Рубль-пять

Глава 55

– Ну что? Сказала она вам то, что вы хотели знать? – поднялся ей навстречу Юрий Георгиевич.

Натка молча сложила полученные листки в свою сумочку и только после этого посмотрела на мужчину:

– Да, сказала. Теперь я прошу вас… нет, даже требую позабыть обо мне и моей семье! Я не желаю видеть больше ни вас самого, ни вашу мать.

– Наташенька… ведь ты мне дочь. – В глазах Юрия Георгиевича заблестели слезы. – Дочка от той, кого я любил, от единственной, которую любил… и которая любила меня.

– Юра! Поди сюда! – раздался из комнаты голос Вероники Эдуардовны, просьба ее была похожа на приказ.

– Не дочь я вам. И вы мне не отец! – отрезала Натка. – Отцы у детей в документах записаны, отцы своих детей с пеленок растят, а я вас не знаю.

– Ты сама не понимаешь, но сейчас ты очень похожа вот на нее. – Юрий Георгиевич показал на дверь комнаты, откуда Натка только что вышла. – У нее тоже нет ни жалости, ни сострадания…

– Ну, что делать, видимо, так и есть, родня же! Тогда вам не позавидуешь. Нам пора, до свидания. – Это Саша подхватил жену под руку и увлек ее в просторную прихожую, на выход.

– Постойте! – вскрикнул Юрий Георгиевич. – Наташа, не бери грех на душу, скажи, что ты узнала от нее. Где похоронена Эля, скажи! Твоя бабка Дарья тоже знала это, но когда я спросил, она просто ударила меня по щеке и ушла… Хотя бы ты, скажи мне, прошу!

Натка остановилась в дверях, глядя прямо перед собой и не оборачиваясь, чтобы не видеть этих заискивающих и в то же время холодных глаз человека, называющего себя ее отцом, она произнесла только название одного из городских кладбищ, его название написала на листке Вероника Эдуардовна.

После дверь за ними захлопнулась, и она будто очнулась. Прижав руки к пылающим щекам, она подумала, неужели тот человек прав… ведь она никогда не была злой и жестокой… Но эти люди…

– Так, едем к отцу! – сказал Саша. – Заглянем в «Морозко», я Алешке мороженое обещал! А ты… выбрось все из головы и забудь! Столько лет жила, не знала этих… людей, и дальше будем жить. Нечего им делать в нашей жизни. Если этот… Георгич еще раз явится, пинками со двора прогоню.

Натка молча села в машину и взглянула вверх, в окна третьего этажа, туда, откуда они только что вышли. У одного из окон она увидела силуэт Юрия Георгиевича, он смотрел вниз, на нее. А у другого, с тяжелыми коричневыми шторами, она увидела еще один силуэт, прямой, как спица, с гладко забранными вверх седыми волосами. Вероника Эдуардовна даже поднялась со своего кресла, чтобы посмотреть на Натку…

С трудом пересилив себя – уж очень хотелось трижды сплюнуть через левое плечо и состряпать фигу, как делали они в детстве, чтоб цыганка не сглазила, – Натка достала из сумочки легкий платок и накинула его на плечи. Молча они выехали с ухоженного двора с красиво оформленными клумбами…

– Наташ, ты сегодня хочешь на кладбище ехать? – тихо спросил Саша, когда оставленный ими дом затерялся позади, среди оживленных городских улиц. – Может, завтра съездим?

Натка посмотрела на усталое лицо мужа и поняла, что эта поездка далась непросто не только ей, но и ему тоже.

– Давай завтра… что же спешить, какой смысл, – покачала она головой: ничего не изменить уже ее визитом к Юрию Георгиевичу и его матери, ничего…

– Ну и правильно, сегодня отдохнем! Отец, наверное, баню топит, нас ждет. Алешка рад будет, только надо побыстрее ехать, чтобы мороженое не потаяло!

Наткино сердце согрелось и запылало при этих словах. Она подумала, как же ей повезло встретить Сашу и отогреться, ожить рядом с ним.

Город промелькнул как-то быстро, она все еще была погружена в воспоминания о беседе с Вероникой Эдуардовной и все думала, каково же пришлось ее маме, совсем юной, неопытной девушке, которую не поддержал ни один человек, на кого она надеялась, кому верила… И ей даже подумать было страшно, что же пыталась искупить эта черствая, бездушная старуха, предлагая Натке такой дорогой подарок… мысли путались, Натка вспоминала поездки бабушки Дарьи в город, зачем же она ходила к этим людям? И почему она ни единого раза не взяла с собой на могилу матери Натку… Сейчас Наталья понимала, что эти вопросы, скорее всего, навсегда останутся без ответов.

– Так, хватит про это думать! Это вредно для здоровья малыша – так переживать и волноваться! Пошли, мы уже приехали в «Морозко», куплю и тебе мороженого! – весело сказал Саша, и Натка подумала, что он снова прав.

Двор Николая Ивановича встретил их звонкими мальчишечьими голосами – это Алешка привел своих друзей, которыми обзавелся в прежние свои приезды, – и не менее веселым собачьим лаем Бурана, который изводил своим озорством спокойную и степенную Найду.

«Вот оно, настоящее и живое», – подумала Натка, и та квартира, где ей довелось сегодня побывать, показалась ей склепом по сравнению с этим двором.

– Наташа! Как хорошо, что ты приехала, – закричала с соседнего крыльца Алевтина Захаровна. – Я тебе творожка свежего припасла, это полезно в твоем положении! Сейчас принесу!

На улыбчивой и веселой Алевтине было надето сшитое Наткой платье, с розовой вышивкой по вороту, которым женщина уже похвалилась своим местным подругам, и теперь у Натки и здесь появились заказчицы, терпеливо ожидающие своей очереди на пошив.

Саша достал из багажника коробку с пломбиром в вафельных стаканчиках и отправился угощать ими детвору. А Натка присела на скамью возле крылечка, оглядывая синеющее небо над крышами домов.

Все… Что-то незримое отпустило сейчас ее душу, будто она исполнила то, что нужно, будто вернула какой-то долг. Уходила, затихала злость и обида на человека, которого она даже в мыслях не могла назвать отцом, и словно тяжелый груз сняли сейчас с Наткиной души.

Она подумала, что, наверное, и где-то там, где всегда хорошо, ее мама сейчас отпускает и того, кто ее предал, и его мать, которая ее погубила. И хоть сама Натка никогда не верила во всякие мистические штуки, но сегодня… ей хотелось верить, что все произошедшее свершилось именно потому, что ее мама хотела, чтобы дочь нашла ее.

– Наташенька, какая ты сегодня красавица, в этом платье, – в калитку вошла Алевтина Захаровна с гостинцами в руках. – А меня Тамара Петровна измучила вопросами, когда да когда ты приедешь! У нее скоро юбилей, думаю, платье тебе заказать хочет.

Говорливая и добродушная соседка деда Николая нравилась Натке, и она искренне радовалась, глядя, как оживляется и Николай Иванович в ее присутствии.

– А у меня-то, Наташа, какая оказия случилась, не знаю, что и делать! Котенок прибился ко двору, страшенный, облезлый… Забился под крыльцо и сидит, мяучит! Мой-то Пушок, наглец откормленный, гоняет его, выйти не дает! Я вот мясца под крылечко положила, чтоб маленький поел, да караулила, чтоб Пушок не отобрал! Вот как с ним быть? Кому он нужен, своих полно, да и страшненький…

– Котенок? – Натка будто очнулась от своих дум и воспоминаний. – Мне нужен! Сейчас я Сашу попрошу, чтоб достал его, а вы Пушка своего пока придержите в доме!

– Тебе? – удивилась Алевтина. – Такого-то заморыша? Ты хоть погляди на него сперва!

– Нечего и глядеть, заберем вашего пришельца! А то, что заморыш, так это дело поправимое!

Уже через час Натка укутывала в полотенце свежевымытую тощенькую бусую кошечку, уговаривая ту не плакать и предлагая молочко. Почему-то пришла мысль, что теперь все на своих местах, и что так и должно было быть.