка отступила назад и попыталась захлопнуть калитку, но она отлетела в сторону от сильного удара Андрея, который шагал к пятящейся к дому Наталье.

– Уходи! Уходи отсюда! – с крылечка, словно рассерженный воробей, слетел Алешка и с кулаками кинулся на отца. – Сто лет тебя не было, зачем пришел?! И никакая мама не Рубль-пять, а ты… ты… пьяница!

Андрей опешил от такого и молча стоял, покорно снося удары детских кулачков. Алешка изо всех сил колотил по животу отца, еле доставая ему до груди, рыдания сотрясали мальчишку, и Натка кинулась к сыну.

– Сынок! Сынок! Не надо! – она с трудом оторвала Алешку от столбом стоявшего Андрея. – Он уйдет, и больше у нас не покажется! Иди ко мне!

Она оттащила сына, прижала к себе трясущееся от злости и слез тельце сынишки и глянула на Андрея. Если бы взглядом убивали, тот бы сейчас умер от злобы, которая полыхала в Наткиных глазах.

– Уходи! – глухо проговорила она, одной рукой прижимая к себе сына, а другой нащупав стоявший у крылечка ломик, которым скалывала лед у калитки. – Не доводи до греха! И больше сюда глаз не показывай, худо будет!

Андрей вздрогнул всем телом, до мутного его сознания дошли какие-то мысли, о чем он раньше и не подозревал… он всегда считал, что Натка не способна на злость, думал, что ей нужна защита, что сама себя она никогда в жизни отстоять не сможет. Не только потому, что инвалид, а больше по доброте души и сердца. Испуганно глянув в Наткины глаза, Андрей поспешно вышел за калитку и зашагал по улице, временами останавливаясь, чтобы отереть вспотевшее лицо.

– Все, сынок, успокойся! – Натка опустилась на корточки перед сыном. – Все хорошо! Ты у меня боец, как меня защитил!

Алешка еще дрожал, но от маминых слов заулыбался трясущимися губами и не отнимал от нее рук, крепко обнимая Натку.

– Сынок, ступай в дом, а я калитку запру, – Натка мягко подтолкнула сына к крылечку, но тот неожиданно уперся.

– Нет, я тут постою, пока ты закрываешь, – нахмурился Алешка. – Вдруг он… вернется!

Натка покачала головой, быстро заперла калитку на железный засов, накинула еще и крючок, который обычно не запирала, и обняв сына за плечи, увлекла его в дом.