Фаворит-10. Русская партия

Глава 14

Судьба, как ракета, летит по параболе

Обычно — во мраке и реже — по радуге.

Андрей Андреевич Вознесенский

Петербург.

6 мая 1737 года.

Орден Святого апостола Андрея Первозванного согревал мне сердце. Если бы я получил его не по заслугам, а лишь в угоду желания, каприза, государыни, то и награда была бы не столь сладка.

И я прекрасно понимал, что орден этот был бы у меня еще раньше, останься я хозяином постели Елизаветы Петровны. Ну а то, что высшую награду Российской империи я получил по совокупности заслуг — в том числе и за блестяще выполненную операцию по разгрому Шведского королевства, — было приятно.

Празднование подписания Петербургского мирного договора со Швецией было в полном разгаре. Или же, скорее, праздновали создание альянса «Северная Антанта». А точнее — и то, и другое.

Вот только я по большей части не веселился, а работал. Таков удел любого чиновника. Ведь приём в императорском дворце — это всегда работа, особенно когда на нём присутствуют представители иных держав. А такой триумф в особенности.

Конечно же, мы пригласили и прусского посла. И мой приятель герцог де Дюрас присутствовал. Австрийский посол — тоже. С каждым из них мне нужно было переговорить, обсудить, как будут в дальнейшем складываться взаимоотношения между нашими странами. И это такая работа, что изматывает похлеще, чем разгрузить полный товаров корабль.

Взять, к примеру, французского посла. Ведь ухудшение наших отношений мы активно не педалировали, не выносили на всеобщее обозрение. Но Франция должна понести наказание за помощь Османской империи. Вот только, что выгодно России, то и должно иметь место быть.

Деньги и корабли. Или в такой последовательности: корабли и деньги. Вот то, что мне нужно от французов. А им нужно сохранить лицо, оставить приоткрытым окно возможностей, чтобы Россия в будущем не участвовала в войне против коалиции, в которой будет присутствовать Франция.

Нет, они не настолько наивны, чтобы верить в наше предательство Австрийской империи. Ибо какая бы конфигурация в Европе не сложилась первоначально, французы будут против австрийцев. Но когда на поверхность — естественно с моей подачей — выплыло коварство имперцев, французы были готовы сделать для нас куда больше полезного.

Да и выходов у них, если по сути, немного. Франции нужно нам уступать, тем более, что я не потребовал, чтобы французы разорвали союз с османами. С турками идёт другая работа. Пора использовать методы не только внешнего воздействия на враждебные нам государства, но и подрывать их изнутри — особенно когда сложились все условия для этого.

Французам выгодно, чтобы мы составили конкуренцию голландцам и англичанам. Никаких особых интересов, как считают во Франции, у России нет ни рядом с французскими колониями, ни на их торговых маршрутах. Хотя в этом они ошибаются: в ближайшее время, если наращивать присутствие на Аляске, мы соприкоснёмся с границами французской Канады. Но в Индию мы не собираемся лезть, а там назревают существенные противоречия между французами и англичанами.

Так что корабли нам поставят — самые лучшие в мире. На данный момент именно французы лидируют, ну, может, ещё в некоторой степени испанцы, в вопросах кораблестроения.

Австрийцев же я заверил, что союз мы с ними не разрываем, и Россия всегда будет придерживаться буквы союзных отношений. А если союзники будут ещё и правильно себя вести в отношении Российской империи, так ещё и духу соглашений придерживаться станем.

Но самое главное — это создание Северной Антанты.

— Господа, своими подписями на документах наши монархи прекратили вражду между странами, которые могут выступать единым фронтом и тем самым становиться ещё более могущественными. За это я и предлагаю выпить, — сказал я, приподнимая свой кубок.

Гранатовый сок был чудесен. Возможно, это последние поставки гранатов из Персии. Ведь там вот-вот начнутся боевые действия. Так что нужно было насладиться вкусом.

А вот вино, поставленное на стол, имевшее тот же оттенок, я не пил. В этом мире, в этом теле, к сожалению, я чуть менее стоек при употреблении любого вида алкоголя. Пьянею быстрее. А голова должна быть с ясным рассудком.

Но, конечно же, все думали, что я пью вино. Просто филигранно отрабатывал один из сотрудников Тайной канцелярии, который прислуживал нам за столом.

Моими, если можно так выразиться, собутыльниками, были главы правительства двух других стран, входящих с сегодняшнего дня в военно-политическое объединение под названием «Северная Антанта». Название, само собой, моё.

Три державы заключают мирное соглашение и вступают во всеобъемлющие союзные отношения. Дания, Швеция, и старшим братом выступает в союзе Россия, теперь и далее будут согласовывать свою политику, если только она может затронуть интересы других участников Антанты. Здесь же объемное экономическое сотрудничество, работа по обмену научными кадрами и многое другое.

Датский первый министр Ивар Росинкранц, а также глава шведского киксдага и одновременно глава правительства Шведского королевства Арвид Бернгард Горн были напряжены. Ведь их предыдущие попытки продавить меня не увенчались успехом. Больше всего старался швед, конечно, Данию и без того все устраивало.

Купились, видимо, господа, потомки викингов на то, что я молод. Посчитали, что занимаю своё место только потому, что будто бы грею постель Елизаветы Петровны. Вот и провалились все их стратегии относительно переговоров со мной. До сих пор пробуют исполнять заготовки на переговоры, но не выходит у них.

— Господин канцлер, — обратился ко мне Горн. — А ведь меня могут убить в Швеции. Малочисленны, но они активны — те люди, которые выступают за продолжение войны.

— И в связи с этим вы о чём хотите попросить меня? — с лукавым прищуром и улыбаясь спросил я.

Мне понятно, чего именно хотел по сути нынешний правитель Шведского королевства. Хлеба и… опять же хлеба просил фактический правитель Швеции. Ведь короля оттёрли от всех дел, и он, можно сказать, находился под домашним арестом.

В Швеции начинался катастрофический экономический кризис. Торговые корабли Шведского королевства должны были отправиться в Англию, Голландию, в другие регионы Европы. Но дело в том, что теперь у Швеции нет ни военных кораблей, ни торгового флота. Все наше. А собственный урожай шведы растратили, были и поджоги зернохранилищ по принципу: «так не достанься ж ты никому». На зло бабушке отморожу уши.

— Россия передаст Швеции достаточно зерна, чтобы худо-бедно прокормиться до следующего урожая. Но мы с вами и со шведскими экономистами обязаны разработать программу экономической стабилизации вашего королевства. Мне есть что предложить вам, — отвечал я. — Но и от вас я затребую для России полезностей.

— А взамен что вы хотите? Что вы дадите мне, чтобы я урезонил народ? Потеря территорий больно ударяет по самолюбию шведского народа и шведских дворян. Я должен дать им веру в будущее, иначе партия «Колпаков» будет вновь теснима партией воинственных «Шляп», — ставил мне условия Горн.

— Ну, как пожелаете. Я согласен с вашей невысказанной просьбой, чтобы русские войска продолжали базироваться на территории Шведского королевства, — усмехнулся я.

— Но позвольте, я об этом даже не намекал. Напротив, хотел бы попросить вас скорее вывести войска, — даже не пытаясь скрыть эмоции, встрепенулся шведский премьер-министр.

— Ну а как вы предлагаете мне обеспечивать стабильность наших взаимоотношений? Русские войска могут и должны уйти с территории королевства, но только тогда, когда я увижу, что вы сильны: что вас не снимут, а если и застрелят — то ваш преемник будет не менее благонадёжен, — сказал я.

Потом отставил свой бокал, резко поднялся со стула, посмотрел прямо в глаза шведу.

— Прямо сейчас я могу объявить, что Швеция не способна выполнять свои союзнические обязательства согласно заключённому пакту о Северной Антанте. И разве же я не способен отдать приказ, чтобы Швецию окончательно оккупировали и разогнали шведский риксдаг? — сказал я, потом усмехнулся и обратился к датчанину: — Господин министр, поддержит ли в таком случае Дания Российскую империю?

Датчанин только улыбнулся.

Да, я прекрасно понимал: шведский министр хотел выторговать себе хоть сколько-нибудь больше преференций. Но он уже должен был осознать, что это бесполезная трата времени и даже рискованно. Сорок тысяч русских войск сейчас находились в Швеции, а ещё десять тысяч служащих, в том числе и по военной линии, заканчивали расчёты и аудиторскую проверку: что именно мы заберем у шведов, а что всё-таки оставим королевству.

Забираем мы все, что касается флота. Оставляем шведам только шлюпы, бриги, и другие корабли малого класса, не более пятнадцати пушек на борту. И даже не столько забираем флот, как пользуемся шведским, который будет ходить под русским, Андреевским, флагом. Но команды будут шведские с русским наблюдателем.

Сложно для шведов принимать такой мир. Я знал и другое: шведское правительство тайно обращалось к французам, ища у них поддержки и возможности, чтобы те не дали умереть с голоду шведскому народу, а также начали тайное вооружение будущей шведской армии. Примерно с теми же просьбами шведы обратились к англичанам и голландцам.

Но ещё раньше Россия по дипломатическим каналам предупредила все страны: если кто-то попробует влиять на развитие отношений России и Шведского королевства, то всплывут различные негативные моменты взаимоотношений России с этими странами.

По ведомству Тайной канцелярии были подготовлены — может быть, не все, но немалое количество — тех прегрешений, которые есть у каждой из стран по отношению к России. Если даже что-то всплывёт, и если это правильно подать в прессе, то мы можем сделать злейшим врагом империи кого угодно — будь то англичан, голландцев, да хоть и датчан.

— Я надеюсь, что с этими вопросами мы закончили и не будем больше обращаться назад, но смотреть лишь только вперёд. Дополню лишь: только милостью наших монархов Шведское королевство всё ещё имеет свою государственность. Цените это. Понимайте, что и Дания, и Россия с большим трудом побороли соблазн уничтожить своего врага, — говорил я.

Дальше обсуждение пошло уже в более конструктивном направлении. Да, сперва обсудили гуманитарные проблемы и то, что Дания и Россия год будут кормить Швецию. Но Россия за это продолжит получать шведское железо.

С датчанами мы разобрались по-своему, чтобы они не слишком раскрывали рот на те немногие шведские богатства, которые у неё оставались. Ведь по сути мы занимали на данный момент две трети будущей Финляндии, но не выходили на шведские железорудные предприятия на севере страны. И любой мало-мальски грамотный человек прекрасно поймёт, что у России был великий соблазн заполучить уже готовые заводы и каменоломни Шведского королевства. Так что уступка с нашей стороны была существенная.

— Итак, господа, я предлагаю сделать наши встречи постоянными и не реже чем раз в полгода. Думаю, что город Рига как штаб-квартира нашего альянса более чем подойдёт. Там же должны работать наши военные и экономисты, чтобы, с одной стороны, защищать интересы своих держав, с другой же стороны — думать о том, как мы будем развиваться вместе дальше, — сказал я, подводя итоги встречи.

Да, на самом деле, всё было проговорено заранее. Но есть такое в политике: нужно встретиться хотя бы для того, чтобы посмотреть друг другу в глаза и пожать руки.

Военно-политический союз с моей подачи подразумевал ещё и экономическое сотрудничество. У шведов не было вариантов высказать своё нежелание вступать с Россией не только в политический союз, но и в экономический. Во-первых, шведам элементарно скоро есть будет нечего, и без нашей помощи там начнётся голод. Во-вторых, пусть остаются благодарными, что ещё существуют как субъект.

А вот датчане высказали своё нежелание хоть как-то экономически сотрудничать. Ну, кроме того, что Россия даёт датчанам деньги за то, что загружает их верфи: строят корабли из русского дерева, оснащают будущие линейные корабли и фрегаты русскими же канатами и парусиной. А все равно Дания берет за строительство кораблей почти полную сумму.

И датчане прекрасно знают альтернативу своей строптивости и несговорчивости. Россия может поддержать Гольштейн в споре с Данией за Шлезвиг. Кроме того, англичане всё больше вытесняют датскую колониальную торговлю. Там ещё и намечается блокада Дании со стороны Англии — с целью оторвать Норвегию.

Так что по сути датчанам необходима поддержка такой страны, как Россия. Тем более что их производство упёрлось в потолок, и внутреннего рынка не хватает, чтобы продавать даже те товары, которые производятся при помощи ручного труда на датских мануфактурах.

А если говорить ещё и в рамках идеологии — именно сейчас Дания становится в некотором роде похожей на Россию. И если я в нашей империи хочу каким-то образом ограничить крепостничество или вовсе его упразднить, то датчане как раз именно в этом году вновь ввели крепостное право. Это странно, но таким образом они пытаются обезопасить себя в сфере продовольствия.

Опять же, Россия может в этом помочь. Нам-то и нужно, чтобы Дания была своего рода собачонкой, которая будет лаять и на Голландию, и на Англию, но при этом иметь хозяина, который, если надо, придёт с большим флотом и покажет всем кузькину мать.

Ведь если Россия ещё и интегрирует в русский флот шведские корабли… а ещё интенсивно строят для России корабли во Франции и в той же Дании… Мы становимся видными игроками на севере Европы. Хотя, нужно было быстрее провести русскую эскадру через черноморские проливы, пока турки не начнут новую эскалацию и не станут нарушать Хаджибейский мирный договор. Вот тогда Черноморский флот будет полноценным.

Тут мне стоило подумать, чтобы преждевременно не схлестнуться с Англией. Англичане не будут дураками: обязательно придумают какую-то схему, чтобы ограничить российский флот. Так что пока где только можно — и даже где нельзя — повсюду провозглашаем, что Россия, дескать, готова защищать Балтику, но отнюдь не горит желанием выходить в Мировой океан.

Выйдем мы и туда. Только нужно сперва накопить силы, чтобы грозные морские дядьки не выбили дерзкого подростка.

— Что ж, господа, — я посмотрел на свои новые наручные часы, — подходит время фейерверков и салютов. Не соизволите ли посмотреть?

Господа устали от полуторачасового разговора, который вроде бы и можно было бы с натяжкой назвать дружеским, однако был весьма напряжённым. Так что все с удовольствием вышли в сад Зимнего дворца.

Я посмотрел направо — и усмехнулся. Там сейчас разворачивалось грандиозное строительство, примерно на том же месте, где и в будущем стоял Зимний дворец. И сейчас стройку накрыли белым полотном, чтобы хоть как-то спрятать строительный беспорядок.

И так будет ещё года два, не меньше. Это при том, что я лично контролирую строительство нового Зимнего дворца. Как в иной реальности, когда строительство растянули на долгие годы и Елизавета так и не успела въехать в новый дворец, не будет. И финансирование идет непрерывно и строительные бригады профессиональные, даже сто строителей были выписаны из Италии.

Вышли на балкон. На Неве уже стояли два русских фрегата. Вот только-только прошёл ледокол. И ещё даже оставалась опасность встретить бортом льдину, но фрегаты вошли в фарватер и сейчас были готовы совершить залп.

Я ещё раз посмотрел на часы. Тем самым привлёк внимание уже не только датского и шведского чиновников, но и послов других стран, которые, как будто случайно, так и жались к нашей компании, возможно стараясь что-нибудь расслышать полезного для своих держав.

— Вжиу! Вжиу! — с двух фрегатов в сторону большой платформы устремились ракеты.

Ночное небо Петербурга раскрасилось светом от сгорающего горючего, толкающего снаряд в сторону условного врага. Да, это развлечение, фейерверк. Но кроме того, умный поймёт: мы демонстрировали новое русское оружие, способное запускать ракеты на дальность не менее километра и уверенно поражать цель.

Конечно, до этого провели испытания, много расчётов, измеряли количество пороха, расстояние, с которого можно и нужно произвести обстрел. В боевых условиях, всё было бы намного сложнее, и большая часть ракет в любом случае улетела бы «в молоко».

Из сразу двадцати пущенных ракет попали в большую платформу не менее пятнадцати.

— Бабах! — начали красочно разрываться и ракеты, и те заряды, которые были заложены на платформе.

Сотни огней заставляли людей, увлечённо смотрящих на зрелище, жмуриться. Ну а были и те, кто смотрел на всё происходящее с выпученными глазами. Я понимал и английского, и голландского посланников. Догадывался, что именно они сейчас чувствуют и думают.

С двух фрегатов в сторону платформы буквально за полторы минуты было отправлено больше ста ракет. Даже если их точность оставляет желать лучшего, это всё равно казалось, что русский флот заполучил необычайное преимущество над остальными. Ведь получается, что ещё задолго до вступления в непосредственное соприкосновение русские могут расстреливать английские корабли.

А если это будут не два фрегата, а, допустим, десять? Или ещё на линейные корабли установить пусковые приспособления? Учитывая, что современный морской бой часто подразумевает скопление парусных кораблей, может случиться непоправимое.

И этим представлением — фейерверком, который сейчас разлетался в разные стороны, и взрывами, что продолжали звучать, — я не говорил, что Россия готова к морскому противостоянию с великими морскими державами.

Напротив, я сказал: «Погодите». Не спешите. Осознайте угрозу для себя. Дайте нам, русским, время построить флот будет, сто в состоянии противостоять любому вашему — не бутафорский, пусть и красивый, а по-настоящему сильный.

И не боялся я секреты открывать. Использование ракет на флоте предусмотреть можно. Но это отнюдь не то оружие, которое будет решать исход морского сражения. Уже потому, что ракеты крайне неточны. Скоро наши потенциальные противники это поймут. Но уже изрядно потратятся и замедлят иные программы перевооружения.

— Ну что, Саша, твой спектакль подходит к финалу? — спросила Елизавета Петровна, подошедшая ко мне сразу же после окончания этого представления.

Я сбежал от послов, хотел уже перевести дух и найти жену. Но меня нашла государыня. Причем она была одна, оставила свой «хвост» в метрах десяти.

— Лиза, я пытаюсь выгадать нам четыре года мира. Если это получится, то Россия станет поистине великой, — сказал я.

— Будут ли у нас когда-нибудь эти четыре года спокойствия? — усмехнулась усталой улыбкой Лиза.

А ведь она сегодня молодец. Тоже работала — хотя внешне могло показаться, что лишь веселилась. Сколько ей пришлось выслушать — и по поводу меня, и по поводу того, как мы «нечестно» поступаем со Швецией. И еще одно испытание выдержала. Сколько молодых красавцев попадалось ей на глаза — большая часть из них секретари посольств.

Подготовились, черти. Думают, что могут привести красавчика ко двору — и государыня наша вмиг поплывёт и возьмёт себе нового фаворита. Нет. Пока что Иван справляется на зависть другим. А если не будет справляться — так я и сам подберу, под кого Лизу укладывать.

— Ваше великое высочество, — к нам подошла Юля.

— А вот и покорительница сердца железного русского канцлера. Я рада видеть вас, милочка, — сказала Лиза, взяла мою руку, посмотрела пристально томными глазами и своим коготком провела по моему запястью. — Оставайтесь, Норовы… Норку себе подыщите.

— Она же меня дразнит! — возмутилась Юля, когда Елизавета Петровна, будто комета с хвостом из придворных и приглашённых ко двору, ушла.

— Она не может признать, что проиграла тебе, — улыбнулся я своей супруге.

— Поехали домой! Буду лечить тебя от желаний других женщин.

— Так я и никого, кроме тебя, не желаю, — возмутился я.

— Как это твоё слово, которое ты говоришь, когда принимаешь доклады о вакцинации от оспы… это всё для профилактики. Буду тебя сегодня весь остаток ночи и утра любить для профилактики, — сказала Юля.

— Так я же и не против. И вообще: родили няньку — пора подумать и родить ляльку. Дочка есть — пора ей и братика, — сказал я и, вопреки всем нормам приличия, чуть ближе прижался к своей жене.

С трудом удержался, чтобы не поцеловать. Ничего — сейчас приедем домой…

Вот она: доля быть государственным человеком — обнимал и любил жену, а сам думал… Получилось ли у меня выиграть четыре года мира, чтобы изрядно подготовиться к войне?

От автора:

Медик попадает в тело офицера перед Русско-японской войной. Сражения на суше, будущие белые и красные. И немного мозгов. Новая АИ от Емельянова и Савинова — https://author.today/reader/392235/