Рубль-пять

Глава 53

Лето разгоралось все ярче, июльская жара терпко пахла скошенной травой, раскаленным речным песком и поспевающей на кустах смородиной. Все в семье Натки радовались предстоящему событию, хоть еще и не очень близкому – Саша был счастлив, что станет отцом, Алешка ждал братика и никак не соглашался с предположением, что может родится сестренка. Николай Иванович, узнав радостную новость, объявил, что кроватку для малыша будет делать сам, и начал подбирать необходимые материалы. И только Натка часто не могла заснуть от беспокойства и разных страхов, бередящих душу.

Ей было страшно за здоровье нерожденного еще малыша, казалось, что уже и возраст неподходящий – все ее ровесницы обзаводились детками лет до двадцати шести примерно… а ей уже четвертый десяток… Доводы Катерины и приводимые подругой примеры, что какая-то ее знакомая родила и в тридцать три, а другая вообще в тридцать пять, помогали временно восстановить душевное равновесие, но ненадолго. Даже Саше Натка не говорила о терзавших ее страхах, да они и сами отступали, когда она видела, как радуется Саша.

Постепенно она сама успокоилась, особенно на нее повлиял разговор с врачом в поликлинике, где она стояла на учете. Молодой доктор, примерно ровесник самой Натке, уверял ее, что все анализы у нее в норме, хоть в космос отправляй, и поводов для беспокойства нет. А возраст – не показатель, ведь основное – это состояние здоровья.

Отпуск ее скоро заканчивался, и Натка уже соскучилась по своим девчонкам-коллегам, по пахнущим свежей типографской краской тетрадкам и альбомам на полках магазина. Натка улыбнулась, вспомнив это, сама она сидела за машинкой и шила себе легкое ситцевое платье. Алешка с друзьями убежал на речку купаться, и через распахнутое окно она слышала звонкий ребячий гомон и смех, доносившийся с речной песчаный косы, расположенной прямо за Березовой улицей. Там, на белой косе, собирались все окрестные ребятишки в жаркие дни, и звон ребячьих голосов стоял такой, что птицы в испуге разлетались из прибрежного кустарника.

День еще только начинался, Саша должен был вернуться с дежурства, и Натка отправилась в кухню вынуть из духовки пирог. Саша дорабатывал в городе этот месяц и со следующего уже выходил на работу в местную пожарную охрану. Перевод, хоть и не без труда, но нашелся, даже с небольшим повышением, так что радость его омрачало только то, что придется расстаться с коллегами, ставшими уже почти семьей. Но от грусти не оставалось и следа, когда он входил в дом, где его так ждали.

Возле ворот остановилась машина, Натка глянула в окно, потому что звук был не похож на тот, который она узнавала уже из многих других. Калитка их двора теперь была почти всегда открыта, бдительный подросший Буран поднялся с крылечка и вышел к воротам посмотреть, кто пожаловал в гости и не впустить чужака во двор.

Калитка отворилась, в ней показался силуэт, который Натка увидеть никак не ожидала – под пристальным взглядом Бурана на входе замер не кто иной, как сам Юрий Георгиевич. Легкая белая рубашка оттенила покрасневшее от жары лицо, в руках мужчины трости теперь не было, вместо нее он держал небольшой кожаный портфель. Испуганно замерев при виде безмолвно сидевшей прямо перед ним собаки, преграждавшей путь во двор, гость стал озираться по сторонам в поисках хозяев.

– Здравствуйте, – сказала вышедшая на крылечко Натка. – Буран, не трогать. Иди на место.

Буран внимательно посмотрел на замершего гостя, но хозяйку послушал и ушел на крылечко. Вообще, он еще и не был взрослой собакой, которой можно было испугаться, хотя уже и подрос, но вид при охране двора имел серьезный, что, вероятно, и остановило нежданно явившегося гостя.

– Наталья, здравствуйте, – проговорил Юрий Георгиевич, вытирая платком вспотевшее лицо. – Как хорошо, что вы дома, я боялся вас не застать…

– Чем обязана вашему визиту? Что-то случилось?

– Моя мама, как вы понимаете, уже в преклонном возрасте… – начал гость, явно ожидая приглашения войти в дом, но Натка молча стояла на крыльце. – После того, как я рассказал ей о вашем неожиданном появлении у меня на службе, у нее случился сердечный приступ. Сейчас ей стало лучше, и она хочет видеть вас. Разумеется, приехать сюда к вам она не сможет, поэтому я и приехал, чтобы отвезти вас к ней.

– Зачем мне к ней ехать? – пожала плечами Натка. – Я только хочу узнать ответ на единственный вопрос, который вам озвучила при встрече, остальное меня не касается. Вы готовы мне ответить?

Юрий Георгиевич удивленно посмотрел на Наталью, явно не ожидая отрицательного ответа на приглашение.

– Ну, понимаете… она мне сказала, хочет с вами поговорить, и на ваш вопрос ответит только вам самой, лично, – сбиваясь и чуть заикаясь начал он. – Наталья, можно попросить у вас стакан воды! Очень жарко сегодня.

Натка видела, что виной жажды гостя была не только жара – глаза его бегали от волнения, шея в вороте белой рубашки побагровела. Вздохнув, она нехотя повела рукой:

– Проходите в дом.

Присев на краешек стула возле стола в гостиной, Юрий Георгиевич принял из рук Натальи стакан с водой и стал пить небольшими глотками, украдкой поглядывая по сторонам.

– Вы шьете? – спросил он, указав глазами на машинку, но Натка ничего не ответила, тогда он продолжил, тяжело вздохнув: – Наталья, я прошу вас поехать… просто по-человечески прошу. Есть вопросы, на которые я сам очень хотел бы получить ответы, но мама мне не говорит… и я надеюсь, что ее беседа с вами что-то прояснит!

– Ну хорошо, – вздохнула Натка. – Я поговорю с вашей матерью. Как ее зовут, кстати?

– Вот спасибо! – обрадовался гость. – Я как раз сегодня попросил на службе машину с водителем, отвезу вас и привезу обратно, можете собираться. Маму зовут Вероника Эдуардовна.

Натка поразилась тому, как изменился тон гостя после ее согласия, став настойчивым и немного даже будто приказным. Сама она вовсе не собиралась никуда ехать сегодня и бросаться по первому приглашению навещать хоть кого-то из этого семейства.

– Нет, не сегодня. Говорите адрес, я попрошу мужа и завтра во второй половине дня мы, возможно, посетим вашу мать. Или в следующий четверг. А сегодня у меня дела.

Лицо Юрия Георгиевича чуть даже побледнело от неожиданности, а глаза зло заблестели, что заставило Натку довольно улыбнуться. Гость открыл портфель, достал оттуда блокнот и ручку, написав на вырванном листке адрес, он положил его на стол, попрощался с хозяйкой и несколько поспешно покинул дом и двор.

Натка, улыбаясь, слышала, как хлопнула за калиткой дверца машины, загудел мотор и вскоре затих за поворотом, только тогда она взяла листок и прочитала адрес.