Фаворит-10. Русская партия

Глава 3

Кто я? Дед Мазай, или Герасим?

Александр Лукич Норов

Дунай, Бессарабия.

22 мая 1736 года

На второй день мы всё-таки вошли в устье Дуная. И оказалось, что, пусть и немного, но мы ошиблись в расчётах. Да, это хорошо, что мы не встретили ни одного турецкого корабля при входе в устье, если они здесь и были, то вице-адмирал Петр Петрович Бредаль с парусной эскадрой смог оттянуть на себя турецких сторожевиков. Но мы вошли в устье уже за полночь.

А это означало, что добраться до Измаила к рассвету никак не получится. Следовательно, нужно предполагать, что мы будем обнаружены турками и крепость, скорее всего, успеет приготовиться к нашему появлению. Впрочем, шли мы под турецкими флагами, передовые галеры отличить от османских было сложно. Большая часть воинов были на первых двух галерах были облачены в мундиры турок.

Рязанские лица многих солдат, конечно, сильно демаскировали. Но это нужно было присматриваться, тогда как ярко-красные турецкие мундиры отвлекали любой взор на себя.

Ну а заметят и распознают? Так ещё неясно, кто быстрее может добраться до Измаила: всадник, который увидит идущие быстрым ходом корабли, или, собственно, сами корабли.

Весла мерно ударялись о речную гладь. Офицерам не было нужды подгонять гребцов. Это явное преимущество, перед турецкими галерами, на которых использовался рабский труд. Когда воины мотивированы, когда они сильны, не страдают от недостатка пищи, конечно же, и гребут споро. А еще три косых паруса помогали, вносили свою невеликую лепту в ускорение движения. Словно бы Господь Бог нам помогал. Ветер почти всегда, кроме того, как сильно виляла река, был попутный.

Так что двигались очень быстро.

Конечно, нужно было иметь куда как более серьёзный настрой, но я наслаждался видами. Интерес и любознательность сейчас побеждали волнение перед дракой и в целом тревожность. И не только я один такой.

Солдаты и офицеры, словно те дети, смотрели на пеликанов, которых в устье Дуная было просто привеликое множество. Молча, не выкрикивали, так как был режим тишины и его могли нарушать только входящие в воду вёсла, но активно жестикулировали и показывали руками на экзотических птиц.

В прошлой жизни я был и в Измаиле, и в целом в этом регионе. Посещал крепость Белгород-Днестровскую, нынче это Аккерман, был в Вилково, как её называли местные — «бессарабская Венеция». И в целом казались люди, проживающие здесь, вполне дружелюбными и гостеприимными.

Удивительная этническая солянка была в Измаиле и в других населённых пунктах Бессарабии. Русских здесь было, может быть, даже и меньше всего, но вот болгар, гагаузов, румын, молдаван… Евреев и караимов — всех хватало. И удавалось сохранить при таком этническом разнообразии мир. Правда, оказалось, что… Но не хочется вспоминать эту боль.

— Сколь далеко осталось? — спросил я у Алексиса Дамиониса.

Исчезла предрассветная дымка, солнце полноценно вступало в свои права. Яркость солнечных лучей, как и их теплота, намекали, что сегодня нам будет не просто тепло, но и жарко. А весьма вероятно, что жарко будет в том числе и в переносном смысле, когда мы доберёмся до Измаила. Я же с удовольствием пережидал бы полуденную жару в теньке в самой крепости. В русской крепости Измаил.

— По такому ходу нам осталось три с половиной часа, — проанализировав какие-то только ему понятные записи, сказал наш греческий капитан.

Я уже намеревался вывесить нужную конфигурацию флагов, чтобы изготавливались к острой фазе операции, как один из офицеров, призванный неусыпно следить за берегом и рекой, громко сказал:

— Впереди две вражеские галеры. Они показались в излучине реки, нынче скрылись, но движутся в нашу сторону.

Не было печали!

— Что неприятель мог успеть увидеть? — тут же подобрался я и спросил.

— Не более двух наших кораблей. Передовую галеру и парусный бриг, — практически не думая, ответил офицер.

Я посмотрел на Алексиса, он размышлял чуть больше, потом кивнул головой, соглашаясь с выводами моего адъютанта.

— Передайте на бриг, чтобы картечницы были заряжены, но их преждевременно не выкатывали вперёд. Всем готовиться к абордажному бою! — И как же не вовремя, учитывая то, что мы уже почти прибыли к месту. По-любому в крепости услышат звуки боя, насторожатся, закроют крепость.

— Господин командующий, дозволено ли мне будет высказать своё мнение? — спросил мой адъютант.

— Если оно только существенное и может повлиять на ситуацию в нашу пользу, — сказал я.

— Предлагаю пропустить мимо, разойтись бортами с турками. Но сперва высадите меня с отрядом на берег. Дайте первый батальон Гатчинской пехоты и сотню стрелков. Я возьму ворота Измаила и буду держать до подхода флота, — заявлял мне мой адъютант.

Я подумал. С одной стороны, мне не особо нравилось такое рвение офицера, который должен быть постоянно при мне. Словно бы мальчишество какое-то. С другой же стороны, не хотелось бы, чтобы одному из ближайших ко мне офицеров было некомфортно рядом со мной служить. Хочет отличиться? Пожалуйста. Тем более, что я знаю: для этого у него хватает и навыков, и ума, и решительности.

И уж точно не в этом главная причина того, что я решился, и уже скоро, через пятнадцать минут, началась высадка отряда на берег. Просто он прав. Гатчинцы лучше всего подготовлены, в том числе и физически. Они даже по полной выкладке могут преодолеть те десять-двенадцать вёрст, которые остаются до Измаила. Причём сделать это бегом.

— Что видно? — спросил я у одного молодого подпоручика, который залез на рею и высматривал оттуда приближающиеся турецкие галеры.

— Полчаса! — определил время до нашей встречи с противником.

— Давай, Алексис, на нос корабля за место меня, — сказал я, обращаясь к греку.

Конечно, более всего на турка похож именно он, ну и большая часть всех гребцов, которые сейчас готовятся к максимально быстрому рывку вперёд. Я тоже, как бы не светловолосый русич. Но мне нужно не лицом торговать, а быть среди бойцов.

— Ты готов? — спросил я Кашина.

— Так точно! — залихватски отвечал он.

— Отвернись только, а то ты своим бледным ликом смутишь турку, — сказал я.

Нет, турки не должны до поры до времени вообще понять, что это русские корабли идут к Измаилу. Так что многих солдат пришлось прятать под тентами, выставляя на обозрение противнику тех немногих, которые могли бы внешне быть похожими на османов.

С брига, который шёл следом за нами и также под турецким флагом, показывали, что они готовы к столкновению и коронады заряжены по оба борта.

Что ж… В морском бою я участвовал, на земле дрался уже много раз. А вот на реке ещё не пришлось. Пора закрыть и этот гештальт. А лучше, конечно, чтобы дрались следующие за мной галеры, а мы всё-таки устремились к Измаилу. Иначе подвиг четырех сотен русских солдат под командованием моего адъютанта будет зазря совершён.

— Вижу турецкие галеры! — прокричал вперёдсмотрящий, да и все увидели, как из-за очередного поворота реки, в близости, ближе чем в полверсты, выплывают турецкие корабли.

Турки могли даже услышать слова русского вперёдсмотрящего. Впрочем, не так этот уже и важно. Было видно почти сразу, что турецкие галеры расходиться бортами не желали. Алексис принял чуть ближе к левому берегу, показывая тем самым, что готов пропустить турку. Но и они взяли правее, ходя река в этом месте была весьма широка и пять галер разошлись бы без особого труда.

— Может кто важный на корабле стоит? — высказал версию Алексис.

Весьма вероятно. И этот важный решил показать себя. Как же мимо проплыть такого количества союзных галер и парусников? Каждый важный чиновник непременно должен проявить любопытство и прознать, что же тут происходит и почему вне графика судоходства по реке отправлен большой груз в Измаил.

Ранее, чем предполагалось, операция входила в острую фазу. Но это не означает, что мы уже проиграли, это означает, что русская партия в этой игре может оказаться чуть более затянутой. Ну и трудозатратной.

— Приготовиться всем, проверить заряды, распределить цели и не стрелять в одного турка многим! Спрятавшимся воинам по свистку принять боевое положение! — приказывал я, и казалось, что отнюдь не голубые воды Дуная, а тёмно-серые отражали мои слова, и они разносились по всей реке.

Есть у меня такое чёткое убеждение, что русская речь на этой реке теперь станет постоянным явлением.

— Алексис, определишь ту точку, когда турки уже не смогут совершить никакого манёвра и будут вынуждены дальше идти тем же курсом! — обратился я к греческому капитану.

— Сделаю! — с предельно серьезным видом отвечал грек.

А его потрясывает. Боится. И молодец, так как страх не мешает выполнять боевую задачу.

Время словно замедлялось, становилось тягучим. Я смотрел в сторону приближающихся турецких галер, примерно прикидывая, какое расстояние уже смогли преодолеть стрелки и пехотинцы, которые по земле устремились к Измаилу.

Прошло полчаса. Это значит, что максимум, на что я могу рассчитывать, — отряд на полпути до крепости.

Контрабандисты-армяне не так давно посещали Измаил, а потом умудрившиеся прибыть в Хаджибей для других торговых операций стали для нас одним из источников информации. Я даже по их словам больше зарисовывал контуры крепости, на карте определяя направления ударов. Времени на рекогносцировку у нас не будет. Или действуем молниеносно и при этом имеем шансы взять Измаил. Или же и не стоило все это начинать.

Я даже контрабанду поощряю — оказаться без торговли для Крыма будет очень сложно. Тем более, что контрабандисты — уникальный источник информации. Я теперь немало знаю и об настроениях в Османской империи, и о том, как выглядят пляжи Стамбула и его порты. Пригодится… Надеюсь…

Измаил же — это перевалочный пункт… Поэтому не столько в самой крепости, сколько за её пределами — немалое количество шатров. Подразделения стоят рядом с Измаилом, но не внутри него.

Само собой разумеется, что гарнизон Измаила, как только услышит выстрелы, начнёт суетиться на реке. И при этом вряд ли будут закрывать ворота: в такой небольшой крепости, где должно быть собрано немалое количество солдат и обозников, просто негде размещать людей. И на это тоже наш расчет.

Конечно, сведения более чем двухнедельной давности, и весьма возможно, что-то изменилось. Но приходится оперировать именно этой информацией.

— Всё, командир, — подражая моим бойцам и называя меня командиром, обратился Домионис. — Больше они свернуть никуда не смогут. Иначе рискуют взять такой крен, что и завалиться на бок.

Я взглянул на ближайшую к нам турецкую галеру. Не увидел, чтобы там суетились или готовились к абордажному бою. Несколько турецких офицеров, а также десяток солдат смотрели в нашу сторону — скорее с любопытством, или даже с ленцой, чем с тревогой. Мол, сейчас наш господин будет вот этих нагибать. А мы послушаем.

Посмотрел я и назад: сразу за нами шёл бриг. Я опасался, что турки почуют неладное скорее из-за этого парусника, чем из-за галеры, на которой я нахожусь. Но, видимо, трофей, взятый нами в Кочубее, — вполне распространённое парусное судно в турецком флоте.

— Свисток! Стрелкам — пали! — прокричал я приказ.

Тут же чехлы, под которыми прятались бойцы, отвернулись в сторону. Воины поднимались и сразу же проверяли своё оружие — может, пуля выпала, пока они лежали и корабль слегка укачивало. Между тем стрелки уже изготовились и выцеливали свои жертвы.

— Бах-бах-бах! — зазвучали выстрелы.

— Твою Богу душу мать! — выругался Кашин.

Он так тщательно целился в оптический прицел своей винтовки, и в итоге, одновременно с тем как выжимал спусковой крючок, прогремели рядом выстрелы — рука Ивана дрогнула. Пуля ушла в небо.

Мой соратник, почти что Санчо Панса при Дон Кихоте, стал быстро перезаряжать свою винтовку.

Между тем корабли сближались. Я не давал команды, чтобы наши гребцы ускорились. Зачем? Вполне достаточно: они до нас пока ещё достать не могут, а мы их расстреливаем. Абордаж — это слишком непредсказуемое мероприятие. Да и обязательно с жертвами с нашей стороны. А мне такого не нужно. Кроме того, ведь есть бриг, который и нужен для того, чтобы одним залпом уничтожить вражескую галеру.

— Алексис, ещё левее можем дать, не сев на мель? — спросил я.

— Сто пятьдесят шагов! Больше нет, попадем в ловушку и останемся без маневра! — выкрикнул капитан, находящийся не так уж далеко от меня — буквально в пяти метрах.

Но стрельба продолжалась, наша галера погружалась в облако из сгоревшего пороха. В ушах звенело. Как бы не легкая форма контузии случилась. Но я услышал Дамиониса и принял решение.

— Делай! — скомандовал я.

Первая турецкая галера точно пройдёт по левому борту брига — а значит, попадёт под уничтожающий удар коронад. Это дьявольское оружие сметёт с палубы каждого.

Конечно, в этом случае будет жалко рабов, но, может, кто-то из них и выживет: пушки всё-таки будут наставлены на палубу, а гребцы находятся под ней. Вот только если стальные картечины ударят, то могут насквозь прошить такую галеру, как у турок.

Мы продолжали стрелять. Стрелки прежде всего вышибали турецких офицеров или тех солдат, кто изловчился и уже наставил в нашу сторону свой французский карабин или массивное турецкое ружьё. И таких было немного.

Турки считали, что они у себя дома, что не обязательно держать оружие заряженным. Теперь это стоило им времени: перезарядка одного французского карабина занимает примерно полминуты — если только солдат не настолько отлично обучен, что справляется чуть быстрее. А время в бою — это часто и жизнь, ее потеря, или сохранение.

И вот за эти полминуты мои бойцы могут сделать полтора выстрела. И это из штуцера, у которого рассеивание пули почти отсутствует, а пробивная способность куда выше, чем у простого гладкоствольного ружья.

— Фальконеты готовь! Гребцам ускориться! — кричал я и мои приказы дублировались, чтобы быть услышанными.

Алексис дал несколько левее и мы проходили турок. А они не успели отреагировать на наш маневр. Или там уже некому реагировать?

Фальконеты, маленькие пушки, которые переносятся солдатами, были срочно закреплены на специальных креплениях на бортах. Их было пятнадцать. Они не решат вопрос. Метров сто двадцать нас разделяло, много. Но попугают, точно. И картечь долетит, меньше, чем от коронад, но все же.

Ещё минута — и коронады скажут своё последнее слово. Вода покраснеет. Если сейчас Дунай сероватый, то с оттенком крови вода будет иметь устрашающий цвет…

Внезапно на турецкой галере взметнулся сигнальный флаг. Сдаются? Может поняли, что, в какую ловушку попали? Ведь из излучины реки должны одна за другой выходить наши галеры и парусники.

Первый турецкий корабль точно обречен. На его палубе началась суета — запоздалые попытки развернуть судно, перестроить ряды, найти укрытия. Но время было упущено: мы держали дистанцию, позволявшую вести прицельный огонь, а их манёвры лишь подставляли борт под наши штуцера. По первой галере стрелки уже не стреляли. Тут готовились дать залп фальконеты.

— Бах-ба-бах! — прозвучал залп пятнадцати картечниц.

Галеру шатнуло и она накренилась налево. Но тут же встала в нормальное положение. Многие солдаты упали.

Пороховой дым стлался над водой, смешиваясь с криками раненых на турецкой галере. Вторая галера стала притормаживать. Гребцам приказали опустить в воду весла, но не грести. Судно чуть было не перевернулось, накренилось носом и чуть влево.

— А что? Так можно было? — удивился я способу торможения турецкой галеры.

Я думал, что они будут грести назад. Но, нет. Видимо здраво рассудили, что не убегут.

Мы проходили борт в борт, нас разделало метров сто. Но мы не стреляли. Турки всем видом показывали, что сдаются. И мало ли, но пригодятся такие вот пленники в будущем.

— Ба-ба-бах! — раздались выстрелы коронад брига.

Я посмотрел назад. Первая галера была уничтожена. Вот вообще… Она быстро набирала воду. И я сомневался, что на ней есть кто-то живой. Бороться за живучесть корабля некому.

Я все же монстр. Я создал ужасное оружие на почти полвека раньше. Коронады — это… ужас морского боя. Их нужно нам больше!

Турки на второй галере после такой демонстрации силы и возможностей в большинстве своем попадали на колени. Лишь только офицеры и…

— Это что? Австрийская форма, или французы? — спросил я у кого-нибудь, или даже у самого себя.

И французские войска в белом и австрийцы. Никакой фантазии. И как различать одних от других. Есть различия и я видел, как на турецкой галере, или на галере под турецким флагом идут австрийцы. А турки с ними на корабле скорее как сопровождение.

Вот это трофей! Но я проплывал мимо. Лишь покуражился, снял свою шляпу-треуголку, помахал, как старому знакомому, австрийскому генералу.

— Передайте дальше, чтобы взяли приз. Пусть бриг берет вторую галеру! — приказал я.

Неожиданно, река крутанулась, и мы увидели Измаил. Неужели так близко шел бой? Значит и у отряда было больше шансов успеть прибежать к крепости, ведь она ближе, чем предполагалось.

Я посмотрел на Алексиса.

— Ошибся. Повороты реки такие похожие. И еще тут раньше не было пеликанов, — оправдывался грек.

— Всем готовность! Вывесить флаги «ускориться» и «делай, как я», — приказывал я.

Мы идем на штурм Измаила!

От авторов:

Новинка от Василия Седого!

Попаданец в шестнадцатый век.

https://author.today/work/512772