Фаворит-10. Русская партия

Глава 6

Кто храбр — тот жив, кто смел — тот цел.

Александр Васильевич Суворов.

Измаил.

12 июня 1736 года

Большая часть галер и парусники ушли. К Измаилу дошел один русский фрегат и сообщил, что выход из устья свободен. Мол, можно теперь и уходить всей дивизией. Сделали свое дело, можно и отдыхать. Хотя я прекрасно понимал, что нельзя покидать такое место, даже если и разрушить крепость до основания. Русский Измаил — это кость в османском горле.

Да, у них по близости есть еще и Аккерман, будущий Белгород-Днестровский. Но там крепость не предназначена для приема грузов и людей в еще большей степени, чем небольшой Измаил. Так что логистика у врага нарушена основательно. Тем более, что Дунай — это, как ни крути, важная артерия и для османов. А тут мы стоим.

Галеры и парусники увозили очень много чего. Провианта так и на сто тысяч солдат хватит на месяц. В Одессе, наверняка, не достанет складов, чтобы хранить и половину добра, взятого в Измаиле. Да там и те трофеи, что в самом Хаджибее остались, негде складировать.

Так что… Часть будет отдана Волынскому. Если иметь в своем распоряжении немалое количество провианта, куда как справнее можно общаться с людьми, раздавая одним еду, нанимая на работы за еду других. Вот пусть и занимается. Севастополю быть!

Но шло время. Неделя… вторая уже пошла. И я начинал ощущать то, что, по моему времени, ощущал Наполеон, когда сидел в Москве. Нет, Измаил я не сжег. И не было разложения в моей почти что дивизии, что тут стояла. Но вот бездействие, а еще и медленно приходящее чувство, словно ошибся, довлели.

А тут еще и пойманные языки пели о страхах ужасных, объясняющих относительное затишье. Целый канцлер Российской империи, считай, что заперт в Измаиле, в городе, находящимся до сих пор в тылу османов.

— Ваше высокопревосходительство, вам нужно срочно уходить, — сказал Иван Кашин.

Я молчал. Мой разум пока не мог побороть эмоциональную составляющую. Не выходило принять правильное решение, как ни старался. Ведь однозначных выходов из положения не было. Ну или я не убедил сам себя в правильности одно из них. Ведь если я сейчас, под покровом ночи, уйду, то это будет бегством.

С другой стороны, и оставаться здесь может быть опасно. Нет, не для меня — для России. В своих играх я не учёл очень важный момент. Ведь я не столько лихой генерал, который наскоком берёт мощную крепость врага, сколько канцлер Российской империи. Функционал, мягко говоря, разнится.

Лизка всё-таки подписала официальный указ, что теперь я становлюсь вторым человеком в России. С одной стороны, радует, с другой — меня сильно огорчает тот факт, что откуда-то турки прознали про то, что я теперь очень важная птица, и что эта птица заперта в клетке под названием Измаил. Сладкий приз для врага.

— Всё готово, ваше высокопревосходительство, — поддакивал Кашину подполковник Казанский. — Корабль австрийцев ждет вас.

— Турки не возьмут Измаил. Мы крепко удерживаем крепость, и силы у нас для этого более чем предостаточно, — сказал я.

Да, штурмом взять Измаил не смогут, если только не подойдет еще одна османская армия в пятьдесят тысяч. Но пришли сведения, что турки, когда прознали, что здесь целый канцлер Российской империи засел, не войска шлют — линейные корабли присылают, чтобы методично уничтожать Измаил и всех тех, кто здесь находится. Немудрено разбомбить тут все к едрене фене, ну и дело с концом.

Можно было крепость покинуть и уйти всем вместе. Прорвались бы с боем, или даже нас спокойно пропустили бы. Ведь как-никак, временно, но мы нарушили логистику османскому войску, огромное количество провианта и фуража захватили даже казанов тут было пять тысяч. Тоже штука важная. На ладошках рис не сваришь. Часть все это увезено, остальное уничтожить можно. И крепость сравняем с землей.

То есть, если даже нужно уходить, то всё выглядит так, словно бы это было задумано. Что мы и прибыли-то, чтобы уничтожить Измаил и лишить противника многого имущества. С другой же стороны, если мы здесь остаёмся, турки подводят буквально тысяч десять или пятнадцать своих войск, а такое количество солдат и офицеров они всё ещё в состоянии найти, — забирают нас в крепости. А с кораблей разносят всё в пух и прах.

— Что мы можем противопоставить? — задал я вопрос, ответ на который, в принципе, и сам знал.

Четыре пушки мы захватили. Причём далеко не самого лучшего качества, как бы не прошлого века. Да и остальные орудия здесь были старые, еще и взорванные. Крепость считалась тыловой, и османы наивно верили, что русские войска до Измаила точно не дойдут.

Остальные орудия героически уничтожили как раз в тот момент, когда мы брали крепость. Причём, когда я говорю про героизм, то нисколько не лукавлю, так как частью османы могли даже и попробовать сбежать, и некоторые так и сделали, удирая через западные ворота крепости. Но немалое число защитников оставалось, чтобы испортить нам артиллерию.

И теперь, если линейный корабль подойдёт по Дунаю, во что я не особо и верил, так как всё-таки некоторые сложности навигации есть даже на этой широкой и достаточно глубокой реке. Но если всё-таки подойдёт линейный корабль, то отвечать ему на обстрел будет практически нечем.

— Стрелки, — привёл я аргумент.

— Вот с помощью их мы и будем уничтожать наступившего врага, — сказал Иван Кашин. — Без вас, ваше высокопревосходительство.

Пришли тут всем скопом, как заговорщики, что и «на хрен не послать», и уговаривают согласиться на путешествие. Предлог же еще более благовидный есть — по Дунаю отправиться в Австрийскую империю, так сказать, с дипломатическим визитом.

Более того, прибыл австрийский дипломат, гарантирует, что на всей протяжённости Дуная до земель Габсбургов турки не посмеют напасть на тот корабль, на котором я буду плыть к австрийскому императору на аудиенцию.

А ведь отличную интригу придумали австрийцы и согласовали её с османами. Я даже не знаю, сколько именно австрияки должны туркам заплатить за то, что османцы лишаются такой замечательной возможности, как взять меня в плен. Почти уверен, что я обошёлся австрийцам не меньше чем в миллион талеров.

И это было бы разумно, поговорить с дряхлым австрийским императором. Более того, наверное, я бы смог и свою совесть успокоить, отговариваясь тем, что отправился на важную дипломатическую встречу. А потом через Польшу спокойно доеду до Петербурга — и будет мне счастье.

— Конечно же, я остаюсь здесь, — жёстко и решительно ответил я офицерам, которые решились и целой делегацией пришли меня уговаривать.

— Ваше высокопревосходительство, вы рискуете не собой, вы рискуете Росси…

— Капитан Кашин, вам что, заняться нечем? И разве мы не придумаем, как и в этот раз одолеть турку? — я улыбнулся.

Когда принял решение, вдруг стало спокойно, и даже появился какой-то кураж. В голову полились потоком завиральные идеи, какие подарки ещё продемонстрировать туркам, чтобы их линейный корабль или ещё какой корабль, сильно пожалел, что подойдет ко мне.

— Я сделал всё, что мог, — забавляясь ситуацией, Кашин повернулся к подполковникам Шамшурину и Казанскому и развёл руками.

Чертяка! А ведь он знал, что именно я отвечу, и что эта делегация по уговорам канцлера Российской империи потерпит своё дипломатическое фиаско.

— Итак, господа, отправляйте австрийского дипломата нахр… В Австрию. И сообщите ему, что я обязательно прибуду в Вену, но только лишь после того, как решу неотложные дела, кои у меня возникли в русской крепости Измаил, — сказал я.

Встречаться с напыщенным австрийским индюком, каким-то там бароном, не было никакого желания. Он вёл себя так, будто бы у меня не оставалось никаких альтернатив, чтобы только отправиться с ним. Пришёл такой весь из себя спаситель, показывая, что он готов облагоденствовать, спасти меня.

Индюк! Прямо захотелось индюшатины. Вот был бы на территории крепости индюк — точно приказал бы приготовить его себе. А так…

— Петуха хочу! — сказал я и увидел недоумённые взгляды в свою сторону. — Хочу варёного петуха.

— Ваше высокопревосходительство, так на обед и без того варёная курица, — растерялся Кашин, официально ставший моим адъютантом.

Предыдущий — героический… Слава Богу, что только ранен, но пока ещё лежачий. И слава Богу, что никакие конечности ему не ампутировали — есть все возможности, что вернётся в строй, а такие офицеры мне нужны.

А вот куда они денусь — без Кашина я как бы и без рук. И поговорить порой получается без чинов. Что тоже для нервов полезно.

— Хорошо, воля ваша, прикажем зарезать петуха, — растерянно сказал Кашин.

А я с удовольствием потёр руки. Пускай не индюка, но когда буду есть петуха, обязательно представлю австрийского барона.

— Господа, жду от вас предложений по тому, как мы будем бить турку. В любом случае нам необходимо разбить их на земле и на воде. Вечером жду дельных советов, — сказал я.

Поступаю безрассудно? Нужно было, как и почти любой здравомыслящий человек, согласиться на предложение австрийцев? Тем более что никто меня не осудит и не сможет обвинить в трусости, если я соглашусь на аудиенцию у австрийского императора и, в связи с этим, покину крепость.

Никто, кроме моих близких офицеров. Не нужно считать, что люди глупые и ничего не понимают. Всё они прекрасно поняли. Поняли, что во мне борется не трусость, но какой-то «государственный чинуша», который не будет вылезать из своего кабинета и только озаботиться перекладыванием бумажек. А с другой стороны всё-таки победил настоящий человек, офицер, истинный генерал, а не тот, который добился своего назначения через постель.

Обязательно станет всем известно, что я отказал австрийцам и решил остаться в крепости, которая должна была быть разгромлена османами. И никто не скажет, что Александр Лукич Норов — трус. Некоторые могут назвать меня недальновидным и, может, даже глупым человеком, но я рассчитываю, что другие мои поступки на поприще чиновника высшего ранга разубедят их в этом.

— Вечером — Военный Совет. А пока я подумаю. И принесите мне мои карандаши и бумагу. Попробую что-то начертить и прикинуть, — задумчиво говорил я, стараясь не упустить поток мыслей, который продолжал бурной рекой проникать в мою голову.

Говорят, линейные корабли пройдут в Дунай? Так это же даже отлично. Если эти корабли вдруг каким-то образом будут сильно повреждены, то русский флот сразу же становится чуточку сильнее.

К сожалению, не оттого сильнее становится, что новые корабли и офицеры с матросами прибудут на южные окраины Российской империи, а только лишь потому, что наш враг ослабнет.

В иной реальности удалось только чудом решить вопрос с турецким флотом. Турки потеряли свои лучшие корабли, когда проиграли русским балтийцам, прошедшим всю Европу и разгромившим турок под Чесмой, в Эгейском море.

Вот и определённый опыт имеется. Будем отталкиваться от того, что уже когда-то удалось нашим предкам. Ну и что-то свое поразмыслим, дабы будущим поколениям было на что опираться и преумножать знания и опыт. Ведь двигаться в своем развитии вперед — есть суть существования.

Бендеры

13 июня 1736 год.

— Ба-ба-бах! — в очередной раз крепостные орудия отправили в полет свои снаряды.

— Бух! Бух! — тут же последовали выстрелы русских мортир.

Огромные бомбы устремились к облакам. Нет… все же не к белоснежным, мерно проплывающим по небу фигурам. Бомбы, поднявшись ввысь, со свистом обрушивались на крепость, ударяя почти что в середину города.

Скученность турецких войск в Бендерах была колоссальной. Даже такая, немалого размера, крепость, не способна разместить внутри почти что семьдесят пять тысяч воинов Османской империи. И русское командование уже знало и о болезнях внутри Бендер и о том, что там крайне много раненых и даже поступил приказ умерщвлять тяжелобольных и сжигать их тела.

Страшное творилось у турков, такой немощи, такого страха и отсутствия надежды, османское воинство уже давно не испытывало. И было ли когда подобное? Особенно тяжело было на фоне того, что вот только, перед началом новой военной компании продолжающейся войны с Россией, все говорили о возрождении силы потомков Османа. И теперь…

— Есть ли ответ от турки? — спрашивал фельдмаршал Миних, гарцуя на своем скакуне, только неделю назад прибывшим из Петербурга.

— Нет, ваше высокопревосходительство, — отвечал генерал-лейтенант Фермор.

— Они беспечны. На что надеются? — удивлялся Миних.

— На то, что обменяют перемирие на русского канцлера, — сказал Виллим Виллимович Фермор.

— Говорят, что люди сильно глупеют перед смертью, но не настолько, — усмехнулся русский главнокомандующий.

Конь дернулся, будто бы не согласный с мнением нынешнего хозяина. Христофор Антонович Миних потуже натянул уздцы.

— Ну же… бироновский лазутчик! — приговаривал своему коню фельдмаршал.

Жеребец по кличке Дружка, был прислан Миниху герцогом Бироном. И это был представитель новой породы, еще не устойчивой, но вот-вот Эрнст Иоганн Бирон готовился провозгласить «русскую» породу лошадей. Единственное, что первый конезаводчик империи решил добавить в породу чего-то от того коня, что подарил Бирону Норов. Но это, как считал герцог, даст возможность для выведения еще одной породы. По крайне мере, жеребята от норовского коня родились очень интересными, перспективными.

Бирон желал примериться с Минихом. Так что подобный жест с подарком был не случайным. И у фельдмаршала уже было время осмыслить, так ли устойчива его ненависть к бывшему всесильному фавориту, или простить можно. Раз Христофор Антонович принял подарок, то и ответ очевидный.

— Позволю с вами не согласиться, господин главнокомандующий, — после паузы возразил Фермор.

Миних расширил от удивления глаза и посмотрел на генерал-лейтенанта. Во всем и всегда соглашается, а тут на те… Не согласен.

— Любопытно, — сказал фельдмаршал, направляя коня вперед.

Высокое военное русское представительство еще не осмотрело все, запланированные к осмотру, диспозиции. А время к обеду. Так что группа офицеров отправилась вперед, а Фермор, посчитав удачей, что фельдмаршал Миних решил его выслушать, стал строить из себя бывалого политика.

— Канцлер Норов нынче фигура значимая. Что станет, если его пленят турки? Государыня разгневается и пришлет реляции, кабы вызвалили ее полюбовника…

— У вас устаревшие сведения. Нынче государыня с генерал-майором Подобайловым, — опережая на пол корпуса Фермора, бросил Миних ему через плечо.

Хотел еще фельдмаршал сказать, что за Елизаветой и не поспеешь, как быстро она меняет себе полюбовников. Но посчитал подобные слова излишними.

— Норов сам решил брать Измаил. Взял его, помог нам всем. Вон, у турок уже голод начинается. Но я не знаю, как помочь канцлеру. Прорываться через Аккерман на Измаил? Оставив турок тут? — словно бы оправдывался Миних.

Главнокомандующий был в предвкушении триумфа. Он считал, что вот-вот и враг сдаться. Ну или примет такое сражение, где на голову будет разбит. Жаль, конечно, что Норов забрал к себе всех стрелков. Но как-то справлялись и без них раньше.

Так что время работало на русские войска. И фельдмаршал нарадоваться не мог, что и санитарных потерь почти и не было. То ли из-за мер, которые когда-то Норов прописал, то ли потому что стоять на месте в оборудованном лагере, с нормальной питьевой водой, да еще и с постоянным снабжением — это ли не сказка. Вот так вести войны Миних был готов.

Понятно, что продвигаться нужно. Но цели военной компании этого года — выйти на границу с Дунаем и выбить турку из Молдавии и Бессарабии. Желательно, конечно, еще из Валахии османов погнать, но это уже казалось слишком сказочной идеей.

— Ласси ко мне! — потребовал через некоторое время размышлений Миних.

— Господин командующий! — уже через несколько минут фельдмаршал Ласси был рядом с командующим.

Еще раз поразмыслив, фельдмаршал все же приказал.

— Заберете корпус левофланговый и направляйтесь к Аккерману. Задача — блокировать его и оказать поддержку генерал-аншефу Норову, — повелел Миних.

— Будет сделано, господин фельдмаршал, — сказал Ласси.

А Миних только выдохнул. Незримое соперничество и явная недоговоренность между двумя фельдмаршалами Российской империи имела место быть. У Ласси даже, можно так сказать, была своя «партия» при ставке командующего. И послать второго фельдмаршала некуда было, ну если только не по матушке.

Между тем, Ласси понял, как именно он может утереть нос Миниху, который задвигает второго фельдмаршала даже не на вторые роли, а еще дальше. На уровень иностранных наблюдателей.

Аккерман блокировать? Да, легко. Но ведь можно попутно сделать что-то еще большее.

НОВИНКА!!!

https://author.today/work/518375

Друзья, в ночь на 4 декабря Денис Старый стартует новинкой. Поддержите, пожалуйста.

Мгновение — и я в прошлом. Без Родины, среди чужих интриг, на службе у самого Велизария.

Что ж… если у меня отняли прошлое, я построю новое.

Денис Старый. Славянин

https://author.today/work/518375